ПРИРОДА, №6-7, 1922 год. В. И. Палладин (1859—1922)

"Природа", №6-7, 1922 год, стр. 78-85

В. И. Палладин (1859—1922) †.

3 февраля 1922 года скончался академик и заслуженный профессор Петроградского Университета, Владимир Иванович Палладин. Это тяжкая и незаменимая утрата не только для русской, но и для европейской науки, в которой имя Палладина связано о пионерством в самых новых и трудных проблемах химической физиологии растений.

В. Е. родился в Москве 11 (23) июля 1859 г. в бедной семье и тяжелая борьба за существование проходит красной нитью через все его молодые годы, проведенные или в душных комнатах, где ютилась многочисленная семья, или на пыльных улицах большого города. Воздух лугов и лесов был для него недоступной роскошью и лишь на 2 курсе университета, куда он поступил в 1878 году, В. И. впервые провел лето за городом. Заинтересовавшись талантливыми лекциями профессоров Горожанкина и Тимирязева, В. И. посвятил себя занятиям ботаникой, и по окончании курса в 1883 г. был оставлен при университете на 2 года. Ходатайство о продлении оставления В. И. еще на год, хотя бы без стипендии, было отклонено министерством с характерным раз'яснением: "В виду большого числа оставленных при университетах по ботанике". Не признанный за ботаника, В. И. принял место помощника инспектора в Институте Сельского Хозяйства в Новой Александрии, где ему было также поручено преподавание ботаники (за 200 р. в год!) и немецкого языка.

Но, благодаря волевому характеру и большому запасу энергии, молодой человек не поддался обстоятельствам. Уже в 1886 г. им была написана магистерская диссертация "Значение кислорода для растений", а в 1889 г. изготовлена и защищена докторская диссертация на тему "Влияние кислорода на распадение белковых веществ в растениях". Эта прекрасная работа не потеряла значения и до настоящего времени. Она была выполнена при неслыханно неблагоприятных условиях, в самодельной холодной "лаборатории", заслуживающей этого названия разве только в насмешку. Между тем, как для многих "ученых" докторская диссертация является последним усилием, для В. И. она знаменовала лишь первые шаги на пути его научной деятельности, тонко угадав, какие области химической фитофизиологии должны подвергнуться в близком будущем быстрой эволюции, он посвятил себя в дальнейшем почти исключительно двум отделам: превращению азотистых веществ и энергетическим процессам растений.

Признанный, наконец, за ботаника, молодой ученый был избран в 1889 г. профессором анатомии и физиологии растений Харьковского университета и в 1897 г. перешел на ту же должность в Варшавский университет. Получив учеников и сотрудников, В. И. расширил свою научную деятельность; имя его росло. В 1901 г. В. И. занял вакантную кафедру физиологии растений в Петербургском университете и на Петербургских Высших Женских Курсах. За границей его уже единогласно признавали в это время за первого русского фитофизиолога, научная продуктивность и изобретательность его все прогрессировали, но здоровье вскоре после переселения в Петербург стало заметно ухудшаться.

В 1914 г. В. И. прекратил чтение лекций но был избран ординарным академиком Академии Наук; в начале 1917 г. он переселился ради своего здоровья в Крым, читал лекции в Симферопольском университете, а потом был директором Никитского Ботанического сада. В Крыму В. И. пришлось вынести все перипетии неоднократного перехода из рук в руки во время гражданской войны, но тем не менее он вернулся оттуда весной 1921 г. бодрым, сравнительно здоровым и полным энергии.

В Петербурге состояние его начало ухудшаться с ужасающей быстротой, чему немало способствовали разные личные неприятности и разочарования. Зимой 1921—1922 г. состояние сердца стало угрожающим и серьезность положения осложнилась плевритом. 3 февраля 1922 г. В. И. скончался, не покидая научной работы до последних дней своей жизни.

