Среди всяких «героев» станционных будней дубиновские мракобесы занимают особое место. В течение трех последних лет когда по всей советской земле буйно расцвели ростки новой культуры, на станции Дубинская Ташкентской дороги пустил глубокие корни отвратительный чертополох. Три года на этой затерянной в песках станции, отброшенной за сотни километров от общественных центров, измываются над рабочими, душат живое слово, справляют под крылом профсоюзной организации омерзительный пьяный шабаш.
Много исписано всяких бумаг, много произведено всяких обследований и возбуждено «дел». Но, как бывает, все дела, все бумаги сгинули в ведомственных провалах. Чья то рука упорно отводила удар, который должен был упасть на кучку негодяев.
«Героев» не так уж много, но они представляют тесно спаянную и спившуюся компанию. Вдохновителем, инициатором бесчинств и склок является помощник начальника станции Стройков, занимающий пост секретаря месткома. Разложившуюся организацию возглавляет председатель Привоторов — самогонщик и шинкарь. За ними следуют «подручные», приказные, исполнители воли месткома — дорожный мастер Кривошеев, вступление которого на работу связано с выплатой тысячи рублей под'емных его предшественнику, выжитому со службы. Наконец, последний сподвижник — стрелочник Самохвалов, горький пьяница, и растратчик союзных денег.
Тих разбег дубиновской жизни. Редко наезжают на станцию гости из участкового и дорожного центров, культурные работники да инструктора. Беспросыпное гульбище разукрасило станционный быт самыми унылыми узорами. В бесшабашном пьянстве дубиновские «союзники» дошли до исключительного мракобесия и изуверства.
1 мая, например, они устроили пьяную демонстрацию и затем увенчали пролетарский праздник скоморошеской «постановкой». Под улюлюканье и дикое завывание в местком был торжественно внесен издыхающий хрипящий баран. Поместив его под портретами вождей, месткомовцы устроили отходную — отвратительную клоунаду, сопровождаемую пением «Вы жертвою пали». Все помещение месткома было измызгано в пролетарский праздник зеленой блевотиной.
Такому месткому партийные и советские лозунги совершенно чужды. Рабочий не рискнет забрести в местком с жалобой да нуждой. Масса затравлена. Как пишет рабкор — «члены союза потеряли всякую веру в профсоюзные органы и усвоили уродливый взгляд на современный общественный строй».
Все силы месткома направлены на удушение критики, на преследование рабкоров, пытающихся вскрыть дубиновскую язву. По подозрению в рабкорстве был уволен стрелочник Пуддовкин. Вслед за Пуддовкиным попал под расправу демобилизованный красноармеец Сибогат Рамазанов. Вот выдержки из письма Рамазанова:
«Все это сделал Стройков за то, что я показал чистую правду, когда комиссия из учкпрофсожа производила расследование в январе...»
Любопытен конец этого письма, которое было адресовано рабкору:
«Прошу вас это письмо не посылать в учкпрофсож, а то Стройков, имеющий там большую поддержку, погубит меня».
Нити ведут в учкпрофсож и там они теряются. А станционная банда бесчинствует и после каждой заметки, напечатанной в газете, «напивается в лоск, и ее вождь Стройков открыто грозит кулаками — «Пусть пишут, мы этими самыми газетами...».
Из отдельных подвигов дубиновских негодяев нужно отметить растрату бывшим председателем Самохваловым союзных 30 рублей и обвинение в «краже» этих денег ремонтного рабочего Усикова. Усиков был уволен затем «без суда и следствия». После этого опять растрата в 40 рублей.
В 1927 году Стройков сфабриковал акт имущественного обследования безработного рабкора с целью выжить из общежития его сына. Недавно два сына Стройкова и Самохвалова проведены в члены союза, зачислены на службу в качестве ремонтных рабочих и... бездельничают.
Правлению дороги известны все эти проделки. Еще в 1926 году оно постановило уволить Стройкова «за систематическое пьянство и служебные проступки». Но все эти «герои» продолжают находиться на своих постах, терроризируя железнодорожное население. Чья-то рука упорно отводит удар...
Не вмешаются ли высшие союзные организации, не очистят ли от примазавшихся негодяев местком, который члены союза не иначе называют, как «дубиновским застенком».
Мы ведем длительную и упорную борьбу с бюрократизмом и волокитой. Мы призываем к борьбе каждого отдельного рабочего, но главным образом рассчитываем на организованные силы рабочего класса — профсоюзы. Действительно, в борьбе с этими застарелыми болезнями нашего аппарата, от которых страдают трудящиеся, кому, как не профессиональным организациям быть на первой линии огня? Профсоюзы энергично участвуют в этой борьбе, но на ряду с этим иногда в недрах самих профессиональных организаций бюрократизм и волокита расцветают пышным цветом.
