Г. Стрелин
| Помещая статью таганрогского радиолюбителя в порядке обсуждения, редакция хочет этим вновь
привлечь внимание соответствующих учреждений и всей радиообщественности к тому позорному хаосу, который продолжает
царить в эфире. Будучи спорной в части некоторых выводов, статья дает живописную картину хаоса и показывает, насколько
он волнует наших радиолюбителей.
В редакции имеется обширный материал о хаосе, о взаимных помехах наших станций. Благодаря им срывается то дело, которое выполняют станции — дело радиовещания Хаос должен быть ликвидирован. |
СТАТИСТИЧЕСКИЕ данные показывают, что рост радиолюбительства затормозился.
На 1/I—27 г. было зарегистрировано 210.000 установок, а на 1/I—28 г. — 213.000.
Это обстоятельство многих удивляет, как непонятное и необ'яснимое явление.
По существу же, ничего непонятного здесь нет. Для каждого здравомыслящего человека совершенно ясно, что при современных условиях постановки у нас радиовещательного дела, рост радиолюбительства не только не должен подниматься вверх, но, наоборот, должен итти вниз, или в лучшем случае остановиться на месте.
Что обусловливает успех каждого дела?
Разумность его и интерес; приятность и легкость; минимум затрат на него и максимум удовольствий и выгод от него.
А что имеет радиолюбитель от радиовещания?
Максимум затрат сил и средств и никакого удовольствия.
Как-будто нарочно все делается, чтобы раздосадовать радиолюбителя, испортить ему нервы и отбить охоту от дальнейшего слушания.
Садится он за свой приемник, крутит, крутит в течение двух часов и не может выделить ни одной чистой станции.
В эфире полный хаос и неразбериха.
Вот поймана знаменитая волна 1450 метров. Идет концерт. Мелодичная музыка. А вдали, где-то, кто-то говорит хриплым голосом.
Кто это? Кто мешает? Оказывается, это работает ст. Попова, и по «техническим условиям», слышится одновременно с Коминтерном.
Вот сделана настройка на Большой Харьков. Идет серьезный доклад. Одновременно же издали доносится «Ой, не ходи Грицю». Это по «техническим условиям» Малый Харьков слышится вместе с Большим.
В виду такой какофонии, радиослушатель переносится в Ленинград.
Раздаются звуки прелестной камерной музыки. Но одновременно из Армавира доносится армянская уличная песня «Гулим-Чжан», из Нальчика — «Кирпичики», а Ростов наяривает марш Буденного.
Отстроиться нет возможности, ибо эти станции фактически работают на одной волне. Тут же путается еще Мариуполь, Одесса и Воронеж.
В ужасе радиослушатель убегает отсюда и думает найти спасение в Тифлисе.
Не тут-то было. Артемовск наехал на Тифлис, или Тифлис с'ехал на Артемовск — но в результате сильная интерференция и дикий свист.
Радиолюбитель бежит дальше. Алло, алло, говорит Сталин, Донбасс.
Но почему опять хрип, опять свист?
Да очень просто: Попов работает на сталинской волне и кроет его вовсю.
Отчаявшись в советских станциях, радиослушатель уходит за границу.
Но здесь не лучше. Наши «работают» в мировом масштабе.
Ростов наехал на Варшаву и Халунборг; Большой Харьков — на Париж и Дэвентри; Ставрополь — на Ригу, Краков и Будапешт; Краснодар — на Вену; Малый Харьков — на Берлин и Лангенберг; МГСПС — на Рим и Брно; Днепропетровск — на Гамбург; Самара — на Познань и Кенигсберг.
В результате почти все лучшие заграничные станции задавлены и замазаны нашими отечественными передатчиками, массу которых понастроили без толку и без всякой надобности.
Например, в районе Кавказа и Закавказья сооружено 11 станций: Ростов, Армавир, Краснодар, Ставрополь, Пятигорск, Нальчик, Баку, Тифлис, Махач-Кала, Эривань, Асхабад.
В то время, как все детекторщики этого района прекрасно слышат свои центральные станции, Ростов и Тифлис и даже Москву, — мудрые радиофикаторы нашли нужным воздвигнуть в этих местах еще 9 никому не нужных мелких станций.
