Рассказ Валерьяна Малышева.
Блавко Горобец — солдат.
Бланко — румынский подданный, а когда вместе с сотней таких же, как он, привезли его из далекой Валахии для того, чтобы охранять днестровский берег, Бланко знал, что этот берег — граница, что он должен охранять ее, и что там, на другом берегу — большая страна, про которую рассказывают... Впрочем, это его не касается. Он должен быть только солдатом, а солдату не полагается думать, солдат должен делать только то, что ему приказывают. Так говорит закон, так повелевает начальство, а они всегда говорят правду потому, что... сильнее.
Это было в ночь на 1-е мая.
Бланко стоял на посту. Было темно и был ветер. Волны Днестра сердито плескались о береговые уступы, сливаясь с шорохом прибрежных кустарников. Бланко, опершись на холодноватый ствол винтовки, смотрел в темноту и думал. Думал о далекой Валахии. О тихой многоводной Ольте, что серебряной лентой перерезала ровные цветущие поля. Думал о тех, что там ожидают, когда он вернется. А кто знает, когда вернется Бланко? Когда снова увидит бойкую Ассу, и что скажет, когда она выйдет встречать?.. Да, он скажет, что тосковал по ней, что любит ее, крепко любит.. Она будет смеяться и целовать его... Он тоже будет смеяться и будет так весело, весело... Смотрит Бланко на черные кляксы кустарника и видит, и не видит их... Несет ветер думы Бланко к далекой Валахни, несет быстро, быстро... Может и Асса думает о Бланко... кто знает? Думает Бланко и улыбается своим думам...
Сердито бьются о берег волны...
Шарит, шуршит в кустарниках ветер, а небо — черное, черное...
— Ээээй, кто идет?!
Ни звука... Бланко крепче сжимает винтовку и, весь напряженно подавшись вперед, вглядывается в темень...
— Кто идет?!
Хрустнула ветка, и опять одни — ветер и волны, всплески и шорохи...
Снова хрустнула ветка. И еще сильнее, до боли в пальцах, стиснув винтовку, Бланко шагнул вперед.
— Стой, стрелять буду!!
Быстро шагнул еще, а едва поровнялся с кустарником — темная фигура метнулась к его ногам:
— Солдат... Не стреляй... Товарищ!..
Теплые руки обвили колени:
— Слушай... они уб'ют меня... убьют...
— Но... я — солдат...
— Нет... ты — человек!.. Ты спасешь меня...
...Ветер стихал. Тише плескались волны. Разорвались тяжелые громады туч, а звезды, большие, яркие, видели, как два человека крепко пожали друг другу руки... Потом один скрылся в темной чаще кустарника, а другой долго, долго смотрел вслед ему, туда, где серой каймой навис берег большой незнакомой страны...
В мае — цветут цветы.
В мае — теплый душистый ветер.
В мае хочется жить хорошей, веселой
жизнью, но...
Сигуранца хитра... от сигуранцы не скроешь...
Через три дня — Бланко судили.
Когда он, маленький, незаметный, стоял и слушал приговор, то смутно разобрал только несколько непонятных для него слов: — Пропуск через границу политического преступника... государственная измена... — и последнее, короткое, злое слово:
— ...Расстрелять...
Ночью восемь солдат и один офицер вывели Бланко за город, вывели на ту гору, где казнили преступников.
С Днестра дул теплый ветер, шуршал в шелковистых пахучих травах привольной степи... потом — резкое, звенящее:
— Пли!..
Сухой, дробный треск залпа.
Пчелкой впилась маленькая пуля в большое сердце Бланко... упал он... захлебнулся кровью... в предсмертной тоске прижался к душистой траве...
Смотрела земля на небо...
Небо смотрело на землю, и никак не могли они понять друг друга...
Валерьян Малышев.
