Н. ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ
Мне представилась возможность проехать около 480 верст проселочными дорогами по глухим деревням некоторых уездов Московской, Рязанской и Тульской губ. Наши наблюдения могут быть интересны потому, что во время самой поездки мы ставили себе условием не держаться близ железных дорог и шоссейного тракта, так как главная цель поездки была проверить, каким образом и когда крестьянское население получает газеты, письма и вообще всю корреспонденцию почтой и телеграфом. Меня же интересовало: что из себя представляет истинная радиосвязь в обычных условиях глухих деревень центрального района, где вообще организация радиосвязи должна быть поставлена в первую очередь хорошо. Ведь центральный район обеспечен приемом на дешевый "детекторный" приемник, который в Акц. О ве "Радиопередача" стоит со всеми приспособлениями для установки (антенный канатик, изоляторы, грозовой переключатель и сам приемник) около 15—17 руб. Кроме того, в центральном районе, а в Московской губ. в особенности, почти над всеми волостями имеется шефство и, наконец, различные виды кооперации, которые несомненно, должны быть наилучшими проводниками радиоприемных установок в деревне, в центральном районе должны были бы работать лучше, чем в других удаленных от Москвы губерниях
Поездка дала ценнейший материал обследования всех районов по пути следования. Как наиболее характерные, мы выбрали Егорьевский уезд Московской губ., Зарайский уезд Рязанской губ., Веневский уезд Тульской губ. и, наконец, Каширский уезд, который недавно стал частью Московской губ.
В настоящей заметке я не собираюсь давать характеристики радиосвязи во всех этих уездах, так как, во-первых, это потребует много места, а во-вторых, мне хочется сейчас поделиться с читателями лишь теми наблюдениями в пути и характеристикой тех установок которые на протяжении 480 верст проселочной дороги нам встретились для непосредственного наблюдения.
Я не буду останавливаться на пригородных и дачных установках, которые попадались вдоль всего начального пути до ст. Люберцы, Казанской ж. д., так как тут еще нельзя говорить о деревне.
Но вот мы приехали в д. Донино, вблизи начального тракта нашего направления. Первые ласточки — у двух крестьянских домов в разных местах селения — антенны. Прежде чем расспрашивать самих владельцев, вступаем в разговоры с первым встречным очень словоохотливым крестьянином. Оказывается, сам он "партийный", но в партии еще "не состоит". Очевидно, кандидат. Очень обрадовался, что его так внимательно стали расспрашивать. Излил перед нами что называется, всю свою душу.
В результате разговоров выяснилось, что один радиоприемник установил "для себя" комсомолец, приезжающий из Москвы, а другой радиоприемник установил тоже "для себя" десятник с Шатурстроя. Осмотреть сами приемники не удалось, так как десятника нет, а комсомолец тоже в Москве, домашние же все в поле на работе.
— Ну, а как относятся крестьяне к радиоприему, спрашиваю собеседника.
— Да что, товарищ, говорить, деревня у нас темная. Не то что радиу слушать не хотят, а ты спроси у них: кто из них фотографию свою снимал... И то ответят, что никаких делов с антихристовым делом не будут иметь. Да и те двое — никого к себе не пущают. Только родня с ними и знается...
Видим, что тут особенно расспрашивать не стоит, надо спешить дальше. Приезжаем в дер. Турьинское. У почтово-телеграфной конторы узнаем о том, что тут есть изба-читальня и даже шеф когда-то приезжал (зав. "Дукс"). Но тотчас при осмотре корреспонденции в конторе нахожу целые пачки недоставленных газет на имя избы-читальни. Мои товарищи тотчас начинают разбираться, как это случилась такая задержка в доставке за несколько месяцев... Оказывается секрет открывается просто: помещение избы-читальни передали под рабочий клуб. Шеф, видимо, об этом и не знает, так как давно глаз не кажет, а заботливо "высылает" все газеты по старому адресу и... обещает даже радио устроить, как говорят крестьяне.
Трогаемся дальше в центр почтово-телеграфных операций — селение Гжель, которое расположено на жел. дор. Москва—Арзамас и рядом с трактом. Приходится сначала расспросить у начальника конторы, что в районе его имеется, и уж после непосредственно самим посмотреть "в натуре". Сведения оказываются далеко неполные. В районе имеются 4 установки и даже на 4-ом фарфоровом заводе "кажется, установлен громкоговоритель". Большего узнать пока не удалось. Тут же попутно выясняются некоторые детали. Заведующий почт. телеграфной конторой постарался для обслуживания почтовыми операциями нанять себе комсомольцев в качестве деревенских почтальонов. Спрашиваем, когда разносится корреспонденция. Оказывается, три раза в неделю, но налицо неразнесенная почта.
