Палеонтология позвоночных, в частности, млекопитающих, представляет самую интересную главу науки об ископаемых; скелет этих животных в гораздо большей степени, чем у всех других типов, несет признаки строения их тела, и потому их палеонтологические остатки (представляющие почти исключительно лишь скелетные части) дают возможность строить их историю с большой достоверностью.
Тем не менее, несмотря на наличие чрезвычайно богатых местонахождений остатков позвоночных, в особенности, в С. Америке, эта история имеет еще огромные пробелы: так, до сих пор остается невыясненным происхождение многих групп, как непонятно внезапное появление на границе мезозойской и кайнозойской эр относительно высокоорганизованных и уже очень разнообразных млекопитающих, притом одновременно в Европе и обеих Америках.
Конечно, известные местонахождения далеко еще не исчерпаны; они приносят и еще долго будут приносить отдельные новые формы, которые, однако, будут лишь дополнять уже известную картину, но решить поставленные вопросы им никогда не удастся. Очевидно, "центры развития" находились где-то в иных областях; мы должны ожидать найти их где-либо в пределах других, менее изученных стран, напр., в Африке или в Азии.
Действительно, некоторые случайные находки приносили материалы, открывавшие в этом отношении новые надежды. Так, в начале этого века, английский палеонтолог Эндрьюс, поехавший для поправления здоровья в Египет, случайно открыл местонахождения третичных позвоночных, разработка которых дала в высокой степени интересные результаты; найденные здесь остатки позволили восстановить историю некоторых групп млекопитающих, в том числе двух наиболее своеобразных: с одной стороны, слонов, с другой — еще более своебразно дифференцированных — китов. Позднейшие представители этих групп по своему строению далеко ушли от нормального типа млекопитающего; в нижнетретичных же отложениях Египта были найдены древнейшие их формы, связывавшие их с "нормальными" млекопитающими. Кроме того, здесь найдены и такие животныя, которые нигде более встречены не были. Следовательно, северная Африка, в начале третичного периода, действительно, представляла особый центр развития млекопитающих, где получили начало некоторые группы, позднее частью расселившиеся по другим областям. Слоны, напр., переселились в Европу и Азию лишь в средине третичного периода, а в С. Америке появились и еще позднее.
Если Африка, таким образом, подает надежду осветить некоторые нерешенные вопросы истории позвоночных, то еще большего мы вправе ожидать от Азии. В самом деле, Азия с конца палеозойской эры на огромных пространствах представляла сушу: те морские (мезозойские) трансгрессии, которые на больших протяжениях, иногда почти целиком заливали другие континенты, не касались центральных частей Азии, неизменно остававшихся сушей. На этом континенте накоплялись мощные осадки, образовавшие так наз. ангарскую серию. Есть все основания ожидать, что в осадках этой серии сохранились остатки последовательно сменявших здесь друг друга наземных фаун.
Как было сказано, необычайно интересная находка в северной Африке была сделана случайно; между тем в особенности эта область, как, впрочем, и более отдаленные части Африки и Азии отнюдь не могут считаться геологически совершенно неисследованными странами, хотя они и изучены гораздо менее, чем Европа и С. Америка. Почему же столь важные находки оказываются неожиданными, и почему, вообще, мы принуждены говорить об этих областях, почти как о tabula rasa в палеонтологическом отношении?
Здесь нам приходится остановиться на одном "пробеле" в палеонтологической летописи, о котором обычно не упоминается в учебниках геологии; он обусловливается тем, что палеонтолог до сих пор в значительной мере пользуется почти только тем материалом, который доставляет ему геолог. Последний же далеко не беспристрастно относится ко всем слоям земной коры. Сложилось так, что шкалою геологического времени служит почти исключительно толща морских осадочных образований; континентальные осадки, т. е. осадки, отложившиеся на суше, интересуют его гораздо менее. Это объясняется весьма просто тем, что морские отложения в толще земной коры сохранились гораздо полнее, чем наземные. Только от самых последних эпох истории земли мы имеем сколько-нибудь полную серию континентальных осадков; с другой стороны, и остатки животных, столь необходимые геологу для определения возраста, в наземной толще сохраняются гораздо реже, чем в морской. Вот почему геолог привык отдавать преимущественное внимание морским отложениям, в особенности в новой или малоисследованной области, когда он по необходимости стремится прежде всего собрать важнейшее (с его точки зрения) для общей характеристики геологии страны. Только в самое последнее время, притом в пределах наиболее изученных стран (Европы, С. Америки), где "история моря" может считаться уже более или менее выясненной, начинают изучать и "историю суши".
