А. С. Суворинъ, выражавшiй въ прошломъ году пожеланія осторожности въ финансовыхъ мѣропріятіяхъ, помѣстилъ въ № 7224 своей газеты слѣдующее «Маленькое письмо» (CCXXXVI):
Скажите, отчего денежная реформа не пользуется сочувствіемъ? Одинъ изъ публицистовъ даже, говоритъ, что «вся провинція» противъ нея. Хотя,трудно допустить, что онъ знаетъ желанія «всей провинціи», т. е. всей Россіи, исключая столицъ, но повѣрить ему можно, ибо мнѣній всей Россіи все равно никто не знаетъ. Я думаю, что реформа эта не пользуется благорасположеніемъ потому, что всѣ состоятельные люди чувствуютъ инстинктивно, что съ реформой этой каждый нѣчто теряетъ, не треть, быть можетъ, соотвѣтственно курсу, принятому для девальваціи, а около того непременно. Одни чувствуютъ это инстинктивно, другіе полусознательно. И ни тѣхъ, ни другихъ нельзя убѣдить, что они ошибаются, потому что никогда и никто не докажетъ, что цѣна кредитнаго рубля внутри Россіи такая же, какъ на международномъ рынкѣ. Доказывать это даже весьма безполезно. Самая реформа эта не благодѣяніе какое-нибудь, а признаніе того печальнаго факта, что кредитный рубль нашъ, вмѣсто 100 копѣекъ, предлагаетъ за себя 66,6 копѣекъ, и притомъ обѣщаетъ только не быть больше, не выростать ни за что и никогда; онъ смѣло ставитъ точку и отказывается на вѣкъ отъ прогресса, который онъ иногда обнаруживалъ: онъ то шагалъ впередъ, то отступалъ, какъ бы являясь символомъ нашей цивилизации. Теперь баста. Онъ рѣшается больше не расти, за то что касается того, чтобъ стать меньше 66,6 коп. — онъ отнюдь не зарекается. Значитъ причины радоваться никакой нѣтъ и нѣтъ основаній предсказывать что-нибудь утѣшительное, во избѣжаніе обжечься такъ же, какъ обжегся г. Ротштейнъ. Г. Ротштейнъ, банкиръ, сидящій въ одномъ изъ нашихъ банковъ, напечаталъ въ прошломъ году въ «Новомъ Времени» статью, въ которой увѣрялъ, что какъ только «сдѣлки на золото» будутъ узаконены, золото сейчасъ же прильетъ со всѣхъ сторонъ. Сдѣлки на золото были узаконены, а золото и не подумало торопиться исполнять приказанія г. Ротштейна и лишь показываетъ ему издали сииволическій знакъ, образуемый изъ трехъ пальцевъ.
Другое дѣло — необходимость реформы. Говорятъ, она необходима, нашъ курсъ путаетъ всѣ расчеты, и требуетъ ежегодно множества денегъ для своей поддержки на извѣстномъ уровнѣ. Образно выражаясь, мы подошли къ стѣнѣ и намъ идти далѣе съ нашимъ легкомысленнымъ курсомъ невозможно. Если такая необходимость реформы существуетъ, то она напоминаетъ необходимость хирургической операціи и, стало быть, оставалось бы только, во-первыхъ, убѣдиться въ томъ, что предлагаемый проектъ девальваціи (операціи) есть самый совершенный, что 66,6 коп. золотыхъ за 100 кредитныхъ копѣекъ или 1,000 копѣекъ новаго чекана за 666 коп. золотыхъ стараго чекана — есть нѣчто такое, что не можетъ требовать поправки или измѣненія, въ силу серьезныхъ причинъ, а не причинъ такъ называемой «народной психологіи», которая якобы въ этомъ числѣ 666 усмотритъ извѣстное апокалипсическое звѣриное число. Извѣстно, что народная психологія, по крайней мѣрѣ, въ томъ видѣ, въ какомъ она является у Островского, боится словъ: «металлъ» и «жупелъ», какъ и числа 666, но мы можемъ этого и не бояться. Да и вѣрующіѣ въ «звѣриное число» отвергали очень многое, но никогда не только не отвергали ни монеты, ни кредитныхъ билетовъ, но даже усиленно оные собирали и берегли ихъ гораздо лучше, чѣмъ невѣрующіе въ 666...
