Въ «Московскихъ Вѣдомостяхъ» происходила передъ публикой маленькая тяжба между г. Тургеневымъ и редакторомъ «Русскаго Вѣстника», въ которую вмѣшались и другiе журналы. Считаемъ не лишнимъ представить нашимъ читателямъ всѣ документы этой тяжбы: замѣчанiе въ объявленiи о подпискѣ на «Русскiй Вѣстникъ», подавшее поводь къ рекламацiи со стороны г. Тургенева, и объяснительныя письма, напечатанныя въ «Московскихъ Вѣдомостяхъ».
...Особенно со стороны г. Тургенева встрѣчено было новое изданiе живымъ сочувствiемъ. Онъ вызвался принимать въ немъ самое дѣятельное участiе. Для «Русскаго Вѣстника» былъ имъ предпринятъ особый трудъ. Въ письмѣ своемъ къ редактору онъ предлагалъ объявить заблаговременно, что въ одной изъ первыхъ книжекъ «Русскаго Вѣстника» будетъ помѣщена его повесть подъ заглавiемъ Призраки (вѣроятно, весьма сходная по содержанiю съ разказомъ, который появился въ октябрьской книжкѣ «Современника», подъ заглавiемъ Фаустъ). Неоднократно извѣщалъ онъ насъ о ходѣ своей работы, которая, какъ онъ писалъ, замедлилась отъ разныхъ обстоятельствъ, и откладывалъ доставленiе ея въ редакцiю отъ одной книжки до другой. Наконецъ, въ августѣ, онъ уѣхалъ за границу, а редакцiя «Современника» напечатала вышеупомянутое объявленiе объ его «обязательномъ соглашенiи» съ нею. Зная лично г. Тургенева, и имѣя основанiя уважать его не только какъ литератора, но и какъ человѣка, мы увѣрены, что въ его глазахъ данное слово должно быть обязательнѣе самаго формальнаго обязательства, а потому мы не сомнѣваемся, что онъ, рано или поздно, очиститъ и себя и насъ передь нашею публикою. Онъ можетъ быть покоенъ: успѣхъ «Русскаго Вѣстника» отъ этого не до такой же степени увеличится, чтобъ причинить значительный ущербъ «Современнику». Въ нашихъ глазахъ, изданiе журнала не можетъ имѣть смысла и не стоитъ труда, если успѣхъ его долженъ зависѣть отъ подобныхъ случайныхъ поддержекъ.
Парижъ, 4-го (16-го) января.
М. Г., я на дняхъ получилъ № «Московскихъ Вѣдомостей», въ которомъ помѣщено объявленiе объ изданiи «Русскаго Вѣстника» въ будущемъ году, вмѣстѣ съ замѣчанiемъ на счетъ моихъ отношенiй къ этому журналу. Какъ ни непрiятно мнѣ занимать публику подробностями дѣла, лично до меня касающагося, — я не могу не отвѣчать на это замѣчанiе и надѣюсь, что вы не откажетесь помѣстить мой отвѣтъ въ вашей газетѣ.
Вотъ въ чемъ дѣло. Прошлой осенью я, не назначая впрочемъ опредѣленнаго срока, обѣщалъ г-ну издателю "Русскаго Вѣстника» повѣсть подъ названiемъ: «Призраки», за которую я принялся въ то же время, но которую и до сихъ поръ кончить не успѣлъ. Въ началѣ нынѣшняго года я заключилъ съ гг. издателями «Современника» условiе, въ силу котораго я обязался помѣщать свои произведенiя исключительно въ ихъ журналѣ, при чемъ однако я выговорилъ себѣ право исполнить прежнiя свои обѣщанiя, а именно въ отношенiи къ «Русскому Вѣстнику». Слѣдовательно вся моя вина состоитъ въ томъ, что я до сихъ поръ не окончилъ этой повѣсти. Но г-нъ Катковъ, не смотря на то, что, по его словамъ, онъ питаетъ ко мнѣ уваженiе, почелъ себя въ правѣ намекнуть, что эту самую повѣсть я помѣстилъ подъ именемъ «Фаустъ» въ № IX «Современника», тогда какъ тѣмъ изъ нашихъ общихъ знакомыхъ, которымъ я сообщаю планы моихъ произведенiй, хорошо извѣстно,что между этими двумя повѣстями нѣтъ никакого сходства. Я нахожу, что подобный поступокъ со стороны г-на Каткова разрѣшаетъ меня совершенно отъ обязанности исполнить мое слово — и это я дѣлаю тѣмъ охотнѣе, что непоявленiе моей повѣсти на листахъ его журнала, вѣроятно, ни кѣмъ замѣчено не будетъ. Г-нъ Катковъ напрасно старается меня успокоить. Я слишкомъ хорошо знаю самъ, что дѣйствiе мое въ одномъ журнале — ни значительно способствовать его распространенiю, ни повредить другому — рѣшительно не можетъ. Заслуженный успѣхъ «Русскаго Вѣстника» — лучшее тому доказательство.
