Радиофицированные аэростаты выпускались с научной целью, именно: для нас, радистов — связь с Москвой, связь аэростата с землей и опыты по телефонии. Накануне полета была договоренность, что радиофицированные аэростаты вылетят днем, но оказалось, что все аэростаты выпускались вечером, поэтому ценность полета радиофицированных аэростатов была сведена на-нет. Всякая связь с Москвой, заранее можно было сказать, ночью невозможна. Последние два аэростата, кроме того, помоему, выпускались не совсем подготовленными людьми — у аэростатов не работали разрывные клапаны, вследствие чего оба аэростата MSK и CSKW совершили не совсем удачную посадку.
«Дружно отпускай»... и мы медленно поднимаемся кверху. Уже в воздухе до меня долетела последняя команда: «Дать балласту», и место старта стало постепенно сливаться с морем огней широко раскинувшейся Москвы. Мы взяли сразу высоту 500 метров. Нашего движения совсем почти не слышно; ощущение будто стоишь на одном месте, если не смотреть вниз, где по уплывающим вдаль огонькам можно было судить, что мы удаляемся, летим.
Тихо, тихо... Так тихо, что в ушах слышен звон и только снизу издалека доносится неясный шум.
Погода нам благоприятствовала, ночь была светлая, звездное небо, ни облачка, с земли слышло, как перекликаются петухи, лают собаки, поют в деревнях — каждый звук доносился до нас чисто и ясно. Я включил передатчик. Начинаю слушать — в эфире спокойно, ни одного шороха, ни одного треска, слышны заграничные станции. Одна немецкая станция на волне 37 метров барабанит несмолкаемые фокс-троты. Советских любителей не слышно. Я решил связаться с заграницей, вызвал венгерца, отвечает; вызвал ирландца — тоже ответил; поговорив с ними часа два, я убедился, что все в порядке. Взялся за свою основную работу, в корзине теснота... пилот то и дело выбрасывает балласт, тем самым мешая настраиваться. Включаю микрофон, начинаю долго и отчаянно звать Москву, но напрасно — ответов не последовало. Так и прошла безрезультатно ночь.
С наступлением утра изменилась и погода. Мы поднялись выше, прорезали облака, и на нас выглянуло яркое солнышко. В эфире появились станции — работает ODR, CSKW, вызывал, но не отвечали. Опять слушаю — работает Воронеж, связался с ним, передал радиограмму в Москву о том, что мы находимся на высоте около 3 с половиной тысяч метров, что мы оглохли, но самочувствие прекрасное, — говорил с ним часа полтора. Его принимать было очень трудно, потому что у него пропадали точки и в то же время мешал своей возней пилот. Распрощались с ним, слушаю — работает CSKW; вызвал — отвечает; говорили с ним, с радости, часа два, я ему давал свой телефон, говорит, что слова можно разобрать, но очень мешает писк. Даю SK. Солнце начало прятаться за тучи, слышу меня вызывают, но отвечать я уже не мог. Тучи совсем загородили солнце. Аэростат быстро пошел книзу. Мы уже находились в 350 метров от земли. Пилот дает команду разъединить. Вот уже недалеко земля. Мы видим деревни, пасущиеся стада.
Вот мы уже коснулись земли. Шар, стукнувшись о землю, быстро поднялся кверху и камнем — с высоты 20 метров — нас бросало втечение 35 минут. Мы отрезали корзину. Смутно помню остальное. Только когда встал, увидел разбитую радиоустановку, аккумулятор, облитые кислотой бутерброды. Отдохнувши, мы пошли в ближайшую деревню.
Какие же нам нужны передвижные установки?
Первое — установка должна иметь минимальнейший вес, портативность, приемник обязательно должен быть экранирован, хорошее и надежное верньерное устройство, устранить влияние приемника на настройку передатчика. Питание — по позможности сухие элементы.
Оператор Xeu MSK — Гордеев.