ВОКРУГ СВЕТА, №19, 1928 год. У "золотого берега"

"Вокруг Света", №19, май 1928 год, стр. 7-11.

У "золотого берега"

Рассказ Эдвина Сэдин. Рисунки Г. Фитингофа.

Уэборн, бывший третий помощник брига «Дилайт», сидел с обнаженной шеей, обливаясь потом в сыром кабачке, выходившем на набережную, потягивал ром Санта-Круз и размышлял о превратностях судьбы. День был жаркий, как это сбычно бывает в августе на острове Кубе. Уэборн все еще чувсвовал слабость после болезни, которая месяц назад свалила его с ног. Теnерь он остался без работы, стал моряком без судна, застрявшим в иностранном порту в самый сезон желтой лихорадки.

К нему приблизился небольшой, подвижной человек с желчным смуглым лицом, в грязной белой рубашке, подпоясанных шарфом панталонах и круглой панаме. Вежливо поклонившись, незнакомец обратился к нему на скверном английском языке:

— Желаю вам доброго утра, сеньор!

— Здравствуйте, сэр! — дружелюбно ответил Уэборн.

Незнакомец непринужденно уселся за столик, отрывисто приказал слуге подать бутылку рома и продолжал:

— Вы — моряк. Я — капитан собственноrо судна. Меня зовут Дон Педро Манегат и мне нужен первый помощник.

Уэборн на мгновение забыл тесную вонючую гавань и снова ощутил дыхание открытого безбрежного океана.

— Где ваше судно, капитан?

— Здесь, в гавани. Готово к отплытию. Нет только помошника. Американский консул направил меня к вам. Мой первый помощник умер от лихорадки.

— Какое судно?

— Шхуна «Алиса», сеньор, из Нового Орлеана. Водоизмещение сто пятьдесят тонн. Прекрасное, чистое судно, хорошо оборудованное.

— А куда вы держите курс?

— Из Нового Орлеана к мысу Пальмас и соседним пунктам побережья, с грузом железного товара и досок.

— Пальмас? Значит, к западно-африканскому побережью?

— Да, сеньор. Вам знакомы эти воды?

— Нет. Я был на Канарских островах, но до «невольничьего побережья» я не добирался.

Капитан Манегат сделал уклоняющийся жест и мягко возразил:

— А «невольничье побережье», это, конечно, верно, приятель. Но ведь есть и побережье слоновой кости и золотое побережье, — все там же около мыса Пальмас. Очень хорошие торговые побережья. Золотой песок, слоновая кость, камедь, красильное дерево, воск, пряности, покупаемые в обмен на порох, мушкеты, ром, пестрый ситец и всякую ерунду.

— Слыхал! — отозвался Уэборн. — Покупают и живое человеческое мясо.

— Бывает! — согласился Манегат. — Больше прибыли, это верно. Но и больше риска. Гораздо больше. Я американский гражданин и легальный торговец. Консул подтвердит, что все мои бумаги в полном порядке. Давайте, приятель, поговорим за стаканом рома о ваших условиях.

— Мне нужен первый помощник

Они быстро договорились. Уэборну не терпелось выбраться из этой проклятой дыры, где он проживал уже последние гроши своего последнего жалованья.

Когда он явился на борт «Алисы», его приятно удивило, что шхуна так и сверкает чистотой. С первого взгляда на линии ее корпуса и изящной оснастки видно было, что она построена в Балтиморе. Уэборн всегда таил предубеждение против испанской команды и африканской торговли. Но, несмотря на то, что капитан, второй помощник и команда из шести человек, за исключением одного матроса, все были испанцами, и несмотря на некоторую неопределенность курса шхуны, Уэборн вполне оценил превосходные качества своего нового судна.

Педро Манегат мало заботился об управлении шхуной. Он и оба надсмотщика над грузом Гамба и Галлиедо уделяли больше внимания бутылкам рома, чем ветру и состоянию погоды. «Такая отличная шхуна заслуживает лучшего экипажа», — думал Уэборн. «Хорошо хоть то, что нa ней есть еще один американец». И во время одной ночной вахты, пока «Алиса» медленно, но неуклонно двигалась навстречу этому африканскому месту торговли золотым песком, слоновой костью, пальмовым маслом, камедью, красильным деревом, воском, пряностями и черными рабами, ему захотелось отвести душу в беседе со своим земляком. Но вышло иначе.

