У нас ведутся сейчас споры по вопросу о том, сколько лет нашему широковещанию и когда надлежит праздновать его юбилей.
По высокоавторитетному мнению журнала «Радиослушатель», ему исполнилось в декабре месяце 1928 года четыре года. По мнению других, ему исполняется в апреле месяце с. г. пять лет.
Не станем спорить и выяснять, кто прав и кто виноват.
Но по этому поводу не мешает вспомнить статью из «Одесского листка» за 1896 год, в котором указывается, что уже тогда, т. е. 30 лет назад, был проделан опыт передачи оперы по телефону.
Еще интереснее статья, помещенная в журнале «Нива» за 1882 год, из которой явствует, что широковещанию, правда, не нашему, а заграничному, уже 50 лет.
— Какая чепуха, — скажут читатели, — как может широковещание исчисляться десятками и даже полсотней лет, когда о радио в то время и помина, не было?
Поспешим успокоить наших читателей — речь идет не о радио, а о передаче по телефону, или, как теперь выражаются о «проволочной трансляции».
Но перейдем к изложению, и займемся некоторыми архивными изысканиями.
В журнале «Нива» за 1882 год мы находим очень интересную статью под названием «Передача посредством телефона оперного пения». В этой статье описывается замечательный опыт применения телефона, имевший место в Париже в 1881 году на Международной электрической выставке.
На выставке для этой цели было приспособлено четыре зала. Все они были увешаны восточными коврами, а пол устлан особо пушистым ковром. В каждый зал впускалось одновременно не более двадцати слушателей. Посетители становились на определенные места, прикладывали к каждому уху по телефону и вполне отчетливо слушали не только голоса артистов, но даже их шаги по сцене, а также разговор и аплодисменты публики в театре.
Каким же образом удалось получить такой результат?
Послушаем, как описывает этот опыт журнал «Нива».
«Передаточные приборы были устроены по системе Адера. Они помещались на авансцене по обеим сторонам суфлерской будки (см. рис. 1) и были прикреплены к свинцовым подставкам, покоящимся на каучуковых ножках, для устранения колебания пола, которые происходят во время танцев в опере. От колебания пола в телефонах происходит трескотня, уничтожающая всю иллюзию, всю прелесть и отчетливость передаваемых звуков.
Колебания голоса передавались микрофонам системы Юза. Установка батарей не отличалась ничем особенным; они помещались для удобства под сценой, и по причине поляризации менялись каждые четверть часа. Эта перемена достигалась посредством перемещения коммутатора, доставлявшего передаточному аппарату ток свежей батареи.
Адеру пришлось первому путем долгих усилий и опытов преодолеть главное затруднение, чтобы сильные звуки не заглушали слабых. Этого он достиг посредством особого расположения микрофонов.
При таком расположении аппаратов и при их усовершенствовании Адеру удалось достигнуть неожиданных акустических эффектов. При слушании двумя ушами в два телефона получались необычайная рельефность и сосредоточенность звука, которые получить одним телефоном не было никакой возможности. При таком устройстве у слушателей получалась замечательная иллюзия, которая метко названа Адером «слуховой перспективой».
В дальнейшем в статье объясняется, почему получается такая слуховая иллюзия, причем автор сравнивает действие двух телефонов с действием стереоскопа, дающего рельефность изображения.
Представим себе, говорит он, что на сцене расположены два микрофона (см. рис. 2), находящиеся на известном между собою расстоянии. Эти два микрофона посредством проводников передают звуки двум обыкновенным телефонам (см. рис. 2), из которых один предназначается для правого уха, другой — для левого, так что слушатель получает в обоих слуховых органах совершенно отдельные впечатления. Причем при переходе актера с одного места на другое впечатление изменяется сообразно удалению или приближению его к тому или другому микрофону.
Практически этот эффект достигался таким образом: в опере с каждой стороны суфлерской будки на авансцене расположено было по пяти микрофонов с каждой стороны, и всякий из них имел свой подземный кабель и свою батарею (см. рис. 1).