— Отчего же почта лежит неразнесенная?
— А вчера праздник был, вот ко мне и приходили комсомольцы, чтобы их освободить, и мать одного из них приходила — очень просила. Ну, я знаю, что полевые работы и РКП дала лозунг "лицом к деревне" — я и отпустил их. А сегодня они не пришли, потому что по расписанию они в этот день не носят...
Так сообщает старательный зав. конторой, по-своему понимающий лозунг "лицом к деревне".
— Ну, а кто устанавливает у вас в районе приемники: сами граждане, или организации, или шефы?
— Нет, у нас их как-то сами устанавливают, где поп, где лесник, а где и граждане, которые торгуют в Москве. Все только для себя ставят. А шефы тут у нас не ставят, да и организации этим не интересуются. Вот в дер. Минино, там, говорят, кооператив установил приемник.
Продолжаем дальше путь. К нам подсаживается молодой парнишка в качестве провожатого и словоохотливо рассказывает о житье-бытье своей деревни.
— Вот скоро проезжать будем с. Лопоково, там у нас никто про радио и не думал. А есть у нас там поп, а его сын в Москве служит, так оттуда большого комиссара в охотники к себе зазывает. Так вот, этот поп взял да у себя в избе установил радио. Что разговору было!... Кто его ругает, что нивесть что задумал, кто ругает, что он народ обманывает... А поп этот ни то, что радиу поставил, а даже проволоку на колокольню зацепил. Вот за это его очень ругали.
И действительно, еще задолго до самого села видно, как недалеко от колокольни возвышается высокая мачта с растяжками, а другой конец антенны прямо за макушку колокольни под крестом зацеплен. Спускается провод прямо попу в дом.
У крестьян узнаем, что поп только сам слушает. "да вот еще с Москвы, которые охотники приезжают, говорят, сам начальник охоты очень хвалил это дело"...
— Ну, к попу как-то лазить нам не захотелось, да и случайно встречаться с охотниками, проповедниками радио на поповой квартире, тоже не улыбалось.
А все же оригинально в этой глуши распространяются культурные начинания. Поп с паствой спорит, отстаивая свою антенну на колокольне, а городские работники и не подозревают, какой авторитет для радио в деревне они поднимают своими приездами к попу на охоту.
Не останавливаясь на самом Егорьевске, расположенном на самой железной дороге и представляющем из себя не только уездный центр, но и центр промышленности (текстильной), перехожу далее к деревне.
В восьмидесяти верстах от Егорьевска опять в дер. Михалево установка. Но опять та же беда — проникнуть в дом не удается: "самого нет дома, а домашние в поле".
Из расспросов выясняется, что владелец установки — ранее по профессии чуть ли не шоффер — теперь заведывает бойнями в Егорьевске. Посторонних к себе не пускает, но крестьяне как-то вяло относятся к установке. Приближаемся к волостному центру — Раменке. Еще издали виднеются две мачты. Оказывается, одна — около самой школы, а другая у избы — волисполкома. Приемник, как видно по снижению стоит в ВИК'е. Вхожу в ВИК. В прихожей по потолку тянутся два провода звонковой проволоки. Делают довольно сложную петлю и спускаются в каком-то темном маленьком чуланчике. Но тут уже прямо со шкафа торчат два конца местами скрученных звонковых проводников, из них один голый. Приемника никакого нет. Начинаю осторожно расспрашивать сторожа, где приемник. Кто устанавливал. Есть ли шеф. Как пользуются крестьяне и что говорят...
Сторож, видимо, недоволен, что какое-то "начальство" лезет в дела... — Сердится, ворчит, поругивает и установщиков за то, что ничего не "обсказали", и крестьян за то, что лезут "без удержу" и "норовят до самой ночи ковырять". Но в общем путного мало узнаю, и приемника сторож никак не может найти.
Обращаюсь к самим работникам в ВИК'е и в первую очередь к председателю. Происходит весьма оригинальный разговор, для многих поучительный.
