"Природа", №8-9, 1922 год, стр. 9-18
Проф. Н. Пэрна.
Каждая новая область физиологического исследования влечет за собой создание нового мировоззрения, новых точек зрения на жизнь и живой организм.
В середине XIX века на очереди стояли вопросы химические, вопросы питания и обмена веществ и, в связи с этим, сложилось мировоззрение химического материализма. Организм казался химической машиной. Сама мысль рассматривалась как химическая реакция фосфора... ("Без фосфора нет мысли", — изречение Молешотта).
В конце XIX века все более выдвигалось изучение мозга и рефлексов. Чудесная сложность и тонкое совершенство нервных механизмов развертывалось перед взорами исследователей. И, в связи с этим, сложилось учение о суверенитете мозга и нервной системы. Нервная система есть альфа и омега организма. Вся жизнь, есть бесконечно сложная цепь рефлексов ("Рефлексология" Павлова и Бехтерева).
Теперь в XX веке мы видим, как физиологов все более захватывает новая область — изучение органов внутренней секреции. И, по мере того, как выясняется эта область, все яснее выдвигается новая точка зрения на живой организм и на сущность живого процесса.
Интерес к деятельности органов внутренней секреции в самом деле объясняется не только тем, что здесь раскрыт совершенно новый отдел физиологии, обнаружены новые функции, но и тем, что здесь в новом свете выдвинулись самые глубокие основные вопросы физиологии и даже психологии.
Один из основных вопросов физиологии и психологии, который граничит даже с философскими проблемами, это тот — каким образом достигается то изумитеьное единство, которое господствует в организме, единство плана, единство функций, единство сознания.
Учение о нервной системе, развитое в конце XIX века, казалось, уже готово было разрешить эту проблему. Через нервные элементы и нервные связи все разнообразие и сложность приводятся к единству. Мозг есть объединитель организма, его царь и владыка.
Но вот выдвигается учение о внутренней секреции и оно совершенно неожиданно бьет по самому центру этой постройки. Оно показывает, что развитие организма и все сложное течение функций во время жизни в большой степени происходит совершенно помимо нервной системы, происходит под влиянием химических агентов, гормонов, выделяемых специальными органами. Эти органы совершенно автономны, независимы от нервных центров. Разрушение нервных центров вовсе не отражается на жизни этих органов и совершенно не меняет тех комплексов функций, которые от этих органов зависят. Наоборот, эти комплексы функций сейчас же нарушаются, как только будут удалены эти органы.
Таким образом стало ясно, что мозг вовсе не всеобъемлющий диктатор; что роль нервной системы — частная, ограниченная. Нервная система такой же служебный, подчиненный орган с ограниченным кругом функций, как сердце или желудок; круг функций его, конечно, сложнее, и шире, чем у этих последних, но отношение к целому такое же. Всякая новая теория в науке есть прогресс, но разрушение этой теории есть дальнейший прогресс. И в этом отношении учение о внутренней секреции, разбив самодержавие нервной системы, стоявшее на пути, раскрыло путь к дальнейшему исканию.
Как известно, гормоны или агенты химической связи и химического взаимного воздействия частей тела, очень разнообразны. Одни из них выделяются специально для того назначенными железами (гипофиз, эпифиз, щитовидная железа, околощитовидная, зобная, надпочечная), другие выделяются органами, в общем, предназначенными для другой функции, но, между прочим, служащими и для выработки гормонов (половые железы, поджелудочная железа, почки, предстательная железа, беременная матка и пр.), третий вид гормонов (наименее типичных, впрочем) выделяется понемногу всеми тканями и клетками тела.
Все эти разнообразные по характеру и силе действия гормоны пронизывают тело по всем направлениям, сложно комбинируясь и, можно сказать, причудливо переплетаясь друг с другом, и этим создается и поддерживается стройность и совершенство живого организма. Для того, чтобы охарактеризовать одну из сторон действия гормонов, приведу несколько примеров.
У человека по какой либо причине происходит заболевание передней доли гипофиза, сопровождающееся усилением функции (напр, аденома). И вот у этого человека постепенно формы лица и тела начинают меняться. Утолщаются нос, губы, язык, выдвигается вперед подбородок, пальцы вырастают длинными и толстыми, ступни ног безобразно вытягиваются. Прежние формы совершенно изменились, перед нами какое то чудовище. Если теперь удачно вмешается хирургическая помощь, гипертрофированная и чрезмерно функционирующая железа удаляется, — то тело человека постепенно снова приходит в прежний вид, губы, нос и язык уменьшаются, подбородок становится на место, пальцы рук и ног укорачиваются. Словно река после разлива снова вошла в свои берега. Другой пример. Мальчик 9 лет внезапно, быстрым темпом, в течение нескольких месяцев, начинает превращаться в мужчину. У него выростает густая борода, голос делается низким, он сильно увеличивается в росте, половые органы его принимают зрелый вид и вся психика его меняется. Хирург (Сакки) констатирует у него саркому яичка. Производится операция удаления — и снова все идет назад: борода выпадает, рост уменьшается, половые органы возвращаются к прежнему незрелому виду, психика делается опять детской, только голос не вполне вернулся к прежнему, а остался немного низким.