Как ни велико научное имя В. И., оно еще не вполне соответствует его действительным научным заслугам. Это зависит от самого характера его научной деятельности: В. И. любил находиться на самых передовых позициях экспериментального исследования, брать на себя роль разведчика в таких проблемах, где, можно сказать, не определился еще курс, которого следует придерживаться в безбрежном море. Именно здесь проявлялось его тонкое чутье; он правильно угадывал, как следует приступить к экспериментальной работе. Но когда уже на горизонте начинал синеть берег, интерес В. И. к работе ослабевал: раз можно предвидеть конечные результаты, он считал свою роль исполненной и охотно предоставлял другим пожинать плоды его трудов, а сам начинал опять искать нового и неизведанного.

Такая неблагодарная деятельность характерно подчеркивает отношение покойного к научной работе; он не искал в ней ни славы, ни благополучия, а только личного удовлетворения. Без научной деятельности он жить не мог, и все остальные интересы были у него на втором плане. Наука одна заполняла его мысли, чувства и желания.

Уже в своей докторской диссертации В. И. затронул весьма модный в то время вопрос о первичных и вторичных продуктах распадения белков в растениях, вопрос, бывший предметом многолетнего спора между школами В. Пфеффера и Э. Шульце. Оригинальным методом В. И. показал, что Шульце прав, считая амиды уже вторичными продуктами синтеза. Затем В. И. выпустил в свет ряд исследований над этиолированными (выросшими в темноте) растениями и физиологией зеленения (1890—1893); эти работы привели его опять к изучению дыхания. Между тем, как другие авторы изучали различные побочные условия, влияющие на этот процесс, иногда забывая, что основной целью физиологии является раз'яснение самой природы жизненных явлений, В. И. возобновил интерес к сущности дела. В связи с результатами своей первой, магистерской диссертации, В. И. произвел ряд опытов по новому методу (1893—1894); эти исследования необычайно отчетливо устанавливают роль и значение сахаров при дыхании. Другой цикл работ В. И. и его учеников устанавливает значение белковых веществ при дыхании (1894—1899). При этом обнаружился капитальный факт глубокого различия физиологической роли запасных белков и белков живой протоплазмы. Все многочисленные исследования различных авторов над превращением азотистых веществ при прорастании семян отнюдь не могут характеризовать поведение белков плазмы. Эти работы дали В. И. европейское имя. Работы Петербургского периода многочисленнее и важнее предшествующих результатов деятельности В. И., но кратко очертить их значение невозможно, вследствие их новизны. Работа научного пионера трудна и своеобразна: иногда он вынужден прибегать к совершенно новым и не всегда достаточно проверенным экспериментальным методам, иногда должен строить кратковременные вспомогательные гипотезы, иногда даже ему приходится возвращаться на несколько шагов вспять, при злорадных улыбках "научных неудачников". Вследствие этого, пионер неизбежно является предметом критики и полемики; работа его находит себе на первых порах ограниченный круг сочувствующих читателей. Так и многие последние работы В. И. получали признание только за границей, где научная мысль обычно опережает се состояние в России; здесь многим эти работы и теперь кажутся чуждыми по цели, парадоксальными по выводам.

Один цикл работ В. И. (1903—1907) касается теории генетической связи анаэробных процессов с нормальным кислородным дыханием. Прежде В. И. был противником этой теории, высказанной Пфеффером, но он сделался ее сторонником, когда она получила новую формулировку. Непосредственно В. И. заинтересовался ею после открытия Бухнерами внеклеточного спиртового брожения. Целый ряд работ В. И. и его учеников углубляет и расширяет представления о ферментной природе брожения и дыхания. С этого времени явления автолиза и механизм действия ферментов приковывают к себе внимание В. И. до последних дней его жизни; этим вопросам посвящены почти все работы последнего периода (их свыше 50). Некоторые из них совершенно неожиданны по экспериментальным приемам и по непосредственной теме работы, а в общем из них строится мозаика, постепенно принимающая единство и планомерность научной теории.

Много работ В. И. и его учеников посвящены разработке его теории дыхательных хромогенов, которая развилась из известных представлений Баха об окислительных и восстановительных биохимических процессах; углубляя и конкретизируя их, В. И. проводит полную аналогию между кровью животных и соками растений в отношении координации окислений и восстановлений (1908—1913). Эта теория не всеми принята сочувственно; будущее покажет, насколько она справедлива по существу, но плодотворность ее, как рабочей гипотезы, не подлежит сомнению.

