А. Л. Сидоров. Экономическое положение России в годы первой мировой войны, 1973 г., стр. 213-251

Раздел первый
ЦАРСКОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО И ВОЕННО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ МОБИЛИЗАЦИЯ ТЫЛА

Глава пятая
ЭВАКУАЦИЯ ПРОМЫШЛЕННОСТИ

Бездеятельность правительства.
Стихийная эвакуация в 1915 г.

В начале XX в. в высших военных кругах России возникла идея оттянуть в случае войны с Германией стратегическое развертывание русских армий из Привислинского края на восток. В связи с этим усиленно дебатировался вопрос о стратегическом значении Польши. Генералы В. М. Драгомиров, А. Н. Куропаткин отстаивали Привислинский край как оборудованный плацдарм для развертывания русских армий против Германии и являлись противниками увода их за Вислу. Они считали, что Польша — важный экономический район империи, обладающий наиболее густой железнодорожной сетью и развитой промышленностью. Захват этого района Германией поведет к росту сепаратистского движения среди местного населения. Да и русское население не поймет, почему армия отдала врагу этот район без боя.

Царь, однако, являлся сторонником «нового» плана развертывания армии. Позднее он приобрел себе единомышленника в лице военного министра Сухомлинова. После русско-японской войны новые соображения взяли верх: было решено отказаться от Привислинского края, перенеся развертывание войск на восток. Это было равносильно признанию потери Польши в начальной стадии войны с Германией.

Это важнейшее военное решение не сопровождалось выработкой экономических мероприятий (плана эвакуации), которые могли бы в какой-то мере ослабить экономические потери империи в случае оставления Польши. Русское правительство проявляло удивительное спокойствие и равнодушие на этот счет. План эвакуации населения и промышленности Польши, а тем более других районов ни до войны, ни в начале ее выработан не был.

Между тем война 1914 г. впервые поставила вопрос об эвакуации промышленности так широко, как он никогда не ставился ранее. 30 июня 1915 г. А. С. Лукомский препроводил помощнику военного министра М. А. Беляеву записку инженер-генерала П. Ф. Унтерберга, в которой говорилось: «Война показала, что неприятель, занявший часть нашей территории, немедленно и по возможности в кратчайший срок вывозит из нее к себе все то, что может иметь какую-нибудь ценность, а остальное разрушают, с тем чтобы, отступая, оставить там совершенно оголенную страну. Помимо подготовительных припасов, перевозочных средств, машин, металлов, угля и др., он вывозит и все мужское население от 17 до 50-летнего возраста. Дабы парализовать в корне эти сугубо вредные последствия хозяйничания неприятеля в наших пределах, следует заблаговременно организовать последовательную эвакуацию районов нашей территории, которые, хотя временно, могут быть заняты неприятелем»¹. Как видим, основой системы немецких порядков на занятой территории² в годы первой мировой войны являлся методический грабеж занятой территории и уничтожение всего того, что не удавалось вывезти. Поэтому сражающимся против Германии странам в войне 1914 г. пришлось эвакуировать целые районы, миллионы населения, тысячи промышленных предприятии, сотни тысяч рабочих.

Польша стала ареной ожесточенных боев уже летом и осенью 1914 г. Немецко-австрийские войска в это время докатывались до Варшавы и до среднего течения Вислы. Под Ивангородом и Варшавой немецко-австрийские войска потерпели крупную неудачу и были отброшены. Однако бои проходили с переменным успехом. После ожесточенных сражений русские войска к началу декабря 1914 г. оставили Лодзь. На северном участке фронта зимой 1914/15 г. они вновь вторглись в пределы Восточной Пруссии, а на Юго-Западном фронте заняли всю Галицию, дойдя до Карпат. Такое расположение линии фронта создало благоприятную обстановку для своевременной и планомерной эвакуации на восток промышленности из прифронтовых районов. Но ни царское правительство, ни буржуазные общественные организации не использовали тогда представившуюся им возможность. Правительство, видимо, находилось под влиянием Ставки, где разрабатывались беспочвенные планы наступления русских войск на Берлин или на Будапешт. На деле с мая 1915 г. началось отступление русских армий из Галиции, а затем последовал удар немецких войск севернее Варшавы, и русские войска начали поспешно отходить по всему фронту. Линия фронта переместилась до Риги, Западной Двины, русских юго-восточных губерний и окончательно стабилизировалась лишь поздней осенью 1915 г.

Военные неудачи 1915 г. заставили царское правительство заняться эвакуацией огромного и густо населенного западного района страны с большим количеством предприятий и рабочих. Но эвакуация совершалась крайне бессистемно и беспланово. Н. А. Данилов как главный начальник снабжения Северо-Западного фронта, по своему служебному положению близко стоявший к этому делу, писал позднее, что эвакуация промышленности из Польши и Прибалтийского края протекала «в крайне разнообразных и неблагоприятных условиях»³. На фронте складывалась весьма опасная обстановка, и никто не знал, где остановятся и закрепятся русские войска. Совет министров опасался за Петроград. Железные дороги были заняты переброской на фронт боеприпасов, войск, запасов для крепостей. В такой обстановке началась стихийная эвакуация промышленности.

На заседании Центрального военно-промышленного комитета, обсуждавшего вопрос об эвакуации промышленности, было отмечено, что комитет занялся этой работой, когда «главная волна эвакуации уже схлынула», что у правительства никакого плана эвакуации не было, предприятиям технической помощи «никакой не оказывалось и не было никаких правил для эвакуации»⁴. Военно-промышленные комитеты находились в то время еще в стадии организации.

В июне 1915 г. некоторые группы буржуазии стали торопить правительство с проведением эвакуации промышленности из крупных районов империи. Члены военно-технического комитета при Всероссийском городском союзе обратились к министру торговли и промышленности со специальным письмом, в котором писали: «Совершенно недопустимым является дальнейшее сохранение в таких местностях, как Рига, Варшава и т. п., крупных предприятий обрабатывающей промышленности, которые готовят предметы военного снаряжения или так или иначе с этим делом связаны. Необходимо поэтому спешное принятие правительством решительных мер к переносу таких предприятий в более благоприятную обстановку глубокого тыла. Неизбежный при этом перерыв в производительности этих фабрик и заводов с избытком покроется усиленной продуктивностью их в спокойных условиях, при этом устранится всякий риск утраты как самих предприятий, так и производимых ими продуктов и запасов топлива, сырых материалов и т. д.»⁵. Авторы предлагали произвести перенос предприятий целиком, с чертежами, архивами, с персоналом рабочих и инженеров.

Однако представители буржуазии выступили с советами провести эвакуацию «по собственному почину их владельцев», и только после отказа владельцев подчиниться решению правительства предприятия должны эвакуироваться принудительно, а правительство должно было выкупить эти предприятия⁶. Таким образом, авторы письма прежде всего заботились об интересах владельцев и тех групп буржуазии, которые входили в состав военно-промышленных комитетов и Земгора, ибо после эвакуации эксплуатация предприятий, по мысли авторов письма, должна быть поставлена под контроль названных выше буржуазных организаций.

Пожелания буржуазных организаций правительство учло лишь частично: оно включило представителей Земгора в состав комиссии по эвакуации Риги. Представитель Всероссийских земского и городского союзов инженер Н. Н. Ковалевский и видный московский кадет А. И. Астров активно помогали правительству поскорее эвакуировать рижскую промышленность⁷. Однако решение правительства эвакуировать Ригу саботировалось помощником главного начальника Двинского военного округа, главой гражданской администрации П. Г. Курловым, что вызвало резкую критику деятельности правительства и Курлова в Государственной думе; в одной из комиссий Государственной думы раздавались требования повесить Курлова как изменника⁸. Министр внутренних дел Щербатов настойчиво добивался удаления Курлова перед Янушкевичем и верховным главнокомандующим вел. кн. Николаем Николаевичем.

Определенный порядок эвакуации правительство выработало спустя несколько месяцев после эвакуации основных промышленных центров Западного края, а это, как признавал Центральный военно-промышленный комитет, уже не «могло исправить тех ошибок, которые были допущены при самой эвакуации»⁹.

В нашем распоряжении нет исчерпывающих статистических материалов о ходе эвакуации промышленности из Польши в 1914 г. и весной 1915 г. Но, судя по сохранившимся в архиве материалам и печатным данным, можно утверждать, что промышленность западной части Польши, особенно ее богатейшего Лодзинского фабричного района, почти не была затронута эвакуацией. Не была также эвакуирована большая часть промышленности Варшавы. Из Варшавы были вывезены более или менее полно лишь немногие важнейшие металлообрабатывающие предприятия. По данным Центрального военно-промышленного комитета¹⁰, из Варшавы с районом эвакуировано 85 предприятий, в том числе шесть мелких торговых учреждений, лодзинское отделение Рижского банка, винный склад и т. п. Собственно на Варшаву и Варшавскую губернию приходится 67 предприятий, а остальные из Радома, Седлеца и т. д. В списках не значится ни одно промышленное предприятие из Лодзи. В число эвакуированных предприятий включены и мелкие мастерские: белошвейные, ламп и горелок, кожевенные, колодок обуви и т.д. Не была проведена эвакуация Белостока. Ходатайство перед Генеральным штабом о скорейшей эвакуации этого города председатель Центрального военно-промышленного комитета возбудил 29 июля 1915 г.

Эвакуация Северо-Западного района тоже не была осуществлена полностью. Либава попала в руки немцев нетронутой. В ее порту они захватили 26,5 тыс. пудов цинка, в котором так нуждалась военная промышленность России.

Нам удалось найти общий список фабрично-заводских предприятий, эвакуированных с территории Польши¹¹. В нем значится всего 237 предприятий. В частности, из Варшавы и Варшавского района было эвакуировано 153 предприятия, из Белостока и района — 18, из Бреста — 6, из Лодзи — 2, из Радома — 8, из Гродно и Люблина — по 3, из Сувалкской губернии — 4, из Седлецкой и Холмской губерний — по 6 предприятий и т. д. В списке отсутствуют указания на дату эвакуации и количество эвакуированных рабочих и оборудования. По нашему предположению, данные охватывают весь период войны.

Большинство предприятий было эвакуировано на восток от меридиана Москва—Харьков. Судя по имеющимся материалам, эвакуация этих предприятий была проведена лишь в 1915 г. Так, большой зявод «Рудзского и К°», еще в 1914 г. выполнявший заказ на снаряды и считавшийся образцовым предприятием, был эвакуирован из Варшавы в Екатеринослав (Днепропетровск) в июне 1915 г. (ему удалось вывезти 400 вагонов оборудования и готовых изделий; завод получил от государства ссуду в 2,5 млн. руб. из 6% годовых)¹².

Эвакуацией промышленности занимались Министерство торговли и промышленности, военные власти фронтов и местные власти — генерал-губернаторы. При Министерстве торговли и промышленности была создана специальная комиссия под председательством Радцига. Она занималась оказанием финансовой помощи рабочим эвакуированных предприятий. Для этой цели в распоряжение отдела промышленности правительство отпустило в два приема 600 тыс. руб.¹³. Потом она ограничила свою деятельность преимущественно оказанием финансовой помощи эвакуированным предприятиям при их восстановлении.

