П. О. Горин
Собрание открывает т. Покровский
М. Н. Покровский. — Товарищи, общество историков-марксистов, открывая свое 2-е заседание, посвященное 20-летию 1905 г., решило несколько изменить порядок своей работы. Прошлый раз было зачитано подробно 2 доклада, что, очевидно, несколько утомило публику, а в то же время совершенно не оставило время для какого-нибудь обмена мнениями. Мы решили поэтому ставить по одному докладу, но по окончании доклада просить присутствующих высказываться. Тут я вижу многих участников революции 1905 г., и было бы очень интересно слышать мнение по поводу той темы, которая сегодня будет обсуждаться, именно о Советах Рабочих Депутатов 1905 г. Таким образом заседание будет состоять из двух частей. Сначала т. Горин сделает доклад на эту тему, затем мы сделаем перерыв, после этого перерыва попытаемся организовать дискуссию, это зависит от доброй воли присутствующих, от их желания, затем будет предоставлено т. Горину заключительное слово.
П. О. Горин. — Товарищи, в прошлом докладе т. Шестаков уже отметил значение Октябрьской забастовки. Он показал, какое огромное значение имела Октябрьская забастовка 1905 года. Действительно, если сопоставить два этапа революции 1905 г. — 9 января и Октябрьскую забастовку, — то мы будем иметь совершенно различные вехи. Октябрьскую забастовку нам придется иметь в виду и при рассмотрении нашего вопроса: «чем же были Советы Рабочих Депутатов»?
Как известно, свою родословную Советы берут от Октябрьской забастовки, и поэтому нам придется остановиться на некоторых моментах октября, имевших непосредственное отношение к Советам.
Прежде всего, основной момент, имеющий непосредственное отношение к Советам, это характер Октябрьской забастовки. В противовес всему предшествующему движению пролетариата, кроме своего поражающего размаха, Октябрьская забастовка, как известно, носила ярко выраженный политический характер. Эта ярко выраженная политическая окраска Октябрьской забастовки красной нитью отчетливо вырисовывается не только в Петербурге, но и в остальных местах. Я не стану зачитывать отдельных резолюций, принятых на многочисленных и многолюднейших собраниях рабочих. Полагаю, что они вам известны. В этих резолюциях определенно говорится о необходимости решительной борьбы с самодержавием. Этот момент имеет колоссальное значение, так как политические требования явились цементом, об'единившим пролетариат в единую массу, это и дало возможность пролетариату выступить как классу, осознавшему свои классовые интересы.
В чем же состоит вторая особенность Октябрьской забастовки? Тов. Шестаков в прошлом докладе нам рассказал, к какой категории «революционеров» может быть отнесена русская буржуазия. О поведении либеральной буржуазии в октябре можно судить хотя бы по резолюции на происходившем 14 октября кадетском с'езде. Кадеты заявляли о своей поддержке движения пролетариата, но тотчас же делали оговорку, что оно поддерживается постольку, поскольку не переходит в открытое столкновение. «Конституционно-демократическая партия — говорится в ней, — предоставляет себе, смотря по ходу событий, принять все те меры, которые будут в ее средствах и в ее власти, чтобы предупредить возможное столкновение» (т.-е. вооруженное восстание. П. Г.). В этом заявлении целиком выявилась «революционная» сущность русской буржуазии. Подобные откровенные признания самой же буржуазии не бесполезно было бы помнить т.т., оценивающим октябрьскую забастовку, как национальную революцию, видимо признавая в ней руководящую роль буржуазии. С этим никак нельзя согласиться, так как уже в октябре «немое соглашение» буржуазии с пролетариатом о совместной борьбе с самодержавием дало трещину. Причиной трещины послужили не только средства, но и цели борьбы. В расчеты буржуазии совсем не входила полная ликвидация самодержавия. Отсюда вытекала и их тактика: поддержка мирной забастовки и стремление не допустить вооруженного выступления пролетариата. Иную позицию занимал пролетариат, целью которого была полная ликвидация самодержавия путем всеобщей стачки, переходящей в вооруженное выступление.
Уже тов. Шестаков в своем прошлом докладе отметил настроение рабочих масс в октябре. Оно было куда более боевым, чем обыкновенно думают. Для характеристики настроений пролетариата в октябрьские дни разрешите зачитать отрывок из мемуаров одного участника революции 1905 г. — Войтинского. Автор в настоящее время не большевик, а, наоборот, — эмигрант и злейший враг Советского Союза. Однако я думаю, что благодаря этому документ приобретает еще большую ценность. «Толпившиеся здесь рабочие, — пишет он, — узнали меня. Сгрудились теснее. Глаза блестят решимостью. — Что же, товарищ, начинать пора. Баррикаду что ли строить будем?
По близости мостовая была взрыта для ремонта, около тротуара кучами лежал булыжник. Десятки рук тянутся к камням.
— Начнем что ли? Распоряжайтесь, товарищ!
Опасаясь вызвать столкновение безоружной толпы с войсками и ненужное кровопролитие, я негромко, но настойчиво уговаривал близ стоящих: — Не спешите, товарищи... Партия укажет, когда придет время решительной схватки.
Мысль о необходимости вооруженного восстания не проходила во время октябрьской забастовки, и Совету приходилось сдерживать этот боевой порыв в рабочей среде».
А вот далее: «Кучка рабочих-семянниковцев, — вспоминает Войтинский, — остановила нас.
— Что так поздно, товарищи? Народ обижается, что долго ждать заставляют.
— Сегодня не будет ничего, — об'явили мы решительно и твердо.
— Как так?
— Отменено.
— Почему?
— Да потому, что не готовы. У вас оружие есть?
— А то как же.
— Покажите.
Из карманов появились на свет божий пара финских ножей, кастет, коротенький револьвер-бульдог.
— Всего-то? Этого мало! — отрезал Николай.
— Что же делать теперь, — смущенно спрашивали рабочие, пряча свое убогое оружие.
— Ступайте домой!
— Да тут много наших семянниковцев... ждут... начала...
— Всех с собой уведите.
И мы пошли дальше.