— А где же у вас, товарищи, приемник-то?
— Да его спрятали. Слышь (обращается к секретарю) — поищи-ка приемник, он в шкафу. Давай его сюда, кстати починить, может, можно на случай.
— А у вас почему он убран, не интересуются что ли?...
— Нет, какой там не интересуются — деваться с ним некуда. Мужики так и валят, черед-то, что в Москве в голодовку устанавливают. Мы ему тут сначала чистый угол отвели, в самом ВИК'е стол поставили. Но только — нет мочи работать, шум, галдежь, хвост в самых дверях на улицу... Ну, мы его и убрали в отдельную комнатушку: в сенях она у нас...
— Ну, а отчего же он у вас в шкафу оказался и на палец пылью покрыт?...
— Да кто теперь бует слушать, — все на поле... Это уж зимой опять пойдет...
— Значит, убрали потому, что никто не слушает?
— Да нет, какой там не слушают. Как принесли его в сени — так еще хуже народ пошел. Даже порядок пришлось устанавливать. Ну, а тут это нам надоело, да и мешает — мы хотели двери запереть во время работы ВИК'а. Так какое, — мужики дверь нам выбили... Вообще с ним очень суетно возиться. Ну да теперь кстати он и не работает — вот мы его и прибрали.
— Ну, а кто же вам его установил-то? Разве не показали, как налаживать, коли расстроится. Кто-нибудь за ним присматривает у вас?
— Да ведь как сказать, шефы у нас трое, но все равно редко их видим: Егорьевско-Раменский трест, Замоскворецкий трамвайный парк и Главвоздухофлот. Приемник они установили еще в день Ленина. Сижу это я в президиуме — вдруг подходят ко мне двое во время собрания и спрашивают: "где поставить приемник"? Я это обрадовался, а только где ж, думаю, ему стоять, как не в самом ВИК'е. Ставьте, говорю, там. Ну, они и поставили. Об'яснили тут двум парням, — один из них комсомолец, — и только мы их и видели.
Сначала работал хорошо приемник, только вот не знаем, когда слушать можно... Ездил я тут на с'езд. Сам т. Каменев говорил и мы выступали, — только ведь я-то об этом не знаю, да и мне им скоро сообщить нельзя — так весь с'езд и не слыхали. Ну, а как мы в сени перенесли, — то крестьяне сами очередь стали держать. А ведь каждому хочется получше слышать — он тут и накручивал.
Ну, а как засорился тут камень — значит, его поскребем — опять слышно, только стало совсем плохо. А отвечать тут должны эти два: комсомолец и другой, только они это дело бросили — потому нельзя доглядеть за всеми, тесно там и каждый норовит в самую коробку влезть...
Ну, дальше уж время не стал отнимать. Исправил приемник. Кристалл весь искрошен. А главное "пожарное предохранение". Видимо, шеф много всем говорил об опасности грозовых разрядов, но подход был чисто формальный, так как сам шеф и не думал устанавливать переключателя. Добросовестно заземление проведено чуть ли не в колодезь, но ввод в самую избу сделан без изоляции, и далее натянута тонкая звонковая проволока. Дано одно указание — "перед грозой надо концы проводов скручивать у приемника". И эта директива, видимо, добросовестно исполнялась, так как от "концов" остались одни связанные кое-как кончики. Но по существу такое "противопожарное предохранение", несомненно, в случае разряда вызвало бы обязательно пожар от накала звонковой проволоки во всю длину коридора, чулана и шкафов, — все это сухое, смолистое, да еще и сам тонкий звонковый оплетенный провод.
Далее, по пути нашего следования попадаем с большими препятствиями в с. Детиново, на самом берегу р. Оки. По пути замечаю две установки. Одна — скромная антенна с края села, а другая — высокая антенна на двух мачтах на самой горе.
Скромная антенна принадлежит гидротехнику т. Алиманову, которому ее установил для "домашнего пользования" его брат, работающий в Шуе на радиостанции. Попасть к нему на квартиру не удалось. Однако, из дальнейших расспросов выяснилось, что приемник с трубкой куплен им в Москве. Приходят слушать и посторонние, но, главным образом, местные "власти" и родня. Что касается хорошо воздвигнутых мачт на горе, то они у самого сельсовета еще с ноября поставлены. Однако, местные работники видимо, по-своему понимают ценность радио, так как решили что детекторный аппарат покупать не стоит..., а сразу начали собирать на громкоговоритель. Говорят, собрали с ноября около 150 руб... А пока торчат одни мачты с антенной. А ведь село глухое, сообщение из рук вон скверное. Порядки самые патриархальные. Чего уж дальше ехать: почта — в самом дворе местной церкви, чуть не у попа в квартире. Газеты доставляет населению не почта..., а местный кулак-трактирщик, у него "связи" и на станции и на пароходе.