Примите и пр.
Тургеневъ.
М. Г. Въ послѣднемъ нумерѣ «Московскихъ Вѣдомостей» напечатано письмо къ вамъ г-на Тургенева, вызванное замѣчанiемъ, сдѣланнымъ мною въ объявленiи объ изданiи «Русскаго Вѣстника» въ 1857 году. Считаю своимъ долгомъ объясниться передъ публикой.
Единственнымъ источникомъ этого замѣчания была законная потребность, скажу болѣе — необходимость, отдать отчетъ публикѣ, почему одно изъ положительныхъ обѣщанiй, данныхъ редакцiею, при открытiи подписки, не было исполнено. Отношенiя между редакцiей журнала и публикою должны быть совершенно чисты и ясны. Честь журнала требуетъ строжайшей добросовѣстности, даже щекотливости, когда дѣло идетъ объ исполненiи данныхъ обѣщанiй. Не встрѣтивъ въ продолженiи цѣлаго года статьи г-на Тургенева, которая, по обещанiю редакцiи, должна была появиться въ одной изъ первыхъ книжекъ журнала, читатели имѣли полное право думать, что обѣщанiе это дано было опрометчиво и можетъ-быть не совсѣмъ основательно, что редакцiя подхватила какое-нибудь мимоходомъ брошенное слово и воспользовалась имъ въ своихъ видахъ. Мудрено ли, что въ публикѣ могло бы возникнуть такое мнѣнiе, когда самъ г-нъ Тургеневъ утверждаетъ теперь, что исполненiю своего обѣщанiя онъ не назначалъ опредѣленнаго срока? Слѣдовательно, онъ могъ помѣстить въ «Русскомъ Вѣстникѣ» свою повесть черезъ три, черезъ четыре года; слѣдовательно, редакцiя не имела права упоминать о ней въ договорѣ своемъ съ публикой на 1856 годъ. Смѣемъ увѣрить г-на Тургенева, что мы не увлеклись бы такого рода обещанiемъ. Онъ забылъ, какъ происходило дѣло: этою забывчивостiю съ его стороны объясняю я и все недоразумѣнiе, возникшее между нами. Г. Тургеневъ писалъ мнѣ, отъ 28-го ноября 1895 года, что обѣщанный имъ разказъ готовъ будетъ кь 15-му и непремѣнно уже къ 20-му декабря, и тотчасъ же перешлется (1). Не прежде какъ получивъ такое обѣщанiе, редакцiя, въ свою очередь, обѣщала публикѣ разказъ г-на Тургенева. Послѣ того онъ неоднократно, и черезъ общихъ знакомыхъ, и въ письмахъ, изъявлялъ сожалѣнiе, что работа его замедлялась разными обстоятельствами, назначалъ разные сроки и обѣщалъ даже не приниматься ни за какую другую работу, прежде чѣмъ не исполнитъ этого обязательства. Прошла бо́льшая половина года, онъ уѣхалъ за границу, заключивъ свое извѣстное условiе съ «Современникомъ» и не бросивъ въ редакцiю «Русскаго Вѣстника» ни одного объяснительнаго слова, не давъ никакого указанiя, что́ сказать ей по этому случаю въ своемъ отчетѣ публикѣ.