Так до позднего вечера ходили мы по набережной от Филологического Института до Академии Наук и обратно, уговаривая рабочих, споря с более упрямыми, успокаивая более нервных» (Войтинский — «Годы побед и поражений», стр. 185. Берлин).
Повидимому, комментарии к этим отрывкам излишни. Можно сделать бесспорный вывод, что уже в октябрьские дни пролетариат психологически был готов к вооруженному восстанию. Не нужно думать, что так был настроен только петербургский пролетариат. Во многих местах в провинции уже в октябрьские дни события развернулись куда серьезнее, чем в Ленинграде. Достаточно вспомнить баррикады в Харькове, вооруженные столкновения в Киеве, Екатеринославе и др. местах, чтобы понять, что проблема вооруженного восстания в октябрьские дни не была только теоретическим вымыслом большевизма. Она уже в октябре была достоянием широких рабочих масс, вставших перед непосредственной задачей вооруженной схватки с самодержавием. При революционной слабости и трусливости буржуазии, в которых она сама цинично признавалась в официальных документах, на долю пролетариата в октябре выпадает решающая роль в революции. Октябрьские дни показали, что не буржуазия, а пролетариат — гегемон революции.
Эти две особенности всеобщей октябрьской забастовки — выступление пролетариата, сплоченного общими политическими требованиями и готовящегося к вооруженному восстанию, и слабость буржуазии — оказали огромное влияние на возникновение и деятельность Совета Рабочих Депутатов.
Уже с первых дней забастовки пролетариат остро ощущал необходимость в общей руководящей организации, которая, об'единяя широкие массы, руководила бы движением. На многих заводах Петербурга без всякого руководства широкие массы сами приступают к выбору делегатов в обще-рабочую организацию, не зная даже, существует ли таковая. Классовый инстинкт подсказывал необходимость такой организации. В этом отношении любопытен случай с обуховскими делегатами. Избранные рабочими, они отправились на поиски общего рабочего комитета и случайно наткнулись на организационное заседание Петербургского Совета.
Совет возник в Октябрьские дни не только в Петербурге, но и в ряде других мест. При этом, однако, любопытно отметить, что Советы возникли, как высшая форма рабочего движения, в местах, где революционная мощь и организованность пролетариата перерастали предшествующие формы организации. Правда, по ряду причин, о которых придется говорить дальше, не все возникавшие в октябре новые рабочие организации превращались в Советы Рабочих Депутатов, как органы подготовки вооруженного восстания и власти.
Среди ряда Советов Рабочих Депутатов, возникших в Октябрьские дни, невольно обращает внимание Петербургский Совет Рабочих Депутатов. Сказочная быстрота, с которой возник и оформился Петербургский Совет, заняв видное место в революционном движении, в значительной степени об'ясняется противоречием, в которое впал пролетариат в октябре. С одной стороны, октябрьская забастовка выдвинула пролетариат, как гегемона революции, но с другой, пролетариат, психологически готовый к вооруженному восстанию, не был спаян организационно. Не было общеклассовой организации, которая подготовила бы и руководила восстанием. Этой задачи соединения всего класса в свои ряды не могла, конечно, выполнить партия, организационно соединяющая авангард класса. При этом следует отметить, что и авангард пролетариата — социал-демократы — в 1905 году не был органическим целым, представляя два крыла, занимавшие подчас, по ряду основных вопросов революции, диаметрально противоположные позиции. Но, даже имея единый организационно спаянный авангард класса, единую партию, пролетариат, превращаясь в гегемона революции, неизбежно должен был пойти по пути создания общеклассовой организации, чем и явился Совет Рабочих Депутатов. Он не мог быть подменен также профессиональными союзами, ставящими себе непосредственной задачей экономическую борьбу, борьбу за частичные улучшения рабочего класса, в то время, как Советы, с первых дней своей организации, выявляли себя, как организация, руководящая революционным движением, и как поставившая своей задачей решительную, вооруженную борьбу с самодержавием.
Таковы, в общем, всем известные причины, почему в 1905 году Советы не могли быть заменены партией, профсоюзами, не говоря уже о кассах взаимопомощи и подобных организациях. Однако, прежде чем покончить с причинами возникновения Советов Рабочих Депутатов в 1906 году, небезынтересно остановиться на роли большевиков и меньшевиков в создании Советов Рабочих Депутатов и понимании ими задач этих новых революционных организаций.
До сих пор широко распространен взгляд, что организаторами первых Советов Рабочих Депутатов явились меньшевики. Пущенный в интересах полемики Мартовым, этот взгляд, несмотря на свою историческую неточность, в настоящее время стал как бы общепризнанным даже в большевистской литературе. Думаю, что к двадцатилетию первой революции эту ошибку следует вскрыть.
Меньшевики, говоря о своем авторстве, обыкновенно ссылаются на свою конференцию Петербургской группы, состоявшуюся 10 октября, на которой был брошен лозунг организации «Рабочего Комитета». При этом упорно замалчивается довольно существенная «мелочь» — характер этого заседания и оценка той роли, которая предназначалась «Рабочему Комитету». На собрании говорилось, что среди рабочих чувствуется острая потребность в создании единой организации, и группе нужно принять участие в ее организации. Одна часть выступавших указывала, что это будет Стачечный Комитет, выражая сомнение, что не следует ли вместо такого комитета приступить к общенародным выборам, «органа революционного самоуправления». Другая часть, однако, отмечала, что «Рабочий Комитет» следует оставить, так как он не помешает «органу революционного самоуправления» и явится его составной частью. Однако интереснее всего, что в результате этих прений даже не было вынесено никакой определенной резолюции.
Как видим, претендовать после этого заседания на роль творцов Советов Рабочих Депутатов нужно иметь немало смелости. То, что «Рабочий Комитет», и не только «Рабочий Комитет», а «Обще-Рабочий Комитет» должен был возникнуть, было ясно любому мыслящему пролетарию. Для этого ненужно было обладать большой проницательностью, что мы уже видели на примере обуховских депутатов, отправившихся на поиски такого общерабочего Комитета. Важно, однако, отметить, как меньшевики понимали задачи этого «Рабочего Комитета». Как видим на примере «исторической» конференции 10 октября, меньшевики не только не поняли роль общерабочей организации, но они умаляли ее роль, отдавая предпочтение «органам революционного самоуправления», по существу не классовой, а общенародной организации. Мы увидим в дальнейшем, что это непонимание задач общерабочей организации, какой явился Совет, осталось у меньшевиков не только в октябре 1905 года, но и значительно позднее. Их меньшевистская сущность мешала понять подлинную роль этой новой организации, которой суждено было превратиться в боевой штаб революции.