Не менее интересны также результаты лечения кретинов щитовидной железой, где мы тоже видим, как из одной формы тело переливается в совершенно другую.
Подобных примеров существует множество и из клинического материала и из экспериментального (напр., опыты Штейнаха).
Эти поразительные факты словно открывают нам глаза на то, как течет жизнь. Конечно, мы и раньше знали, что ткани тела непрерывно сгорают и испаряются и на место их строятся новые из нового материала. Но на формы своего тела и своих органов мы привыкли смотреть, как на нечто стойкое, раз навсегда данное и неизменное. И что же оказывается. Оказывается, что и формы тоже нечто текучее. Они вроде переливчатого рисунка облаков. И только благодаря тому, что на смену расплывшемуся неизменно строится такое же, получается впечатление постоянства. А строится такое же под влиянием бдительного направляющего действия целого ряда рулевых. Гормоны, как рулевые, стойко стоят у рукоятки и следят, чтобы непрерывный ход разрушения и построения тела не уклонялось бы в сторону. Но стоит одному из рулевых чуть посильнее нажать на рукоятку — уже корабль нашего телесного строения поплыл по иному. Встают совсем другие формы. И только, если удастся исправить ошибочный нажим — то можно опять попасть в прежний фарватер, формы выливаются в прежний вид.
Из всего этого можно сделать различные важные заключения. Одно из них интересно, между прочим, для лечения болезней, для терапии. Всякая болезнь, какая бы ни была, не есть изменение нормального состояние тела, вроде как мы можем изменить предмет, отрезав от него часть, или перекрасив его в другой цвет; болезнь есть неправильный уклон в ходе непрерывного течения, которое характеризует жизнь организма. Если у меня болит зуб, то, что составляет основу моего страдания, ежеминутно исчезает, уплывает — и на место его непрерывно строится новое, но (к сожалению) строится опять испорченное, причиняющее боль. Лечение поэтому должно состоять в том, чтобы найти ту пружину, через которую можно было бы воздействовать на течение, побудив его направиться в сторону здорового строительства.
Многие болезни считаются неизлечимыми, но с этой точки зрения не должно быть неизлечимых болеэней. Если клапаны сердца повреждены, то это значит, что завтрашние клапаны продолжают строиться по образцу сегоднешних, испорченных; но они могли бы построиться по образцу здоровых, если бы был найден способ, чтобы изменить покривившееся русло непрерывного течения.
Это жизненное течение, или непрерывное строительство тела, в конце концов, зависит от нашего хотения, ибо это есть результат творческой деятельности нашего тела (которое ecть наше я). И вот весь секрет в том, чтобы уметь хотеть; чтобы объединиться в своем хотении по-столько, чтобы из пределов сознания суметь направлять течение созидающее. Иногда, впрочем, это, вероятно, и происходит, хотя мы не знаем точно механизма, как оно происходит. Иногда удается — какими то окольными путями, через "подсознательные области" дать нужный толчок строительному течению и направить его. Этим объясняются случаи различного "чудесного" излечения, а также известная истина, что иногда можно выздороветь вследствие простого желания быть здоровым.
Вернемся, однако, к железам внутренней секреции.
Гормоны, выделяемые каждой из желез внутренней секреции, прежде всего отличаются своею специфичностью. Действие каждого имеет совершенно особый характер и притом строго определено в смысле ширины. Каждой железе, выделяющей гормон, приурочена определенная область в организации, которой она как бы заведует, являясь ее архитектором во время эмбрионального развития и затем, в дальнейшей жизни, продолжая направлять правильный ход его непрерывного жизненного синтеза, его "течения", как мы определили выше.
Область одной железы может быть очень сложна. Например, щитовидная железа заведует более грубыми тканями — хрящевыми костями и кожей (она дает им их определенный облик. Без ее гормона развитие нарушается. Кости коротки и неуклюжи, основание черепа мало, кожа вялая, неэластичная). Кроме того, она заведует синтезом белков (без нее образуются белки низшие, слизистые); наконец, она заведует некоторыми сторонами обмена веществ, усиливая как диссимиляцию, так и ассимиляцию.
Надпочечники заведуют построением мышечной и нервной ткани (вырезание надпочечников, на ряду с другими симптомами, ведет к сильному истощению и атрофии мышечной и нервной ткани), кроме того — распределением пигментов, ростом волос и некоторыми сторонами обмена (главным образом углеводного); еще они влияют на функции симпатической нервной системы (и через нее, например, на кровеносную систему). Гипофиз заведует построением и ростом костей, секрецией почек и некоторых других желез, жировым обменом.
Пубертатная железа (половая железа) первоначальным построением каких либо тканей или органов не заведует, но имеет большое влияние на окончательную формировку органов, также — на скорость обмена веществ и на скорость течения многих нервных процессов.
