Радиофантастический роман В. Эфф.
— Хорошо, — решительно заявила мисс Элинора Броун. — Я все-таки сумею поставить на своем...
Генри Броун переложил сигару из одного угла рта в другой и не ответил ни слова. Элинора в раздумьи прищурила глаза и теребила пальчиками концы кружевного платка. Она выжидала.
— Мне надоели твои фантазии, Нора — сказал, наконец, консервный король. — Я не возразил ни слова, когда ты пригласила ирокезского вождя занять место твоего шофера. Я смолчал и тогда, когда ты отправилась в Голливуд и снималась там в идиотской фильме, изображающей скандальную историю какой-то ассирийской царицы... Я стерпел, хотя эта затея стоила мне полтора миллиона долларов и хотя надо мной смеялся весь Уолл-стрит. Но когда ты хочешь выходить замуж за какого-то голоштанного макаронника, не то слесаря, не то лудильщика, — я не могу не протестовать. Довольно я молчал!.. И я категорически говорю тебе — этого не будет, пока я жив!
Заложив ногу за ногу, мисс Элинора Броун нервно болтала в воздухе лакированной туфлей без каблука.
— Вы не правы, мистер Броун, — возразила она. — Вопервых, Жозеф не макаронинк, а француз. Вовторых, он не слесарь и не лудильщик, а ассистент Джемса Хьюлетта. Втретьих, я его люблю. В четвертых...
— Довольно, — заревел, потерявши терпение, Броун. — Я больше не хочу слышать об этом Делакруа!
— Но вам еще придется услышать о нем, — сказала, вставая, Элинора, — потому что скоро о нем заговорит весь Нью-Йорк, даже больше — весь мир, а не только ваш несчастный Уолл-стрит...
Этим обещанием закончилась важная (как мы это увидим дальше) беседа консервного короля со своей дочерью.
..Вам еще придется услышать о нем, — сказала, вставая, Элинора.
Покинув кабинет отца, Элинора спустилась в лифте в вестибюль, постояла несколько секунд в раздумьи, составляя план дальнейших действий, затем вызвала шофера. Шофер Элиноры был в своем роде достопримечательностью: он выдавал себя за вождя давно вымершего воинственного племени ирокезов, воспетого некогда славным Фенимором Купером, отличался красноватым цветом лица (злые языки утверждали, что это явилось результатом злоупотребления алкоголем), но зато, по мнению Элиноры, "правил автомобилем, как бог"...
Элинора покинула Броу-Билдинг.
— В лабораторию Хьюлетта, — приказала она шоферу.
Ошибочно думать, что автомобиль является быстрейшим средством передвижения из числа тех, которые имеются в распоряжении нью-йоркца. Наоборот, это один из самых медленных. Затертая в густой колонне автомобилей — по два по три в ряд — машина Элиноры неспешно продвигалась по Пятой Эвеню; шофер ежеминутно выключал сцепление и нажимал ногой, затянутой в желтую крагу, на тормозную педаль, ибо иначе ему грозила опасность налететь на другой автомобиль, идущий на полметра впереди.
— Скорей! — торопила шофера Элинора. — Я сумела бы дойти пешком в два раза быстрее!
Ирокезский вождь, носивший совсем не индейское имя Джима, бесстрастно пожимал плечами.
— Обратите внимание на сигналы, мисс...
— Плевать я хотела на ваши сигналы, Джим. Прибавьте газу...
— Осмелюсь заметить, мисс, — почтительно начал Джим, — прибавить газу — это значит увеличить расход горючего, а не скорость...
Элинора равнодушно ответила:
— Джим, вам должно быть известно, что, имея такого шофера как вы, я могу и не обременять свою голову устройством автомобиля. Делайте, что хотите, только поезжайте скорей!
Джим свернул на 42-ю улицу и перевел рычаг скоростей. Здесь было свободнее и можно было прибавить ходу, хотя для этого пришлось свернуть с кратчайшего пути. Но Джим твердо знал: приказание должно быть исполнено любой ценой — Элинора умела этого добиться.
Когда Джим застопорил машину у массивной двери с бронзовой табличкой, Элинора стремительно выскочила из автомобиля и почти бегом — ибо ее нетерпение, подогретое разговором с королем консервной промышленности, достигло крайних пределов — направилась в центральную лабораторию Хьюлетта.
Лаборатория была пуста. В недоумении мисс Броун огляделась по сторонам, затем негромко позвала:
— Жозеф!
Никто не отозвался.
— Жозеф!
В голосе Элиноры звучало явное разочарование. Кругом попрежнему царило молчание. В центре лаборатории, огороженный каркасом, блестел стальной корпус ракеты, построенной Хьюлеттом.
Элинора нетерпеливо топнула ногой.
— Куда же мог деваться Жозеф? Удивительная вещь — его никогда нет, когда он нужен, и он всегда торчит перед глазами, когда без него нетрудно обойтись!
