Как известно, главная проблема всего учения о подборе сводится к вопросу — возможно ли путем подбора изменить среднюю величину какой-нибудь особенности в потомстве, т. е. сделать это изменение наследственным. Ровно 20 лет тому назад Иоганнсен показал, что это, действительно, постоянно имеет место при работе со смешанным материалом — в так называемых популяциях, если же исходный материал вполне чист — как говорят, генотипически (в смысле наследственного состава) однороден, то подбор не оказывает никакого действия. Этот результат нашел затем подтверждение и в целом ряде работ других исследователей.
Однако, за последние годы появилось несколько работ, в которых излагаются данныя, как будто противоречащие выводу Иоганнсена, почему на них особенно интересно остановиться.
Сюда относится прежде всего обширное исследование Кэстля и Филлипса над пятнистыми крысами, поянившееся еще в 1914 году. Пятнистость у крыс является признаком сильно вариирующим, так что ее можно разбить на ряд степеней или классов, оцениваемых баллами, и вот Кэстлю и Филлипсу удалось заметно усиливать или ослаблять пятнистость у этих форм при помощи подбора. Однако весь вопрос при этом заключается в том, однородны ли в смысле своего наследственного состава пятнистые крысы или нет, так как если эта особенность зависит от нескольких наследственных факторрв, то такой результат вполне согласуется с учением Иоганнсена. Первоначально Кэстль доказывал, что пятнистые крысы представляют один единственный генотип, но это вызвало ряд энергичных возражений со стороны многих других исследователей, и вот в 1919 году, продолжив свои опыты и поставив ряд новых, Кэстль в конце концов должен был изменить свой первоначальный взгляд и признать, что здесь дело идет не об одном изменчивом факторе, а о большом числе их, почему все его данныя получают иное освещение — уже в полном согласии с учением Иоганнсена.
В 1916 году появилось исследование другого крупного американского генетика Дженнингса над подбором у корненожки Diffiugia corona. Он экспериментировал безусловно с вполне однородным материалом — потомством одной единственной особи — и, несмотря на это, путем подбора получил через несколько поколений заметный сдвиг средней величины некоторых особенностей (диаметра раковины, числа шипов на ней и т. д.). Два гола спустя тоже самое было подтверждено Рутом у другой корненожки Centropyxis aculeata, а еще через год Гегнером у Arcella deutata.
В 1921 году Банта описал такой же положительный результат подбора в чистой линии у дафний, а в 1922 году — Зелени у американской плодовой мушки Drosophila melanogaster.
Казалось бы, результаты этих американских исследователей наносят учению Иоганнсена существенный урон и его выводы требуют пересмотра. Однако такое впечатление — чисто кажущееся.
Дело в том, что во всех упомянутых выше опытах подбор действовал, во первых, далеко не во всех, а только в некоторых особенно удачных сериях. Затем его действие никогда не являлось непрерывным, а шло скачками с долгими периодами покоя между ними. Например, в опытах Зелени дело шло об увеличении или уменьшении числа фасеток в глазах особой расы Drosophila. В одной из серий опытов с первого по третье поколение число фасеток заметно уменьшилось, затем с четвертого по двенадцатое поколение подбор не давал результата, с двенадцатого по четырнадцатое поколение наблюдалось снова уменьшение числа фасеток, а затем вплоть до 42-го поколения подбор снова не оказывал действия и т. д. Отсюда Зелени совершенно правильно заключает, что действие подбора было и во время поколений 1—3, 12—14 чисто мнимым, на самом же деле при этом происходила мутация, т. е. внезапное изменение генотипа, производившее впечатление удачного результата подбора.
Такое же объяснение приходится дать и всем другим случаям мнимо удачного влияния подбора на корненожек, дафний и пр. По крайней мере в своей последней статье (1922) и Дженнйнгс принимает теперь, что у большинства организмов их наследственная (генотипическаи) структура отличается чрезвычайной прочностью, но у некоторых низших форм, например, у корненожек, она изменяется гораздо чаще и с мутациями приходится постоянно сталкиваться при всяком более длительном разведении подобных организмов.
Словом, точка зрения Иоганнсена на подбор, как на неспособный вызвать изменение особенностей в генотипически чистом материале, не колеблется и всеми этими новыми исследованиями. С другой стороны, она вполне подтверждается вышедшими за это же время работами других авторов, которым не удалось наблюдать положительного действия подбора в чистых линиях самых различных организмов. К такому результату пришли Акерт (1916) у инфузории Paramaecium, Лэшли (1916) у гидры, Фрувирт (1916) у различных сельско-хозяйственных растений, Мэк Донелл (1917) и Пайн (1920) у Drosophila, Мендиола (1919) у ряски, Доуней (1922) у гриба Pestallozia. Если присоединить к ним и все те работы, которые были сделаны до 1915 года, то нельзя не признать учение о чистых линиях и о подборе Иоганнсена подтвержденным с самых различных сторон.
Ю. Ф.