В эвакуации промышленных предприятий некоторое участие принимали военно-промышленные комитеты, но и их роль, судя по признанию Московского военно-промышленного комитета, была незначительной, так как комитеты не располагали ни средствами, ни полномочиями.

В конечном счете руководство эвакуацией осуществлялось военными властями — начальниками снабжения фронтов и армий. В распоряжение главного начальника снабжения Северо-Западного фронта на эвакуацию заводов был отпущен кредит в 50 млн. руб. Из этих средств специальные уполномоченные выделяли субсидии владельцам эвакуированных предприятий.

Особое совещание по обеспечению действующей армии предметами боевого и материального снабжения 31 июля 1915 г.¹⁴ рассмотрело вопрос о выдаче авансов на эвакуацию предприятий и на оборудование их на новом месте. Согласно решению этого Совещания, пособия на эвакуацию предприятий должны были выдаваться «распоряжением местных властей» за счет особых ассигнований из военного фонда. Отказываясь рассматривать заявления о выдаче пособий на эвакуацию, Особое совещание предлагало просителям направлять заявления местным властям, оставляя за собой лишь выдачу ссуд на оборудование эвакуированных предприятий. Причем выдача ссуд обусловливалась выполнением требования, чтобы завод «по крайней мере в 1916 г. мог приступить к изготовлению материалов и вещей, составляющих предмет их производства и относящихся к надобностям текущей войны»¹⁵. Предприятиям, которые могли восстановить производство позднее, в 1917 или 1918 г., ссуды на восстановление предоставлялись только «в отдельных случаях» и в виде особого исключения.

Особое совещание вначале не имело специального органа, который занимался бы этими сложными вопросами государственной важности, требовавшими технических знаний и постоянного наблюдения за правильным расходованием отпущенных государственных средств. Таким образом, на первом этапе эвакуации, до осени 1915 г., отсутствовал даже единый государственный орган по эвакуации. Впоследствии он был создан в виде специальной комиссии по эвакуации при Особом совещании по обороне.

Ознакомимся с ходом эвакуации промышленности более подробно. Эвакуация Риги, благодаря сохранившимся в архивах материалам, может быть прослежена во всех деталях. На примере Риги особенно ясно вскрывается преступный характер политики правительства. Рига — крупный индустриальный центр России; П. П. Баранов насчитывал в Риге до 500 фабрик, заводов и технических заведений; в Риге были предприятия-гиганты («Проводник», «Русско-Балтийский вагонный завод», «Феникс») и уникальные предприятия, производившие инструментальную сталь, оптические приборы и т. д.

В связи с войной значительная часть машиностроительных заводов города, не получавших казенных заказов, к январю 1915 г. сократила производство на ⅓. На 113 шредприятиях с количеством рабочих свыше 66 тыс. человек в январе 1915 г. работало лишь 44 275 человек. Из этой группы предприятий только 16 сумели незначительно повысить производство: вместо 8665 рабочих в июле 1914 г. в январе 1915 г. на них работало 9275 человек; 32 предприятия поддерживали производство на прежнем уровне; 47 предприятий сократили производство от 25 до 75%, а 18 предприятий совсем прекратили работу¹⁶.

Военные заказы исполняло 31 предприятие с количеством рабочих 26 тыс. человек. Эти предприятия были целиком заняты работой на морское и военное ведомства. Кроме того, 27 предприятий работали частично на нужды войны.

Таким образом, большую часть рижской промышленности правительство не использовало для нужд армии и смогло бы свободно перебросить в другое место. Но этого не было сделано. В январе 1915 г. Совет министров решил частично использовать оборудование заводов, принадлежащих немцам, в пользу русских владельцев, выполняющих заказы военного ведомства. Для Путиловского завода было реквизировано 250 станков, а позднее были реквизированы станки для походных автомобильных мастерских¹⁷. В апреле 1915 г. по инициативе военного командования был поставлен вопрос об эвакуации города, но никаких практических мер к эвакуации огромных богатств из города не было принято ни правительством, ни Карповым. Не было использовано время и для подготовки промышленности к эвакуации.

В конце мая командующий Северо-Западным фронтом М. В. Алексеев поставил перед верховным главнокомандующим вопрос об эвакуации промышленности и имущества, необходимых для работы военного ведомства. Вскоре обстановка еще более ухудшилась, и Алексеев потребовал срочно вывезти машины и имущество. Но бюрократический аппарат царской монархии работал медленно. Началась переписка, обсуждение в Совете министров.

Только 8 июня в Петрограде состоялось заседание междуведомственной комиссии под председательством М. А. Беляева, которое и приняло решение эвакуировать заводы, «не останавливаясь перед приостановкой их деятельности»¹⁸. Была установлена последовательность, в которой должна протекать эвакуация: вывоз готовых изделий; вывоз заводов оборонного значения; вывоз сырья и главным образом металлов и т. д.

Между тем Курлов отдал 17 июня приказ об эвакуации только готовых изделий и таких станков, которые «не влияют на деятельность предприятия»¹⁹, т. е. оборудование самих заводов не затрагивалось. Вообще «план» Курлова был прост — заводы не должны эвакуироваться, они продолжают работать до последнего дня. В случае сдачи Риги предприятия должны быть взорваны и сожжены. Однако никаких практических мер к уничтожению промышленности также не принималось.

Почти за целый месяц эвакуации при Курлове было вывезено всего 5094 вагона материалов, оборудования и рабочих. Причем завод «Мотор», два оптических завода, крупная обувная фабрика и трубочный отдел «Всеобщей компании электричества» были эвакуированы по предписанию высших военных властей. По мнению Баранова, обследовавшего деятельность Курлова, в июне «никакой эвакуации... в сущности не происходило», а был лишь беспорядочный вывоз готовых изделий.

В начале июля П. Г. Курлов был отчислен от должности²⁰, а дело эвакуации промышленности было поручено А. П. Залюбовскому — бывшему начальнику Сестрорецкого оружейного завода. С ним прибыли представители буржуазии и группа инженеров.

В это время рижская промышленность фактически была еще не эвакуирована. На предприятиях имелись огромные запасы дефицитного сырья: у «Всеобщей компании электричества» одной меди было 45 тыс. пудов; у фирмы Фельзера — тоже десятки тысяч пудов меди; на химических заводах — огромные запасы серной кислоты, инструментальная сталь — у «Саламандры», в порту — огромные запасы леса, оцениваемые в 30 млн. руб.²¹

В это время военное положение Риги ухудшилось. Штаб 5-й армии переехал в город. Немцы находились в 18 верстах от Митавы. Командующий армией давал в распоряжение комиссии не более 10 дней. Залюбовский потребовал от железной дороги от 1200 до 1250 вагонов ежедневно. Он распорядился эвакуировать одновременно 172 предприятия²². Но железные дороги не могли дать такого количества вагонов: их подача колебалась от 300 до 600 в день. Представители буржуазных организаций подняли шум. В Ригу приехали высшие чиновники Министерства путей сообщения, но и они ничего не смогли сделать. Все же за июль было вывезено 12,5 тыс. вагонов оборудования, материалов, рабочих, а часть оборудования была отправлена морем. В начале августа Астров писал из Риги: «Вывозилось ежедневно от 400 до 760 вагонов, ушли три парохода. Словом, промышленность не только сдвинулась, но, я скажу, уже не может здесь оставаться, а существенные запасы уже удалены. Почти не тронута текстильная промышленность, запасы леса, но это уже в самом деле вторая очередь»²³.

В первой половине августа ежедневная погрузка сократилась до 350 вагонов в день. С 1 по 12 августа было отправлено 4100 вагонов. Примерно этими же темпами шла эвакуация и в сентябре.

В печати неоднократно указывалось, что эвакуация Риги была связана с большим напряжением работы транспорта и с затратой значительных государственных средств. «Транспортные задачи эвакуации были грандиозны, — рассказывал Н. А. Данилов, — для одной Риги потребовалось более 20 тыс. вагонов, причем каждое из крупнейших предприятий, вроде «Проводника», «Всеобщей компании электричества», «Русско-Балтийского завода» и «Феникса», вывезло по нескольку тысяч вагонов. Все эвакуировавшиеся предприятия направлялись в Московский железнодорожный узел с тем, чтобы дальнейшее следование и новое размещение предприятия осуществлялось, по возможности, по инициативе предпринимателей»²⁴.

В действительности из Риги было вывезено не 20, а около 30 тыс. вагонов²⁵. Но эвакуация промышленности далеко не была закончена. Еще в сентябре 1915 г. в Риге оставались тысячи вагонов металла, цемента, шпал и т. д. На деле эвакуация продолжалась и весь 1916 год.

Никакого плана эвакуации не было. Приказы о вывозе отдавались без учета того, что необходимо эвакуировать в первую очередь. Срок подготовки к эвакуации назначался от двух до пяти дней. При эвакуации Американо-балтийского кожевенного завода было предписано вывезти в глубь России готовые и полуготовые кожи, сырье, медь, электрическую установку, а главное — в пятидневный срок вывезти необходимые для производства более новые машины и оборудование. Оставшееся на месте предлагалось привести «во временно негодное состояние отнятием ответственных частей».

Один из крупных знатоков русской промышленности, игравший руководящую роль в организации военной экономики России и занимавшийся эвакуацией промышленности, В. П. Литвинов-Фалинский, по поручению Эвакуационной комиссии в сентябре 1916 г. посетил Ригу, где на месте изучил условия и ход ее эвакуации в 1915 г. Рига находилась под угрозой, докладывал В. П. Литвинов-Фалинский, «и потому эвакуацию предприятий приходилось производить наспех»²⁶. Ввиду спешки и недостаточности транспорта в городе осталось значительное количество предприятий с «большим запасом оборудования, на который, в период острой нужды в этом оборудовании, заводы, работающие на оборону, обращали свои взоры»²⁷. Оборудование растаскивалось частными лицами и общественными организациями, представители которых проникали в город и при содействии реквизиционной комиссии получали «что было можно». И все же даже к осени 1916 г. в Риге, по словам Литвинова-Фалинского, имелось «очень много весьма ценного оборудования, в котором нуждаются наши заводы, работающие на оборону государства». После поездки Литвинова-Фалинского решено было вывезти избыточное оборудование и запасы сырья из Риги. Таким образом, даже год спустя после летней эвакуации 1915 г. в городе все еще сохранились предприятия и оборудование, которые с самого начала нерационально было там оставлять.

На выдачу пособий эвакуируемым рижским предприятиям было израсходовано около 4 млн. руб., в том числе Курловым — 2917 тыс. руб. и 863 тыс. руб. Залюбовским. В архиве сохранился список предприятий с точным перечнем сумм и сроков получения средств на эвакуацию. В списке названо 300 предприятий, которым подлежало выдать 3 811 520 руб. 32 коп., в счет которых было выдано до конца 1915 г. 3780 тыс. руб.²⁸

Можно предполагать, что этим не исчерпывались все расходы по эвакуации. Из найденного нами финансового отчета Курлова видно, что им было получено 19 525 тыс. руб., из которых было израсходовано 6,4 млн. руб., а остальные деньги сданы в казначейство²⁹. Затем следует иметь в виду многомиллионные ссуды и пособия, полученные владельцами предприятий позднее, на «восстановление».

