"Тихо река серебрится, так хочется ласки, любви"... — пел вкрадчивый баритон на берегах Судиславля. И десятка два репродукторов и телефонных трубок приковывали внимание избранных глубоких ценителей искусства, вынужденных силой обстоятельств прозябать в Судиславле, куда никак не хотят заезжать европейские знаменитости...
Одним из наиболее признанных ценителей, слушающих журчащую передачу по радио на берегах поэтической реки Корбы, был, конечно, председатель местного Рабпроса Сергей Павлович Русов.
Откинувшись на стуле и вдумчиво пуская струи дыма, он снисходительно улыбался, одобряя бархатистость льющегося из трубки голоса, принадлежащего бывшему местному торговцу Андрееву. И казалось судиславльскому просветителю, что сидит он не с наушниками на голове, в деревянном одноэтажном домике, а что расстилается перед ним столичная большая сцена, вся открытая его взору из рецензентского кресла первого ряда...
Другим, не менее усердным, хотя и мало понимающим в искусстве, слушателем оказался заведывающий почтой Александр Николаевич Козлов. Он больше понимал разницу между репродуктором и трубкой и, сообразно своему положению, пользовался "Рекордом", а не технически отсталыми наушниками, поглощая полностью полагающуюся ему по штату энергию от трансляционного узла. Стоя около расплывшейся в умилении супруги, почтовое начальство досадливо сплюнуло, когда супруга, закатила глазки от нежно пропетых слов о "ласке и любви"..
Но не схожи настроения и чувства людские. Мелодия и слова романса разбудили горечь у бывших торговцев и лишенцев Абрамова и Громова. "Серебрилось, но не серебрится..." глубоко вздыхали они, представляя посвоему поэзию романса. И застывали в мечтах о любви и ласке к ним, лишенным гражданских прав. В мечтах беспочвенных, безнадежных, терзающих.
Пестро, причудливо было соединение на концах провода различных по социальному положению людей, воспринимавших каждый по своему романс местной, неожиданно всплывшей "знаменитости". Врач больницы, ветеринар, счетовод РИКА слились в одну группу своеобразных пайщиков с целым рядом бывших торговцев, спекулянтов, лишенцев. Да, не только радиослушателей, но и ПАЙЩИКОВ трансляционного пункта, организованного...
Вот в этом, а не в романсе о серебристой реке заключается удивительная, необычная история, сложенная в Судиславле, на берегу пустяковой и далеко не серебристой речонки, воды которой попадают через Андобу и Кострому в широкую Волгу и незаметно растворяются в ней. Но незаметно для широкой советской общественности не должно пройти то, что было в Судиславле. Струи неподвижности, косности омывают там берега общественных и советских организаций, не сумевших, не пожелавших использовать радио для борьбы с охвостьями враждебного класса, с бескультурьем, обывательщиной, богомольем и пьянкой. И предоставивших радиооружие в руки бывших, враждебных людей, которые развернули чрезвычайную инициативу, проявили огромную гибкость, подвижность, энергию в использовании радио на обывательскую потребу, на усыпление классового внимания общественных организаций и советских, по своему положению, работников...
Кем, можно подумать, организована в Судиславле радиотрансляция и своя примитивная студия... Политпросветом, профсоюзами, кооперацией, риком, почтой, ОДР? О, нет, ни одна из этих организаций не приложила к этому делу своей руки, молчаливо наблюдая "частную инициативу" гр. Полозова, бывшего счетовода ЕПО, из квартиры которого развертывается "культработа" по Судиславлю. Больше двух десятков слушательских "точек" имеет товарищество на паях, составляющее окрошку из бывших и кажущихся настоящими людей. Километра полтора трансляционного провода проходит под большим носом судиславльских просветителей, нисколько его не щекоча. Заведывающий отделением связи не только ставит на этом деле старый почтовый штемпель "Судиславль", но и является активным пайщком-слушателем, покровителем этой классовой радио-окрошки. А рик — тот прямо неподражаем в своем сонном безразличии. Когда развилась частная радиотрансляция, когда она пожелала расшириться, только тогда вспомнили риковские мудрецы об общественной роли радио и о своих общественных обязанностях. И начали организовывать конкуренцию частному "предприятию", чтобы замазать отсутствие своей предприимчивости, потерю инициативы и общественного чувства. Против двадцати-тридцати точек частной радиотрансляции выставляется только теперь батарея — усилитель на сто приемных городских пунктов. ТОЛЬКО ТЕПЕРЬ, когда риковские работники оказались в этом деле положенными на обе лопатки удивительно сборной частной компанией.