Оба находились одни на палубе. Мартин, уроженец Бостона, стоял у руля. Над морем поднимался полумесяц и серебрил верхушки мачт. Уэборн заметил:

— Она настоящая утеха сердцу моряка, Джон!

— Так-то оно так, сэр, но я пожелал бы ей лyчшего занятия.

— Как так?

— Я полагал, что вам это известно, сэр.

— Что именно?

— По виду-то она жемчужина, а на деле гнусная плавучая тюрьма, на пути за грузом черных невольников.

— Рабовладельческое судно?

— Разумеется, сэр! Можете сами убедиться. Заглядывали вы в трюм?

— Мельком. Там навалены доски и железный товар.

— Доски, сэр? Да ведь это настил для размещения невольников. А бочарные доски и обручи, которыми их скрепят, большие боченки для пресной воды. А железный товар — просто невольничьи оковы и цепи и котлы для варки риса. О, мне знакомы все эти штуки, сэр!

— Вы участвовали в африканской торговле?

— Topгoвлe рабами, сэр? Да, вдоль всего западного побережья от Сиерра-Леоне до Фрио. Но она мне не по нутру, хотя и приносит хорошие деньги, если вы, конечно, в состоянии выдержать эту вонь. Я попал на это судно с пьяных глаз, сэр. А когда протрезвился и осмотрелся, сразу разобрал, что это за посудина.

— Но ведь судно в превосходном состоянии, и все его документы законные!

— Да, но зато на обратном пути оно все протухнет насквозь. Ну, а на счет документов, это обычная уловка африканской торговли: судно отплывает с американской визой, готовое поднять в любую минуту американский флаг, а возвращается под другим названием и с другими документами. Таким манером они надувают наши крейсера и британские.

— Да это пиратство! Почему вы убеждены, что мы идем за живым черным грузом?

— Потому что этот Манегат вовсе не моряк! Он — работорговец, а надсмотрщики над грузом — его компаньоны. Я подслушал из их разговоров, что мы направляемся в устье Нуна, в залив Гвинеи, снабдить товаром местную факторию и забрать груз негров для Кубы. Золотой берег и Слоновый — на деле невольничьи побережья. И всякий африканский торговец смахивает на пирата!

Слова Джона глубоко потрясли Уэборна. Правда, работорговля каралась, как пиратство, но тем не менее, шкипера шли на риск и один такой успешный рейс с лихвой покрывал годичную прибыль обычного торгового судна. Уэборн свирепо сжал челюсти и решил про себя при первой же возможности расправиться с Манегатом.

С рассветом на горизонте замаячили неясные очертания африканского побережья. Теплый ветер джунглей доносил к судну приторные тропические ароматы. Весь день «Алиса» плыла мимо песчаных холмов, белых бурунов, пальмовых лесов и окруженных поселками гаваней. Наконец, она прибыла туда, где устье большой реки Нигера вливается в залив Гвинеи. Манегат разглядел в бинокль условные сигналы о безопасности, после чего «Алиса» пересекла песчаную косу реки Нуна, поднялась вверх по широкому солоноватому каналу, кишевшему крокодилами, и стала на якорь среди берегов, густо заросших мангровыми деревьями.

На левом берегу, над топкой отмелью торчала из-за изгороди группа соломенных крыш невольничьей фактории. А еще выше, над знойными испарениями разлагающейся растительности, белела обособленная постройка — жилище агента фактории.

От берега отчалила лодка. Сидевший в ней белый поднялся на борт «Алисы», поздоровался с Манегатом и оба удалились, вместе с двумя подручными Mанегата в каюту. Потом они все отправились на берег. Туда же отплыла на шлюпке и команда шхуны. Из скученных на просеке хижин доносились звуки барабанов и пронзительный смех. Черные обитатели поселка, видимо, веселились. Уэборн тоже сошел на берег и смотрел в огороженный загон, в котором находился будущий груз «Алисы». Оголенная земля посредине загона была плотно утоптана. Единственной защитой от солнца и росы служили соломенные конуры, в которых лежали почти обнаженные мужчины, женщины и дети. Телосложение и оттенки кожи невольников были самые разнообразные. И характеры также: одни плакали, другие смеялись, третьи застыли в изумлении или отчаянии. Уэборн увидел угрожающе поднятые pуки и услыхал проклятья.

