В Москве, на Столешниковом пер. арестовывается гр. Эрбэ; при нем найдены бидоны, начиненные динамитом и пироксилином. Во время ареста Эрбэ отравился. Следователю Костину после долгих усилий удается расшифровать только часть записки, ибо шифр — двойного обозначения. След. Костину становится ясно, что нити дела тянутся из за рубежа. Андрей Сомов и Сергей Стрелецкий отправляются следователями в Батум. В Новороссийске, при помощи друга Сергея, Вани Клячко и подозр. грека удается им организовать поездку в Батум. Они едут как представители Эллинского общества по эвакуации беженцев.
Андрей сосредоточенно попыхивал трубкой. Ему многое не нравилось. Не нравилась горячность Сергея, неосмотрительность и рискованность партизанского Вани, наконец, следующая история с фотографическими карточками: Киракопуло доставил снимки его и Сережи, но по одной карточке не хватало. Случайность или провокационный маневр?! Да, наконец, не нравился ему сам Киракопуло и некоторые пассажиры.
Слишком уже много инициативы и самостоятельности у этого грека, а заинтересованность?.. Вот этот пункт поглощал массу трубочного дыма — заинтересованность нужно искать. Где?..
В комнату вошли Сергей, Патманиди и Селиди. Патманиди — высокий бородатый и Селиди — толстенький, маленький с экспаньолочкой и ласковыми глазами — казались нашим друзьям наиболее симпатичными из всей компании. Патманиди, умный грек, сразу заметил недоверие «большевиков» к Киракопуло.
— Товарищ Андреа! Киракопуло больше видать не будем. Дело важное, а человек он маленький. Сами ехать будем. А теперь нужно в порт итти — с капитаном говорить.
Капитан «Софии», двухмачтовой парусно-моторной шкуны, коренастый старик, внимательно слушал.
— С нами поедут два большевика — хорошие люди. Они достанут разрешение на эвакуацию греческих беженцев. Обыскивать здесь не будут. Можно будет кое-что повезти с собой.
— А фрахт?
— Фрахт наш, конечно. И обратный пропуск будет.
Старик Христо не пожалел о своем приезде в Новороссийск и, когда на сходнях показалась фигура Андрея, обветренное лицо старого моряка заморщилось улыбкой.
— Судно хорошее, не беспокойтесь. С мотором шесть узлов верных, а под ветром так и все десять.
Через час начала собираться публика. Какие-то древние старухи возились на палубе с тюками, ватными одеялами и детьми. Несколько франтовато одетых молодых людей устраивались около машинного отделения. Патманиди и Селиди, отделившись кубриком от остальных пассажиров, отвели для себя и двух друзей место на носу. Несколько матросов, перекликаясь по-гречески, вирали якорь. Цепь с тяжелым грохотом и звяком падала кольцами на палубу. Шкуна задрожала и начала медленно отдаляться от пристани.
Андрей с Сергеем спустились в кубрик и, призвав Юрко, сына капитана — его ломощника, вооружились линейкой и циркулем.
— Сейчас около шести, мы на линии Досбекского маяка, — говорил Андрей. — В восемь будет уже темнеть. За это время мы сделаем миль двенадцать. И за ночь нам надо пройти линию блокады. Как вы думаете, Христо, не лучше-ль всего нам взять Константинопольское направление. В нашем распоряжении десять часов — миль 50 мы за это время пройдем. Если встретим кого нибудь на этой линии, скажем, что едем в Константинополь. А утром пройдем еще миль 30, там уже будет безопасно и повернем на Поти...
— Я так и думал итти, — ответил, немного задетый за самолюбие моряка, Христо. — Эту ночь ты будешь на руле, Юрко. Смотри, не сбейся.
Широкоплечий черномазый Юрко, парень лет 20, в ответ только весело рассмеялся.
На море был редкий для весны штиль. Ровно стучал мотор. Андрей лег головой к бутшпроту, положив под подушку револьвер. Через несколько минут он крепко спал. Сергей нервно ворочался. Ему не спалось. Вскочил и, сев на борт, — жадно вдыхал острый морской воздух. Вздрагивала палуба. Тонкая полоска пены, плавно обтекала корпус, пропадала где-то во тьме за кормой... Пристально вглядывался в горизонт и чудилась светящаяся точка, дрожащая и робкая. Но только переводил взгляд и она исчезала. Всходившую яркую Венеру он принял за огонь приближающегося судна и разбудил Андрея. Андрей посмотрел в указанное направление и тихо сказал: — «Ты бы заснул, Сергей, а то нервничаешь. Это — звезда».