По данным доклада Баранова, до 1 сентября 1915 г. из Риги было эвакуировано 172 предприятия, по другим архивным данным³⁰, из Риги и Рижского района (время эвакуации предприятий не указано) было вывезено 395 предприятий. Из этого количества почти 90% (352 предприятия) приходилось на Ригу, а остальные — на Виндаву, Ревель и другие пункты. По родам производства эвакуированные предприятия группируются следующим образом: деревообделочные предприятия — 52 (в том числе лесозаводов 18); типографии и литографии — 40; обувные предприятия (в том числе механическая фабрика обуви) — 17; предприятия пищевые (в том числе консервные) — 27; сталелитейные, чугунные и механические заводы — 41; крупные машиностроительные заводы («Феникс», «Беккер», «Фельзер и К°», «Русско-Балтийский судостроительный») — 24; электротехнические предприятия (в том числе «Всеобщая компания электричества») — 6; мелкие механические и металлообрабатывающие предприятия — 48; химические предприятия (в том числе мыловаренные) — 38; текстильные и шерстяные предприятия — 15; водочные и пивоваренные предприятия — 15 (без спиртозаводов); мелкие мастерские разных отраслей хозяйства — 37; велосипедные и автопринадлежностей — 5; вагоностроительные заводы — 2; оптика, кинематографические — 3 и т. д.

Самый перечень предприятий по группам производства наглядно показывает, что наряду с важными предприятиями было эвакуировано большое количество второстепенных и мелких мастерских, вывозить которые едва ли имело смысл.

По указанным в списке новым адресам предприятий можно установить и районы, куда они были переброшены. Почти ⅓ предприятий (121) обосновалась в Москве и ближайших пригородах. К таким предприятиям относятся крупнейшее резиновое производство «Проводник», эвакуировавшееся в Москву, и 38 текстильных и обувных предприятий, также осевших главным образом в Москве и в центральных губерниях. В Петроград перебрались 30 предприятий, на юг — 25, в Нижний Новгород — 8. Крупнейшие металлообрабатывающие и машиностроительные рижские заводы разместились в Екатеринославе, Харькове, Донбассе, Петрограде и Нижнем Новгороде. Лишь незначительное количество предприятий (12) было переброшено в восточные районы и на север страны, а 70 предприятий и мастерских (очевидно, очень мелких и не восстановивших работу на новых местах) даже не указали своего нового адреса.

В Двинске были намечены к эвакуации 105 промышленных предприятий, но только 75 из них получили разрешение на выезд. Сколько предприятий и куда были эвакуированы в действительности — неизвестно³¹.

О том, как проводилась эвакуация из районов, прилегавших к Юго-Западному фронту, рассказано в письме от 28 сентября 1915 г. главнокомандующего фронтом Иванова военному министру Поливанову³² и в специальном донесении от 18 февраля 1916 г. на имя председателя Особого совещания по обороне³³. Вся прилегавшая к театру военных действий местность по правому берегу Днепра была разделена на участки примерно по 50 верст шириной. Эвакуация проводилась в два приема: сначала подготавливали к эвакуации участки, находившиеся на расстоянии 100—150 верст от фронта, и вывозили оттуда только «громоздкие предметы» — колокола, медные части от машин и станков, а также архивы. Особые уездные комиссии в это время скупали у населения излишки скота и зерна. Организованной эвакуации промышленных предприятий не проводилось: оборудование, рабочие и инженерно-технический персонал оставались на месте. Окончательное «очищение» территории от всех запасов и материалов военного значения, запасов зерна и продовольствия и выселение всех мужчин в возрасте от 17 до 45 лет производилось только с приближением фронта на 50 км. Вполне естественно, что при таких условиях эвакуация промышленных предприятий не могла быть проведена сколько-нибудь полно. Все дело эвакуации было сосредоточено в руках главного начальника снабжения фронта. Его указания исполнялись губернаторами, которые и составляли особые планы эвакуации городов. Для осуществления эвакуации промышленных предприятий края и определения их значения для «обороны государства» был привлечен также и Киевский военно-промышленный комитет, создавший особые подкомиссии в губерниях Волынской, Подольской, Киевской³⁴. До образования военно-промышленных комитетов делом эвакуации промышленных предприятий здесь ведала местная полиция. Мероприятия по эвакуации прилегающего к Юго-Западному фронту района носили вначале ограниченный характер.

Из юго-западных губерний были эвакуированы только отдельные предприятия. Во многих случаях вместо предприятий, станков и машин: вывозились лишь медные части машин. Так поступили с сахарными заводами, эвакуация которых не была проведена³⁵. При эвакуации Подольской губернии с машин были сняты медные части, при этом «многие машины были повреждены»³⁶. Снятые медные части отправлялись в Курский артиллерийский склад, который потом не возвращал их владельцам.

В августе 1915 г. командование Юго-Западного фронта опасалось прорыва фронта у г. Сарны и выхода противника на кратчайший путь к Киеву. Не имея достаточных сил для оказания отпора, командование³⁷ с согласия Ставки, приняло срочные меры к эвакуации Киева. Для руководства эвакуацией города 20 августа 1915 г. в Киев был командирован Маврин, которому было поручено «приступить безотлагательно» к выводу на левый берег Днепра учреждений и фабрик, эвакуированных с территории Северо-Западного фронта, а также начать вывоз скопившихся грузов (среди них было до 500 вагонов груза Красного Креста), затем вывезти учебные заведения округа и урегулировать движение беженцев.

Начавшаяся без согласования с Советом министров эвакуация Киева вызвала тревогу правительства. 21 августа 1915 г. Совет министров обсудил действия Н. И. Иванова и признал возможным эвакуацию Киева «лишь при крайней к тому необходимости и в зависимости от общего плана ведения войны»³⁸. Хотя Н. И. Иванов и получил одобрение предпринятой меры со стороны верховного главнокомандующего, Совет министров находил эту меру преждевременной и потребовал созыва Военного совета под председательством царя. «Если Военный совет выскажется в пользу эвакуации Киева, то при осуществлении этой меры возникает целый ряд вопросов крупного государственного значения, как порядок последовательного проведения эвакуации, избрание местностей внутри империи для перевода в них фабрично-заводских предприятий, учебных заведений, правительственных учреждений, изыскание наилучших способов перемещения их на новые места и пр.»³⁹. О решении Совета министров 24 августа была послана докладная записка царю. В это время произошла смена верховного главнокомандования, и царю надо было учесть при ответе военную ситуацию. Ответ последовал через четыре дня. 28 августа царь телеграфировал Горемыкину о том, что поскольку основные силы армии будут сосредоточены на путях к Петрограду и Москве, необходимо, чтобы Совет министров «принял неотлагательно на себя разработку плана эвакуации»⁴⁰. Нам не удалось проследить, что сделал в дальнейшем Совет министров. Но частичная эвакуация Киева продолжалась.

Менее чем за месяц Мавриным было вывезено из города около 1 млн. пудов грузов⁴¹. Однако, как показывают материалы, эвакуация промышленности города не производилась.

Летом и осенью 1915 г., в то время как правительство топталось на месте, только обсуждая вопрос об эвакуации Киева и Петрограда, уже прошла главная волна стихийной эвакуации промышленности. Железные дороги и станции были забиты огромным количеством поездов и вагонов. По исчислению Центрального военно-промышленного комитета, «в конце сентября по всей России блуждало 80 тыс. вагонов, причем части одного и того же груза попадали в отдаленные друг от друга города, и хозяева нигде не могли разыскать отправленного имущества»⁴². На 1 ноября 1915 г. на одних только московских станциях скопилось до 9 тыс. вагонов неразгруженных эвакуационных грузов. Грузы пропадали. Предприимчивые дельцы частенько добивались реквизиции из числа находившихся в то время на железных дорогах необходимых им станков и оборудования. Эвакуационный отдел Центрального военно-промышленного комитета за 2,5 месяца собрал сведения о 45 тыс. вагонов эвакуированных грузов и известил 936 владельцев о местонахождении их затерявшихся грузов⁴³. Эти цифры указывают как на объем эвакуации, так и на хаос, который царил в этом деле.

Московский военно-промышленный комитет также занялся выявлением эвакуированных грузов, создав Справочный эвакуационный отдел. При помощи этого отдела в конце ноября 1915 г. были составлены списки на 893 вагона грузов, прибывших на станции Московского узла, и 187 вагонов — на станции вне границ заводского совещания Московского промышленного района. На 1 февраля 1916 г. комитет описал на 58 станциях Московского узла 1658 вагонов промышленных грузов⁴⁴. Центральный и Московский военно-промышленные комитеты занимались розыском и описями эвакуированного оборудования не бескорыстно. Во-первых, буржуазия сделала попытку забрать в свои руки дело реквизиции и распределения эвакуированного имущества; во-вторых, военно-промышленные комитеты выбирали необходимые станки и машины, которые были нужны предприятиям, выполнявшим военные заказы. Уже в октябре 1915 г. Московский военно-промышленный комитет пытался получить 200 станков и других предметов для военных предприятий. Но распределение оборудования военное ведомство не выпускало из своих рук. Это имущество было сосредоточено на складах штаба Московского военного округа. В адрес Московского военного округа железные дороги должны были отправлять бесхозяйственное промышленное оборудование, что они делали неохотно. При штабе округа была создана особая комиссия, которая и занималась распределением имущества. В ноябре 1915 г. распределение промышленного оборудования взял в свои руки председатель Московского заводского совещания С. И. Чердынцев. Под его председательством была создана новая комиссия. Таким образом, буржуазные организации и в данном деле были вынуждены играть подсобную роль, а в январе 1916 г. Московский военно-промышленный комитет вообще был освобожден от всякого участия даже в работе по оценке эвакуированного имущества. Московское заводское совещание установило порядок, по которому, если владелец оборудования в течение двух месяцев не требовал имущества, то оно поступало в распоряжение оценочной комиссии и считалось реквизированным. Буржуазные организации были недовольны деятельностью правительственных органов и указывали, что станки, оборудование и металлы «вот уже 8 месяцев лежат втуне»⁴⁵.

Как видно из докладной записки члена совета Министерства путей сообщений Аксенова, обследовавшего Ходынское поле в июле 1916 г.⁴⁶, там были найдены: 1) грузы, посланные в 1915 г. властями Северо-Западного фронта в адрес штаба Московского военного округа; 2) грузы, реквизированные командующим войсками Московского военного округа на станциях железных дорог в пределах округа; 3) казенные грузы, посланные в склады округа на хранение; 4) грузы, посланные на Ходынку ошибочно.

Грузы первой категории были в большинстве уже распределены; грузы второй категории стали поступать на склад с 31 марта 1916 г., их поступило 162 вагона, но часть их была уже выдана. Из грузов третьей группы на Ходынке хранилось 905 колоколов.