Но есть еще и другие, чрезвычайно показательные, стороны во всей этой радиоистории, разыгравшиеся на берегах тихой, обывательски безмятежной, но далекой ст серебристости реки Корбы. Нет радиоаппаратуры, усилителей, проволоки, некому ухаживать за установленными приборами. Нет и нет — отвечают в ответ на нажим общественности многие местные работники многих организаций, успокаивая этими ссылками себя и других. Мы знаем, что туговата на ухо, неподвижна и недостаточна наша радиопромышленность в массовой аппаратуре и деталях. Мы знаем, что возникшую широкую потребность в радиофикации невозможно сейчас ПОЛНОСТЬЮ удовлетворить. Мы должны требовать решительного перелома в отношении радиопроизводства к массовому потребителю, к плановой радиофикации. Но одновременно с этим требовать и решительного действия, инициативы по радиофикации от тех, на ком лежит эта обязанность: органах связи, кооперации, ОДР. И, конечно, это политическое, культурное дело не может, не должно проходить мимо внимания местных партийных и советских организаций.
Нельзя сделать всею сразу, нельзя ПОЛНОСТЬЮ уже сейчас устроить и обслужить потребность в радиофикации? Начинайте с того, что можно сделать немедля, не задерживая поступательного хода радиофикации, не отдаляя ее до того времени, когда будет все, что нужно, когда будет развит полный ход пятилетнего плана. Нельзя на сотню точек? Давайте на двадцать-тридцать. Нельзя и этого — начинайте с единиц, с простейшего, но с одним условием, чтобы радиоустановка, как бы мала она ни была, непременно работала. Будет тогда опыт к большому делу, вырастет на маленьком примере охота окружающих, пойдет привлечение средств, расширение радиофикаторской работы...
Это понял судиславльский частный "радиофикатор" — бывший служащий ЕПО Полозов, по маленьким радио-кирпичикам создавший одну за другой радиослушательские точки и организовавшей в конце концов, целый трансляционный "узелок" с "студийным" приспособлением.
Но не поняла этого ни одна из местных общественных и советских организаций, ожидавших, как видно, внезапного пришествия радиофикации без приложения рук, без своего в ней участия. Не способен оказался понять задачу и судиславльский зав. связи, представлявший, очевидно, радиофикацию в виде большого денежного перевода, посылок с аппаратурой, приехавшими инструкторами, монтерами, сопровождаемыми новой партией саженных циркуляров, предписаний. Но зато способным оказался он же к примазыванию к группе бывших и полунастоящих людей, вместе с председателем Рабпроса, вместе с судиславльской интеллигенцией.
Проспали местные органы, проспало костромское ОДР, только недавно выполнившее установку трансляционного узла в Судиславле, но до той поры, очевидно, не интересовавшееся, есть ли радиообществениая организация в районе, делает ли она что-нибудь. Проспали все убаюканные ласковым пением торговцев и лишенцев о тихой серебрящейся реке, безмятежной обывательской пристани и обязательной в таких случаях луне.
Но бодрствовала частная инициативная группа. И если бы на ее месте были общественники, подлинно советские работники, то можно, нужно бы было поставить в пример такую инициативу и энергию, какие развивались в Судиславле чуждым классово набором людей...
"Тихо река серебрится"... пусть распевают в томных настроениях о своем прошлом, безвозвратном люди, сохранившиеся от давно пройденных дней. Поток энергии, буря строительства, гроза классовой борьбы смоют, разбросают обывательщину, дряблость, безынициативность. И на берегах больших и малых советских рек неудержимо будет расти социалистическая стройка по плану великих работ...
ПУТНИК.