Поскольку развитие Советов как в Петербурге, так и в провинции проходило под руководством социал-демократии, рассмотрение деятельности большевиков и меньшевиков в Советах 1905 года безусловно представляет огромный интерес. Советы, как известно, явились революционным фокусом, концентрировавшим в себе революционную мощь пролетариата и выявлявшим его настроения. Вот почему в Советах теоретическая оценка революции большевиков и меньшевиков реализовалась в практическом виде, выявляя подлинное лицо двух крыльев) русской социал-демократии. Позвольте поэтому напомнить, как оценивалась русская революция и роль пролетариата большевиками и меньшевиками. Для сокращения времени и во избежание возможных неясностей я постараюсь, главным образом, оперировать документами.
Как оценивались задачи революции и роль в ней пролетариата большевиками и меньшевиками?
Тов. Ленин определенно отмечал, что в революции пролетариат явится главной революционной силой. Будучи авангардом революции, он неизбежно займет позиции «не предоставления руководства в революции буржуазии, а, напротив, самого энергичного участия, самой решительной борьбы за последовательный пролетарский демократизм, за доведение революции до конца».
Цель революции: «Вооруженной рукой взять свободу для всего народа, раздавив без пощады врагов свободы и отбросив в сторону своекорыстных звонарей свободы» (Ленин). «Победа восстания, — говорит тов. Ленин в другом месте, — еще не будет победой народа, если она не поведет к революционному перевороту, к полному свержению самодержавия, к отстранению непоследовательной и своекорыстной буржуазии, к революционно-демократической диктатуре пролетариата и крестьянства» («Пролетарий», от 20 июня 1905 года).
В противовес этой ясной большевистской оценке, дающей верную характеристику русской буржуазии и признающей пролетариат главной революционной силой, революционно-демократическую диктатуру пролетариата и крестьянства, как цель революции, и средство ее осуществления — вооруженное восстание, меньшевики занимают иную позицию.
В противовес большевикам, указывавшим, что революция 1905 года не может быть включена в рамки только чисто буржуазной революции, меньшевики ее рассматривали, именно как революцию буржуазную, и буржуазию, как руководящую силу. Я приведу вам документ из периода обострения гражданской войны — ноября 1905 года. Меньшевики писали, что даже в том случае, «если пролетариат сознает себя, как класс, активно выступит, как таковой, выступит организованно, с определенными целями и планомерной тактикой, то всероссийская революция даст максимум возможных в буржуазном обществе преобразований» (курсив наш. П. Г. «Московская Газета», № 3. от 12 ноября 1905 года).
Смешно было при таких открытых заявлениях верить в возможность организации меньшевиками вооруженного восстания. Действительно, из интимной переписки меньшевистских лидеров Мартова и Аксельрода мы видим, что меньшевики не только не верили в необходимость вооруженного восстания, но даже опасались его. «Влияние их (с.-д. большевиков — П. Г.} пишет Мартов в конце октября, — так велико, колоссально велико, что захват власти при бурном обороте дальнейших событий начинает иногда казаться почти неизбежным; это не значит, что такой захват власти представляет нечто заманчивое; я-то боюсь, что это будет поворотным пунктом революции и не хуже, чем была якобинская диктатура» («Письма Мартова и Аксельрода». Том I. Берлин).
Думаю, что это откровенное признание (правда плохо, что спустя двадцать лет) для нас имеет большое значение, так как выявляет подлинное лицо меньшевизма.
Таковы в основном две позиции большевиков и меньшевиков в первой революции.
Якобы несколько иную позицию занимал тов. Троцкий. Нередко склонны думать, что тов. Троцкий оценивал революцию 1905 года, как социалистическую. Это неверно. В своей работе «1905», он сам пишет, что «вопрос никогда не шел для нас о том, можно ли Россию перевести прямо в социализм. Такая постановка вопроса требует совершенно особого устройства головы» (стр. 272).
По мнению тов. Троцкого, революция в России может явиться прологом социалистической революции Запада, и только при поддержке Запада возможно социалистическое развитие и России. «Перед революционной властью, — пишет он, — будут стоять об'ективные социалистические задачи, но разрешение их на известном этапе, столкнется с хозяйственной отсталостью страны. В рамках национальной революции выхода из этого противоречия нет» (стр. 286). За этими фразами, скрывавшими пессимизм в оценке движущих сил революции, тов. Троцкий неизбежно скатывался к меньшевизму. Еще нагляднее его непонимание движущих сил русской революции сказывается в его критике ленинского положения о «демократической диктатуре пролетариата и крестьянства». «Правительство, опирающееся непосредственно на пролетариат и через него на революционное крестьянство, еще не означает социалистической диктатуры» (стр. 252).
Эти различные оценки революции и ее движущих сил, различно понимаемых большевиками, меньшевиками и троцкистами, находили свое практическое выявление в Советах. Вопрос о прогнозе русской революции оказывал колоссальное влияние на отношения социал-демократов к Советам.
Меньшевики вследствие непонимания характера русской революции естественно не понимали и подлинной роли Советов. Новые революционные организации пролетариата — Советы Рабочих Депутатов — ими рассматривались не как боевые организации революции, а как «органы революционного самоуправления». «Организация такого, — писали они, — публично функционирующего самоуправления есть та форма, в которой должна произойти ликвидация самодержавия, не желающего добровольно открыть конституционной эры». Еще летом тов. Ленин вскрыл настоящий смысл этого меньшевистского рецепта. Он указывал, что этот путь ликвидации самодержавия неприемлем для пролетариата, так как представляет не что иное, как «идеальную цель монархической, освобожденческой буржуазии, как идеальную цель ликвидации русской пролетарско-крестьянской революции либеральными помещиками. Освобожденческая, т.-е. монархическая буржуазия, — писал он, — как мы уже сотни раз указывали, хочет именно такой «ликвидации», когда бы переход власти совершился без народного восстания» («Пролетарий», «№15. от 23 августа 1905 года).