Остаток грузов и станков был следующий:

С августа 1915 г. по 25 июля 1916 г., т. е. примерно за год, со складов Московского военного округа было выдано⁴⁷:

Двигателей разного рода	437
Станков для обработки металла	821
Аппаратов разного рода	610
Станков для обработки дерева	75
Механических принадлежностей	1087
Станков для разного рода производства и машин	482

Кроме того, выдано свыше 15 тыс. пудов меди, десятки тысяч пудов железа и чугуна, почти 90 тыс. пудов свинца и т. д.

Все сказанное выше показывает, что эвакуация промышленности в 1915 г. проводилась стихийно, без государственного плана и руководства. Преступная бездеятельность правительства привела к тому, что основная масса промышленных предприятий осталась на занятой врагом территории. Единственное, что удалось сделать, — это вывезти основные фабрики и заводы из Риги.

Буржуазия Москвы и Московского промышленного района поживилась результатами такой эвакуации, под тем или иным предлогом забрав оборудование, станки, двигатели и металлы для своих предприятий. Решительно выступив против попытки правительства реквизировать несколько сот станков на частных предприятиях с целью развить работу ружейных, патронных и трубочных предприятий⁴⁸, она столь же энергично предъявила «права на наследство» и под разными предлогами сумела забрать остатки эвакуированного оборудования для развития своих предприятий.

Эвакуационная комиссия Особого совещания по обороне государства

Осенью 1915 г. при Особом совещании по обороне была создана Эвакуационная комиссия, во главе которой был поставлен председатель Государственной думы М. В. Родзянко. Комиссия была призвана упорядочить дело эвакуации промышленности. В начале своей деятельности она установила, что наиболее угрожаемой является линия Петроград—Смоленск и линия р. Днепр. Некоторые практические меры по эвакуации Киева в августе — сентябре 1915 г. показали, что промышленность должна быть переброшена на восток от линии р. Днепр. Когда выяснилось, что правительство намеревается эвакуировать ревельские предприятия в район Екатеринослава, последовали протесты горнопромышленников Юга и председателя заводского совещания Екатеринославского района, боявшихся, что на Юге не хватит топлива и продовольствия. Установив демаркационную черту для эвакуации предприятий, правительство предоставило владельцам выбирать место для размещения предприятий самостоятельно.

На театре военных действий при штабах фронтов были созданы три районные эвакуационные комиссии — в Пскове, Минске и Бердичеве. Впоследствии была организована четвертая районная эвакуационная комиссия при главном начальнике Одесского военного округа⁴⁹. Во главе комиссий были поставлены подчиненные командованию фронтов генералы⁵⁰. Районные комиссии не особенно торопились приступить к работе. 3 февраля 1916 г. на заседании Эвакуационной комиссии В. И. Гурко, заместитель председателя Центрального военно-промышленного комитета А. И. Коновалов заявили, что с сентября 1915 г. ничего практически не было сделано, а председатель комиссии Северного фронта был только «намечен, но не утвержден»⁵¹. Генералы пока что усиленно занимались разработкой штатов, смет, разрешением «дел» о материальном положении служащих и т. п. Фактически до весны 1916 г. районные комиссии не подавали особых признаков жизни и не предприняли никаких действий «в отношении разработки и подготовки эвакуации полосы, угрожаемой нашествием неприятеля»⁵², что вызвало резкое осуждение их бездеятельности на заседании Эвакуационной комиссии Особого совещания по обороне, состоявшемся 11 февраля 1916 г. Бездеятельность районных комиссий повлекла за собой также и малую активность местных военно-промышленных комитетов, на которые было возложено учреждение подготовительных подкомиссий по эвакуации. Они были образованы только в Подольской, Волынской и Киевской губерниях.

Центральная эвакуационная комиссия, осудив бездеятельность комиссий, признала «дальнейшее промедление в этом деле» совершенно недопустимым и указала на необходимость заблаговременно предусмотреть «все меры для спокойной и планомерной эвакуации той полосы империи, которая находится в непосредственом тылу действующей против Германии и Австрии армии». Характерно, что комиссия вынуждена была отметить, что неподготовленность к эвакуации территории, занятой врагом в 1915 г., имела тяжелые последствия для страны.

Помимо указанных выше районных комиссий были образованы Особая чрезвычайная комиссия для эвакуации Киева и 11 комиссий по восстановлению эвакуированных предприятий. Последние находились в центре районов, куда направлялись эвакуированные предприятия, именно в Баку, Екатеринославе, Екатеринбурге, Казани, Москве, Нижнем Новгороде, Ростове-на-Дону, Самаре, Саратове, Томске, Харькове⁵³ и позже в Тифлисе

Председатель Особого совещания по обороне А. А. Поливанов и председатель Эвакуационной комиссии М. В. Родзянко усиленно выдвигали на посты председателей местных комиссий и подкомиссий своих ставленников Ставка же при назначении их отдавала предпочтение представителям военного ведомства из числа опытных и технически грамотных лиц.

Нам не удалось найти списка председателей комиссий по восстановлению эвакуированных предприятий. Из архивного материала видно, что по предложению Центрального военно-промышленного комитета председателем комиссии по Московскому району был назначен один из активных работников Московского военно-промышленного комитета Ю. И. Поплавский. В Нижнем Новгороде представителем Всероссийского союза городов в комиссии по восстановлению был крупнейший хлеботорговец Башкиров. Представители военно-промышленного комитета входили в местные комиссии по восстановлению также в Екатеринбурге, Саратове и других городах⁵⁴. Судя по сохранившимся материалам, деятельность этих комиссий не отличалась большой продуктивностью, и на пленуме Эвакуационной комиссии раздавались даже голоса о необходимости их ликвидации (Коновалов) и о передаче их функций заводским совещаниям.

Рассмотренный нами материал позволяет сделать вывод, что, спохватившись, наконец, после стихийной эвакуации 1915 г., правительство с огромным запозданием создало свою разветвленную бюрократическую организацию по эвакуации. Центральную роль в этой системе играла Эвакуационная комиссия при Особом совещании по обороне. Несмотря на то, что она подчинялась военному ведомству, фактически ею управляла буржуазия во главе с М. В. Родзянко.

Сотрудничество крепостников-помещиков с верхушкой торгово-промышленпой и банковской буржуазии — характерная особенность третьеиюньской монархии Столыпина. Во время мировой войны это сотрудничество еще более окрепло и усилилось, но крепостникам-помещикам пришлось уступить ряд руководящих позиций буржуазии. Организация Земского и Городского союзов, Центрального военно-промышленного комитета, наконец, значительное усиление представительства буржуазии в четырех Особых совещаниях, созданных правительством в августе 1915 г., означало проникновение буржуазии в поры государственного аппарата и усиление влияния ее на разрешение различных экономических вопросов, связанных с войной. Разумеется, это приводило к внутренней борьбе между помещиками и буржуазией. Последняя добивалась «у испуганной монархии уступок и дележа власти с буржуазией»⁵⁵. Идя на частичные уступки, монархия и крепостники-помещики вместе с тем стремились ««не отдать» России либеральной буржуазии»⁵⁶. Уступая буржуазии в деле руководства Эвакуационной комиссией, правительство сохраняло в своих руках контроль над деятельностью Эвакуационной комиссии через Особое совещание и районные эвакуационные комиссии при фронтах. Руководящая роль принадлежала возглавлявшим эти комиссии представителям Ставки, зато представители буржуазных организаций, как мы видели, играли решающую роль в местных комиссиях по восстановлению промышленности.

В конце 1915 г. возник ряд важных, требовавших разрешения вопросов о восстановлении предприятий, о денежных средствах на восстановление, о субсидиях капиталистам и выплате подъемных рабочим.

Еще Особому совещанию по артиллерийскому снабжению пришлось решать вопрос о выдаче авансов на эвакуацию предприятий с театра военных действий и на устройство и оборудование их. 31 июля 1915 г. было решено, что пособия на эвакуацию предприятий должны выдаваться местными властями за счет ассигнований им по специальному фонду. В распоряжение главного начальника снабжения армии Северо-Западного фронта было отпущено 50 млн. руб., очевидно, такой же фонд был создан и для Юго-Западного фронта. Таким образом, фонд на пособия по эвакуации уже в 1915 г. достигал 100 млн. руб.⁵⁷. Все ходатайства о выдаче ссуд на оборудование предприятий рассматривались непосредственно Особым совещанием. Такой порядок был до создания Эвакуационной комиссии при Особом совещании по обороне.

8 сентября 1915 г. на первом же заседании Эвакуационная комиссия поставила вопрос о пределах своей компетенции и «о пределах своего ведения». Наметились две точки зрения. Одни члены являлись сторонниками того, чтобы комиссия не ограничивалась только вопросами «эвакуации торгово-промышленных предприятий», а решала бы и другие стороны этого дела, за исключением вопросов об «эвакуации населения и устройства беженцев», другие высказывались за то, чтобы комиссия признала «прямым предметом своего ведения» исключительно дело эвакуации торгово-промышленных предприятий, имеющих отношение к обороне государства⁵⁸. В конце концов победила последняя точка зрения.

С самого начала своей деятельности комиссия занялась выяснением пунктов, откуда и куда следовало эвакуировать промышленность. На одном из ее первых заседаний обсуждался вопрос об эвакуации предприятий из Петрограда и о размещении эвакуированных с запада предприятий. Представитель военного ведомства решительно высказался против эвакуации предприятий в Москву и Петроград⁵⁹. Комиссия признала, что Петроград в силу удаленности его от источников сырья и топлива «не может являться местом, удобным для сосредоточения в нем заводов, работающих для обороны государства»⁶⁰.

Столица в это время испытывала большие трудности в снабжении сырьем и топливом, в городе были сосредоточены предприятия, дававшие «более 60% всего снабжения армии». Поэтому комиссия находила целесообразным, «даже независимо от хода военных действий и угрозы Петрограду от вражеского нашествия», приступить к перемещению оборонных предприятий из Петрограда в глубь страны. За этим решением последовала эвакуация из Петрограда Охтенского завода взрывчатых веществ в район Нижнего Новгорода — Растяпино (теперь Дзержинск). При этом была значительно увеличена производительность завода.

Хотя и комиссия и правительство, много раз занимались эвакуацией Петрограда, однако никаких кардинальных решений по этому вопросу принято не было. Только после состоявшегося 1 октября 1915 г. совещания военного министра Поливанова с председателями остальных трех Особых совещаний было вынесено решение о некотором «разрежении» населения Петрограда, и была создана новая комиссия по эвакуации столицы. Так, одна бюрократическая комиссия порождала другую, но дело с действительной эвакуацией предприятий из Петрограда не продвигалось вперед. Инициатива продолжала оставаться в руках самих владельцев предприятий. Некоторые предприятия Петрограда пошли на эвакуацию. Так, правление Русского общества для изготовления снарядов и военных припасов (бывш. Парвиайнен) в 1915 г. решило перенести свои заводы в район «добычи угля и металлов» — в Юзово⁶¹. С лета 1916 г. там развернулись строительные работы, а через год (в июле 1917 г.) оказалось возможным начать уже производство снарядов. Из 650 станков для производства трехдюймовых снарядов правление перенесло на юг 470 и 110 из 250 — для производства шестидюймовых снарядов. Задержка была лишь за электроэнергией и за получением турбогенератора. Правительство оказало Парвиайнену большую финансовую помощь.