Глубоко сожалѣю, что догадка о сходстве Призраковъ, обѣщанныхъ въ «Русскiй Вѣстникъ», съ Фаустомъ, напечатаннымъ въ «Современникѣ», оскорбила г-на Тургенева. Догадка эта распространилась прежде моего замѣчанiя, съ нѣкоторыми, не совсѣмъ лестными для редакцiи комментарiями; я слышалъ ее отъ многихъ, въ томъ числѣ и отъ общихъ нашихъ знакомыхъ. Высказывая эту догадку, я впрочемъ не придавалъ ей особеннаго значенiя. Авторъ властенъ надь развитiемъ своего произведенiя, одинъ и тотъ же мотивъ можетъ развиться въ двухъ параллельныхъ произведенiяхъ, и два различные мотива могутъ слиться въ одномъ. Чистосердечно извиняюсь передъ г-мъ Тургеневымъ въ томъ, что могло показаться ему въ этой догадкѣ оскорбительнымъ, и объявляю, что силу моего упрека полагалъ я не въ этомъ. Теперь, когда г-нъ Тургеневъ объявилъ, что между Фаустомъ и планомъ другой повѣсти, которой даетъ онъ названiе Призраковъ, нѣтъ ничего общаго, я считаю это дѣло рѣшеннымъ, а потому и нахожу неумѣстнымъ распространяться о тѣхъ основанiяхъ, которыя заставляли меня и другихъ догадываться о сходствѣ между этими двумя разказами. Сущность же дѣла, по моему мнѣнiю, заключается въ томъ, что если бы г-нъ Тургеневъ не забылъ силы и формы своего обѣщанiя, еслибъ онъ потрудился представить себѣ всю непрiятность положенiя, въ какомъ должна была, по этому случаю, находиться редакцiя новаго журнала, то вмѣсто той повѣсти, которую въ мысли своей онъ назначалъ для «Русскаго Вѣстника», и которая не удавалась ему, онъ могь бы доставить другую повѣсть, которую успѣлъ окончить. Мы были бы вправѣ считать свое обязательство передъ публикою исполненнымъ, еслибы вмѣсто Призраковъ представили ей Фауста. Думаемъ, что г-ну Тургеневу было бы тѣмъ легче сдѣлать этотъ обмѣнъ, что редакцiя «Современника», при открытiи подписки на нынѣшнiй годъ, не обѣщала Фауста, и потому могла бы имъ пожертвовать въ ожиданiи Призраковъ и многихъ другихъ произведенiй г-на Тургенева, какъ своего исключительнаго сотрудника на будущее время.
Г-нъ Тургеневъ пишетъ теперь, что въ условiи съ «Современникомъ» онъ выговорилъ себѣ право исполнить обѣщанiе, данное «Русскому Вѣстнику». Объ этомъ узнаемъ мы теперь въ первый разъ. Правда, въ объявленiи «Современника» было сказано, что литераторы, заключившiе съ нимъ условiе, выговорили себѣ право исполнить свои прежнiя обѣщанiя, но прибавлено, что это право для каждаго не превышаетъ одной повѣсти; вслѣдъ за тѣмъ редакцiя «Библiотеки для Чтенiя» объявила, что это единственное исключенiе сдѣлано въ ея пользу. Охотно вѣрю г-ну Тургеневу, что онъ, при заключенiи своего условiя, вспомнилъ о «Русскомъ Вѣстникѣ», но прошу его также повѣрить мнѣ, что я ничего не зналъ объ этомъ. Странно, что объ этомъ уговорѣ въ пользу «Русскаго Вѣстника» мы узнаемъ отъ г. Тургенева впервые въ ту самую минуту, когда онъ нашелъ для себя достаточный поводъ отказаться отъ исполненiя даннаго слова.
Г-нъ Тургеневъ находитъ въ свою очередь страннымъ, что я, позволивъ себѣ оскорбившее его замѣчанiе, заявляю свое уваженiе къ нему. На это скажу ему, что нравственное достоинство поступковъ опредѣляется прежде всего ихъ побужденiями; въ побужденiяхъ же г-на Тургенева, относительно меня, я не могъ предполагать ничего дурнаго, и все недоразумѣнiе объясняю тою забывчивостью, которой доказательства нашли мы въ его письмѣ изъ Парижа, напечатанномъ въ «Московскихъ Вѣдомостяхъ». Сверхъ того, мы полагаемъ различiе между поступкомъ и человѣкомь, и не одобряя поступка, можемъ сохранять полное уваженiе къ человѣку, особенно если онъ самъ готовъ сознать свою ошибку.
Прошу васъ, М. Г., дать гласность моему письму, и принять и пр.
М. Катковъ.
(1) Собственныя слова г-на Тургенева изъ его записки, уцѣлѣвшей въ редакцiи.
Парижъ, 1-го (13-го) января.