Вот почему и "ангарская серия", давно и хорошо известная, — именно потому, что она известна, как континентальная толща, — до самого последнего времени оставалась очень мало изученной. Правда, геолог неоднократно пересекал сложенные ею равнины, но азиатский геолог вообще шагает в семимильных сапогах, через пустыни, через горные хребты, и континентальная толща привлекает его внимание лишь тогда, когда отдельные ее пласты, переполненные растительными остатками, как бы сами протягивают ему в руки "руководящие" формы. Так, растительными остатками давно уже "освещены" нижние части ангарской свиты, конца палеозойской эры, а также принадлежащие юрскому периоду. Вся остальная верхняя ее часть, отлагавшаяся здесь вплоть до современной эпохи, как "немая", т. е. незаключающая палеонтологических остатков, не обращала на себя внимание геолога. Одни окрестили ее названием гобийской, другие называют ее ханхайской, но и те, и другие быстро проезжали сложенные ею бесплодные равнины, стремясь к тем горным хребтам, где была надежда встретить морские слои с морскою фауной. Только один раз одному русскому геологу удалось увидеть в гобийских слоях остатки ископаемых позвоночных; он подобрал несколько зубов, но караван спешил дальше, и крупнейшие открытия миновали нас. Эти зубы определял затем немецкий ученый, который нашел, что они принадлежали третичному носорогу.
Между тем, с незапамятных времен, на китайских базарах продавались "зубы дракона", которые добывались из землии, истолченные по правилам китайской медицины, служили лекарственным средством против разных болезней. Путешественники скупали их и привозили в Европу, и не только зубы млекопитающих, но и другие ископаемыя (трилобиты и пр.), которые таким образом дали первые намеки на геологическое строение Китая. В частности, добытые таким путем зубы млекопитающих послужили материалом для двух немецких монографий, впервые трактующих об ископаемых наземных фаунах центральной Азии; по приставшим к зубам кусочкам породы можно было даже составить представление о тех осадках, в которых они были заключены.
Первые местонахождения млекопитающих в континентальной толще центральной Азии были открыты у крайней западной границы ее распространения, в Тургайской области. Здесь, в 1912 г., было обнаружено два весьма богатых костеносных горизонта, относящихся к олигоценовому и миоценовому времени и, кроме того, найдены признаки более юной третьей фауны (с Hipparion’ом). Два нижних горизонта в течение нескольких лет разрабатывались Геологическим Музеем Российской Академии Наук и доставили обильный палеонтологический материал; в особенности интересные остатки доставил самый нижний (олигоценовый) горизонт, который по заключающимся в нем остаткам гигантского вымершего носорога, индрикотерия, получил название индрикотериевых слоев.
Позднее, в той же толще, но на противоположной границе ее распространения, в Амурской области, в более древних (меловых) слоях были найдены остатки динозавров (траходон) такого типа, какие до того известны были только из С. Америки. В самые последние годы в этой же толще открыты кости динозавров в Туркестане.
После указанных первых находок в пределах нашей страны, начинаются поиски местонахождений "зубов драконов" и в области Китая. Именно, шведские ученые, взявшие на себя организацию геологических исследований Китая, — они образовали с этой целью особый комитет в Швеции, а затем способствовали основанию геологического учреждения в Пекине, — начиная с 1917 г., предпринимают исследования местонахождений остатков млекопитающих в С. Китае и, частью, в Монголии. В короткое время ими была собрана богатая фауна преимущественно из верхнетретичных отложений (фауна Hipparion’a), но были также сделаны находки, как в более древних, так и в более юных слоях.