Нам известно о попытке владельца авиационного завода Лебедева перевезти свое предприятие из Петрограда в Ярославль⁶², но подробными данными об этом мы не располагаем.

12 мая 1917 г. Эвакуационная комиссия в связи с продовольственными трудностями вновь обсуждала вопрос о разгрузке Петрограда от излишнего населения⁶³. Однако Особое совещание лишь незадолго до Октябрьской революции поручило Петроградскому заводскому совещанию составить общий план эвакуации промышленности из Петрограда. Таким образом, и царское правительство и буржуазия оказались одинаково неспособными преодолеть порожденные войной экономические трудности. Они не сумели ни обеспечить крупнейший экономический центр страны достаточным количеством топлива и материалов, ни перебросить предприятия столицы ближе к источникам сырья.

Финансовая помощь эвакуированным предприятиям.
Эвакуация в 1916—1917 гг.

Как мы отметили выше, Эвакуационная комиссия очень внимательно занималась финансовыми вопросами, связанными с эвакуацией, и прежде всего вопросом «льготного субсидирования» эвакуируемых предприятий. Этот вопрос особенно интересовал промышленников, и с него по существу и начала свою деятельность комиссия. Среди членов комиссии было немало сторонников выдачи беспроцентных ссуд, которые являлись бы формой поощрения заводчиков к быстрейшему восстановлению предприятий. Такие льготные ссуды должны были способствовать добровольной эвакуации предприятий заводчиками. Погашение ссуд должно было производиться только за счет прибыли предприятия.

Представители Министерства финансов, а также торговли и промышленности высказались за ссуду с довольно высоким процентом (от 5 до 6) и соглашались на выдачу беспроцентной ссуды лишь на первые два года. Срок погашения ссуды рассрочивался на 12—15 лет. Однако в конечном счете было принято компромиссное решение, предложенное членом Государственного совета В. И. Гурко. Гурко являлся сторонником выдачи заводчикам и промышленникам «серьезных премий», «которые могли бы побудить к развитию чрезвычайной, требуемой условиями энергии». По этому решению ссуда предоставлялась на льготных условиях — из расчета 2—3% с повышением или понижением в зависимости от быстроты восстановления предприятия. В случае, если предприятие быстро восстанавливало производительность или добивалось успеха «ранее назначенного срока», размер процента снижался, и ссуда даже становилась беспроцентной. Если предприятие плохо налаживало производство и не выполняло намеченных для его восстановления сроков, процент по ссуде повышался до уровня нормального, учетного. Весьма выгодными для капиталистов были условия погашения ссуды: погашение начиналось по истечении 1—5 лет после окончания войны и могло осуществляться в течение 15 лет⁶⁴.

Особенно широко применялась комиссией практика выдачи безвозвратных денежных пособий, за счет которых покрывались расходы по перевозке и монтажу предприятий на новых местах и расходы но перевозке рабочих и служащих.

Таким образом, все расходы по эвакуации целиком ложились на плечи государства⁶⁵, а сама комиссия выступала как орган, представлявший и защищавший интересы промышленников перед государством.

Какой порядок был установлен в отношении выплаты пособий по эвакуации рабочим и служащим? Служащие, получавшие оклад до 2400 руб. в год, и рабочие эвакуируемых предприятий по распоряжению или с согласия властей должны были получать вознаграждение за счет военного фонда в размере полумесячного оклада или двухнедельного заработка и эвакуационное пособие (последнее выплачивалось только лицам, фактически участвовавшим в работах по эвакуации и лишь по приезде на место)⁶⁶. Служащие, получавшие менее 2400 руб. в год, должны были получать пособие в размере месячного оклада, рабочие — в размере четырехнедельного из расчета полуторной дневной оплаты. Средства на выплату пособий предоставлялись районными эвакуационными комиссиями и Министерством торговли и промышленности. Рабочих и служащих при переездах полагалось снабжать бесплатными билетами и обеспечивать также подъемными от 5 до 20 руб. на человека. Правительство стремилось затратить возможно меньше средств на рабочих, зато очень щедро субсидировало промышленников в связи с расширением и приспособлением их производства к нуждам войны.

Классовый характер эвакуационной политики вскрывают также и указания, которые Эвакуационная комиссия давала представителям местных районных комиссий. Рекомендовалось ни в коем случае не предоставлять вагонов беженцам, «так как при таких условиях вагонов не хватит для вывоза машин, орудий и хлебных запасов». Беженцам, «чтобы не забивать железнодорожного сообщения», предлагалось идти пешком или ехать на телегах⁶⁷.

* * *

Занявшись раздачей «жирных кусков» из государственных средств, Эвакуационная комиссия настолько увлеклась этим делом, что фактически совсем перестала заниматься вопросами самой эвакуации. Бездеятельность районных эвакуационных комиссий также носила хронический характер. Только в апреле 1915 г. комиссия Северного фронта стала подавать признаки жизни. Она разослала председателям подкомиссий «руководящие указания»⁶⁸. Отметив большое запоздание с началом работы, председатель комиссии требовал выработать план эвакуации в «кратчайший срок», хотя и не определил дату представления этого плана. Справедливо отметив, что начало деятельности комиссии будет расценено как мера, «предвещающая подготовление к отступлению наших армий», он предлагает «широко осведомить» владельцев предприятий, что проводимое в связи с подготовкой эвакуации обследование района «не имеет связи с планом ведения войны» и является мерой по укреплению тыла. Вероятно, этим уверениям никто не поверил.

В делах архива сохранилась схема эвакуации промышленности в полосе Северного фронта. Разбитый на две полосы район эвакуации охватывал (включая Псков и Великие Луки) все побережье Рижского и Финского заливов от Риги до Нарвы. К эвакуации были намечены также три подрайона: Ревельский, Псковский и Витебский⁶⁹.

В июне 1916 г. было обследовано с целью подготовки к эвакуации 128 винокуренных заводов Ревельского района и приступили к обследованию 114 предприятий Лифляндской губернии. В Витебском районе было намечено обследовать 200 учреждений и 439 предприятий, из которых 199 промышленных и 240 торговых.

Из Эстляндской губернии к эвакуации наметили 465 предприятий (в том числе 202 винокуренных завода). Стоимость эвакуируемого имущества определялась почти в 118 млн. руб.; из 195 тыс. занятых в этих предприятиях рабочих к эвакуации намечалась 51 тыс. Подавляющее большинство эвакуируемых предприятий предполагалось разместить в Киеве, Москве, Рыбинске, Ярославле, Саратове, Нижнем Новгороде и только немногие — за Волгой и севернее Ярославля.

В апреле 1917 г. председатель Эвакуационной комиссии Северного фронта обратился в Особое совещание с докладом о «безотлагательной» необходимости провести эвакуацию предприятий первой зоны⁷⁰. Однако никаких практических мер к эвакуации здесь не было принято вплоть до осени 1917 г.

В июле 1917 г. Особое совещание по обороне решило разгрузить Ревель от крупнейших предприятий и перебросить их в пункты, более обеспеченные сырьем. Сдача Риги ускорила вопрос о разгрузке. 25 августа был поставлен вопрос об уводе из Ревеля строящихся судов с наиболее ценным имуществом и необходимости подготовиться к взрыву всего того, «что не может быть эвакуировано»⁷¹. Для детального обследования был командирован инженер И. С. Каннегисер. Однако до его возвращения правительство решило вывезти пять крупнейших предприятий из Ревеля.

В конце августа — начале сентября 1917 г. правительство отдало приказ об эвакуации следующих пяти крупнейших предприятий Ревеля: электромеханического завода «Вольта» — в Пермь, Харьков и Москву; судостроительного завода бывш. «Беккер» — в Горловку; вагоностроительного завода «Двигатель» — в Рязанскую губернию; завода Р. Майера — в Москву; машиностроительного завода «Фр. Крулль» — в Москву. С перечисленных заводов было намечено к вывозу свыше 2,5 млн. пуд. грузов⁷², для чего требовалось свыше 2 тыс. вагонов и платформ. Завод «Беккер» эвакуировал в Новороссийск до 95% своего оборудования и материалов; завод «Вольта» эвакуировал в Пермь, Москву и Харьков до 95% оборудования и часть материалов. В Петроград завод отправил большое количество меди. Завод «Русско-Балтийского судостроительного и механического акционерного общества» эвакуировал в Таганрог около половины материалов и оборудования. Завод «Фр. Крулль» эвакуировал в Москву все материалы и 50% своего оборудования; завод «Двигатель» эвакуировал лишь свое моторное отделение. По мнению комиссии, стоимость эвакуированного оборудования и материалов «составляет около 50% всего имеющегося в Ревеле оборудования и материалов заводов, работающих на оборону»⁷³. В итоге оборудование ревельских предприятий оказалось разбросанным по разным городам Европейской России. Кроме этих заводов в Ревеле оставалось еще свыше десятка крупных предприятий⁷⁴. При эвакуации всех предприятий нужно было вывезти свыше 6 млн. пудов различных грузов, для чего требовалось 5756 вагонов и платформ.

Однако общая эвакуация не была осуществлена, так как против нее решительно высказались местные рабочие организации и Совет рабочих и солдатских депутатов. 1 сентября 1917 г. Совет принял решение, в котором было сказано: «Приостановить временно ввиду протестов со стороны рабочих все работы по эвакуации на всех заводах, кроме завода «Вольта». Эвакуация должна быть приостановлена впредь до выработки плана эвакуации, т. е. указания места, куда будут эвакуированы заводы и куда будут размещены рабочие»⁷⁵. Решение Ревельского совета рабочих и солдатских депутатов было послано в Особое совещание по обороне. 15 сентября 1917 г. Ревельский совет вынес развернутое решение, в котором помимо указания на необходимость «серьезной предварительной подготовки всего плана эвакуации в целом» указывал, что в настоящих условиях эвакуация предприятий Ревельского района приобретает «характер лишь спасения за счет казны в большинстве случаев частновладельческого имущества»⁷⁶. Характерно, что к точке зрения Совета вынужден был присоединиться и командующий Северным фронтом В. А. Черемисов, который, ссылаясь на личное приказание Керенского, 20 сентября 1917 г. приказал «эвакуацию Ревеля приостановить»⁷⁷. Председатель Особого совещания по обороне признал, что это распоряжение не могло «не расшатать еще более значения государственной власти»⁷⁸. Вообще в последние недели перед Великой Октябрьской социалистической революцией, когда был совершенно утрачен авторитет власти в глазах населения и особенно рабочих, последние часто сами решали, следует или нет эвакуировать то или иное предприятие. Так, когда правление вагоностроительного завода «Двигатель» высказало намерение перебросить «бездействующую часть завода» из Ревеля в с. Истье Пронского уезда Рязанской губернии, рабочие отказались эвакуировать предприятие, указав на то, что «планомерная эвакуация неосуществима». 9 октября 1917 г. правление завода послало письмо министру торговли и промышленности, в котором «вторично просит оказать энергичное воздействие на рабочих для побуждения их приступить к эвакуации»⁷⁹. Ввиду все возрастающей для Ревеля военной опасности, правление попыталось возложить на правительство ответственность за все убытки, которые оно понесет вследствие задержки эвакуации. Рабочие выступали против эвакуации. Помимо ранее высказанных мотивов они требовали не вознаграждения за две недели, а обеспечения «против безработицы». Открыто демонстрируя силы рабочего класса перед решительной схваткой с правительством, рабочие выдвинули революционное требование о снабжении революционного войска и рабочего класса достаточным количеством оружия. Примерно аналогичное решение в связи с вопросом об эвакуации приняли и рабочие «Российско-американской мануфактуры «Треугольник»» в Петрограде. Правление мануфактуры обратилось в Военное министерство и Отдел промышленности с ходатайством «о принятии всех зависящих мер для устранения препятствий к эвакуации со стороны рабочих»⁸⁰. Однако правительство было бессильно.