М. Г.,
Получая снова отъ меня письмо, въ которомъ идетъ рѣчь о моей повѣсти, обѣщанной «Русскому Вѣстнику» и т.д., вы вѣроятно подумаете, что игра не стоитъ свѣчъ. Это мнѣнiе раздѣлитъ съ вами публика, раздѣляю и я. Но дѣлать нечего; надобно очистить этотъ вопросъ. Ограничусь двумя словами.
Я готовъ сознаться, что въ первомъ письмѣ моемъ изъ Парижа мнѣ бы слѣдовало къ словамъ: не назначая опредѣленнаго срока, прибавить слово: обязательнаго; я дѣйствительно надѣялся доставить мою повѣсть г-ну Каткову въ началѣ прошлаго года; — но въ дѣлѣ сочинительства одной доброй воли мало, и повѣсть моя осталась неконченной. Это не мѣшаетъ мнѣ объявить, что всю отвѣтственность за эту неисправность (если только стоитъ употреблять такiя громкiя слова по поводу такого маловажнаго дѣла) я принимаю на себя.
Что́ же касается до выговореннаго мною (при заключенiи условiя съ «Современникомъ») права исполнить обѣщанiе, данное «Русскому Вѣстнику», то г-ну Каткову стоитъ обратиться къ редактору «Современника», у котораго хранится оригиналъ нашего условiя, чтобы убѣдиться въ совершенной справедливости моихъ словъ. Сожалѣю, что этотъ запросъ г-ну Панаеву не былъ сдѣланъ г-мъ Катковымъ раньше; это бы избавило и его, и меня, отъ новаго сомнѣнiя и намека.
Въ надеждѣ, что этимъ объясненiемъ прекратится возникшее недоразумѣнiе, прошу васъ принять, м. г., увѣренiе въ совершенномъ уваженiи и преданности, съ которыми остаюсь и пр.
Иванъ Тургеневъ.
Позвольте еще разъ обратиться къ вашему посредству, чтобы и съ своей стороны сказать нѣсколько словъ для заключенiя моего публичнаго объясненiя съ г. Тургеневымъ, а главное для обличенiя непонятной выходки со стороны того журнала, которому принадлежитъ теперь литературная дѣятельность г. Тургенева.
Редакция «Современника» сочла нужнымъ вмѣшаться въ наше объясненiе съ авторомъ Фауста и принять его подъ свою защиту. Для этой цѣли она нашла всего удобнѣе перепечатать письмо г. Тургенева, помѣщенное въ № 151-мъ «Московскихъ Вѣдомостей», а изъ моего письма извлечь три-четыре фразы, предварительно лишивъ ихъ всякой связи, — именно тѣ самыя фразы, которыя, какъ и сказано въ моемъ письмѣ, не относятся къ сущности вопроса. Уваженiе къ публикѣ и наконецъ къ собственному журналу обязывало редакцiю «Современника» перепечатать вполнѣ и мое письмо. Она могла истолковывать дѣло, какъ ей угодно, но не должна была ронять себя такою уловкою. Вотъ въ какомъ видѣ редакцiя «Современника» приводитъ мое письмо для своихъ читателей:
«Глубоко сожалѣю, что догадка о сходствѣ Призраковъ, обѣщанныхъ въ «Русскiй Вѣстникъ», съ Фаустомъ, напечатаннымъ въ «Современникѣ», оскорбила г. Тургенева. Высказывая эту догадку, я впрочемъ не придавалъ ей особеннаго значенiя... Чистосердечно извиняюсь передъ г. Тургеневымъ въ томъ, что могло показаться ему въ этой догадкѣ оскорбительнымъ... Теперь, когда г. Тургеневъ объявилъ, что между Фаустомъ и планомъ другой повѣсти, которой даетъ онъ названiе Призраковъ, нѣтъ ничего общаго, я считаю это дѣло рѣшеннымъ.»
Эту мастерскую выдержку изъ моего письма «Современникъ» сопровождаетъ слѣдующимъ замѣчанiемъ: «Въ этомъ чистосердечномъ извиненiи г. Каткова передъ г. Тургеневымъ заключается сущность письма г. Каткова.»
Читателямь «Московскихъ Вѣдомостей» извѣстно мое письмо, напечатанное въ № 152 этой газеты за прошлый годъ. Но чтобы напомнить «Современнику», въ чемъ состояла сущность моего письма, достаточно сослаться на письмо г-на Тургенева, напечатанное въ № 7-мъ «Московскихъ Вѣдомостей».