Большевики тоже отводили место революционному самоуправлению, но не как прологу, а как эпилогу революции. Вот почему попытка навязывания меньшевиками Петербургскому Совету ярлыка «органа революционного самоуправления» встретила достойный отпор со стороны большевиков. В противовес меньшевикам они с первых же дней Петербургского Совета видели в нем организацию, задача которой состояла в подготовке вооруженного восстания и захвата власти.
Эти две, принципиально различные, точки зрения большевиков и меньшевиков не могли пройти бесследно для Петербургского Совета. Изучая историю первого Совета Рабочих Депутатов, невольно приходится обратить внимание на ту, подчас ожесточенную борьбу, которая завязалась между большевиками и меньшевиками с первых же дней возникновения этого Совета. Моментами этот спор грозил вылиться в тяжкий кризис. Особенно тяжелое положение было в связи с отказом меньшевиков подчиняться решению Федеративного Совета о необходимости руководства Советом социал-демократией.
Борьба, завязавшаяся между большевиками и меньшевиками в Петербурге, велась в основном вокруг двух вопросов, делясь как бы на два этапа в своем развитии. Первый этап — борьба за Советы, как массовые, подлинно рабочие организации, и второй — борьба большевиков и меньшевиков за влияние в Совете.
В противовес большевистской позиции, требовавшей, чтобы Советы явились подлинно классовыми рабочими организациями, меньшевики защищали положение о необходимости включения в Советы также и представителей других классов. Развитие революции, выдвинувшее пролетариат, как главную силу революции, помогло разрешению этого спора, сделав Совет массовой подлинной рабочей организацией. Когда выяснилось, что Советы не нечто вроде классово-универсального Учредительного Собрания, а рабочая организация, то спор обострился по вопросу о взаимоотношениях партии и Советов. В противовес большевикам, требовавшим необходимости партийного руководства Советами, меньшевики выступали против. Вопрос о партийном руководстве в Петербурге особенно обострялся в связи с выбором в председатели Совета беспартийного и беспринципного Хрусталева-Носаря.
В этой борьбе вокруг вопроса о взаимоотношениях партии и Советов, интересна попытка меньшевиков навязать Советам функции «широкой рабочей партии». Видя свой провал в создании «органов революционного самоуправления», чем по их мнению и должен явиться Совет, они пытаются превратить Совет в «широкую рабочую партию». Любопытно, что эта попытка наблюдается в ноябре, в момент, когда Совет провел большую кампанию, зарекомендовав себя в рабочих массах, как орган подготовки вооруженного восстания и захвата власти. «Одновременное существование двух самостоятельных пролетарских организаций, — писало меньшевистское «Начало». — одной социал-демократической и другой официальной беспартийной, хотя и действующей фактически в духе нашей партии, — явление ненормальное, которое раньше или позже должно исчезнуть» («Начало», № 2).
Как же «Начало» предполагает устранить эту «ненормальность» — одновременного существования партии и Совета? Оно говорит о двух возможностях: «Либо решение весьма простое, весьма легкое, но решение мнимое» — это потребовать от Совета выявить свое политическое лицо принятием социал-демократической программы. Этот путь «Начало» отвергает, так как ему рисуются перспективы раскола (вернее откола буржуазно-настроенной части). Оно предполагает второй путь. «Мы должны, — пишет оно, — направить все свои усилия на преобразование нашей подпольной партийной организации в широкую организацию открытой рабочей партии, достаточно широкую, чтобы она могла вместить в себе или сделать излишней организации вроде Совета Рабочих Депутатов... Не втиснуть Совет на Прокрустово ложе нашей подпольной партии, а, наоборот, расширить рамки партии».
В частной же переписке Мартов в письме к Аксельроду об'ясняет, как это сделать. «Скажу лишь, — пишет он, — что вместе с толстяком (Парвус. П. Г.), я надеюсь, проведем в жизнь идею вашего рабочего с'езда. Пишу вашего, ибо толстяк и многие рабочие в Совете склонны ради общерабочего с'езда игнорировать задачу параллельной организации социал-демократической» («Письма Мартова и Аксельрода». Берлин).
Эти меньшевистские попытки находили достойный отпор со стороны большевиков. Для того, чтобы судить, как относились большевики к подобным ликвидаторским рассуждениям, позвольте напомнить ст. т. Радина, официального представителя большевиков в Петербургском Совете. В «Новой Жизни» он доказывал, что Совет ни в коем случае заменить партию не может. «Мы, конечно, убеждены, — писал он, — что пролетариат в своей массе стихийно социал-демократичен, но это вовсе не значит, что мы хоть на минуту самообольщены возможностью завтра же всему пролетариату стать сознательными социал-демократами... Если Совет Р. Д. по своей конструкции политическим руководителем не является, то заменить партию он ни в коем случае не может. Он может только руководить определенными выступлениями пролетариата, стать во главе определенных массовых действий. Ставить конкретные задачи, могущие об'единить весь пролетариат, он может; руководить же классовой политикой — не его задача. Это, однако, не исключает необходимости знать пролетариату, под каким знаменем идет его выборное учреждение, лозунги и директивы какой партии он в своих определенных практических действиях проводит в жизнь. В политической борьбе «играть втемную не в интересах пролетариата» («Новая Жизнь» № 5).
Окончательно же у большевиков мнение о Советах сложилось с приездом в Россию т. Ленина. Будучи на нелегальном положении, он посещал заседания Ленинградского Совета, зорко следя за его работой. Совет на него произвел огромное впечатление. «Он тогда, — вспоминает т. Горев, — сказал, что Совет и есть зародыш той диктатуры пролетариата и крестьянства, которую он пропагандировал с весны 1905 года. Пусть сюда примкнут еще депутаты от крестьян, — говорил он, — и будет Совет Р. Д. орган диктатуры пролетариата и крестьянства» (Горев — «Из партийного прошлого»).