Стройная темнобронзовая молодая женщина с пухлыми губами и сверкающими черными глазами взглянула кверху на смотрящих за ограду новые лица и произнесла длинную тираду. Черный сторож прервал ее окриком и угрожающим движением мушкета.

Манегат, стоя рядом с Уэборном в высокой сторожевой будке, пояснил:

— Говорят, это колдунья племени Фула. Злится, потому что мы не оставили ей ее ребенка. Но ее племя радо освободиться от обоих, а ребенок младше шести лет ни гроша не стоит.

— Где этот ребенок? — спросил Уэборн.

— О, наверное, умер! — ответил Манегат. — Кому он нужен? Достаточно нам хлопот и с матерью. Но у нас здесь хороший подбор, не старше тридцатилетнего вoзpaста. Но слишком много женщин. Женщины — одна потеря времени, то у них дети, то болезни. Вы умеете различать черных? Нет, так научитесь. Я вижу здесь людей племени Эбов, Ашанти, Камеруно, Фуда, Мандинго. Все они работоспособный народ.

— Итак, вы торгуете рабами? — вспылил Уэборн. — Вы наняли меня обманом!

Манегат рассмеялся.

— Торговый рейс. Какая разница — меняем ли мы товары на негров или на слоновую кость? Вы недовольны? Когда вы положите в карман вашу часть прибыли, вы забудете ваше недовольство. Вся команда шхуны получает свою долю с каждой головы доставленного живого груза.

— Это пиратство!

Манегат снова захохотал.

— Ба! Прежде нас надо поймать с поличным. Американское судно, законные бумаги, капитан и помощник американцы. Военные суда других наций не посмеют ничего с нами сделать. Нам стоит только выбраться отсюда в открытое море, где нам ничто не грозит, и мы с легкостью выгрузимся на Кубе.

— Гнусное, жестокое занятие!

— Не будьте дураком! Негры повсюду бывают рабами. Все черные царьки этой страны обращают в рабство других черных. Они продают их белым торговцам. Мы перепродаем их белым плантаторам. Эти невольники могут быть нам благодарны, что останутся в живых и будут работать в Америке, на Кубе или Ямайке, вместо того, чтобы быть убитыми или съеденными живьем в Африке.

— Вы намерены погрузить вce это количество?

— Здесь только двести двадцать. Если мы повезем меньше, чем по два негра, на тонну, мы останемся в убытке. Когда «Алиса» отплывет, под ее палубой будет четыреста человек. Конечно, часть из них перемрет по дoрoгe.

— Четыреста! — изумленно повторил Уэборн. — В трюме шхуны?

— Каждый взрослый получит свои четырнадцать дюймов настила в ширину и шесть футов в длину, — сказал Манегат. — Достаточно места, чтобы лежать. Что им еще нужно! Мы поджидаем с верховья реки торговца Лопец со второй партией.

Он стал спускаться вниз по лесенке.

— Будьте осторожны, не свалитесь вниз за изгородь, — шутливо заметил он. — Эти негры так и точат на нас зубы. Они готовы разорвать нас на куски и съесть.

Манегат ушел. Вдруг, почти под ногами Уэборна раздался умоляющий голос.

— Мастер! Вы — белый человек. Вы — англичанин. Помогите!

— Что нужно?

— Посмотрите на меня, мастер. Я свободный негр, я — из племени Вангвана, из Занзибара на восточном побережье. Я — не раб.

— Как же ты сюда попал? — спросил Уэборн черного гиганта с курчавой головой и приятным выражением лица, который стоял внизу, почти обнаженный, за исключением повязки на бедрах, и так настойчиво умолял Уэборна, что eго круглое черное лицо все блетело от пота.

— У меня есть сводный брат в поселке одного короля, внутри страны, — ответил негр. — Я приехал к нему в гости. Ночью соддаты хватают меня и тащат к другому королю. Король отдал меня сильнейшему королю, мастер. А тот продал торговцам. Торговцы продали меня гвинейскому торговцу, а он привез меня сюда. Но я — свободный негр. В Занзибаре много лет работаю переводчиком у белых. Я говорю на многих языках. Мое имя — Джек. Все в Занsибаре знают Джека Бимбо.

