В. П. ПОЖИДАЕВ. «Горцы Сев. Кавказа». Госиздат. 1926. Стр. 110. Тираж 10.000. Цена 70 к.
В. П. Пожидаев ставит перед собою задачу — познакомить широкие круги читателей с народами Северного Кавказа, а именно с ингушами, чеченцами, хевсурами, осетинами и кабардинцами.
Для этого автор в сжатых очерках дает прежде всего географическое описание мест, населенных каждым из перечисленных народов, краткую историю народа и, наконец, довольно подробно останавливается на этнографии каждого народа в отдельности.
В книге значительная часть отведена этнографическому материалу, и в этой части труда автор дает много интересного. Многое появляется впервые: материал собирался автором лично на местах. Эта часть работы является, несомненно, ценным вкладом в этнографическую литературу.
К сожалению, этого нельзя сказать относительно исторической части труда Пожидаева. Здесь автором совершенно не привлечен архивный исторический материал ни одной из указанных народностей; он ограничился лишь литературными данными и народными преданиями. Поэтому историческая часть не лишена крупных существенных недочетов.
В исторической науке вопрос о времени и порядке расселения осетинского народа в нагорной полосе так или иначе выяснен. Если нынешних осетин признавать потомками древних алан, когда-то населявших Северо-Кавказскую равнину, в чем едва ли у кого из ученых возникает сомнение, то появление первых переселенцев осетин в нагорной полосе надо приурочить ко времени нашествия гуннов, т.-е. к концу IV века нашей эры. Гунны в 375 году под предводительством Манцуна покорили Босфорское царство, разбили готеров и алан, при чем часть алан, очевидно, не пожелавшая подчиниться гуннам, ушла в Кавказские горы. За этим первым переселением алан-осетин в горы следуют и дальнейшие: в VI веке под напором авар, в VII—VIII в.в. — под напором арабов, в ХIII в. — под напором татар, и, наконец, в XIV в. осетины окончательно были заперты в горах Кавказа пришедшими со стороны Тамани кабардинцами. В такой последовательности надо полагать установленным расселение осетин в нагорной полосе, при чем в числе первых переселенцев были дигорцы и южные осетины.
Отсюда ясно, что утверждение В. П. Пожидаева о том, что осетины поселились в горах Кавказа задолго до нашей эры под именем «алан» (стр. 23) совершенно неверно.
Все несчастья дигорцев, их бедность, отсталость и невежество В. П. Пожидаев об'ясняет исключительно бездорожьем и оторванностью их от плоскости. Он говорит, что «в Дигории до прихода русских и устройства ими дороги только наиболее отважные рисковали ходить по тем козьим тропам, которые вели к ним с равнины и обратно, при чем будто бы автору «называли в Дигории одного старика-гита, который превзошел всех своих предшественников, так как за всю жизнь четыре раза выходил нa плоскость» (стр. 11).
Это наивное, ненаучное об'яснение бедности, невежества и отсталости дигорцев бездорожьем показывает неосведомленность автора в самых элементарных исторических фактах времен могущества кабардинских феодальных князей.
Могущество этих князей достигло своего апогея в половине XVI века, при известном кабардинском князе Темрюке, на дочери которого, как известно, был женат московский царь Иван IV. Благодаря поддержке московского царя кабардинские феодалы завладели почти всей Владикавказской равниной и, вытеснив из нее горцев в том числе и осетин, об'явили их своими данниками. Почти до завоевания Кавказа русскими осетрины были совершенно отрезаны от плодородной равнины кабардинскими феодалами, которые буквально охотились на осетин и вообще на горцев для продажи пленников в Турцию в качестве рабов. Осетину необходимо было выезжать на равнину за хлебом или в Астрахань за солью, и нередко, при возвращении домой, он попадал в лапы кабардинских хищников.
Таково было положение на Северном Кавказе в продолжение почти четырехсот лет, и именно эти жуткие социальные отношения и обусловливали бедность, отсталость и невежество осетин, а не бездорожье, как утверждает В. П. Пожидаев.