И вотъ стараются убѣдиться, нужна ли реформа и хороша ли она? Вотъ сколько дней и ночей обсуждается она и въ газетахъ, и на митингахъ, собираемыхъ въ обществѣ и въ клубахъ, но не находитъ себѣ тамъ достаточной подержки. У нея только незначительное меньшинство, да и въ этомъ меньшинствѣ стоять финансисты, которыхъ заподозрѣваютъ въ зависимости. Конечно, было бы рисковано сказать, что обсужденіе производится, какъ въ печати, такъ и на митингахъ, какъ той, такъ и другой стороной, вполнѣ безпристрастно и хладнокровно; но не надо забывать, что безпристрастіе и хладнокровіе всегда остаются только идеалами во всѣхъ вопросахъ и при всѣхъ обсужденіяіъ. Хорошо и то, если сражающіеся не теряютъ энергіи и не будутъ отвлечены отъ дѣла другими вопросами. Финансы — скучная вещь, и очень пріятно, что общество начинаетъ интересоваться скучной вещью: скучныя вещи большею частью полезныя вещи. Мы приглашали общество къ этому еще годъ тому назадъ, открывъ свои страницы для полемики по вопросу о девальваціи. Вопреки Государственному Совѣту, который одобрилъ проектъ о сдѣлкахъ на золото, не видя въ этомъ предшественника девальваціи, мы тогда же говорили и доказывали, что это девальвація и что къ ней надо приготовиться. Мы печатали голоса за и противъ, ибо въ подобномъ вопросѣ газета обязана не быть односторонней. Вопросъ касается всѣхъ и каждаго, не только тѣхъ, которые его понимаютъ, но и тѣхъ которые его не понимаютъ, но которые будутъ нести на себѣ его возможныя неудачи. Онъ даже шире, если хотите, обнимаетъ всю Россію въ ея необъятности, чѣмъ вопросъ объ освобожденіи крестьянъ, непосредственно касавшійся только помѣщиковъ и крестьянъ.
Подъ перо просится это сравненіе, частью отвѣчающее на вопросъ, поставленный въ началѣ этого письма. Освобожденіе крестьянъ было пріятно однимъ и весьма непріятно другимъ. Это была реформа идейная, глубоко идейная. Дѣло шло о той свободѣ, безъ которой не только жить нельзя, но стыдно жить. Это прекрасно понимали и тѣ, которымъ освобожденіе крестьянъ было непріятно, или которые съ этою реформою очень много теряли. У нихъ было нравственное утѣшеніе, что эту жертву они приносятъ не только на алтарь отечества, но даже на алтарь человѣчества. Денежная реформа, о которой теперь идетъ рѣчь, совсѣмъ не имѣетъ этой стороны. Это самая прозаическая реформа, лишенная гуманитарной идеи, а политическій смыслъ ея ускользаетъ отъ многого множества людей. Поэтому, въ ней спорнаго чрезвычайно много, вѣрнѣе сказать, она вся спорная, начиная съ основанія, нужна ли она? И вотъ, всякій мало-мальски смыслящій человѣкъ можетъ и считать себя въ правѣ высказываться, не боясь затронуть какой-нибудь общечеловѣческій, дорогой принципъ. Люди, проектировавшіе эту реформу, не могутъ сказать: «мы изобрѣли самое лучшее, самое совершенное». Достаточно думать, что они люди добросовѣстные, убѣжденные въ пользѣ того дѣла, которымъ они долго занимались. Иначе думать о нихъ было бы просто недобросовѣстно и недостойно, ибо они сами отлично понимаютъ, что дѣло рукъ человѣческихъ далеко отъ совершенства.
Мы видимъ, что многіе противники реформы говорятъ: «Мы за девальвацію, но мы противъ проекта министерства финансовъ». — «Какъ человѣкъ, я противъ девальваціи. Но, какъ русскій гражданинъ, я за девальвацію». Такъ мнѣ сказалъ одинъ изъ видныхъ представителей нашей юстиціи. Этой фразой указывается на государственное, политическое значеніе реформы. «Я радъ девальваціи: она уменьшитъ капиталы», сказалъ мнѣ другой человѣкъ, не обладающій капиталами, но много занимавшійся финансовыми и экономическими вопросами. Но какая девальвація нужна, какъ она должна быть произведена — въ этомъ едва ли можетъ послѣдовать согласіе между многими. И я думаю, что мы, общество, не занимавшіеся финансовыми вопросами, въ этомъ случаѣ кружимся въ какомъ-то круговоротѣ и ничего яснаго и точнаго представить себѣ не можемъ. Какъ дебаты ни важны, поднимая самосознаніе и указывая на слабыя стороны нашихъ финансовъ, но эти дебаты больше вращаются въ области общаго вопроса, чѣмъ затрогивая подробности и способы проведенія реформы. Было бы превосходно, еслибъ проекты министерства финансовъ печатались, чтобъ были обнародованы и тѣ измѣненія, которыя сдѣлалъ въ нихъ финансовый комитетъ, чтобъ были обнародованы и тѣ измѣненія и замѣчанія, которыя сдѣлаютъ департаменты Государственнаго Совѣта, и было бы важно, если бы члены этого высокаго учрежденія все это изучили, когда проектъ поступитъ въ общее собраніе. Впрочемъ, виноватъ: послѣднее, конечно, само собою разумѣется...