— Боюсь, что ничем не могу быть тебе полезен, — сказал Уэборн.

— Выслушайте меня, мастер! — Отчаяние этого черного человека, цеплявшегося за последнюю соломинку к спасению, вызывало в Уэборне глубокую жалость. По всему загону пробежало неясное бормотание.

— Как можно сделать меня рабом! Меня, свободнорожденного, который имеет свой участок земли в Занзибаре, свободно ходит по улицам Занзибара, которого все там знают и уважают, который носит белую одежду, а не ходит голый, как дикие люди!

Сидевший у входа в соломенную конуру высокий туземец с бронзовой кожей и кольцами в ушах и в носу, словно рассерженный жалобной мольбой Джека, внезапно поднялся во весь свой внушительный рост и, одним прыжком очутившись около Джека, злобно прикрикнул на него и сильным толчком в грудь отшвырнул его в сторону. Занзибарец испуганно попятился от величественной фигуры, суровый оскал рта которой обнаружил острые белые зубы.

Покинув это зрелище, Уэборн отправился на поиски Манегата. Он нашел капитана за стаканом рома вместе с подручными и агентом фактории.

Они расхохотались, выслушвв его сообщение.

— Обычная выдумка, — заметил Манегат. — Не правда ли, Феликс?

— Разумеется! — кивнул агент. — Эти черные — отчаянные лгуны. Говорит, он свободный? Конечно, пока его не поймали и не продали, по той или иной причине, до которой нам нет никакого дела.

— Но если этот бегло говорящий по-английски негр может доказать, что он из Занзибара, с Восточного побережья и свободный человек?

— Наверное, какой-нибудь сбежавший невольник, бывший в услужении в культурном семействе. Вернулся обратно к своему племени и снова попался в сети торговцев. Как бы там ни было, отсюда далеко до Занзибара и еще дальше до Кубы. Нас не касается, где торговцы добывают свой товар. В Кубе этм негр будет стоить пятьдесят дублонов, больше чем какой-либо свободный негр cтoит в Занзибаре' Выпейте стаканчик рома, приятель, и не обращайте внwмания на эти враки.

Но Уэборн отказался от угощения и отправился на шхуну. Он не захотел больше заглядывать в загон, который тяготил его своими горестями и ужасам, страстными мольбами, дикими безрассудными взрывами веселья и угрюмой бурлящей злобой.

Привезенные шхуной товары: цветные стеклянные бусы, бумажные ткани, мотки медной, проволоки, ром, дрянные мушкеты, подмоченный порох и прочий хлам были выгружены на берег. В трюме положили добавочный настил для невольников, укрепили тяжелые цепи, сбили большие боченки и поставили на кирпичные очаги за бизанью большие котлы ддя варки риса.

Едва были закончены эти приготовления, как трескотня барабанов и рев труб возвестили о прибытии поджидаемой с верховьев партии рабов. Из-за изгиба реки показалась флотилия переполненных людьми челноков и причалила к топкой отмели перед факторией. Длинная вереница скованных попарно негров, мужчин и женщин, под копьем вооруженной стражей и взмахивающих хлыстами надсмотрщиков, с немногими, плетущимися позади чернокожими детьми, прошла по тропинке между мангровыми деревьями и скрылась за изгородью.

К концу того же дня началась погруsка. Узкие челноки с невольниками один за другим подплывали к шхуне. Подгоняемые криками и ударами бичей, дрожащие, обнаженные негры поднимались по длинным сходням, беспрерывным потоком проходили по палубе и, почти онемев от ужаса, спускались в трюм. Женщины и дети, последние все старше шести лет, шли вперед, мужчины следовали за ними.

Команда «Aлисы» размещала их в трюме: женщин и детей загнали в один конец за перегородку. Остальное пространство заполнили мужчинами. Всех швыряли на спину, рядами, плотно друг к другу. Женщины были свободны от оков, мужчины же скованы попарно по ногам и через определенные промежутки прикованы еще и к длинной цепи, укрепленной вдоль стены.

Сначала заполнили пол трюма. Потом стали класть невольников на настил в трех футах над полом. Шестифутовая высота помещения была разделена пополам для перевозки невольников.