На стр. 25 В. П. Пожидаев пишет, что «князья кабардинские проникли к осетинам в горы — Дигорское, Кургатинское и Тагаурское ущелья — и наложили на тамошних обитателей постоянную дань». Что кабардинские князья осетин считали своими данниками и даже подданными, это ясно, но верно и то, что эта дань фактически никогда не взималась с них, потому что как осетину было рискованно появляться на территории Кабарды, так и кабардинцу невозможно было проникать к осетинам в горы, да еще за данью.
Далее автор, приписывая освобождение осетин и ингушей от ига кабардинских феодалов русским, для которых якобы главнейшими врагами на Сев. Кавказе были кабардинцы, утверждает, что кабардинцев русские выселили из гор Осетии и Ингушии.
Если бы автору удалось, на основании несомненных исторических данных, доказать пребывание кабардинцев в горах Осетии и Ингушии, он бы этим самым раскрыл любопытнейшую, неизвестную доселе страницу истории этих двух народов. Но этого историческими данными нельзя доказать, так как кабардинцев история знает, как жителей Северо-Кавказской равнины. На этой же равнине их застала и русская власть в начале XIX веха, и она никак не могла выселить кабардинцев из гор, где их никогда и не было, по крайней мере по данным теперешнего состояния истории.
Неосновательно также утверждать, что на Сев. Кавказе главными противниками русских были кабардинцы. В истории известно, что между Кабардой и Россией завязались весьма дружественные отношения еще в половине XVI века. В 1552 г. к Ивану IV были присланы из Кабарды послы: Бугашик Езбузлуков и Алкныч Танашук, которые «били ему челом». Спустя 5 лет после первого посольства, а именно в 1557 г., из Кабарды опять приехал посол Кантклыч Катуков, который бил челом Ивану IV от имени кабардин князей Темрюка и Тозреба и просил, чтобы Иван IV «учинил их в холопстве». После этого кабардинцы не раз воевали в рядах русских войск против крымского ханства под начальством русских же полководцев (например, Вишневецкого). В 1567 г., Иван IV для своего тестя, кабардинского князи Темрюка, построил город Терки у устья роки Терека. Для ликвидации заговора при дворе кн. Темрюка, последний дал знать Ивану IV, который выслал Темрюку «многих московских людей и 1000 стрельцов». Все это говорит о том, что между Кабардой и московск. государ. были дружественные отношения, которые не изменились и при преемниках Ивана IV. В последствии же, а именно в эпоxy завоевания Кавказа, главными противниками России были опять-таки не кабардинцы, а чеченцы, которые постоянно терроризировали Сунженскую Военную Линию.
Методов насильственной высылки из гор на плоскость и концентрации мелких разрозненных аулов в крупные населенные пункты Россия придерживалась именно в отношении чеченцев. В связи с этим крупные хуторские хозяйства в Чечне были заменены невыгодными для населения мелкими индивидуальными хозяйствами, что повлекло за собою обнищание чеченского народа.
В. П. Пожидаев в своей работе не вскрывает экономической сущности русской политики на Кавказе вообще, в отношении мелких его народов и частности, и поэтому приходит к довольно наивным с точки зрения современной постановки вопроса выводам. Так, напр., отказ России в просьбе ингушей об освобождении их от гнета кабардинских князей, В. П. Пожидаев рассматривает, как простое нежелание России «ссориться с богатыми и знатными кабардинскими князьями из-за каких-то слабых и бедных ингушей» (стр. 15).
Ключ к пониманию политики России в XVII и XVIII в.в. в отношении мелких кавказских народов лежит в тогдашних русско-турецких отношениях. Автору надо было выяснить эти отношения, и тогда все было бы ясно и понятно.
Попадаются в работе Пожидаева и такие противоречия, как «поведение кабардинских князей сильно озлобляло крепостную массу Кабарды» и в то же время «крепостные и рабы были довольно равнодушны к тому, кто будет ими командовать — свои или чужие» (стр. 31—32).
Книга В. П. Пожидаева написана популярно.
Г. Кокиев