В 1922 г. еще более интересные открытия в той же континентальной толще центральной Азии, на этот раз в пределах Монголии, были сделаны экспедицией Американского Естественно-исторического музея (в Нью-Йорке).
В сущности, совершенно естественно, что главные успехи в изучении палеонтологии ангарской свиты выпали на долю американцев. В С. Америке ранее, чем в других странах, палеонтология стала на путь самостоятельных поисков своего материала, и толчком этому послужило открытие здесь в половине прошлого века совершенно исключительных по своему богатству местонахождений остатков позвоночных. В особенности, начиная с 70-х годов, палеонтологические экспедиции американцев принимают грандиозные размеры — они обогатили историю позвоночных колоссальным новым материалом, который впервые дал возможность палеонтологу претендовать на участие в решении общих биологических проблем. Эти экспедиции создали особых охотников за ископаемыми, специализировавшихся на отыскании новых местонахождений, и выработали технические приемы для разработки местонахождений, перевозки добытого и дальнейшей его обработки в препараторских мастерских. Те широкие задачи, которые ставят себе американские палеонтологи, и большие материальные средства, которыми располагают американские музеи, позволяют последним организовать экспедиции во все страны света. Одною из таких экспедиций была и та монгольская экспедиция Нью-Йоркского Музея, о которой далее будет речь. Впрочем, эта экспедиция, которую американцы называют "третьей азиатской" (первая и вторая азиатские экспедиции Нью-Йоркского Музея имели более узкие, чисто зоологические цели), не была первоначально предназначена исключительно для собирания ископаемых остатков; ее целью было изучение геологии, ботаники, зоологии и антропологии. Но те открытия, которые были сделаны с первых же шагов ее в Монголии, сделали ее почти исключительно палеонтологической; по признанию ее главы, зоолога Р. Ч. Эндрьюса, обстоятельства наметили как бы новую эру в исследовании малоизвестных областей, когда все специалисты, принимающие участие в этом исследовании, сосредоточиваются на одной теме. И такой темой для третьей азиатской экспедиции оказалось стремление "подтвердить теорию центральноазиатского происхождения млекопитающих".
Эта теория, энергично развиваемая главою современных американских палеонтологов, работающих над позвоночными, Осборном, являющимся в то же время президентом Нью-Йоркского Музея, а с другой стороны предположение, что Азия была главным центром развития человека, — послужили агитационным средством для того, чтобы возбудить среди американцев широкий интерес к задуманной экспедиции и собрать необходимые для нее средства. Экспедиция была рассчитана на пять лет, с 1921—1926 г.; но уже в 1919 г. будущий руководитель ее, зоолог Эндрьюс, объездил Монголию в целях подготовки будущих исследований; между прочим, он наметил возможность нового способа исследования ее центральной части, ускоряющего работу в десять раз: именно, караваны верблюдов, обычный способ передвижения в этой стране, он задумал заменить автомобилями легкого типа. 1921 г. был посвящен организации экспедиции на месте; в 1922 г. экспедиция была сорганизована 1) и вышла из Калгана в апреле. Она прошла намеченным выше способом в течение 5 месяцев 3.000 миль. С первых же дней палеонтологи экспедиции стали делать одна за другой все более сенсационные находки. Так, на третий день их путешествия (23 апреля) были найдены кости гигантского носорога, белуджитерия; на следующий день — открыто местонахождение динозавров; еще через три дня — богатая фауна титанотериев и т. д. Всего в первый год работ в "немой" гобийской толще экспедицией было открыто одиннадцать костеносных свит, принадлежащих различному времени. Следующий год, 1923, был посвящен разработке пяти наиболее богатых местонахождений, открытых в предшествующем году; при этом была открыта еще одна, 12-я костеносная свита. О результатах этих работ, насколько собранные материалы уже обработаны, и будет речь в дальнейшем.
Конечно, значительную помощь экспедиции оказало китайское геологическое учреждение, о котором говорилось выше, как в известной мере почва для ее работ была подготовлена и шведами. Американцы с первых же шагов вошли в тесную кооперацию с шведскими и китайскими геологами; работая с ними параллельно, американцы помогали им своими техническими средствами, тогда как от местных геологов они получали важные сведения об условиях работы.