В ряде статей тов. Ленина, написанных в период ноября и декабря 1905 г. и известных вам, он с поразительной проницательностью вскрыл подлинную сущность Советов Рабочих Депутатов. Его прогноз Советов имел огромное значение и для революции 1917 года.
Товарищи, в своем докладе я коснулся только вопроса борьбы большевиков и меньшевиков, завязавшейся вокруг Петербургского Совета. Вряд ли стоит доказывать, что эта борьба имела колоссальное влияние, так как она в значительной мере предопределяла судьбы Совета, и не только Петербургского, но также и провинциальных. Я не буду касаться фактической стороны деятельности Петербургского Совета. Она всем хорошо известна. Блестящие кампании, проведенные питерским пролетариатом в октябрьские и ноябрьские дни, долгое время послужат уроком для рабочих масс. Отмечу только общий момент в деятельности Петербургского Совета, приведший к пассивному поведению как Совет, так и петербургский пролетариат в декабрьские дни.
На первый взгляд кажется как-то странным, что, казалось бы, наиболее революционный Совет — детище наиболее революционного пролетариата — пролетариата Петербурга — оказался неподготовленным к вооруженному восстанию в декабре. В чем же причина? Здесь следует отметить, что, помимо общих причин, на недостаточную подготовку Петербургского Совета к вооруженному выступлению огромную роль сыграло увлечение Совета демонстративными выступлениями пролетариата. Все кампании, проведенные петербургским пролетариатом в конце октября и ноября — борьба за амнистию, свободу печати, восьмичасовой рабочий день и т. д., — эти кампании, по существу за частичные цели, отвлекали петербургский пролетариат от основной цели — действительной подготовки вооруженного восстания, которая не ограничивается только демонстративными выступлениями, но и практически ставит вопрос о вооружении пролетариата и создании боевых дружин. С этой стороны, в смысле технической подготовки вооруженного восстания, Совет далеко не использовал имеющиеся возможности. Только этим об'ясняется, что нередко петербургские рабочие, помимо Совета, самостоятельно приступают к созданию боевых дружин и закупке оружия. С одной стороны, увлечение демонстративными выступлениями, истощавшими силы пролетариата, а с другой, — недостаточная техническая подготовка вооруженного восстания и послужили причинами, что к моменту общего нарастания революционной волны к концу ноября влияние Петербургского Совета падает. Но, несмотря на эти ошибки Совета, которые впоследствии тов. Троцким «теоретизировались» и выдавались, как подлинная тактика пролетариата в революционном движении, Петербургский Совет сыграл огромную роль в общем революционном движении 1905 года. Особенно громадное значение имела борьба большевиков с меньшевиками за Советы, как общеклассовую пролетарскую организацию, как орган подготовки вооруженного восстания и захвата власти, как массовую рабочую организацию, работающую под непосредственным влиянием социал-демократии. Благодаря опыту Петербурга, провинция воспринимала готовые формы, и такой ожесточенной борьбы вокруг провинциальных Советов мы не наблюдаем.
Действительно, при изучении провинциальных Советов бросается в глаза один характерный момент, что Советы в провинции сразу возникают, как определенные организации, с первых же дней ставящие своей задачей подготовку вооруженного восстания. Вокруг провинциальных Советов вы не найдете борьбы по вопросам, чем являются Советы — «органами ли революционного самоуправления», «рабочими парламентами» или только классовой, пролетарской организацией. То, что Совет является обще-рабочей массовой организацией, в провинции осознавалось в одинаковой мере как большевиками, так и меньшевиками. Борьба велась только за руководство Советами — большевиками или меньшевиками. Те задачи, которые стояли перед Советами, и их работа по подготовке вооруженного восстания, в результате которой провинциальные Советы выявили себя, как определенно сложившиеся боевые организации, требуют к себе гораздо большего внимания, чем это делалось до сих пор. Я считаю, что в нашем изучении Советов Р. Д. 1905 года допускается методологическая ошибка, когда товарищи, говорящие о деятельности Советов, имеют в виду только Петербургский Совет. В настоящее время стоять на этой точке зрения не приходится, так как в ноябре мы имеем уже целую сеть Советских организаций с ярко выявленным лицом. Они являются в буквальном смысле слова органами подготовки вооруженного восстания, зародышами пролетарской диктатуры. Среди ряда провинциальных Советов, возникших в ноябре почти во всех крупных промышленных местах России, мы находим только два места, где эти задачи практически не были отчетливо проведены. Это — Бакинский и Одесский Советы. (Голос с места: «А в царстве Польском?»). В царстве Польском Советов не было. Была только попытка организовать Совет в Варшаве в феврале 1906 года, а Белостокский Совет, очень своеобразная организация, вряд ли имеет право находиться в общей системе Советов 1905 года.
Товарищи, говоря о провинциальных Советах, поскольку они преимущественно возникали в ноябре, нам придется затронуть один вопрос, имеющий большое значение для нашей темы. Наблюдается ли революционный под'ем в ноябре или, как думают некоторые товарищи, октябрьская забастовка явилась кульминационным пунктом революции 1905 года? Этот вопрос находит не только различные взгляды у историков первой революции, но также многими большевиками разделяется мнение, что октябрьская забастовка явилась точкой высшего развития революции, а в дальнейшем революция пошла на убыль. В подтверждение этой мысли часто ссылаются на количество стачек в октябре и ноябре. Действительно, количество стачек в октябре выше, чем в ноябре, но можно ли делать из этого вывод, что революционная волна в ноябре падает? Отнюдь нет. Это было очень поспешное и недостаточно продуманное заключение. Нельзя иметь в виду только голые цифровые данные, забывая о такой «мелочи», как качественные изменения в рабочем движении. А если подходить с этой стороны, то мы увидим, что сторонники октября — как кульминационной точки революции — не имеют никаких оснований. Часто в подтверждение своей мысли ссылаются на петербургский пролетариат, который к концу ноября растерял изрядное количество революционной энергии. Но достаточно посмотреть, как шло революционное развитие в провинции, чтобы, без сомнения, убедиться, что в ноябре по всей России, революционная волна крепнет, организованность пролетариата растет, революционизируется армия и крестьянство и т. д. Разве такой факт, как повсеместный рост партийных организаций, как результат сознательности пролетариата, может быть сброшен со счетов? Разве не убедительны повсеместные организации профессиональных союзов и Советов? На вопрос о характере ноября в революцию 1905 года нам нужен ясный ответ. Это тем более важно, что за последнее время делается попытка изображения его, как периода упадка революционной волны. Например, в недавно вышедшей книге т. Рожкова «Девятьсот пятый год» автор говорит об этом довольно откровенно. Что такая точка зрения ошибочна, лучше всего видно из деятельности Советов Р. Д., возникавших преимущественно в промышленных центрах именно в ноябре месяце. Менее всего эти Советы могут быть отнесены к «упадочным» организациям.