Я привел только несколько примеров. Точно также разнообразны и функции других гормонов.
Эти области действия желез внутренней секреции, как они ни сложны — все же строго определенны. При нарушении функции какой нибудь железы все те пластические и функциональные процессы, которыми она заведует, расстраиваются и выпадают и вследствие этого нарушается и все развитие организма и вся дальнейшая его жизнь: все идет криво и хромо, словно у телеги вырвано одно колесо.
Действие желез и их гормонов начинается вообще в определенный момент эмбрионального развития. У человека приблизительно на 3-ей — 4-ой неделе утробной жизни. До этого момента развитие направляется общей тенденцией, заложенной в яйце. Но с этого момента отдельные области и отделы как бы поручаются отдельным архитекторам, которые, находясь, впрочем, между собой в непрерывном контакте и взаимном контроле, ведут дальнейшее созидание организма по областям и каждый ответствен за свою область как во время постройки ее, так и во всю дальнейшую жизнь.
Каждая железа заведует очень разнообразными и сложными явлениями в организме, но все же в этом разнообразии есть нечто характеризующее именно данную железу как целое. Каждая железа в многообразии своего действия проявляет определенные типичные черты. Так щитовидная железа может быть охарактеризована как железа способствования эволюции. Под влиянием ее организм именно созревает в смысле прогрессивного эволюционного формирования. Под влиянием ее организм получает свой зрелый видовой облик. При лишении ее развитие идет медленно и останавливается на примитивных незрелых в смысле эмбрионального развития стадиях. И сами ткани в этом случае имеют химически более примитивное строение. Среди белков преобладают более простые белки.
Точно также и пубертатная железа есть железа способствования созреванию; но не в смысле эмбрионального развития, последнее происходит вполне и помимо пубертатной железы, — но в смысле индивидуальной чеканки. При выпадении ее влияния организм вполне развивается в смысле своих видовых признаков, но остается на неопределенной стадии в смысле индивидуальной характеристики.
Другие железы действуют как раз обратно. Они задерживают и замедляют развитие. Так действует, например, зобная железа, а также гипофиз и эпифиз.
Может показаться странным — для чего нужно задерживать развитие. Но это имеет большое значение. Слишком быстрое развитие и совершенствование лишает организм необходимой полновесности своих функций. Получается скороспелость; но так как увядание есть дальнейшая фаза созревания, то в связи с этим получается и быстрое увядание. Организм, быстро созревший и быстро увядший имеет очень короткий цикл жизни и не успевает развить того количества творческой энергии, какое может развить организм, медленно зреющий и медленно угасающий. При медленном развитии гораздо более подробно и более полно могут протекать отдельные фазы развития и, в общем, получается более прочно и более на долгий срок сработанный организм.
Таким образом в организме во время его развития и во всей дальнейшей жизни происходит как бы соревнование между двумя принципами или двумя тенденциями: ускоряющим прогресс и сдерживающим его, и та или иная комбинация этих двух тенденций дает тот или иной тип развития организма. Невыгодно слишком сильное преобладание как одного, так и другого. В одном случае — живые, подвижные, быстро-реагирующие, но слабые и неглубоко захватывающие. В другом — более грузные, тяжелые, основательные, медленные, но рыхлые и недозрелые. Различные железы здесь проявляют многие частные особенности своего влияния, так что общие результаты их совместных действий могут быть крайне разнообразны.
Из этого уже видно, что железы внутренней секреции все между собой связаны как бы круговой порукой. Деятельность каждой находится под влиянием всех прочих и в свою очередь влияет на них.
Это взаимное влияние и связь в действиях можно открыть и более реально в виде взаимного торможения и взаимного возбуждения желез (антагонизм и синергизм).
Опытом доказано, что
Зобная железа тормозит пубертатную,
Пубертатная тормозит зобную,
Гипофиз тормозит щитовидную,
Щитовидная тормозит гипофиз,
Щитовидная возбуждает пубертатную,
Пубертатная возбуждает щитовидную,
Надпочечник возбуждает пубертатную,
Пубертатная возбуждает надпочечную, и т. д. и т. д.
Таким образом выходит, что каждая из желез, имея свою определенную область, ей подчиненную,оказывает влияние прежде всего на нее; но, воздействуя так или иначе на все прочие железы, она, кроме того, простирает свое влияние и на все остальное тело.
Из этого общего обзора мы в приблизительных чертах уже можем составить себе представление о том, какое значение имеют железы внутренней секреции и вообще гормоны в жизни организма. Они создают формы тела, они направляют его функции и отправления, они связывают его в одно целое. Многообразие возможных комбинаций гормонов ведет к крайнему разнообразию типов и характеров людей.
Нервная же система не составляет основы жизни, она сама есть результат направляющего строительства гормонов. Нервная система и мозг имеют свою строго определенную задачу — регулирование связей организма с окружающим; она нисколько не властна над основным внутренним творческим потоком жизни. Подробное изучение функций нервной системы крайне важно. Но это есть не изучение всей глубины жизни, но изучение наружной корочки ее.