— Почитать газету? Дело хорошее. Не только не отказываюсь, но даже приветствую, как сознательный гражданин.
— Почитать... то бишь послушать радиожурнал?
— Почему же — не откажусь; может быть даже с удовольствием. Оно, конечно, лучше бы картинки к журналу в натуре посмотреть.
— Нельзя, говорите вы, — радио еще этого не допускает для широких масс?
— Ну что ж, посмотрим — послушаем музыкальные картинки, как вы их, почтенный товарищ чревовещатель, называете. Только чтобы были они в разных цветах, а то страсть не люблю бесцветности.
— Музыкальная палитра? Готов и на нее, раз нет другого инструмента. Только бы не трубу или пилу. Пронзительная уж очень принадлежность.
— Вы не забыли о радиоприложениях к журналу? Очень хорошо, дорогой товарищ, только нужно подумать, влезут ли в антенну эти приложения. Возьмите хотя бы «Радиоогонек». Как закатит он все свои приложения — полное собрание сочинений писателя Льва Толстого! Спецодежда на уши понадобится.
— И еще радиоальманах? Это как же — с картинками и на слоновой бумаге? По... По... радио!? Разрази гроза мою антенну, ежели я что пойму в этом деле. Нет уж, действуйте на свою голову. В случае повреждений могу выразить сочувствие, ежели без оплаты целевым сбором.
— Книжку? Люблю страсть легонькую в день пролетарского отдыха после обеда пропустить. Зощенку, али другого в его роде... По радио? Можно и по радио, хоть чудно — как это будешь страницы перевертывать.
— Библиотеку... Пять тысяч томов? И все по радио... Ох, даже в дрожь бросило.
Неужели изобретен уже быстродействующий телефон, на манер телеграфа? Это значит — заложи книжку, пусти мотор, а аппарат шпарит... Говорите не мотором, а через тов. Гурина. Знаю, знаю — не диктор, а малина; но все же и он без машины не обойдется. Подумать только — пять тысяч томов. Ведь не только наговорить — прослушать нужно!
Культура? Да я что — против культуры разве? Но уж вы тоже культуры немного хлебните. Думаете, если у трудящегося целых два уха, то в них можно лить сколько влезет? Ежели без понятия — тогда другое дело; но без понятия нечего и ушей портить. Нет, уж лучше я свой приемник вам принесу — слушайте, пока здоровья хватит. Говорите и слушайте; слушайте и говорите. Будет тогда поновому — радио для самого себя, а не для всех.
Обождать? Ну, что же, обожду, если приятное передавать будете.
— Радиокалендарь... отрывной? Нет, неудобно. Отрываешь один день, а другого не видишь. Я всегда табель-календарь покупаю. Глянешь — целый год перед тобой. Теперь уже на пять лет планы составляют, а вы думаете только о сегодняшнем дне и даже завтрашнего не видите.
Э, радиоотсталость наша... Ну и что же из того, что редактор есть? Ежели не надобен календарь, то редактор и подавно. А то найдете еще, к примеру, редактора радиосонника или письмовника для канцелярской переписки и скажете, что тоже по радио передавать нужно...
— Что еще? Языки, курс астрономии, первая помощь в несчастных случаях? Вот насчет несчастных случаев непременно нужно. Каждый день, каждый, можно сказать, час помощь требуется. Подумаешь сколько калечится людей на радиопередачах. А скорой помощи нет...
Люди тонут, а словесный радиопотоп разрастается, захватывая тысячи людей, заливая их дикторской речью...
— Вы не кончили еще своей программы? Я прерву ее на минутку, спрашивая: музыка будет? Да, ясное дело — какая — для отдыха, бодрости, для зарядки в работе.
Обещаете? Ну, ладно. А словесный поток введите в русло, иначе и сами окажетесь им смытыми.
Старик.