Уэборн увидал в веренице рабоа надменного бронзового туземца с кольцами и подталкиваемого за ним перепуганнго Джека Бимбо. Впрочем, он не был уверен в том, что узнал их, так много там было черных или бронзовых курчавых мужчин, внешне похожих один на другого. Были и люди кофейного цвета, татуированные и черные, как сажа, хорошо и дурно сложенные, эфиопские князья, воины и кривоногие, похожие на обезьян лесные жители, представители самых различных племен Африки.

Команда работала до глубоких cyмepeк. Последней заботой было набрать полный запас пресной воды. Запас этот был не слишком-то велик, ecли учесть, что на судне находилось четыреста лишних глоток. Каждой из них полагалось по полпинте воды утром и вечером, а шестинедельное путешествие могло затянуться и на более длинный срок, в случае ненастной погоды.

Шхуна должна была сняться с якоря до наступления рассвета, чтобы чернокожие не видели, как исчезает вдали их родная страна. Некоторые из них могли бы в панике прыгнуть за борт и погибнуть.

Вся команда, за исключением Мартина, повара, и стоящего на вахте Уэборна отправилась в факторию на прощальное торжество, своего рода торжественный раут с вождями местноrо племени. «Алиса» стояла на якоре, ожидая их возвращения.

Темная африканская ночь была полна речных испарений. С берега еле виднелся сигнальный фонарь на мачте шхуны. На палубе было тихо. Крики мотльбы, ужаса и бешенства прекратились. Живой людской груз, истощив свои силы, лежал плечом к плечу и молча задыхался в темном трюме. Но человечоские запахи и испарения уже начинали подыматься из люков и отравлять весь корабль. Люки казались Уэборну могилами, из глубины которых доносились глухие стенания, шопот и плач.

С берега же неслись совершенно другие, ясно различимые звуки. Казалось, что там дьяволы празднуют успешную вылазку из ада. Из-за красных oтблесков большого костра раздавались дробь там-тама, выбиваемая в четком ритме африканского танца, возгласы, крики и смех.

Торжество на берегу достигло апогея, когда часы в каюте пробили шесть склянок. Уэборну, стоящему рядом с Джоном Мартином, не пришлось прибегать к словесным распоряжениям. Они так хорошо понимали друг друга, что было вполне достаточно кивка головы. Оба повернулись и направились ко входу в кухню, где cпaл пoвap. Они связали его, заткнули ему рот и броили на койку.

Уэборн запер дверь в кухню. Затем они с Джоном подняли якорь. Cкрип и стук цепи растворился в наполнявшем воздух шyмe пиршества. Никто на берегу не заметил как «Aлисa» тайком уходила от отмели. Выждав некоторое время, Уэборн прикрыл сигнальный фонарь. Они натянули паруса. Джон побежал к рулю, так как летний бриз тотчас же подхватил шхуну. Уэборн крикнул вниз, в люк:

— Джек Бимбо! Алло! Джек Бимбо!

В лицо ему пахнуло густым смрадом. В трюме поднялось бормотанье. Он расслышал далекий ответ:

— Джек Бимбо? Джек Бимбо здесь. Кто зовет Джека Бимбо?

— Твой друг, бeлый человек. Я иду к тебе. Не шуми! Скажи им, чтобы онм тоже не делали никакого шума.

Он спрыгнул вниз в трюм, напоминавший логовище диких зверей. Мороз пошел у него по коже, когда он с фонарем и револьвером в руках прокладывал себе дорогу между блестящими зрачками и оскаленными зубами пленников, с ненавистью глядящих на белого.

По звуку голоса он нашел Джека Бимбо, который лежал в темном углу, менее обширном, чем гроб. Он дружески ободрил его. — Только не шуми и скажи то же самое другим! Где твоя цепь? — Он отпер ключом замок цепи, которой Бимбо был прикован к соседу. Подняв фонарь, он вэглянул на мощную фигуру соседа Бимбо.

— Кто этот человек? — спросил он.

— Я не знаю его, мастер, — прошептал Джек Бимбо. — Он плохой человек, мастер. Очень опасный человек, мастер.

Уэборн закинул освободившуюся цепь за решотку, защелкнул замок и приказал Бимбо.

— Иди наверх! Выходи отсюда скорей! Ты свободен!