Геологические условия, в которых были сделаны упомянутые палеонтологические открытия, работами экспедиции в 1922 г. рисуются в следующем виде. Пустыня Гоби, главная область исследования, представляет один из самых крупных пустынных бассейнов, коими так богата центральная Азия; в сущности, эта пустыня распадается на ряд более мелких бассейнов, разделенных грядами невысоких холмов. В этих холмах выходят различные свиты более древних пород, подстилающих также те новейшие осадки, которыми выполнены самые бассейны. Упомянутые древние породы свидетельствуют о сложной геологической истории страны, но мы не будем останавливаться на ней и обратимся лишь к последней главе этой истории, когда некогда гористая страна, сложенная морскими осадками, была пенепленизирована 2) и более уже не покрывалась морем; последующие поднятия и опускания отдельных ее частей, иногда сопровождавшиеся вулканическою деятельностью, обусловили образование упомянутых бассейнов; в них сносились осадки и отлагались туфогенные породы (продукты извержений), одним словом, накоплялись континентальные отложения в течение долгого времени, начиная с мезозоя 3) и до наших дней. Эта толща, местами прорезанная древними долинами, в склонах которой имеются прекрасные ее обнажения, и заключает в себе ряд костеносных свит — скоплений остатков тех последовательных фаун, которые развивались и сменяли друг друга на этом крупнейшем континенте, остававшемся сушей в течение всего указанного времени. Вот об этой суше, об этом "новом" континенте 4) и говорят открытия американцев.
Как уже упоминалось, ими открыто двенадцать последовательных костеносных свит 5), из которых 4 принадлежат меловому периоду, семь — третичному и одна четвертичному. Мы рассмотрим вкратце каждую из них — поскольку собранные материалы уже обработаны и позволяют дать им освещение. Надо еще иметь в виду, что интерес Монгольских находок увеличивается тем, что многие "зоны" с ископаемыми Монголии не совпадают с уже известными зонами С. Америки и Европы, а доставляют промежуточный между ними, следовательно, совершенно новый материал.
1. Так, самая древняя костеносная свита (Ashile) заключает остатки древнейших насушных динозавров, какие до сих пор известны не были. Из нее пока описаны маленькие травоядные динозавры (Psittacosaurus mongoliensis) с клювом, как у попугая, и с зачаточным щитом, и другие, Protiguanodon, как само их название показывает — предки позднейших крупных бегающих на задних ногах игванодонтов. Наконец, имеются также остатки крупных земноводных динозавров, какие известны из юрских отложений. В прослоях тонких глин в той же толще попадаются остатки насекомых. Эта толща может быть отнесена к концу юрского или, скорее, началу мелового периода.
2. Второе местонахождение (Ondai Sair) представляет такие же отлагавшиеся во влажном климате осадки с остатками тех же Protiguanodon; выше идут глины с насекомыми и рыбами, отлагавшиеся на дне озер.
3. Третья серия осадков (Diadochta), по своей фауне, также не имеет аналога среди отложений других континентов. Это — отныне классическое местонахождение динозавров, среди которых наибольшее количество остатков принадлежит травоядному Protoceratops Andrewsi — с острой мордой с широким костяным жабо, прикрывавшим шею, и зачаточными рогами — предку гигантских рогатых Ceratopsida; от этих животных известен целый ряд скелетов, начиная от самых маленьких, еще не вылупившихся из яйца, и кончая взрослыми; о количестве собранного здесь материала можно судить по тому, что одних черепов этой формы насчитывается 71! Одну из сенсаций открытий американцев представляли яйца динозавров; их найдено целых семь кучек, — некоторые, несомненно, находились in situ, т. е. представляли гнезда динозавров — и на одном таком гнезде найден маленький хищный динозавр-яйцеед, птицеобразный, с беззубым клювом (Fenestrosaurus philoceratops); найдены и другие хищные динозавры — птицеобразный же, но зубастый Ornithoides oshiensis, и маленький быстроногий Ovoraptor djadochtasi. Все эти формы новые, ранее неизвестные, предки позднейших известных групп динозавров. Порода, в которой они найдены, — красные пески, отложившиеся частью в мелких озерах, частью на суше, — свидетельствует об изменении режима, о наступлении более сухого и жаркого климата, чем в предшествующую эпоху; время отложения ее — начало верхнемеловой эпохи.