Я не имею возможности изложить вам историю всех провинциальных Советов, это, конечно, не задача доклада. Но мы можем на выбор взять любой Совет и увидим, что момент подготовки вооруженного восстания всюду выступает довольно отчетливо. Возьмем хотя бы Ростовский Совет, где большевистское «засилье» было не очень сильно, где и меньшевики играли далеко не последнюю роль. Мы увидим, что момент подготовки вооруженного восстания и с чисто технической стороны занимает очень видное место. Еще яснее этот момент выявлен в Советах Тверском, Николаевском, Екатеринославском и многих Советах Донбасса. Наиболее любопытен Новороссийский Совет, возникший в конце октября. Ноябрь месяц для Новороссийского Совета явился периодом быстрого роста. Совет, превращаясь в широкую, подлинно пролетарскую организацию, в своих рядах об'единял весь новороссийский пролетариат. Не было ни одного предприятия, которое не имело бы своего депутата в Совете. Попутно с организационным об'единением новороссийского пролетариата, Совет также огромное внимание уделил вопросам подготовки вооруженного восстания, путем формирования боевых дружин. Впоследствии, как известно, Новороссийский Совет, располагая вооруженными отрядами, смог стать во главе «Новороссийской Республики». Я немного остановился на Новороссийском Совете не как на исключении, а как на наиболее развитом Совете, который уже в 1905 году во многом напоминает Советы 1917 года. Исключением во многом ряде Советов явились только Бакинский и Одесский Советы, где меньшевистское руководство принизило боевые революционные организации до организаций, вполне могущих получить благословение либеральной буржуазии. Но в Баку и Одессе для этого были свои причины. В Баку происходила упорная борьба между большевиками и меньшевиками. Я склонен думать, что меньшевистские настроения в Баку держались на почве национальной розни, умело использованной как самодержавием, так и либеральной буржуазией. Что же касается Одесского Совета, то его меньшевистские тенденции питались ремесленническим характером одесской промышленности и сильной политической активностью мелкобуржуазной интеллигенции. Но, по счастью, Бакинский и Одесский Советы — исключение в общем ряде всех Советов 1905 года, существовавших в ноябре повсеместно, во всех промышленных местах России. Что же касается начала декабря, то Советы Р. Д. уже широкой сетью покрывают многочисленные места России, при чем возникают как органы непосредственной борьбы с самодержавием, усиленно готовясь к вооруженному выступлению. В этом смысле многие провинциальные Советы значительно переросли Петербургский Совет, который по ряду причин не смог подготовить вооруженное выступление.
Любопытно, что система Советов, как новая форма организации революционных масс, воспринимается и другими общественными слоями. В этом сказывается определенное влияние пролетариата. Под влиянием существования Советов Рабочих Депутатов мы наблюдаем (и тоже в ноябре-декабре, что лишний раз подчеркивает не упадок революционного движения, а под'ем) появление Советов Матросских Депутатов в Севастополе, Совета Солдатских Депутатов в Москве, Совета Казачьих Депутатов в Сибири, Советов Крестьянских Депутатов в Тверской губернии и, повидимому, во многих окрестных местах Новороссийска и Ростова.
До сих пор материалов о влиянии Советов Р. Д. на крестьянское движение, а тем более о существовании Советов Крестьянских Депутатов не было. Немногочисленные материалы о первых Крестьянских Советах, тем не менее, имеют огромное значение. Они доказывают, что уже в 1905 году намечалось организационное слияние двух революционных струй — пролетариата и крестьянства. Наиболее выпукло это влияние выявилось в Тверской губернии, и, конечно, появление первых Крестьянских Советов именно в Тверской губернии носит далеко не случайный характер. Как известно, тверское крестьянство, в своей массе середняцко-бедняцкое, будучи связано с промышленностью, легче воспринимало революционную пропаганду пролетариата. Этим и об'ясняется огромное влияние социал-демократии в деревнях Тверской губернии. Во многих деревнях в 1905 году существовали социал-демократические ячейки. Это значительно облегчало задачу создания сельских Советов. «Тверской Комитет (большевиков. П. Г.), — пишет один из организаторов Совета в Первитинской волости, — дал директивы во что бы то ни стало организовать крестьянские Советы. В основу организации был положен следующий порядок. Каждый деревенский организатор (парторг. П. Г.) должен был собирать сходы всех крестьян и предложить им из своей среды выбрать Совет. Такие Советы были созданы в Лучнике, Малькове и других деревнях нашего подрайона». С первых же дней организации Совета, несмотря на краткий срок их существования, Советы превращались в новые органы власти в деревне. Среди населения авторитет их был очень высок. За всякого рода недоразумениями обращались к Советам. Интересно отметить также отношение Советов к вооруженному восстанию. «Все оружие, — пишет т. Кондратьев, — которое находилось у нас, было взято на учет. Мне приходилось собирать дробь, ружья. Мне передавали шашки, отбитые у офицеров, ружья и дробовики. По распоряжению Совета, каждую ночь регулярно направлялись в ночные обходы».