Нас заедает бумага. В бумажном потоке подчас гибнет живое дело и находят вечное успокоение насущные нужды трудящихся. Повидимому, работники дорпрофсожа Пермской, напуганные этим потоком, решили ослабить его силу, перестав питать его бумагой. Иначе, чем об'яснить, что дорпрофсож упорно не отвечает на вопросы ЦК союза? 6 марта прошлого года в газете «Труд» была заметка «Изобретательный Яблоков». 14 марта орготдел ЦК ж.-д. направил эту заметку в дорпрофсож Пермской и просил сообщить, что по этой заметке предпринял дорожный комитет. В течение пяти месяцев орготдел тщетно ждал ответа. В ноябре он дважды напоминал дорпрофсожу об этом деле — ответа нет и до сих пор.
Второй случай. В ЦК ж.-д. поступило заявление ремонтного рабочего 1 околотка 18 уч. пути Пермской — Ф. Гончарова о неправильном увольнении его. 5 марта прошлого года тар.-норм. отдел ЦК переслал это заявление в дорпрофсож, просил проверить факты, указанные т. Гончаровым и, если они подтвердятся, принять меры к восстановлению его в должности. 23 апреля тар.-норм. отдел просил ускорить рассмотрение дела т. Гончарова, который жаловался в ЦК, что ответа от дорпрофсожа не получил. 11 сентября отдел охраны труда просил дорпрофсож срочно сообщить, что им предпринято по этому делу. 21 ноября ЦК снова об этом напоминал дорпрофсожу — до сих пор нет ответа.
Третий случай. В ЦК ж.-д. поступило заявление т. Казанцева, работника Пермской дороги о его неправильном увольнении, с указанием, что местком считает это увольнение необоснованным. 31 августа прошлого года отдел охраны труда переслал это заявление в дорпрофсож, просил проверить правильность увольнения и о результатах сообщить т. Казанцеву и в ЦК. Тов. Казанцев, не получая ответа от дорпрофсожа, вновь обратился в ЦК. 22 сентября отдел охраны труда запросил дорпрофсож, напомнил об этом деле и 31 октября — ни т. Казанцев, ни ЦК союза ответа от дорожного комитета не удостоились.
По таким серьезным делам, когда требуется в срочном порядке проверить правильность увольнений работников, когда профорганизация должна доказать, что она является действительной защитницей рабочих, дорпрофсож Пермской считает допустимым в течение долгих месяцев хранить молчание.
Дорпрофсож Пермской не одинок. С ним успешно конкурирует дорожный комитет Северо-Кавказской. 1 августа прошлого года тар.-норм. отдел ЦК ж.-д. направил в дорпрофсож заявление проводников и смазчиков Ростовского узла о том, что им, после нахождения в пути в течение 7—8 суток, не предоставляют отдыха на месте жительства. ЦК просил выяснить этот вопрос и в случае, если будут обнаружены нарушения положения о рабочем времени, немедленно их ликвидировать. Прошло пять месяцев. Три раза представитель проводников и смазчиков приезжал в ЦК, жаловался на то, что дорпрофсож для них ничего не сделал. Три раза — в октябре, ноябре и декабре — ЦК просил дорпрофсож ответить, что им сделано по этому вопросу — ответа не последовало.
Спокойные люди сидят в дорпрофсоже Северо-Кавказской, даже телеграфные запросы их не смущают. 14 сентября культотдел ЦК телеграммой запросил, когда будет закончена достройка клуба на ст. Дербент — ответа нет.
Дорпрофсож Юго-Восточной тоже любит отмалчиваться. В августе прошлого года экономический отдел ЦК просил срочно сообщить, в каком положении находится разработка проекта изобретенного т. Филипповым шлюзового аппарата для сезонных работ. В ноябре дважды напоминали об этом дорпрофсожу — не действует, дорпрофсож не отвечает.
Не лучше обстоит дело в дорпрофсоже Рязано-Уральской. 8 мая прошлого года тар.-норм. отдел ЦК просил дорпрофсож проверить, правильно ли уволен слесарь-инструментальщик Козловских мастерских т. Бабайцев. Три раза т. Бабайцев приезжая в ЦК, три раза ЦК писал по этому делу в дорожный комитет — никаких результатов. В июле ЦК союза, получив из секретариата ВЦИК заявление т. Бабайцева, снова запросил дорпрофсож, просил дать, наконец, ответ для сообщения в секретариат ВЦИК, в ноябре и декабре снова напоминал об этом — дорпрофсож упорно молчит.
Еще случай. В августе прошлого года тар.-норм. отдел направил в дорпрофсож копию заметки в «Гудок» «Закон и действие» и просил срочно сообщить, как в действительности производится расчет рабочим Козловских мастерских. Дважды ЦК напоминал об этом дорпрофсожу и каждый раз дорожный комитет ограничивался тем, что писал бумажки Козловскому учкпрофсожу.
Предположение о том, что указанные дорпрофсожи упорно не отвечают на запросы ЦК, стремясь этим ослабить бумажный поток, конечно, не серьезно. Молчание в таких случаях плодит новые бумажки и усиливает поток. Вполне возможно, что эти дорпрофсожи в пределах своих сил и возможностей ведут борьбу с волокитой, но эта борьба в значительной степени обесценивается, тем, что им не удалось в первую очередь искоренить это зло в своих собственных аппаратах. Когда организация, призванная бороться с волокитой, сама разводит волокиту, — что может быть хуже!
А. К.