Разработанная В. И. теория дыхания в общих чертах заключается в том, что кислород воздуха потребляется исключительно на окисление водорода дыхательного материала. Вся углекислота дыхания отщепляется без содействия окислительных процессов.

Наиболее крупные работы В. И. и его учеников касаются образования и координации дятельности ферментов. Об‘единить их одной общей идеей невозможно, но они представляют собой огромный и ценный фактический матерьял по труднейшей проблеме биохимии (1910—1922). Насколько В. И. тонко улавливал верный тон в этих деликатных вопросах, видно из его блестящих последних, еще только печатающихся работ, в которых он превзошел однородные, но несовершенные новейшие попытки Герцфельда, Вокер и отасти Бидермана искусственно вызвать усиленное образование ферментов в отсутствии живой плазмы. Сообщением об этих результатах В. И. произвел сенсацию на Всероссийском ботаническом с‘езде осенью 1921 г.

Постоянно прогрессирующий уклон современных биохимиков в сторону изучения промежуточных продуктов и химической сущности, важнейших физиологических превращений веществ застал В. И. не вполне подготовленным, а, главное, захваченным другими интересами; однако, при своей отзывчивости ко всему самому новому, он посвятил внимание и этим вопросам. Из относящегося сюда цикла работ особого внимания заслуживают исследования над переработкой молочной и пировиноградной кислот дрожжами и другими организмами, а также исследования над связью превращений азотистых веществ в растениях с окислительными процессами.

Само собой разумеется, что исследователь, касавшийся всегда самых новых проблем, не мог довольствоваться существовавшими еще до него экспериментальными методами и придумывал новые. Из них мы остановимся только на двух, наиболее важных.

В. И. уже в 1893 году ввел в употребление длительные опыты над отпрепарированными живыми органами высших растений и производил культуры этих органов. Такой прием, узаконенный в животной физиологии, был встречен фитофизиологами, особенно в России, с недоверием. В. И. избегал полемики, понимая, что пионер должен был бы совершенно погрязнуть в ней, если бы стал отвечать на все возражения. На шаблонные фразы о "нарушении нормальной жизнедеятельности" и т. п., он отвечал лишь еще более смелыми опытами, в которых отпрепарированные органы подвергались различным резким химическим воздействиям п другим приемам, законность которых теперь начинает всеми усваиваться. "Трус не может быть искусным научным работником", метко выражался В. И.

Другой ценный новый метод, введенный В. И., заключается в действии замораживания и оттаивания для умерщвления живой плазмы без разрушения даже весьма нестойких ферментов.

Здесь были разобраны лишь наиболее капитальные исследования В. И. Отдельные работы, не входящие в цикл однородных с ними исследований опущены совершенно, хотя они могли бы составить целый научный багаж более скромного труженика. Необходимо отметить в заключение, что В. И. известен также, как талантливый автор учебников не только для высшей, но и для средней школы. Его "Физиология растений" печатается девятым изданием; кроме того, она переведена на французский, немецкий и английский языки. Анатомия растений выдержала 6 изданий, Морфология и Систематика 2 изд. Сверх того он написал: курс ботаники для технических учебных заведений, Микробиологию, учебник физиологии растений для 6 класса реальных училищ, учебних ботаники для реальных и коммерческих училищ, краткий учебник физиологии растений, краткий учебник анатомии растений, Микробиологию для сельских хозяев.

Широко терпимый к людским слабостям, в полном смысле слова чистый душой, отзывчивый и приветливый, В. И. был обаятельной личностью, располагавшей к себе людей самых различных лагерей. С мягкими свойствами характера в нем уживалась и приятно поражала при близком знакомстве непреклонная воля и неутомимая энергия, качества редкие и тем более ценные для России.

Еще не мало лет пройдет прежде, чем будет до конца разработан весь научный матерьял, оставленный нам В. И. Но его работы о ферментах сами действуют как фермент на работы других исследователей. Он ввел российскую физиологию растений в широкое русло общеевропейской науки, и его многочисленные ученики, помня заветы учителя, не потеряются в этом могучем потоке.

С. Костычев.