Проводники, по переходе в телефонную залу, присоединялись к 8 телефонам таким образом, чтобы каждый слушатель получал для каждого уха отдельные впечатления; то же самое соблюдалось и в отношении микрофонов.
На каждой дощечке, вделанной в стену аудитории, находилось по паре телефонов, из коих левый сообщался с левым микрофоном на сцене, а правый — с правым. Каждая такая дощечка, снабженная двумя телефонами, предназначалась для одного слушателя. Все же устройство вообще заключало в себе 160 телефонов для 80 слушателей, считая по 20 в каждом зале.
После каждых двух минут слушатели менялись, причем ток с помощью коммутатора направлялся в соседний зал к услугам другой части публики.
Все устройство заключало десять микрофонов, действующих в одно время.
При таком количестве аппаратов и способе их размещения не терялась ни малейшая доля звука, и эффект получался, действительно, поразительный.
Подобного же рода опыт, но в более скромных размерах, был проделан в том же 1881 году на Электрической выставке в Петербурге, устроенной в здании Соляного городка. Там было устроено телефонное сообщение со сценой Большого театра. Оба пункта соединены были воздушной линией на жердях.
И, несмотря на такое примитивное устройство, опыт дал очень удовлетворительные результаты.
К сожалению, в нашем распоряжении нет более подробных данных ни об этом опыте, ни схемы его устройства, подобно тому, как это дает журнал «Нива».
Наконец, мы приведем третий опыт, имевший место в Одессе и описанный в «Одесском листке» в 1896 году.
К сожалению, у нас нет достаточного количества технических подробностей также и об этом опыте.
Но послушаем, что рассказывается по этому поводу в «Одесском листке».
«Помещение Одесского отделения Технического общества превратилось третьего дня... в отделение городского театра. Слушали оперу «Кармен». Явилось около 100 человек... Производитель опытов применения микрофонов — старший механик одесского почтово-телеграфного округа — С. А. Мочерук, которым для слушания музыки и пения установлено в городском театре 10 микрофонов. Микрофоны были размещены на рампе сцены, в оркестре и один из них в ложе бенуара.
В помещении Технического общества, для слушания оперы, были приспособлены телефонные трубки и рупора. В главном зале, где происходят заседания, было 17 трубок; в библиотечной комнате — 24 трубки и рупор, в телефонной комнате — 1 трубка и два рупора. Согласно разосланным Техническим обществом приглашениям, публика собралась к 8 часам вечера. За несколько минут до этого времени Мочарук пригласил публику вооружиться трубками. Стрелка часов приближается к восьми, и слышно уже как оркестр настраивается. Затем оркестр исполнил увертюру, начинается пение. Первое впечатление не в пользу микрофона. Тогда Мочарук предлагает оставить в библиотечной комнате 24 трубки, а слушать оперу только в остальных комнатах. Впечатление получается совсем иное... Слышно все ясно, отчетливо. Пением настолько увлекаетесь, что вам кажется, что вы в театре. Акт кончился. Вы слышите аплодисменты. Затем слышен стук за кулисами. Производится перестановка декорации. Слышны голоса лиц, распоряжающихся за кулисами. Оперу временами слушали и в библиотечной комнате. Но тогда оставались без употребления трубки в главном зале. Хорошо прослушаны были 3 и 4 акты, ибо публики к этому времени было уже меньше. Женские голоса слышны были лучше мужских. Прекрасно слышны хоры и оркестр. Из отдельных инструментов лучше всех слышна скрипка, слабее флейта. В рупоры также хорошо слышны были пение и музыка. В моменты особенной тишины опера слышна была на расстоянии 5 шагов от рупора. В общем опыты удались. Применение микрофонов предполагается еще более усовершенствовать. Для того, чтобы лучше слышать игру оркестра, на днях микрофон будет прикреплен к театральной люстре».
Приведенные выше выдержки из «Нивы» и «Одесского листка» с несомненностью свидетельствуют о том, что передача опер по телефону — дело весьма не новое. А устройство зал в Париже — не напоминает ли оно устройство современных студий?
1) Рисунок с номером 3 в тексте статьи отсутствует. (примечание составителя)