Уже начинало светать, когда Сергей. поборов, наконец, свое волнение, заснул тяжелым сном.
Утром Андрей проверил по компасу направление, записал пройденное расстояние и заглянул в машинное отделение.
— Ну, Христо, все в порядке. Мы с Вами правильно рассчитали.
— Да, через два часа брать Потийское направление будем.
Подошел Юрко: — Андреа, на дельфинов поохотиться хотите.
Целыми стаями, обгоняя одна другую, морские свиньи кувыркались, подскакивая над водой и, шибко извиваясь, проносились у самого борта. За кормой широкой лентой тянулся молочный след... С помощью одного из матросов, Юрко прикрепил на якорной цепи под бугшпритом доску и Андрей, обвязав вокруг пояса канат, взял сандоль. Огибая нос, дельфины шли под водой и попасть в них было трудно. При всеобщем хохоте Андрей несколько раз мазал, поспешно изворачиваясь на качавшейся доске. Наконец, он изловчился и вода окрасилась кровью, конец палки выделывал причудливые выкрутасы. Матросы вытащили отчаянно бившегося дельфина на палубу и Юрко быстрым умелым ударом ножа прикончил его.
В охоте прошел весь день. Угол у кормы был завален добычей.
Вечером произошел небольшой инцидент.
Друзья сидели у Христо и совещались.
— Путь от грузинской границы на Севастополь проходит так, что мы его пересекаем на траверзе против Сочи, от которого милях в пятидесяти будем перед рассветом. Дым или огонь мы всегда заметим и тогда возьмем на Синоп или... — Андрей вдруг оторвался от карты и оглянулся. Изогнувшись, возле койки крался Сергей к поднимавшейся на палубе лестнице. Став на первую стуреньку, он стремительно прыгнул. Послышалось сдавленное «ох», тяжелое падение тела и голос Сергея:
«Простите, я не заметил».
— Прохвост, — сказал Сергей. — спускаясь вниз — этот франтик подслушивал. Я еще раньше заметил, что он любознательно настроен.
— А, это Киракопуло. Он вчера совсем пьяный был. Целый пень пили с Киракопуло, — заметил Юрко.
Андрей с Сергеем переглянулись.
Ночью Юрко был на руле. Было как-то не по себе. Все расчеты казались совершенно правильными, блокаду они проскочили, путь добровольческих судов пересечен... и все-таки... Он обернулся. То, что он увидал, заставило его судорожно схватиться за рулевое колесо. Мелкая дрожь прошла по телу. В расстояния полумили уверенно и ярко сверкали огни парохода. По характерному расположению огней на мачтах он понял — военное.
В несколько прыжков он очутился на носу — изо всех сил трясет Андрея.
Друзья бросаются в кубрик. Передают капитану сверток с деньгами и документами.
Откуда прется без дороги это военное судно?
— В сторону, как можно, скорей в сторону.
Но в тот момент, когда шкуна с крутым креном делает поворот, темноту рассекает острый луч. Скользит по палубе прожектор.
За исключением Христо и Андрея, все волнуются.
Орудийный выстрел глухо лопается над морем, шлепается где-то далеко за бортом. Перелет. Предупреждение.
— Сто-оп! Задний, — хрипло кричит Христо.
С полного хода винт заработал в обратную и шкуну со скрипом затрясло на месте.
С подошедшего военного судна спускали лодку. Андрей стал за кубриком, мрачно сжав губы.
— Сергей сойдет за грека, черный, юркий. А он... Трюм, кубрик, машинное... Взгляд его падает на веревку Сандоли. За борт!
— Я к дельфинам. Держи конец, — и он, соскользнув под бугшприт, безшумно спустился в воду.
Шкуна приняла на борт трех. Английский морской офицер и русский переводчик потребовали капитана, а матрос с двумя фонарями влез на кубрик.
— Что за судно?
Не давая Христо ответить, Сергей вышел вперед и по-английски обратился к морскому офицеру: — «Здравствуйте, сэр. Здесь нет ни одного русского. Это судно идет из Новороссийска в Батум с греческими беженцами.