После Октябрьской социалистической революции Совет народных комиссаров приостановил эвакуацию ревельской промышленности и предложил восстановить работу предприятий на прежнем месте⁸¹.

Подробными данными о деятельности эвакуационных комиссий других фронтов мы не располагаем. Известно лишь, что комиссия Западного фронта в октябре 1917 г. разработала план эвакуации Смоленской губернии. Было намечено вывезти около 300 тыс. пудов грузов правительственных и общественных учреждений и до 600 тыс. пудов грузов заводских предприятий⁸². Однако имеются данные о вывозе из Смоленска только катушечной фабрики, завода сельскохозяйственных машин и деревообделочного завода с общим количеством около 950 рабочих, из которых непосредственно «на оборону» работало только около 540 человек. Известно также, что районные подкомиссии в Одессе и Кишиневе занимались исключительно эвакуацией промышленных предприятий, которые работали и могли работать по заказам государства⁸³. Из Бессарабии предлагалось эвакуировать из правительственных учреждений 26,7 тыс. человек и из промышленных предприятий 1272 человека. По одесскому градоначальству намечалось вывезти свыше 33 тыс. служащих и 24 800 рабочих и служащих промышленных предприятий. По трем уездам Херсонской губернии из 10 тыс. человек эвакуируемых на долю промышленных предприятий приходилась лишь 1 тыс. человек. Видимо, и здесь до вывоза оборудования дело не дошло.

Эвакуацией румынских предприятий летом 1917 г. ведала комиссия Засядько⁸⁴. Все материалы и промышленное оборудование из Румынии должно было поступить в ведение Главного артиллерийского управления. Как в действительности происходила эвакуация румынских предприятий и были ли они размещены, как предполагалось, в Екатеринославском районе, никаких данных не имеется.

Таким образом, эвакуация в ряде случаев свелась только к собиранию всякого рода сведений и к составлению планов эвакуации и лишь в малой мере вылилась в вывоз промышленного оборудования, сырья и рабочей силы.

Попытки восстановления предприятий

Восстановление промышленных предприятий шло довольно медленно. Значительная группа эвакуированных предприятий начала работать лишь во второй половине 1916 г. Так, в начале марта 1916 г. Центральный военно-промышленный комитет имел сведения только о 443 эвакуированных предприятиях, из коих работало всего 70 и восстанавливалось 112. О положении остальных предприятий у комитета точных сведений не было. Медлительность при восстановлении эвакуированных предприятий отнюдь не являлась результатом «скупости и скаредности» правительства, на что часто ссылались представители буржуазии. Ссуды и субсидии отпускались даже тогда, когда никаких оснований для получения их не было. По материалам Эвакуационной комиссии нами сделана выборка о 67 предприятиях, получивших ссуды и пособия. Из них только 30 предприятиям, получившим наиболее крупные суммы из государственных средств, было предоставлено 9080 тыс. руб. на выдачу безвозвратного пособия и 61 млн. руб. в виде ссуды. Таким образом, выданная казной сумма только по 30 предприятиям составляла 70 млн. руб., или в среднем 2,3 млн. руб. на предприятие. Если учесть расходы на эвакуационные пособия рабочим и служащим, то эта сумма увеличится еще более. Можно без большой ошибки сказать, что из государственного кармана в качестве пособий и ссуд предприниматели получили не одну сотню миллионов рублей.

Эвакуированный из Риги в Нижний Новгород завод «Фельзер и К°» получил, например, 3511 тыс. руб., в том числе 663 тыс. руб. безвозвратного пособия, а остальные в виде ссуды на льготных условиях (3% на 15 лет). И когда правление возбудило вновь ходатайство о дополнительном отпуске 2 866 600 руб., комиссия Радцрга в выдаче не отказала, но только снизила заявку завода до 1,6 млн. руб.⁸⁵

Машиностроительному заводу «Мазур и К°», эвакуированному в Москву, Эвакуационная комиссия по его просьбе отпустила 36 тыс. руб. безвозвратного пособия, хотя он уже был восстановлен и работал. Эвакуированному из Риги в Серпухов текстильному заводу, получившему безвозвратное пособие при эвакуации, дополнительно было выдано 100 тыс. руб. в виде безвозвратного пособия и 1 млн. руб. ссуды⁸⁶.

Видя податливость Эвакуационной комиссии, к ней часто обращались всякого рода проходимцы, всегда готовые поживиться за счет государства. Так, некий Ледоховский, вывезший при эвакуации из Варшавы несколько сковородок да венских стульев (все оборудование предприятия осталось на месте), переселившись в Николаев, основал там мелкую механическую мастерскую, а затем потребовал от государства 520 тыс. руб. якобы на расширение завода. Эта выходка, однако, была настолько наглой, что даже благодетели из эвакуационных органов отказали Ледоховскому в его просьбе. Но не исключено было, что, имея солидных покровителей среди членов комиссии, даже он получил бы просимые им средства.

Так, перебравшаяся в Москву рижская фирма «Диана» задумала шире использовать благоприятную конъюнктуру военного времени и в 6 раз увеличить свое производство. Обратившись за деньгами в Эвакуационную комиссию, она просила отпустить почти полмиллиона (486 тыс. руб.) пособия и ссуды. Комиссия Радцига снизила заявку наполовину. Но это решение вызвало протест председателя Эвакуационной комиссии Родзянко, который заявил: «Это в сущности является не чем иным, как выдачей ссуды для устройства нового предприятия. Может быть нам так и опубликовать, что мы выдаем ссуды желающим получить для устройства нового предприятия, да еще с понижением процента до нуля»⁸⁷. Однако несмотря на возражения председателя и дискуссию по этому поводу на заседаниях комиссии, фирма благодаря сильным защитникам получила ссуду в размере 141 тыс. руб.

Вагоностроительному заводу «Двигатель», вывезшему в Луганск только небольшую часть своего оборудования и рабочих (завод фактически остался в Ревеле), благодаря поддержке председателя Эвакуационной комиссии была отпущена ссуда в 2,6 млн. руб. с рассрочкой на 15 лет⁸⁸.

Насколько Эвакуационная комиссия близко принимала к сердцу интересы предприятий, особенно крупных, показывают следующие факты. Французская фирма «Проводник» занимала на мировом рынке четвертое место, а по производству шин — второе. Она эвакуировала из Риги в Москву лишь ту часть завода, которая выполняла заказы военного ведомства. Фирма при эвакуации получила безвозвратное пособие в размере 1760 тыс. руб. и ссуду 16 137 тыс. руб., всего около 18 млн. руб. Ссуда был выдана на 20 лет. При обсуждении этого дела в Особом совещании по обороне выяснилось, что финансовое положение фирмы совершенно благоприятно и она могла восстановить производство за счет собственных средств и кредита государственного банка⁸⁹. Кроме того, фирма значительно повысила свою доходность: дивиденд колебался от 10 до 14%. Акции «Проводника» к этому времени были уже скуплены «Треугольником». И тем не менее Особое совещание, отпуская фирме огромные средства, исходило только из того, что это поставщик на армию, обязавшийся восстановить производство весной 1916 г. и к половине 1917 г. сдать продукцию на 15 млн. руб. При отказе же субсидии, по мнению членов комиссии, фирма могла заняться изготовлением других предметов, а правительство вынуждено было бы обращаться к заграничному рынку, затрачивая на это большие суммы валюты⁹⁰.

Эвакуационная комиссия много раз обсуждала вопрос о выдаче пособия и ссуды «Всеобщей компании электричества», эвакуировавшей свое производство из Риги в Петроград., Москву и Харьков⁹¹. На заседаниях Эвакуационной комиссии выяснилось, что предприятие бесспорно является германским (накануне войны 60% его акций принадлежали немцам, в руках русских находилось менее ⅓ — 27% акций и 13% было под сомнением). Компания имела на 42 млн. руб. от казны заказов и получила от нее немало авансов. Чтобы предотвратить конфискацию предприятия, правление компании намеревалось дополнительно выпустить акции на 6—8 млн. руб., с тем чтобы они попали в русские руки, и тем самым как бы русифицировать предприятие. Наряду с этим при акционерном капитале в 12 млн. руб. оно возбудило ходатайство о выдаче ему 2 млн. руб. безвозвратного пособия и 6,5 млн. руб. ссуды, т. е. 8,5 млн. руб. Конечно, это был ловко задуманный ход. Покровители компании из Министерства торговли и промышленности предложили выдать ей 1329 тыс. руб. безвозвратного пособия и почти 6 млн. руб. ссуды.

Обсуждение вопроса в Эвакуационной комиссии протекало бурно. Представитель военного ведомства обвинял правление в том, что оно сносится с Германией. Несмотря на это, нашлись защитники компании, которые утверждали, что «Всеобщая компания электричества» принесла русскому правительству «колоссальную пользу». Это вынудило одного из членов комиссии выступить против руководства компании с обличительной речью: «Дело в том, что если у нас электричество не развивалось и если оно убито, то только благодаря существованию «Всеобщей компании электричества»... Я считаю ее деятельность скорее вредной, чем полезной, и считаю, что это предприятие должно быть безусловно русским, и нужно сделать это без боязни, так, как это сделали англичане, путем секвестра и передачи в частные руки, если казна не в состоянии будет сама вести дело»⁹². Однако предложение о секвестре не встретило поддержки председательствовавшего Родзянко, который высказался за выдачу компании государственного пособия. Таким образом, государственный орган встал на защиту германского предприятия, хотя и ввел в состав правления инспектора от правительства. Однако о деятельности его нет никаких данных. После чисто технического доследования вопроса об израсходовании полученного компанией от Главного артиллерийского управления 1 млн. руб. вопрос о ссуде вновь был поставлен на обсуждение комиссии в октябре 1916 г.⁹³ К этому времени еще более убедительно выявилась германская принадлежность предприятия, что признавало и Министерство торговли и промышленности, выступавшее адвокатом компании.