Первитинская волость не являлась единственной, где возникли Советы Крестьянских Депутатов. Советы Крестьянских Депутатов возникают также в Васильевской волости, где удалось даже созвать волостной с'езд Советов. «Были разосланы приказы, — пишет Тихомиров, — являться на этот с'езд по одному представителю на 10 человек. С'езд был весьма многолюден. На этом с'езде были не только представители, но и все желающие. Желающих было много, так как население этого района интересовалось политикой и вообще революционными событиями»... А вот интересное воспоминание о работах этого волостного с'езда. «Прежде всего, — пишет один из его участников, — был сделан учет волостному старшине. Переизбрали волостного старшину, выбрали деревенских от каждой деревни, был создан Совет вроде совета делегатов. Было похоже на то, что волостной с'езд выбрал чуть ли не свой исполком. Но выбор делегатов был только моментом, не получившим развития в дальнейшем». Как видим, организационные формы волостного об'единения сельских советов только выкристаллизовывались, но наступившая реакция их уничтожила.
Более удачную попытку организации волостного исполкома мы находим в Казинской волости. 27 ноября в Казинской волости состоялось первое собрание выбранных на сельских сходах делегатов. На волостном собрании присутствовали по двое депутатов от деревень: Щекотово, Глинки, Казино, Спарково; по одному от деревень: Кацино, Жилицы, Зелени, Ширяково, Городая, Дубачево, Дуброво, Городище, Михеево, Новинское. На вопрос, чем должен заниматься Совет Крестьянских Депутатов, присутствующими отмечалось, что Совет должен концентрировать в себе борьбу, раз'яснять населению смысл происходящих событий, быть новой властью. Волостной исполком обратился к населению с призывом бойкота вербовки лесных стражников, запретил порубку местных лесов до всеобщей организации сельских Советов, разбирал очередные волостные дела, рассматривая себя, как новую власть.
Интересно отметить, что Тверские Советы Крестьянских Депутатов в 1905 году в полной мере предрешали организационную структуру Советов 1917 года. Во главе волостного Совета был избран Исполнительный Комитет из трех крестьян и двух рабочих для связи.
Таковы немногочисленные материалы о первых Крестьянских Советах в 1905 году. Однако кой-какие выводы могут быть сделаны. Во всяком случае, сам факт появления Советов Крестьянских Депутатов в 1905 году говорит очень многое.
К сожалению, в 1905 году мы не находим более развитой советской системы в форме уездных, губернских или всероссийских об'единений. Эта задача выпала на 1917 год. Первоначально, правда, предполагался созыв Всероссийского С'езда Советов Рабочих Депутатов на 15 ноября. Однако первоначальный день созыва всероссийского с'езда был отодвинут, наступление же реакции в декабре и уничтожение многих Советов эту идею убивали окончательно. Но если в 1905 г. не удался созыв Всероссийского С'езда Советов, то, тем не менее, попытка установления тесной связи между отдельными Советами, согласования своих выступлений наблюдается во многих Советах. Например, в Екатеринославском Совете находим представителя Киевского Совета, в Московском — представителя Петербургского, в Саратовском — представителя Московского и т. д. Таким образом мы видим, что попытка всеобщего об'единения идет стихийным путем. Однако, достичь высшей ступени об'единения. осуществить общероссийское руководство не пришлось.
Главной причиной, конечно, следует признать недостаточную зрелость Советов Р. Д., когда намечавшийся процесс об'единения был прерван выступлением реакции. Этот вопрос весьма интересный. Здесь мы рассматриваем ноябрь, как момент подготовки, мобилизации и организации революционных сил. Действительно, в ноябре Советы возникают почти во всех крупных промышленных центрах, а в начале декабря они, как грибы, растут во многочисленных местах. Но на ряду с ростом революционных сил идет усиленная подготовка реакции. Ноябрь перед революцией и реакцией ставит вопрос: «кто кого?» «Если царизм, — писал в ноябре тов. Ленин, — уже не в силах победить революцию, то революция еще не в силах победить царизм... Старый порядок разбит, но он еще не уничтожен, а новый свободный строй существует непризнанный, наполовину таясь, сплошь да рядом преследуемый опричниками самодержавного строя». А вот любопытная оценка ноябрьского положения из другого лагеря. «Мы накануне, — пишет Суворин в «Новом Времени» от 19 ноября, — может быть, огромного мятежа. Само правительство уже об'являет, что пролетариат уже имеет целую дивизию бунтарей. Если я не ошибаюсь, Петербург, а с ним вместе Россия никогда не были в большей опасности, чем в эти дни». Незачем говорить, что при таком положении близость столкновения выявляется очень отчетливо. Реакция с огромным вниманием следит за развитием революционных сил. Было бы большой ошибкой думать, что правительство не сознавало опасности. Настороженность и подготовка им контр-мер наглядно доказывают, что оно лихорадочно готовилось к контр-выступлению. Увеличение штатов полиции, создание конной стражи, снабжение черной сотни оружием, демобилизация ненадежных воинских частей — все было подчинено одной цели — подготовке контр-выступления. Работая над делами бывш. департамента полиции, чувствуешь, с какой лихорадочностью работал царский бюрократический аппарат. Буквально каждая бумажка проходила через руки Дурново, контролировалась им, давались приказания на места, и все они пропитаны одним духом — быть готовым к разгрому революции.
Разведку свою правительство начало задолго до декабрьского выступления. Первоначально решительное выступление реакции предполагалось с подавлением восстания в Кронштадте, но эта попытка была парализована ноябрьской стачкой. Новые разведки начинаются арестом 14 ноября Крестьянского Союза, затем арестом 26 ноября Хрусталева-Носаря. Арестом же Петербургского Совета 3 декабря и повсеместными приказами об арестах революционеров оно заявляло о своем решительном выступлении. Этот срок выступления реакции далеко не случайно совпал с быстрым революционизированием крестьянства, армии и флота. Правительство понимало, что каждый просроченный им день для него гибелен. Как известно, пролетариат не смог спокойно отнестись к этому выступлению, решив принять удар. Ответом на выступление реакции и явилось декабрьское вооруженное восстание. Рассмотрение декабрьского вооруженного восстания не входит в мою задачу. Этому вопросу будет посвящен специальный доклад т. Ярославского. Я отмечу только в общих чертах, какова была роль Советов в этом выступлении. Подробнее можно будет коснуться в следующем докладе. Советы Р. Д., несмотря на недостаточную подготовленность к восстанию, тем не менее, повсеместно приняли участие в декабрьских событиях, выявляя себя как организации, стремящиеся к захвату власти. Подобно Московскому Совету, стоявшему во главе декабрьских событий в Москве, провинциальные Советы также шли по этому пути. Нужно отметить, что места вооруженных выступлений совпадают с существованием Советов. Взять, например, Донбасс, где Советы не явились еще в достаточной мере оформившимися организациями. Что мы наблюдаем? Повсеместно Советы являлись единственными организациями, руководившими восстанием. Далее, необходимо отметить, что только в результате восстаний Советы превращались в подлинные и единственные органы власти. В этом признается даже сама реакция, квалифицируя Советы в обвинительных актах, как боевые организации, возникающие для борьбы с самодержавием, как боевые штабы революции, как временные революционные правительства. Например, судебное постановление по делу о Новороссийском Совете, не стесняясь, признается, что Советы, это — новая власть. «С этого момента (т.-е. 8 декабря. П. Г.), — говорится в нем, — С. Р. Д. с выделенным им от себя Исполнительным Комитетом совершенно открыто захватывает в свою власть управление городом и округом и издает печатно свои предписания, распоряжения, об'явления и воззвания... Администрация, с и. д. губернатора Березниковым во главе, имея в своем распоряжении свыше пятисот человек вооруженных солдат и казаков, устранила себя от управления, как бы предоставив город и округ в распоряжение С. Р. Д.».