Въ этомъ письмѣ г. Тургеневъ сознается, что обѣщанiе его дѣйствительно заключало въ себѣ назначенiе опредѣленнаго срока. Онъ присовокупляетъ только, что срокъ этотъ не былъ обязателенъ. Но и при формальномъ обязательствѣ никто бы не сталъ требовать, чтобы онъ доставилъ свою повѣсть именно въ назначенный день, то-есть 20 декабря 1855 года, какъ это было имъ обѣщано. (См. письмо мое въ Моск. Вѣд. № 152.) Дни, недѣли и даже мѣсяцы могли быть въ его распоряженiи. Но давъ редакцiи журнала положительное право обѣщать публикѣ его повѣсть, г. Тургеневъ принялъ на себя нравственное обязательство исполнить свое обѣщанiе по крайней мѣрѣ въ теченiе 1856 года, по прошествiи котораго договоръ редакцiи съ публикой долженъ былъ измѣниться. Г. Тургеневъ (Москов. Вѣдом. № 7) добросовѣстно сознаетъ теперь свою неисправность и принимаетъ на себя всю отвѣтственность за нее: пусть же замѣтитъ это редакцiя «Современника» и пожалѣетъ, что такъ поторопилась своею выходкою.
Я согласенъ съ г. Тургеневымъ, что въ дѣлѣ сочинительства мало одной доброй воли. Разныя препятствiя, и внутреннiя и внешнiя, могутъ помѣшать окончанiю труда. Мало ли что́ можетъ задумывать писатель, и мало ли чего можетъ онъ никогда не исполнить? Никакое обязательство не должно стѣснять свободу литературнаго труда и никто не можетъ требовать, чтобъ писатель исполнилъ именно тотъ или другой изъ своихъ проектовъ, составляющихъ его авторскую тайну. Но если г. Тургеневъ не успѣлъ окончить одну повѣсть, то въ прошедшемъ же году успѣлъ окончить другую, которая никакимъ журналомъ не была обѣщана публикѣ. Помѣщенiемъ «Фауста» въ «Русскомъ Вѣстникѣ» г. Тургеневъ исполнилъ бы свое обѣщанiе, снялъ бы съ меня отвѣтственность передъ публикой и предотвратилъ бы всѣ эти объясненiя, непрiятныя для него и для меня, — предотвратилъ бы также неудачную стратагему «Современника», которая вызвала меня теперь на новое объясненiе. Ничего бы этого не было, и г. Тургеневъ сверхъ того не имѣлъ бы надобности включать особое условiе въ свой контрактъ съ «Современникомъ».
Что́ касается до этого контракта, то я не имѣлъ никакого права любопытствовать объ его содержанiи и силѣ. Редакцiя «Современника» объявила о немъ все то, что́ считала нужными объявить, и всякiя дальнѣйшiя справки были бы нескромностью. Напрасно г. Тургеневъ или редакторъ «Современника» сами не извѣстили меня о томъ, что въ ихъ контрактѣ касалось моего журнала. Отъ г. Панаева я получилъ первое положительное извѣстiе объ этомъ уже послѣ моего замѣчанiя и почти въ одно время съ появленiемъ перваго письма г. Тургенева въ «Московскихъ Вѣдомостяхъ». Отчего же не сдѣлать было этого прежде? Но, признаюсь, я не имѣлъ и надобности въ этихъ справкахъ. Повѣсть г. Тургенева была обѣщана редакцiею «Русскаго Вѣстника», при открытiи подписки на 1856 годъ; а передъ подписчиками 1857 года редакцiя уже не связана этимъ обѣщанiемъ.
Г. Тургеневу легко было сказать, что во всемъ этомъ дѣлѣ «игра не стоитъ свѣчъ»: всякiй отдастъ справедливость его авторской скромности. Но положенiе редакцiи въ этомъ отношенiи совсѣмъ иное. Она не можетъ отговариваться незначительностью обѣщанной статьи и должна по крайней мѣрѣ представить публикѣ отчетъ, имѣла ли достаточныя основанiя обещать ее. Эти основанiя я представилъ публикѣ тамъ, гдѣ было нужно, вовсе не предвидя длинныхъ и скучныхъ объясненiй, когда дѣло само по себѣ такъ ясно и просто.
Примите и пр.
М. Катковъ.