Командующий Северным фронтом сообщил о «массовых случаях шпионства в пользу Германии со стороны служащих общества»⁹⁴. Тем не менее, несмотря на все это, предложение о секвестре компании «в казну по минимальной оценке» не было поддержано. Комиссия высказалась за предоставление компании безвозвратного пособия и ссуды, но пока что отсрочила выдачу пособия до заключения комиссии по борьбе с германским засильем⁹⁵. Это только один из ярких примеров антигосударственной деятельности Эвакуационной комиссии, действовавшей зачастую в интересах монополистов и связанных с ними представителей господствующих классов царской России.

«Русское общество для изготовления снарядов и военных припасов» (бывш. Парвиайнен), добровольно решившее эвакуироваться из Петрограда в Донбасс, поближе к руде и углю, тоже задалось целью построить новые предприятия за счет казны. Оно просило отпустить почти 14 млн. руб. (из них 4,3 млн. руб. в качестве безвозвратного пособия) из государственного сундука. Комиссия Радцига, рассматривавшая заявку, снизила сумму безвозвратного пособия до 3 млн. руб. и оставила сумму просимой ссуды почти неизменной. Однако такой открытый грабеж государственных средств вызвал протест даже податливого Родзянко. «Я не вижу, — говорил он, — почему государство в таких громадных цифрах будет поощрять г. Парвиайнена и тем самым возьмет на себя обязательство всякому, кто купит там участок, также давать деньги.., это не эвакуация, а благодеяние, прикрытое эвакуационными соображениями»⁹⁶.

Однако резкая исповедь Родзянко была спокойно выслушана игравшими руководящую роль в Министерстве торговли и промышленности Литвиновым-Фалинским, Чемберсом и прочими «защитниками интересов отечественной промышленности» и г. Парвиайнена⁹⁷. Литвинов-Фалинский для вразумления Родзянко только цинично произнес: «Вся русская промышленность на авансах создана: мы авансы для того и даем, чтобы она развивалась и не попадала в руки банков». Так, выдача многомиллионного пособия прикрывалась флагом защиты интересов независимости промышленности от банков и целиком отвечала стремлению буржуазии всячески поживиться за счет государства.

Вот еще один яркий пример антигосударственной деятельности Эвакуационной комиссии. Крупнейшй комбинат Общества северо-западных металлургических, механических и судостроительных заводов (бывш. «Беккер») имел заводы в Либаве, Риге и Ревеле. На постройку одного только большого морского завода в Ревеле Общество затратило 22 млн. руб. Предприятия «Беккер» имели заказы Главного артиллерийского управления на 29 млн. руб. (в счет этих заказов получен аванс в 11 млн. руб.). Кроме того, заводы «Беккер» имели на 17 млн. руб. заказов от морского ведомства.

Начав эвакуацдю предприятия, общество «Беккер» получило от казны еще 1,5 млн. руб., в том числе 398 тыс. руб. в качестве безвозвратного пособия. Между тем действительные расходы по перевозке имущества выразились в весьма скромной сумме — в 35—40 тыс. руб. Общество вывезло оборудования всего лишь на 750 тыс. руб. Таким образом, правительственная ссуда в 2 раза превышала стоимость всего вывезенного оборудования. Часть оборудования завод вывез в Горловку. На строительство новых корпусов он затратил почти 4,5 млн. руб., но ввиду большого финансового напряжения заводы «Беккер» систематически оставались без денег.

В мае 1915 г. (еще до начала эвакуации) правительство отпустило Обществу в виде ссуды свыше 17 млн. руб. Но полученная от правительства огромная сумма не оказала никакого влияния на реальное финансовое положение Общества, так как вся она уплыла в кассы банков в счет покрытия долгов⁹⁸. Такая же участь постигла и полученные в счет заказов от Главного артиллерийского управления 11 млн. руб. Комиссия, обследовавшая завод, установила финансовый дефицит в несколько миллионов рублей и полную необеспеченность выполнения правительственных заказов. Поэтому вопрос о новой ссуде Обществу перерос в общий вопрос о финансовом положении Общества и о возможности выполнения им правительственной программы. После длительного обсуждения сначала в Эвакуационной комиссии, потом в Особом совещании по обороне потребовалось специальное обследование вновь строящегося завода в Горловке, которое было поручено провести Маниковскому. В результате обследования Маниковский высказался за поддержку горловского завода. Однако Эвакуационная комиссия, наконец, небольшим большинством голосов решила поставить вопрос о секвестре завода.

Весь изложенный нами эпизод с заводами «Беккер» показывает, что правительство иногда вкладывало в отдельные предприятия огромные средства, значительно большие, чем весь акционерный капитал, принадлежавший пайщикам Общества⁹⁹. Финансовые дельцы фактически вели дела и получали новые авансы от казны за счет государственных средств.

Все указанные выше примеры, а их можно было бы приумножить, свидетельствуют о чрезмерном расточительстве Эвакуационной комиссии, с легкостью выдававшей предприятиям огромные ссуды и субсидии и недостаточно строго требовавшей, чтобы они быстрее восстанавливались и приступали к работе на оборону.

Так называемый военный фонд являлся тем источником, за счет которого относились все расходы по финансированию эвакуированной промышленности. Отношения между государством, которое представляла Эвакуационная комиссия, и промышленниками, владельцами предприятий складывались в пользу промышленной буржуазии. Не проявляя строгой опеки и регулирования, не мешая промышленникам заключать договоры и получать многомиллионные авансы под них, Эвакуационная комиссия заботливо пеклась о защите интересов промышленности, причем под флагом «работы на оборону» крупнейшие предприятия получали многомиллионные ссуды и субсидии.

Можно ли установить размер государственных затрат через Эвакуационную комиссию и подытожить опыт восстановления промышленности? Нами найден ряд документов — так называемые отчеты о движении дел, рассмотренные Эвакуационной комиссией, которые позволяют сделать некоторые итоговые обоснованные выводы по первому вопросу¹⁰⁰. Имеется далее список промышленных предприятий, которым Эвакуационная комиссия разрешила выдать безвозвратные пособия и ссуды на восстановление. Первый список насчитывает 23 предприятия¹⁰¹, которым комиссия разрешила выдать ссуды с 8 сентября 1915 г. по 8 января 1916 г., т. е. за первые четыре месяца деятельности комиссии. В состав этого списка входят 18 предприятий, эвакуированных из Риги, 3 — из Варшавы, 1 — из Вильно и 1 — из Полоцка¹⁰². В этом списке преобладают крупнейшие рижские предприятия: «Русско-Балтийский вагонный завод», машиностроительный завод «Пирвиц», крупнейший завод резиновых изделий «Проводник», заводы «Фельзер и К°», «Феникс», «Отто Эрбе», «Стелла» и др. Все 23 завода получили от Эвакуационной комиссии с 8 сентября 1915 г. по 8 января 1916 г. дополнительно к полученным на месте:

За месяц — с 8 января по 8 февраля 1916 г. — еще 9 предприятиям было выдано Эвакуационной комиссией¹⁰³:

Вместе с предыдущими это составляет солидную сумму — 46 697 680 руб. 90 коп. В среднем получается около 1,5 млн. руб. на предприятие. Кроме того, имеются «дополнительные сведения» к первым двум отчетам, из которых следует, что еще 21 промышленное предприятие получило безвозвратного пособия и ссуд в сумме 12 566 754 руб. 92 коп.¹⁰⁴.

С 8 февраля по 1 мая 1916 г. 15 предприятий получили:

Судя по названию предприятий и по размеру ссуд, это были более мелкие предприятия.

Отсутствуют данные о ссудах с 1 мая по 1 декабря 1916 г., но имеется отчет № 5 — с 1 декабря 1916 г. по 1 мая 1917 г., из которого следует, что 14 промышленных предприятий получили¹⁰⁵:

Эти данные показывают сокращение средств, выдаваемых на каждое предприятие, а также выдаваемых ежемесячно. Если за 8 месяцев 1915—1916 гг. (по 1 мая 1916 г.) было выдано 64,9 млн. руб. (т. е. свыше 8 млн. руб. в месяц), то в 1916—1917 гг. — всего около 2,5 млн. руб. в месяц. Если за май—ноябрь 1916 г., о которых отсутствуют точные отчетные сведения, средние данные ежемесячных расходов принять за 5—6 млн. руб., то это дополнительно составит около 35—42 млн. руб. Следовательно, общую сумму государственных средств, отпущенных Эвакуационной комиссией в распоряжение владельцев эвакуированных предприятий, без большой ошибки можно определить в 100—110 млн. руб.¹⁰⁶

Отсутствие отчета № 4 не позволяет абсолютно точно определить количество предприятий, получивших ссуды и субсидии. Пока можно определить лишь 82 предприятия¹⁰⁷ (очевидно не более 40 предприятий получили ссуды по отчету № 4). В итоге получается 120—125 предприятий, которым правительство пришло на помощь. Можно предположить, что такое же количество предприятий ссуд не получили. Это предположение строится на следующих данных. В первом случае на 23 предприятиях, получивших ссуды, фигурируют 24 предприятия, которым было отказано в выдаче ссуд и пособия; во втором случае 9 предприятий получили ссуды, 9 предприятиям отказано в них. В числе предприятий, которым отказано, фигурируют такие, как фабрика вязальных лент и шнурков, фабрика роскошных бумаг, паркетный завод и т. д. Эти предприятия также пробовали поживиться за счет государственных средств. Характерно, что Эвакуационная комиссия не проявляла абсолютно никакого интереса к судьбе рабочих. Не было ни одного случая, когда бы комиссия поинтересовалась, получили ли рабочие полагавшееся им пособие, в каких условиях находятся рабочие на новом месте. Между тем случаи возмутительного отношения фабрикантов к рабочим были известны даже в Государственной думе, где в 1915 г. группа депутатов обратилась к военному министру со специальным запросом.

Мы не располагаем исчерпывающими данными, для того чтобы представить полную картину восстановления эвакуированных промышленных предприятий и их участия в работе по выполнению заказов правительства для нужд армии. Приходится восстанавливать картину по отрывочным данным, которые сохранились.

Эвакуация преследовала цель не только сохранить промышленное оборудование от врага, но использовать его для нужд собственной армии. Как видно из имеющихся материалов, Эвакуационная комиссия не вела точного учета восстановленных предприятий. Не располагал этими данными и Центральный военно-промышленный комитет. Наиболее полно можно было бы осветить эту проблему на основе материалов 11 местных комиссий по восстановлению, но их архивов, видимо, не сохранилось. Основываясь на сохранившихся в делах Эвакуационной комиссии и Центрального военно-промышленного комитета частичных данных, мы можем сделать вывод, что на начало марта 1916 г. эвакуационно-реквизиционный отдел, как мы видели выше, имел сведения о 443 эвакуированных предприятиях¹⁰⁸, из которых 70 (менее 20%) предприятий уже работали, а 112 восстанавливались (об остальных предприятиях сведения отсутствовали). В сохранившихся материалах нет данных ни о распределении предприятий по отраслям промышленности, ни о количестве рабочих, ни о ценности продукции, ни о величине полученной ими от государства ссуды. Известно, однако, что Центральный военно-промышленный комитет не был доволен темпами восстановления предприятий и считал их медленными. «Восстановление (предприятий. — А. С.) совершается очень медленно. Ссуды для него выдаются с трудом. Подготовительные комиссии по восстановлению еще не приступили к действиям. Для облегчения восстановления отделом собраны сведения об имеющихся свободных помещениях и земельных участках, предлагаемых для нужд эвакуированных предприятий»¹⁰⁹. Дело восстановления предприятий было целиком предоставлено личной инициативе их владельцев.