Вдруг где-то раздался кашель. Элинора еще раз остановилась. В комнате не было решительно никого.
— Где вы? — спросила Элинора.
— Конечно, здесь, — ответил какой-то глухой, точно из бочки звучащий голос. — Где ж еще могу я быть?
— Я полагала, что если к вам пришла дама, вы должны были бы выйти ей навстречу.
Из горла ракеты, украшенного винтовой нарезкой, показалась лысая голова и блеснули стекла огромных очков в оправе из панцыря гвинейской черепахи.
— В мои годы, сударыня, — сказал Хьюлетт, — и при моем теперешнем положении я могу и поступиться правилами хорошего тона. Говоря о своем положении, я имею в виду, конечно, не профессорское звание, а положение внутри ракеты. Я не хотел бы, чтобы вы превратно меня поняли, мисс Броун...
Сказав эту фразу, Хьюлетт вылез из ракеты.
— Где Жозеф? — спросила без предисловий Элинора.
— Какой Жозеф?
Профессор Хьюлетт, как уже сказано, был рассеян. Когда же он был занят научной задачей, он с трудом припоминал все остальное.
— Ваш ассистент, Жозеф Делакруа, — напомнила Хьюлетту Элинора.
Хьюлетт долго раздумывал, потом неуверенно объявил:
— Мне кажется, он уехал в военный департамент. А в чем дело? Не могу ли я заменить вам этого симпатичного юношу?
Элинора критически оглядела Хьюлетта и рассмеялась.
— Едва ли, — ответила она.
— Он наверное скоро вернется, — утешил ее Хьюлетт. — Не хотите ли, мисс Броун, в ожидании осмотреть это сооружение (профессор указал пальцем назад, на ракету), которому суждено прославить милейшего Жозефа?
Мисс Броун учтиво сделала вид, что ракета ее чрезвычайно интересует.
— Скажите, профессор, — сказала она, — почему это сооружение должно прославить Жозефа? Это его изобретение?
— Боюсь, что нет, — любезно ответил Хьюлетт. — Честь изобретения принадлежит моему достоуважаемому коллеге, профессору Говарду. Но Делакруа будет первым, кто покинет в этой ракете поверхность нашей планеты. Он должен установить со мной QSO...
Элинора широко раскрыла глаза.
— Простите, прорессор, я не совсем вас понимаю. Вы хотите сказать, что Жозеф полетит в этой штуке на Марс? А затем, я не знаю, что такое значит QSO.
— QSO на радиожаргоне означает двухстороннюю связь. Иными словами, мы должны связаться с Жозефом посредством радиопередатчиков нового, сконструированного мною типа HJ-19. Что касается маршрута, то вы, насколько я вас понимаю, предупреждаете события. У нас не было разговора о Марсе... Речь идет просто о небольшой прогулке по эфиру... Я хочу сказать — по свободному эфиру... Быть может, вы захотите посмотреть внутреннее устройство прибора? Уверяю вас, что там имеется довольно комфортабельная кабина...
Мисс Элинора, не отвечая, обдумывала слова Хьюлетта.
— Вы говорите, значит, что в этой штуке Жозеф должен совершить небольшое путешествие? — спросила она.
— Вот именно, небольшое путешествие, — подтвердил профессор.
— Отлично, — объявила Элинора. — Я поеду вместе с ним! Это будет наше свадебное путешествие. Подумайте, профессор: никто еще не совершал свадебного путешествия в межпланетном пространстве. Это будет страшно оригинально!
Хьюлетт, разинув рот и не совсем понимая, в чем дело, молчал.
— Покажите мне кабину, — попросила Элинора. — Мне кажется, я должна сначала осмотреть ее и, если это нужно, исправить все недочеты...
Хьюлетт взял Элинору за руку и повел ее наверх, к навинтованному горлу ракеты.
— Недочетов вы не найдете, — сказал по пути Хьюлетт. — Мною предусмотрены все мелочи, вплоть до усовершенствованного тамбурного вакуум-клозета...
Элинора повела плечами, и влезая следом за Хьюлеттом в ракету, сказала:
— Это как раз интересует меня менее всего остального. А позаботились ли вы о зеркале и о принадлежностях для педикюра?
Хьюлетт потерял равновесие.
Хьюлетт не успел ответить. Чье-то тело загородило собой свет, падавший из узкого отверстия ракетного горла, затем тело свалилось вниз, едва не разбив очки профессора. Хьюлетт потерял равновесие и, падая, зацепил рубильник, монтированный на мраморном распределительном щитке.
Раздался звонкий металлический лязг. Крышка, повернувшаяся на шарнирах, закрыла горло ракеты и с мелодичным звоном повернулась несколько раз вокруг своей вертикальной оси.
— Мои очки! — успел крикнуть Хьюлетт. — Где мои очки?
Раздался отдаленный грохот. Это искра высоковольтного разрядника, включенного тем же рубильником, взорвала первую порцию взрывчатого вещества.
Ракета покинула пределы земли...