Отмѣтимъ кстати слѣдующую шутку въ «Маленькой Хроникѣ» «Новаго Времени»:
Новый золотой рубль и кредитная бумажка. Записано въ день 1-го апрѣля.
Изъ кладовой Государственнаго Банка осторожно выкатился новый золотой рубль. Онъ опасливо осмотрѣлся, и такъ какъ ни профессора Лебедева, ни профессора Ходскаго по сосѣдству не оказалось, рискнулъ скатиться къ Екатерининскому каналу, чтобы умыться. На бѣду, по набережной канала проходила въ это время кредитная бумажка, грязная, засаленная и злая. Замѣтивъ новый золотой рубль, бумажка затряслась отъ гнѣва и однимъ прыжкомъ, благо она издавна привыкла къ прыжкамъ, особенно сверху внизъ, — очутилась возлѣ соперника.
— Такъ это ты, негодяй! Наконецъ-то держу я тебя! — завопила бумажка, тряся новый золотой рубль за шиворотъ, — я десятками лѣтъ стараюсь, выбиваюсь изъ силъ, надрываюсь, выношу на своихъ раменахъ народное и государственное хозяйство, то лѣзу на гору, то падаю въ бездну, надѣясь, что будетъ же когда нибудь и на моей улицѣ праздникъ, что буду же и я когда нибудь идти въ парѣ (al pari) съ золотомъ, и, вдругъ, какой-то выскочка, какая-то дрянь, какая-то, съ позволенія сказать, лигатура, мнѣ садится на шею, грозитъ упраздненіемъ, грозитъ меня, вольную пташку, посадить въ клѣтку въ Государственномъ Банкѣ, чтобы затѣмъ самому — я вѣдь знаю тебя! — удрать заграницу! Не все то золото, что блеститъ: — ты, напримѣръ, хоть и блестишь, но ты вовсе не золото. Ты стоишь ровно столько-же, сколько и я, тѣже 66 копѣекъ — и все таки вытѣсняешь меня. Ты достоинъ за это смерти. И такъ, умри въ мутныхъ волнахъ Екатерининскаго канала!..
Но золотой рубль оказался живучимъ: ловко выскользнулъ онъ изъ рукъ, правда уже ослабѣвшихъ, кредитной бумажки и вкатился обратно въ банковую кладовую, крикнувъ на прощанье кредитной бумажкѣ: если хочешь знать мой отвѣтъ, будь завтра вечеромъ въ Вольно-Экономическомъ обществѣ.