Далее, на том берегу Оки приютился маленький хуторок одного семейства, они — переселенцы из Казани, у них стоит вдали от дороги, в самой глуши, маленькая мачта, в хибарке — приемник. Хибарка была заперта, но еще в Детинове говорили, что очень хорошо слышно, и много местных крестьян навещает хуторок этого крестьянина.
Про самый город Зарайск и позднее, Каширу также говорить не приходится — это уж не деревня глухая. Но в самом Зарайске есть установка громкоговорителя в центральной чайной Церабкоопа. Жаль только, что им никто не окажет технической помощи — очень плохо принимает передачу. Другой громкоговоритель установлен в клубе фабрики "Красный Восток", вдали от Зарайска.
И вот только единственный уголок радио мы встретили по дороге от Зарайска, в селении Гречино. Его установила ячейка РЛКСМ с. Мертвяново, и, видимо, тут помог шеф волости — Наркомвнешторг. Очень приветливо на самой дороге расположена эта изба-читальня. По всей обстановке и по рассказам крестьян видно, что эта изба-читальня пользуется большим вниманием населения разных возрастов. Сторожиха, очень чисто содержащая помещение и заботливо наблюдающая не только за целыми ворохами газет и журналов, изрядно засаленных и "залистанных", очень заботливо охраняет и новенький трестовский детекторный приемник с двумя двуухими наголовными телефонными трубками. При вводе есть грозовой переключатель. Избач-комсомолец, только что вернувшийся с поля, видимо, отдает все силы своей избе-читальне и с увлечением описывал, как охотно и с радостью население приходит послушать радио.
В заключение еще маленькая картинка в с. Пятница. Это уже на шоссе. В селении маячит антенна на двух шестах. Подхожу к дому — старуха со стариком возятся по хозяйству. Спрашиваю: чья антенна, кто установил, кто слушает и как относятся крестьяне к радиопередаче. Старик молчит (оказался глуховат), но старуха, справившись "не бумаги ли проверять я приехал", — так они, родименький, все в порядке... — очень охотно ввела в чистую избу и начала с жаром цепляющегося за жизнь человека рассказывать:
— Сын-то у меня один на кожевенном заводе в Москве, очень уж хотел в партию поступить, но только его задерживают, очень он уж убивается. Так вот он-то и привез нам радию-то. Потому у меня здесь еще сынок был, царство ему небесное, сейчас вот его проводили; он комсомолец, его тут в председатели выбрали аль, как это у вас, в комиссары, что ли. Так вот ему это слушать-то и надо было, потому он тут все разные советы давал и доклады делал..
— Ну, а как, бабушка, местные крестьяне-то слушают у вас?... Ходят старики, старухи... или только молодежь.
— Какое, касатик, — у меня сын-то уж очень обязательный был... Бывало всех все наведет... Ну, да я не бранила, оно хоть мытья-то после не оберешься, а уж очень, очень слушать-то хорошо. Мы уж и то со стариком все ругаемся, он-то у меня глуховат, ну и торопит, чтобы я ему все рассказала, чего в трубку-то слышно. А как тут найдет народ — он у нас и отбивает. Только сын крепко за них стоял и всем велел давать слушать. А уж вот как к ночи-то все угомонятся, так я и засяду... Уж очень газета-то нравится. Ведь ты подумай: со всего света, и все так понятно рассказывает! Намедни тут про трех коммунистов в какой-то стране говорили. Так ведь жалко-то их как было. Ведь вот мучители-то... Я уж и то старшому сыну говорю — вступай скорее в партию — все поможешь. Вот если бы так подешевле было это... так у нас, думаю, вся деревня обзавелась бы радием-то... Уж очень мужикам нравится. Да и молодежь наша прислушивается, чего из центра-то приказывают...
Вот и все радио-установки на пути 480 верст в глухой деревне. Какой непочатый край работы кооперации и шефам!