— Вы большевики?
— О, нет, сэр. Здесь все коммерсанты и мирные люди. Мы дали взятку большевистской комендатуре в Новороссийске и получили пропуск на Туапсе, а сами удираем в Батум.
Заметив подозрительный взгляд переводчика, он закричал что-то на языке, будто греческом, обращаясь к Юрко, но вряд-ли кто из греков мог бы перевести или хотя бы уловить смысл его речи.
Тем не менее Юрко подошел к нему с документами.
— Посмотрите документы, — предложил Сергей англичанину.
Английская, а затем «греческая» речь Андрея, отсутствие русских на судне и беглый осмотр документов успокоили англичан. Поздравив с освобождением из «большевистского ада», они поехали к стоявшему вблизи миноносцу.
В это время шкуна под ветром начала медленно поворачиваться и стала к миноносцу тем бортом, на котором висел Андрей. У Сергея похолодело в груди. Он бросился к борту. Андрея не было. «Утонул» — промелькнуло в голове, но подошедший Юрко улыбался:
— Андреа за кормой. Все хорошо.
— Однако, в чем тут дело, — говорил укутанный в одеяло
Андрей.
— Откуда он шел?
— Из разговора я понял, что они были на добровольческом фронте и шли в
Севастополь.
— Но ведь мы не должны были проехать это место. Ничего не понимаю.
— Да, здесь что-то не ладно.
Уже совсем рассветало и, когда над морем рассеялся туман, за левым бортом ясно стала видна земля. Юрко опрометью кинулся в кубрик за биноклем. С полминуты он рассматривал берег, затем бросился к рулевому колесу.
— Пиленково. Деникинский фронт...
Бешенно завертелось колесо и шкуна, повернувшись к земле кормой, быстро удаляется в море.
Христо смущен. Молча пожимает плечами.
Еще никогда за все свое тридцатилетнее плавание шкипером с ним не случалось такой ошибки. Дать маху почти на 200 миль при такой тихой погоде... Он ничего не понимал...
Христо стоит у компаса и что-то соображает. Улыбка скользит по губам. Вдруг подбегает Сергей с револьвером: — «Изменник... Я теперь понимаю»...
Христо спокоен: — Стреляй. Чего же.
Но Юрко сзади сбивает руку с револьвером. Подбегает и Андрей.
— Ты с ума сошел, Сергей.
— Молодой очень. Горячий, — с мягкой иронией произносит Христо. — А вот, — и он толкнул ногой высовывавшуюся из-под наваленных вещей груду запасной якорной цепи.
Христо, ворча, подозвал матросов. Общими усилиями они перетащили цепь на нос. Стрелка компаса забегала и, колеблясь, остановилась на Зюд-Весте.
— Вот ошибка почему была, — говорит Христо и улыбается Сергею.
Сергей готов провалиться.
Погода тихая. День проходит без всяких инцидентов.
— В Поти наш консул. В Поти и Батуме мы, как дома, — все можем, — уверяет Андрея Патманиди.
Проснулись они поздно, когда портовые сооружения уже видны простым глазом. Было яркое солнечное утро и богатый зеленью берег низко стлался над водой. Вышли за мол и на рейде бросили якорь. На пристани толпилось много людей. Среди характерных фигур кавказцев видны были кучки интернированных в Грузии добровольцев в английских куртках и шинелях.
Андрей в синем пальто и котелке спокойно сидел на носу и разговаривал с Патманиди.
— За Киракопуло не беспокойтесь. Пока мы с Селиди здесь, он ничего не сделает. Все будет хорошо, — успокаивал Патманиди.
На берегу показалась группа грузинских милиционеров во главе с офицером. Под'ехал доктор на ялике и, узнав, что судно направляется в Батум, вернулся. Со шкуны забросили на берег конец и начали приставать. В стороне от местных властей стояло трое русских военных и о чем-то перешептывались. Разглядывая их, Сергей обратил внимание на одного, небольшого роста, с опухшей физиономией обтрепанного офицера, который указывал на него глазами, в чем-то убеждая своих приятелей. Сергей вспомнил: Допрос. Больной алкоголик, плача и унижаясь, просит освободить его. Пред'являет документы, в которых значится его пребывание в Деникинской тюрьме. Документы впоследствии оказались подложными, а он, задержанный, ухитрился бежать... Вспомнил фамилию — Ширенко.
