За деревней у школы лежит белая, истекающая янтарными слезами, мачта. Мачту только что привезли тихонько ночью комсомольцы из казенного леса. Около мачты толпа ребят и коренастый с энергичным лицом учитель.
— А когда будем подымать? Завтра или севодни? — закидывают ребята вопросами учителя.
— А вот
комсомольцы с сельсовета подойдут и подымем.
— Вот так Коломенская верста! Ух!
— Двадцать четыре аршина. — У ребят
заранее захватывает дух.
— Из города будет видно, — глядя в синюю даль прикидывает девятилетний Петька.
— Алексей
Тимофеевич, а как это будет называться?
— Радио. Концерты и доклады будем слушать из Москвы.
— Радива, радива,
радива...
— А из Америки будем слушать?
— Нет, из Америки не будем. — Ребята с нетерпением смотрят в даль деревни.
Завидя кучу идущих мужиков и комсомольцев, ребята прыгают, кружатся и трещат точно веселая стайка воробьев. Подошли.
Пожали руку учителю.
— Что-ж, подымать так подымать.
— Да, пока не стемнело. — Давайте.
Как муравьи, облепили белое душистое дерево. Натужились. Мачта отделилась от земли и тихо стала подыматься.
— Пере-хваты-вай-й!..
— Ой, матушки, шарахнется, — шепчет древняя бабушка Матрена.
— Агафьюшка,
отодвинься, милая, с дороги-то, не пришибло-бы. — Мачта накренилась и изогнулась дугой. Ожесточенно передвигая плечами
двигаются дальше.
— Еще, еще! Вот так! Бери. Э-э-х!..
— Ох, Агафьюшка, шарахнется. Всю избу расплющит,
милая.
— Спаси, царица небесная.
— Не расплющит. Сдержут.
— Петька, чевой-то будет-то? — кричит сынишке
напротив с крыльца любопытствующий отец.
— "Радива"!
— Чево? — переспрашивает, подходя и пыхая трубочкой,
мужик.
— "Радива".
— А... эта, что без проволоки говорит-то?
— Да, — солидно говорит Петька, — теперь будем с
музыкой.
— Ах, ах, трахнет!
Отец Петьки не выдержал. Шлепая по снежной слякоти валенками, бежит на подмогу.
"Э-э-эх, дубинушка, ухнем — Эй, зеленая сама пойдет".
— Тррах! Так!
— Теперь меть в развилку в березе-то. Ловко! А теперь на попа ее.
— Так, так. —
Ребятишки люлюкают, свистят и кружатся.
— Крепи. Так. Здорово.
Ребята прикладываются ушами к мачте.
— Ух, загудел транвай.
— Аль слышно уж?
Подходят бабка Матрена, Агафья, мужик с пыхающей трубочкой и Петькин отец.
— У-у-у, гудет.
— Да разве эта радива-то?
— Она будет в школе. А тут только ловить волны
будет, — тоном спеца говорит Петька.
— А-а-а. — А это слышно будет?
— Так и будет. В трубку. Как телефон.
— И
выдумают же, антихристы!
— Умрешь, с того света говорить с нами будешь, бабушка Матрена, — зубоскалит комсомолец.
Старуха крестится и, плюнув, идет домой.
— А как же, послушать-то можно будет, Агафьюшка?
— Попросим учителя,
небось, позволит.
Подошли табуном девки.
— А мы думали здесь поросенка режут.
— Не, вот "радива" ставили.
Ребята нехотя бредут домой, воображая, как они завтра будут слушать из Москвы музыку.
А. Топунов.