4. Следующий по времени этап, относящийся еще к этой же эпохе, составляют слои (Iren Dabasu), заключающие ближе еще не изученных динозавров, принадлежащих к трем семействам: упомянутым травоядным Iguanodontidae, хищным Theropoda и страусообразным Ornithomimidae. В это время динозавры достигли уже вершины своего развития и расселились на запад и на восток, в Европу и в С. Америку, причем по различным направлениям пошли разные группы — отсюда разница в фауне этого времени Старого и Нового Света. Вслед за тем динозавры быстро вымирают, уступая место млекопитающим.
5. Непосредственно выше слоев с только что описанной фауной идут бурые и красные песчаные глины (Gashato) с остатками млекопитающих архаического типа, гл. обр., в виде челюстей очень мелких (от 1—4 дюймов в длину); эти осадки относятся к концу мелового периода или самому началу третичного; заключающиеся в них остатки, вероятно, принадлежат долгожданным первичным млекопитающим: как было упомянуто, в Европе и Америке млекопитающие появляются внезапно уже в виде значительно более дифференцированных форм.
6. На огромные пространства, слагая обширные равнины, тянутся верхнеэоценовые слои (Arshanto-Irdin Manha) с очень богатой фауной млекопитающих, близкой к одновременной фауне С. Америки: здесь встречаются примитивные насекомоядные, копытные, хищники; из последних обращает на себя внимание крупная форма, названная в честь начальника экспедиции Andrewsarchus; здесь же найдены многочисленные мелкие титанотерии и зубы Loxolophodon, одного из гигантских представителей древних копытных (Amblypoda).
7. Следующее местонахождение относится также к верхнему эоцену или нижнему олигоцену; это песчаники и глины (Shara Murun) с многочисленными остатками титанотериев, частью сходных с американскими (Protitanotherium), и длинноногих носорогов.
8. К нижнему олигоцену относятся пески и глины, иногда галечники (Ardyn-Abo) с фауной, которая напоминает одновременную европейскую (из фосфоритов Керси); так, здесь найден Cadurcotherium (земноводный носорог), Schizotherium (роющее копытное), маленький носорог Ardynia 6), хищник (Cynodictis), примитивный олень (Eumeryx), свидетельствующий, что это семейство получило начало также в Азии, и проч.
9. Слои (Hsanda Gol и Houldjin) вышележащие, а может быть и одновременные предыдущим, заключают очень богатую фауну, которая не может быть моложе, чем средний олигоцен: эта фауна замечательна по большому количеству и разнообразию грызунов (тысячи отдельных челюстей, но и цельные скелеты) и маленьких хищников, главным образом все совершенно новые формы (даже рода) 7). Копытных очень мало, но среди них гигантский Baluchitherium, очень близкий, если не тождественный Тургайскому Indricotherium’y. Здесь же имеются также упоминавшиеся уже примитивные олени.
10. Следующую стадию в развитии фауны представляет свита (Loh) с мастодонтами, впервые здесь появляющимися, и носорогами. Эта свита относится уже к миоцену и имеет, повидимому, аналога в джаланчикских слоях Тургайской области.
11. Далее следует еще более юная плиоценовая фауна (Hung Kurch), относительно скудная, представленная мелкими оленями, антилопами, лошадьми (трехпалыми), верблюдом, слоном, бобром и проч.
12. И, наконец, следует самая молодая, четвертичная фауна (Olan Diske) с мамонтом и носорогом.