Ширенко подошел к грузинскому офицеру и стал с ним рядом. Были брошены сходни и капитан сошел на берег с судовыми документами.
— Патманиди, — говорит Андрей, — я не хотел вас раньше пугать, но теперь должен сказать. Знайте, что Ваши семьи оставлены в Новороссийске заложниками. Остальное вы понимаете. За каждый наш волос они могут поплатиться. Патманиди бледнеет.
Капитан на берегу заявляет: — «Мы идем в Батум с беженцами. Зашли сюда воды набрать».
— Хорошо, мы вашего судна осматривать не будем. Вас проверят в Батуме. А вы, молодой человек, — крикнул грузин Сергею, — пожалуйте-ка сюда.
Сергей подошел к грузину, протягивая паспорт.
— Как ваша фамилия.
— Попадануло.
— Ха-ха-ха. Попадануло, — смеется офицер с опухшей физиономией и щурит левый глаз. — Давно ли вы из... в Попадануло превратились. Неужели меня, чорт возьми, не узнаете. Короткая память.
— Я Попадануло. Вот мой паспорт.
— Хорошо. Паспорт дайте сюда, — говорит грузин. — Отойдите в
сторону, сейчас мы все выясним.
— Кто-нибудь сходит на берег?
Сергей видел, как Андрей шептался с Солиди и тот, захватив чемоданчик, вышел.
— Я схожу здесь. Мне надо в Тифлис.
— Зачем?
— У моего брата кофейня на Эриванской, я его
компаньон.
— Так, паспорт у вас в порядке. А этого молодого человека знаете.
— Как же. Это Попадануло. У него
мануфактурный магазин был в Новороссийске.
Между тем Ширенко подошел к Сергею. Происходит следующий разговор:
— Вам деньги нужны?
— Нужны.
— Тогда исчезайте.
— А где я вас увижу?
— Хотя вон у той
кофейни вечером.
— А сколько дадите?
— Две тысячи керенками.
— Ладно, — и офицер смешивается с толпой.
Грузин оборачивается, ищет его глазами и не находит. С досадой в голосе говорит: — пожалуйте за мной в комиссариат.
Сергей не волнуется. Он знает, что греки выручат.
В комиссариате его допрашивают.
— Вы слишком хорошо говорите по русски, чтобы быть греком.
— На русском говорю лучше, чем на родном языке. Родился в Мелитополе. И отец с детских лет там торговал. Учился в Севастопольской гимназии. Не мудрено.
В это время входит Селиди и еще несколько человек.
— Г-н комиссар, у нас срочное дело.
— Подождите.
— Селиди показывает ему записку.
Грузин читает и сразу становится почтительным.
— Пожалуйте.
Уходит с ним в смежную комнату. Оттуда доносятся голоса. Греки протестуют, затем на чем-то соглашаются и выходят.
— Вы знаете его, — спрашивает греков комиссар.
— Мы все хорошо знаем Попадонуло. Это — наш
компаньон. У нас с ним большие дела.
Комиссар извиняется. Сергей на свободе.
В одну из улиц сворачивают. Греки его вводят в кофейню, где уже сидят Патманиди с Андреем и пьют кофе.
— Сколько вам стоила эта история, — спрашивает Сергей у Селиди.
— Пять тысяч бон. Торговался, как сапожник.
Было условлено — Андрей вместе с греками продолжает путешествие на «Софии». Сергей же с Селиди остаются в Поти до первого удобного случая.
Из окошка чердака над кофейной Сергей видел выходившее судно. Вот оно подошло к концу мола, поравнялось с будкой, кто-то машет рукой, кричит в рупор... и затем, прибавив ходу, судно быстро уменьшается, тает в синеве волн...
Утром Андрей будет в Батуме... А он в этой проклятой дыре должен ждать удобного случая...
Сергей перебрал в уме всевозможные пути. На лошадях — нельзя. В сторону Батума линейки не идут. Можно доехать до Самтреди, но пропуск все равно нужен. Морем? В ближайшие дни судов нет. Значит поезд—поезд—поезд... Попал в вагон — и все. В чем же дело? Много раз еще мальчиком ездил он зайцем, пробирался в театр без билетов. А теперь, когда на весах революции важнейшие дела, колебаться из-за такого пустяка!