Чем не 1917 год? Аналогичные положения, как новые органы власти, С. Р. Д. занимали в Екатеринославе, на Красной Пресне в Москве, на Темернике, в Ростове. Мы видим, что только в результате восстания они превращались в подлинные органы власти.
Говоря о руководстве Советами декабрьским вооруженным восстанием и превращении их в новые единственные, подлинно революционные органы власти, никак нельзя пройти мимо поведения меньшевиков в эти дни. Если с развитием революции меньшевики до декабря еще шли на поводу революции, то вооруженное восстание было новым этапом в жизни меньшевизма. Меньшевики скептически смотрели на вооруженное выступление и во многих местах довольно беззастенчивым образом саботировали его. Этим саботажем в значительной мере об'ясняется слабость, движения в декабре в Петербурге. Начатая в первый день довольно дружно, забастовка, не имея достаточно твердого руководства (Второй Совет был чисто меньшевистским), не имея точного лозунга вооруженной борьбы и превращаясь в мирную демонстрацию, неизбежно должна была потерпеть поражение. Подобное же поведение меньшевиков более наглядно выявляется в Одесском и Бакинском Советах. О саботаже восстания меньшевиками, не стесняясь, говорится даже в официальном органе Советов «Известиях С. Р. Д.». Об измене меньшевиков говорится также в воспоминаниях о Николаевском, Ростовском, Тверском и ар. Советах.
«До московского восстания, — говорит, напр., один рядовой участник в Твери, — я не думал, что меньшевики будут смертельными врагами».
Этот факт саботажа меньшевиками декабрьского восстания в поражении революции играет далеко не второстепенную роль.
Непонимание меньшевиками, что Советы — это прежде всего боевые организации пролетариата, в задачу которых входит подготовка и проведение восстания, сказалось также и в резолюциях к 4-му партийному с'езду. В противовес большевикам, рассматривающим Советы Р. Д., как органы подготовки вооруженного восстания и захвата власти, меньшевики проявили полное непонимание задач этих мощных организаций. Их проект резолюции о Советах, лепечущий о Советах, как неоформленных, широких, массовых организациях, нигде не говорит, что это — прежде всего боевые организации. Зато в проекте много уделено внимания нейтральности Советов от партии, их независимости от партийного руководства. В этом сказывается их буржуазная сущность, благодаря которой меньшевики не могли понять ни роли Советов в революции, ни разрешить вопрос о правильных взаимоотношениях Советов и партии.
Впоследствии это непонимание подлинной роли Советов в революции сказалось и в меньшевистских работах, посвященных разбору деятельности первых Советов. Кроме того, эти работы не могут удовлетворить нас даже со стороны фактического материала. Первая попытка дать историю Советов — «История СПБ Совета», изд. под ред. т. Троцкого, захватывает только Петербургский Совет. Кроме мемуарного характера материалов, книжка эта ни в коем случае не может претендовать на историю Советов уже по одному тому, что ограничивается одним Петербургским Советом. Сейчас, изучая Советы, нужно брать Советы Р. Д. 1905 г. в целом, иначе верного анализа мы не получим. Увлечение Петербургским Советом, который, как мы видели, в своем развитии остался далеко позади ряда многих других Советов, сказывается также и в работах других историков, занимавшихся этим вопросом. Это им не давало возможности выявить удельный вес Советов в первой революции. Нужно определенно сказать, что до сих пор истории Советов Р. Д. 1905 года, этого краеугольного вопроса революции, еще нет. Есть один скелет, данный Лениным. Но нужно иметь что-нибудь и кроме скелета. С этой целью мы и поставили доклад: «Чем были Советы Р. Д. в 1905 г.?». Этот вопрос к двадцатилетию первой революции должен быть разрешен. Разрешение его, нужно признаться, довольно трудно. Кроме скудости материалов, положение осложняется тем, что Советы в 1905 г. не развились до своего логического конца. Например, о деятельности ряда Советов, благодаря их кратковременному существованию, даже не найдете никаких документов. Один из председателей Советов в 1905 г. даже шутил, что он-то был председателем Совета, да не знает, был ли Совет. Действительно, многочисленные Советы, возникавшие в декабре, зачастую арестовывались на первых же организационных заседаниях. Вот почему, изучая Советы, нередко приходится строить всевозможные предположения, и при этом, конечно, неизбежны ошибки. Я в своем докладе постарался коснуться только наиболее основных вопросов Советов, имеющих, по-моему, громадное значение для всякого приступающего к изучению этого вопроса. Надеюсь, что т.т., слушавшие мой доклад, среди которых присутствует много участников и организаторов первых Советов Р. Д., внесут свои ценные замечания и помогут ответить на вопрос: «Чем же были Советы Р. Д. в 1905 г.?». Вопрос этот имеет не только академический характер. Условия появления Советов безусловно будут изучены нашими заграничными товарищами, и мы им должны помочь нашим опытом революции 1905 года.