Как было сказано, лето 1923 г. было посвящено разработке некоторых из этих местонахождений (именно, №№ 3, 4, 6, 7 и 8). Интерес, возбужденный этими находками, был так велик, что в конце лета приехал осмотреть успехи экспедиции своего музея сам маститый президент его, проф. Осборн, едва не погибший по дороге в Пекин во время известного большого японского землетрясения. В течение нескольких дней он объехал главнейшие раскопки, и тогда же на ученом совете экспедиции было признано, что намеченный ранее срок экспедиции, в виду этих неожиданных открытий, обещающих колоссальные материалы, слишком недостаточен для полевых работ, тем более, что в дальнейшем предполагалось итти в Тибет и Китайский Туркестан; было решено прервать работы, переправить все уже собранное в Нью-Йорк, подвести итоги, опубликовать их и вместе с тем обсудить план будущей работы.
На обратном пути экспедиция, собираясь к отъезду в Америку, провела около трех недель в Пекине, и, можно сказать, все это время было сплошной овацией по адресу американских исследователей: в честь американцев почти каждый день различными организациями устраивались банкеты, начиная от избранного общества американской и английской колоний и кончая китайскими студентами и студентками. Это дало повод Осборну произнести целый ряд речей, из которых первая была обращена, конечно, к представителям печати; она продолжалась три часа, и в результате по всему свету понеслись телеграммы, возвещавшие успехи американской науки. Научную сторону работ Осборн излагал перед китайским геологическим учреждением, избравшим его своим первым почетным членом. На банкете, устроенном американской ассоциацией С. Китая, он говорил "о завоеваниях американской науки"; студентам — "о наблюдении и открытии"; в обществе друзей литературы, заключающем цвет международной интеллигенции Пекина, — "почему Монголия могла быть родиной человеческой расы"; перед широкой китайской публикой — "о происхождении человека"; в университете — "об эволюции и религии", и много других.
Когда собранный материал был переправлен в Америку, тотчас же было приступлено к энергичной его обработке, в которой из палеонтологов принимают участие Osborn, Matthew, Granger и Gregory. Кроме целого ряда популярных статей, посвященных этой экспедиции, уже вышло 22 статьи предварительных научных описаний 8), из которых большая часть посвящена палеонтологии: в самых кратких словах полученные результаты приведены выше, при характеристике отдельных местонахождений. В будущем намечено издание капитального всестороннего описания научных результатов экспедиции, под общим заголовком "Mongolia", в 12-ти томах: I том, заключающий общее описание хода экспедиции, и II, посвященный топографии и геологии Монголии, уже подготовляются к печати. Кроме того, предположено популярное издание в 2—3 томах.
Что касается дальнейших работ, то решено продлить срок "третьей экспедиции" на три года против предположенного ранее (т. е. до 1928 г.). Работы начнутся от Чаган Нора (в 1.000 милях от Калгана) — пункта, где они закончились в 1923 г., и пойдут отсюда на С и ЮЗ; если в 1923 г. главное внимание было обращено на более древние слои с рептилиями и млекопитающими, то теперь особое внимание будет посвящено более молодым третичным слоям; кроме остатков млекопитающих экспедиция на этот раз надеется быть более счастливой в отыскании древнейших предков человека. Решено также расширить научный штат экспедиции, присоединением археолога (Nelson), палеоботаника (Chancy), антрополога и орнитолога. Для организации нового выезда в Монголию, уже в июне 1924 г. Эндрьюс отправился в Ургу, где им заготовлен новый караван в 200 верблюдов, который заранее направлен к месту работ, а в феврале 1925 г. выехал из Нью-Йорка и весь научный штаб экспедиции.
Небезынтересно отметить, что почти вся сумма, необходимая на эту экспедицию (50.000 долларов в год), собрана Эндрьюсом по подписке: в этой подписке приняли участие более двухсот лиц, можно сказать, почти со всей территории С.-А. С. Штатов (из 23-х штатов); таким образом, пожертвования обеспечили экспедицию на все пять лет ее работы. Нельзя не признать, что здесь нашло себе одно из наиболее благородных применений то золото, которое было накоплено американцами на европейской катастрофе.