Перегнулся через перила узенькой лестницы и тихо окликнул:
— Кирие Селиди?
— Ористи.
— Я еду в Тифлис с одинадцатичасовым.
— А пропуск?
— Как нибудь
проберусь.
Грек сокрушенно покачал головой.
Расчитав, что толкотни на вокзале будет больше всего перед отходом поезда, Сергей не торопился.
В пол-одиннадцатого с маленьким саквояжем, с видом опоздавшего пассажира, мчался он к вокзалу. Селиди на своих коротеньких ножках едва поспевал за ним.
Проход на перрон был набит публикой. Проходившие пред'являли паспорта с пропиской, им ставили печать, и они выходили на перрон. Сергей терпеливо ждал. Вдруг у столика пропусков заварился скандал. Кто-то на ломаном русском языке требовал пропуск, показывал документы, горячился. Дело дошло до оскорблений. Вмешалась публика. Сергей воспользовался случаем, обошел иностранца и, идя вслед за грузином, внимательно рассматривал на своем паспорте воображаемую печать.
Кто-то из публики кричал вслед:
— Вот один прошел без пропуска, — но Сергей уже скрылся в толпе пассажиров.
Селиди он потерял из виду. Сел в вагон и ждал отхода поезда. Бессонная ночь и последние события начали сказываться, и, когда поезд, мерно постукивая и покачиваясь, отошел от Поти, Сергей заснул.
В Самтреди он проснулся и увидел против себя двух молодых офицеров. Инстинктивно отвернулся и, притворившись спящим, стал слушать их разговор. Ехали оба из Батума к представителю командования В.С.Ю.Р. в Тифлисе.
Лица их показались знакомыми. Силился вспомнить, но вскоре снова заснул.
Второй раз проснулся от ощущения пристального взгляда.
— Это он. Я его сразу узнал...
Сергей открыл глаза и порывисто сел.
Высокий блондин ехидно смотрел ему в лицо.
— Ну-с, как поживаете, товарищ. Ростов помните?
— Помню. А что?
— Плохо, видно, помните. Вот
приедем в Тифлис, быть может, в Метехе1) вспомните.
Сергей наклонился к блондину и шепнул:
— Я ничего не помню, но все понимаю Сколько?
— О нет, деньгами не откупитесь. В Тифлисе у Кедия2) потолкуем, зачем вы сюда пожаловали и что вы здесь поделываете... Ведь вы не рядовой красноармеец, я видел тогда все ваши знаки отличия.
Говорилось категорическим тоном.
Сергей понял — денег не возьмут, предадут.
— Ну что-ж, я к вашим услугам. С Кедия я давно мечтал познакомится, правда, при других обстоятельствах. Но ничего не поделаешь.
Проехали уже горы с разрушенными землетрясением постройками. Начали складываться. Сергей поднялся, чтобы взять чемодан — оба офицера вскочили.
— От них, пожалуй, не удерешь, — подумал он.
Под'ехали к вокзалу. Сергей направился к выходу. Впереди шел молчаливый офицер, высокий блондин «охранял тыл».
Сергей лихорадочно соображал. Поднять стрельбу — наверняка влопаться. Бежать — догонят. Он уже сходил по ступенькам с вагона, когда пришла в голову отчаянная мысль.
Неожиданный бросок — подножка, удар кулаком в лицо. Один из офицеров лежит у буферов. Рванул левой рукой занесенную над ступенькой ногу высокого блондина. Услыхал неприятный хряст. Схватил чемоданчик. Бросился в толпу. Сзади несся женский крик. В ушах шум. Сбивая с ног и расталкивая публику, мчался он по залам и корридорам вокзала. У самого под'езда стоял открытый «Мерседес» с английским флажком. Мотор работал — и в тот момент, когда Сергей сбегал на тротуар, машина дрогнула.
С разбега прыгнул на ступеньку автомобиля, вскочил внутрь.
— А ну, гони! — крикнул обернувшемуся шофферу, угрожающе направляя на него дуло револьвера.
1) Метехская крепость — тюрьма, известная ужасным режимом. В годы революции — служила пребыванием коммунистов.
2) Кедиа — Нач. Груз. Особого отряда.