В результате все эти станции играют своими волнами в чехарду, наводняют эфир страшным хламом своих передач, свистят, визжат и хрюкают на все лады.
Какое оправдание их существования?
Никакого.
Какое об'яснение их постройки?
Нелепейший план радиофикации страны.
Это несчастье от засилья мелких станций усугубляется еще более тем обстоятельством, что все эти станции страдают недержанием волны.
Широкий размах, широкая русская натура сказывается здесь, как нельзя более. Отведена, например, волна 675 метров, а фактически станция прыгает или вверх на 50 метров, или вниз на 70 метров, и беспощадно мажет соседние станции. Ни одна из мелких станций не снабжена кварцевым эталоном.
Главная Палата Мер и Весов констатирует и публикует недопустимые отклонения волн наших станций от назначенных им, но никто за этим не следит, никто не обращает внимания.
Радиослушатель же мучается в бесплодной попытке отстроить одну станцию от другой и без конца портит себе нервы.
Но вот, наконец, ему удалось выделить одну станцию, на которую никто не наехал, и которая, поэтому, чисто работает.
Вы думаете, что он получает удовольствие?
Ничего подобного.
Только что наладится он слушать симфонию или оперу, как вдруг, и почему-то всегда в самый патетический момент, раздается трубный звук, резкий, режущий ухо, заглушающий всякую мелодию.
Это заработала местная искровка.
10—15 минут нет никакой возможности слушать что-либо, кроме пронзительных телеграфных сигналов. Затем полчаса пауза, и все повторяется сначала. Кончит местная искровка — начинает работать соседняя иногородняя.
А в общем, нет спасения. Это бич радиослушателя, это сплошные удары по нервам, это форменное издевательство над слухом и терпением радиослушателей.
Если бы в театре во время действия и напряженного внимания всех зрителей какой-либо пьяный или сумасшедший начал выкрикивать дикие звуки, то такого хулигана, немедленно выставили бы вон, оштрафовали, а то и посадили бы.
Точно такое же впечатление необузданного хулиганства в эфире оставляют искровки в сердцах и умах радиослушателей.
К сожалению, все жалобы на это безобразие остаются гласом вопиющего в пустыне. Никто не обращает внимания, никто не упорядочивает это дело. Чтобы отделаться от постоянных нападок, наши радиозаправилы дают казенный ответ, что, дескать, на переделку искровиков в ламповые передатчики нет средств.
А откуда же берутся средства на постройку никому не нужных мелких станций? Не лучше ли использовать эти средства на оборудование ламповых передатчиков, вместо искровиков.
Получается такая глупость, которую стыдно повторять, т.-е. на засорение эфира средства есть, а на очистку денег нет.
И вот радиослушатель, намучившись с отстройкой станций, наслушавшись трескотни искровок, свиста излучающих регенераторов и шума грозовых разрядов, выносит о радио самое безотрадное впечатление. Он не только сам перестает слушать, но и предупреждает всех знакомых о том, чтобы они не делали себе установок.
Так растет агитация против радио и сказывается в уменьшении числа радиолюбителей.
Чтобы не допустить это дело до полной погибели, нужны срочные и решительные меры. Необходимо в корне изменить весь головотяпский план нашей радиофикации. Необходимо об'явить в эфире неделю чистоты: вымести весь сор оттуда и продезинфицировать.
Практически я предлагаю следующие мероприятия:
1) Закрыть половину всех наших станций.
2) Имущество закрытых станций реализовать и на вырученные суммы:
а) Усилить мощность некоторых оставшихся станций.
б) Снабдить все станции кварцевыми эталонами.
в) Переделать телеграфные искровики в ламповые передатчики.
3) Обязать все оставшиеся станции точно придерживаться своей волны. За каждое недержание штрафовать. Если штрафы не подействуют — закрыть станцию и наказать администрацию.
4) Обязать оставшиеся станции иметь дни отдыха, чтобы они сами отдыхали и давали возможность радиослушателям хоть раз в неделю отдохнуть от их передач.
5) Строго воспретить пользование излучающими регенераторами под угрозой штрафов и конфискации таковых.
6) В корне изменить и переработать программы радиовещания.
7) Впредь до осуществления всех этих мероприятий, разрешить морзянкам работать только до 9 час. вечера
Таганрог.