В одной из своих речей Осборн называет монгольские исследования открывающими новую эру в истории палеонтологии позвоночных. Он приравнивает их по значению к тем открытиям, которые были сделаны в половине прошлого века Джозефом Лейди в западных штатах С. Америки (см. выше). Азиатский континент в меловое и третичное время был центром развития главнейших отрядов рептилий и млекопитающих. Собранные здесь материалы должны, наконец, решить те вопросы истории позвоночных, которые оставались до сих пор открытыми, — о происхождении большинства групп наземных позвоночных и о развитии млекопитающих, древнейшие представители которых до сих пор были нам известны лишь в виде относительно высоко организованных форм, в начале третичного периода внезапно появляющихся на материках Европы и С. Америки. Если эти задачи будут решены, то за азиатскими материалами придется признать еще более крупное значение, чем то, которое имели в свое время палеонтологические исследования С. Америки. Судя по тому,что пока опубликовано о результатах экспедиции, в указанном смысле наибольший интерес представляет находка (1), дающая древнейших динозавров, какие не были до сих пор известны, а для истории млекопитающих — местонахождение (5), обещающее дать неизвестные до сих пор звенья их истории 9).
Будут ли найдены также материалы для истории человека — вопрос решится, возможно, уже в ближайшем году (см. выше). Во всяком случае, несомненно одно: перечисленными выше открытиями еще не сказано последнее слово о том, что может дать континентальная толща Азии. Описанные открытия были сделаны в толще, которая до того целым рядом исследователей была признана "немой"; они были сделаны лишь благодаря долгому опыту и обостренному этим опытом зрению американских "охотников за ископаемыми": огромного труда стоили первые открытия отдельных единичных костей, и лишь предпринятые затем по этим находкам раскопки обнаружили богатейшие местонахождения. Несомненно, такие находки будут сделаны и впредь. В этом новом подходе к собиранию ископаемых, когда палеонтолог не довольствуется случайными находками геолога, а ведет сам планомерные поиски там, где, он уверен будет добыча, — нельзя не видеть также своего рода новой эры в истории науки об ископаемых.
Нельзя не отметить еще одной черты в работе американцев: о дружеской совместной работе их со шведскими и китайскими учреждениями говорилось выше; чисто джентльменское отношение, к которому мы не привыкли в Европе, они проявили также и к другим исследователям, работавшим и работающим над теми же фаунами Азии. По возвращении в Нью-Йорк они тотчас вступили с ними в письменные сношения, в целях обеспечить их приоритет в научной работе. В особенности надо отметить их внимательное отношение к скромным русским работам, появившимся (благодаря счастливым находкам в Амурской и Тургайской областях) на заре "новой эры" и, по словам американцев, осветившим путь для их гораздо более грандиозной работы.
1) Экспедиции состояла, кроме начальника, Эндрьюса, зоолога, из 8 американцев: Грангер — гл. палеонтолог, Берклей — гл. геолог, Моррис — его помощник и тонограф; при Грангере состояло три "охотника за ископаемыми" — Кайзен, Ольсен и Джонсон; далее — один заведывающий автомобилями и один фотограф. Кроме того, в нее входило 8 китайцев и 9 монголов. Экспедиции располагала 9-ю автомобилями и имела караван верблюдов в 75 голов для перевозки грузов. (стр. 38.)
2) Эрозионными процессами сравнена почти до равнины. (стр. 39.)
3) Местами — с конца палеозоя. (стр. 40.)
4) Американцы, говоря о "новом" континенте, в сущности, "открывают Америку", так как существование этого континента было известно и до них; конечно, их заслуга огромна: они открыли населявшие его фауны. (стр. 40.)
5) Может быть, число этих свит со временем будет уменьшено, когда окажется, что некоторые из них одновременны, только представляют различные фации осадков; на такое предположение наводит сравнение описанных фаун с Тургайской находкой, где в одной свите соединены представители двух или трех свит Монголии. (стр. 40.)
6) Последние две формы имеют, если не тождественных, то очень близких представителей в Тургайской фауне. (стр. 42.)
7) Хищники представляют промежуточную стадию между древними Miacidae и позднейшими виверрами, Canidae и пр. (стр. 43.)
8) Сведения относятся к началу февраля 1925 г. (стр. 44.)
9) Напр., копытные в Европе и в Н. Свете появляются уже с редуцированной до 4-х пальцев конечностью; Осборн надеется в Азии найти их пятипалого предка. Аналогичные ожидания имеются и для других групп. (стр. 46.)