Спустя 7—8 месяцев после эвакуации возобновила свою деятельность только незначительная часть предприятий, и около ¼ предприятий находилось в процессе восстановления на новом месте. Сумели ли они приступить к производству и когда они это сделали — неизвестно. Никакого плана или широкой программы восстановления предприятий ни Эвакуационная комиссия, ни Особое совещание по обороне не намечали. Видимо, не было этих планов и у местных комиссий. Буржуазные организации занимались главным образом ходатайством перед правительством об отпуске средств.

Московский военно-промышленный комитет, обратившись 1 июля 1916 г. со специальным письмом в Особое совещание по обороне¹¹⁰, сообщал о крайне печальном состоянии «большинства эвакуированных предприятий». Корень этого тяжелого состояния комитет видел в беспорядочной эвакуации Западного края. В письме указывалось, что деятельность самого комитета в деле помощи эвакуированным предприятиям носила случайный и крайне неуверенный характер. Многие предприятия, «имеющие важное значение с точки зрения государственных интересов, в течение целого года не могут приступить к восстановлению своей деятельности». Очевидно, это было связано не только с недостатком средств у предпринимателей, а с общим экономическим кризисом в стране, мешавшим восстановлению предприятий. Пытаясь выяснить причины, которые мешают восстановлению фабрик и заводов, Московский военно-промышленный комитет приступил к обследованию эвакуированных предприятий. С целью урегулирования вопроса о восстановлении предприятий на новых местах комитет просил Особое совещание предоставить ему права для разрешения «всех вопросов, касающихся дела восстановления эвакуированных предприятий, вплоть до права реквизиции станков, машин и иного оборудования тех предприятий, которые при наличии возможности восстановления своей деятельности будут по тем или иным причинам уклоняться от этого». Разумеется, из этого ходатайства ничего не вышло, так как Особое совещание не имело желания предоставлять право комитету распоряжаться распределяемыми в централизованном порядке государственными деньгами, металлами и т. п.

Однако под давлением буржуазных организаций и их критики деятельности правительственных органов по восстановлению эвакуированных предприятий Особое совещание и Эвакуационная комиссия все же попытались заняться выяснением положения эвакуированных промышленных заведений.

Еще 24 февраля 1916 г. Эвакуационная комиссия вынесла решение об обследовании Московского, Поволжского и Южного районов, где была размещена основная масса эвакуированных предприятий¹¹¹. Однако Эвакуационная комиссия не слишком торопилась. Окончательное решение о поездке и список предприятий, намечаемых для проверки, были утверждены только 5 апреля 1916 г. Было отобрано 45 предприятий, из них: в Южном районе — 15, в Московском — 18, в Поволжском — 12. В Южный район поехал В. П. Литвинов-Фалинский, в Московский — генерал-майор Попов и в Поволжский — профессор Электротехнического института Аваев¹¹².

Из материалов видно, что обследовались наиболее крупные предприятия, игравшие важную роль в снабжении армии и получившие от правительства значительную финансовую помощь. Представление о размерах этой помощи дает таблица, составленная нами на основании материалов обследования (см. табл. 5).

Итак, обследуемые предприятия получили от казны свыше 50,5 млн. руб., а каждое из них — по 1232 тыс. руб. в среднем, в том числе по 220 тыс. руб. безвозвратного пособия.

Обследователи по приезде сделали чрезвычайно оптимистические выводы, которые были доложены Эвакуационной комиссии. По мнению обследовавшего предприятия Поволжского района Аваева, состояние девяти из одиннадцати предприятий, за исключением заводов «Феникс» и «Шнехт», вполне удовлетворительно. Обосновавшийся в Твери «Русско-Балтийский вагонный завод» «произвел очень хорошее впечатление»¹¹³. На заводе было установлено 227 станков и осталось установить 269; не прибыл еще 71 станок. Завод уже начал выпускать продукцию. В марте им изготовлено 383 вагона. Успех достигнут благодаря слиянию завода с существовавшим в Твери и располагавшим помещением, оборудованием и сырьем Верхневолжским заводом. Такое же положительное заключение обследователь сделал о литейном заводе «Урсус», объединившемся с заводом Мещанского (Тверь). Завод начал работать, но из-за недостатка алюминия приостановил выделку гранат, и поэтому часть оборудования бездействовала.

Завод «Рессора» в Рыбинске только что приступил к восстановлению: куплен участок земли и завезен кирпич. Хуже было положение, по заключению обследователя, на крупном заводе «Феникс». В разных местах было разгружено 2,5 тыс. вагонов оборудования. Завод получил 1 млн. руб. безвозвратного пособия. Пришлось выделить подкомиссию, которая должна была разобраться в делах этого предприятия. Завод пока был далек от начала работы.

Завод «Дитерих и Штраух» в Рыбинске возвел на 75% заводские здания; ⅓ зданий уже использовалась для работы.

В Нижнем Новгороде были осмотрены три завода механического производства — «Фельзер и К°», «Новая Этна» и «Отто Эрбе», Строительные работы на этих предприятиях, как докладывал Аваев, «идут крайне энергично».

Мы намеренно остановились на характеристике отдельных предприятий. Такое ознакомление показало, что оптимистическое заключение обследователя далеко не всегда было вполне обоснованным. На деле оказалось, что наиболее крупные предприятия только приступили к восстановлению, а «Феникс» был совсем в трудном положении. Часть мелких предприятий не имела заказов.

Заключение Попова о предприятиях Московского района тоже было положительным. По его словам, принятые на себя фирмами обязательства выполнялись в договорные сроки и даже досрочно, предприятия фактически восстановлены «в тех частях, которые и прежде работали на оборону»¹¹⁴. Однако более детальное ознакомление с положением дел заставляет внести значительную поправку в данную Поповым характеристику. В действительности, из 17 осмотренных предприятий восстановили свою работу только четыре. Шесть предприятий вели постройки, и предполагалось, что они смогут закончить строительство зданий в срок. Но не было известно, когда будет закончен монтаж оборудования и начнутся работы. Трем предприятиям для восстановления в назначенные сроки требовалась дополнительная финансовая помощь от казны. Четыре предприятия — химический завод, завод подков, джутово-льняная фабрика и механический завод — вообще не могли закончить восстановительные работы в назначенные сроки. Таким образом, по Московскому району не было никаких оснований для безмятежного оптимизма Попова¹¹⁵.

Еще более хвалебным, но менее состоятельным был доклад В. П. Литвинова-Фалинского¹¹⁶. Его заключение — полнейшая противиположность полному тревоги письму Московского военно-промышленного комитета¹¹⁷. По словам Литвинова-Фалинского, деньги, выданные казной владельцам предприятий, «не только даром не брошены, а принесли плоды, ибо большинство заводов как раз производит то, в чем оборона больше всего нуждается. Заводы «Сириус», «Поле», «Борман», «Лейтнер» и др., если бы им не пришли на помощь, может быть, они тоже стали бы на ноги, но с большим опозданием, а по главной группе самые крупные заводы дают уже на оборону результаты, и я считаю это произошло потому, что мы вовремя пришли им на помощь, причем не только я, но и мои товарищи пришли к заключению, что многим заводам мы дали меньше, чем мы должны были бы дать, и лишь «Беккер» подведет нас в том отношении, что не обеспечит возврата»¹¹⁸. Апологетический характер доклада Литвинова-Фалинского, связанного с промышленными кругами в течение десятилетий, преследовал задачу поощрения Эвакуационной комиссии быть более щедрой в выдаче субсидий промышленникам за счет казны.

Заслушав доклады своих членов, Эвакуационная комиссия решила продолжить объезд и наблюдение за восстановлением предприятий, но не сделала каких-нибудь других, более серьезных и основательных выводов. Таким образом, комиссия была чрезвычайно довольна тем, что через два года войны вступили или вступали в строй только десятки эвакуированных предприятий; несколько десятков предприятий находились еще только в процессе восстановления: судьба же остальной массы мелких предприятий оставалась неопределенной. Так, царское правительство, оказавшись неспособным провести планомерную и своевременную эвакуацию промышленности с запада на восток, своими собственными руками нанесло сильнейший удар по экономическому потенциалу страны.

В связи с медленным ходом строительных работ и монтажа оборудования восстанавливаемых предприятий Эвакуационной комиссии пришлось пересмотреть сроки их восстановлелия. Вместо 1 октября 1916 г., первоначально объявленного предельной датой для восстановления предприятий, Эвакуационная комиссия в конечном счете отказалась от установления общего предельного срока и стала назначать сроки для каждого отдельного случая. Острый недостаток в металле и кризис железных дорог также тормозили ход восстановления промышленности¹¹⁹. Такова неприглядная картина эвакуации и восстановления промышленности при власти помещиков и буржуазии.

Из всего вышеизложенного можно сделать следующее общее заключение. Правительство, не разработав общего плана эвакуации промышленности из западных районов страны в начале войны, допустило тем самым крупнейшую ошибку. Эта ошибка была усугублена полнейшим бездействием его в отношении эвакуации прифронтового района и после того, как Польша стала ареной боев.

Эвакуация предприятий из Польши и Прибалтики в 1915 г. прошла хаотически, без плана и руководства со стороны правительства. Польская промышленность была эвакуирована в очень малых размерах. Значительное количество вывезенного оборудования было потеряно в дороге, а огромная часть оставлена на месте. Организованные на местах комиссии для восстановления предприятий работали чрезвычайно плохо. Все расходы по эвакуации ложились на казну, за счет военного фонда. Правительственные эвакуационные органы слишком близко считались с интересами крупнейших предпринимателей и щедро выдавали им казенные средства в виде ссуд и безвозвратных субсидий. Но даже и при этих условиях царскому правительству и буржуазии не удалось организовать быстрого восстановления промышленных предприятий. Через два года после начала войны и через год после эвакуации в строй вступила только незначительная часть — 20—25% эвакуированных крупных предприятий, что ослабляло экономическую мощь страны.

Так, на частном примере военной экономики вскрывается экономическая и политическая отсталость царской России. Господствующие классы царской России — помещики и буржуазия — продемонстрировали свою неспособность не только в организации военных операций на фронтах, но и в организации тыла страны, в частности промышленных ресурсов. В области позитивных задач русская буржуазия оказалась неспособна на широкую и смелую инициативу и творчество. Прикрываясь эвакуацией, буржуазия преуспела лишь в одном — в получении ссуд и субсидий за счет государственного казначейства.