Обрадованный Джек Бимбо вылез из своего угла. Пока они пробирались обратно, их провожали угрозы, брань и просьбы, о смысле которых Уэборн мог только догадываться. Протянутые руки и угрожающие голоса усмирялись видом его револьвера.

Ему казалось, что Мартин оставался долгое время один в темноте на палубе, ведя корабль по предательскому фарватеру. Он выскочил на палубу тотчас вслед за Джеком Бимбо.

— Все ли в порядке, Джон? — осторожно крикнул он.

— Все в порядке, сэр. Повар хотел улизнуть от нас. Мы идем на-ощупь, сэр. Можно поставить больше парусов? Не помочь ли мне вам, сэр?

— Нет, у меня есть негр. Держите курс в открытое море. Бнмбо, помоги мне натянуть этот канат.

— Понял, мастер.

Шхуна плыла пo широкому Нуну, все дальше удаляясь от фактории. В ее наполненном людьми чреве опять поднялись вопли и рычания, а повар изо всех сил колотил в дверь кухни.

Уэборн подошел и крикнул ему:

— Я теперь капитан. Прекрати этот шум и я выпущу тебя утром. А если ты мне наделаешь хлопот, я спущу тебя вниз, к неграм.

Повар смирился и умолк.

Уэборн, посоветовавшись с Джоном, решил, несмотря на полный мрак и незнакомый фарватер, спуститься как можно скорее к гавани, чтобы избежать погони Манегата.

— Мастер, куда мы плывем? — спросил Джек.

— Вверх по побережью, в Монровию, где живет американский консул. Он позаботится обо всем.

— О корабле и черных людях?

— Да, можешь сказать им, что они eдут к белым людям, которые отправят их домой.

— Нет, нет, мастер! — возразил Джек, — они не поймут. Для них все белые люди дурные.

— Есть среди них гребцы?

— Да, несколько человек из племени Круз, мастер. Но большинство из глубины Африки и никогдa не видело моря или большого корабля с крыльями, как этот. Они очень напуганы. Но я, Вагавана из Занзибара, — продолжал Джек, — знаю мope и кoрабли, и понимаю белых людей, не то, что тот сын короля людоедов, с которым я был вместе скован. Американский консул там, куда мы плывем, позаботится обо мне. Но что он будет делать с этим людоедом и всеми остальными, которым nредстоит длинное путешествие домой?

— Он прав, сэр! — вмешался Джон. — Если мы выпустим всех черных сразу на палубу, они живо скормят нас рыбам. Ведь они не понимают разницы между нaми и португальскими работорговцами.

— Мастер, пожалуйста, дайте мне рубашку, — попросил Бимбо, — чтобы я мог снова почувствовать себя свободным человеком.

Рубашка быстро нашлась, но Уэборн невольно призадумался над создавшимся положеним. Живой, враждебный им груз под палубой был не лучше порохового склада и ради безопасности надо было держать eгo взаперти. Но, с другой стороны, необходимо было выводить eгo ежедневно кверху, чтобы поить, кормить и дать возможность подышать свежим воздухом и расправитъ затекшее тело. А ближайшее американское консульство находилось в девятистах милях вверх по побережью.

«Алиса» быстро спускалась по каналу. Когда заалел восток, она была уже в открытом море. Уэборн освободил повара-португальца. С помощью Джека Бимбо они стали выводить наверх и кормить сначала женщин и детей, потом попарно и мужчин. Бриз улегся, и паруса шхуны повисли книзу. Солнце поднялось выше. Ветер стихал все больше и больше и к полудню наступил понный штиль.

На третий день штиля шхуна покачивалась недалеко от какого-то берега. В бинокль были ясно видны кокосовые пальмы и белые буруны. В противоположном направлении, на юго-западе, маячил на горизонте чей-то парус. Несмотря на натянутый над палубой полог, было нестерпимо жарко. Из помещения невольников подымались кверху удушливые, едкие испарения. Пресная вода подходила к концу; черные беспрерывно умоляли о новом глотке воды, о глотке свежего воздуха, об облеrчении их пребывания в этом аду под палубой. Джон тщетно всматривался в небо, не набежит ли ветерок; повар угрюмо насупился; Джек Бимбо yговapивал ропщущий, несчастный живой груз, а Уэборн начал серьезно беспокоиться. «Вскоре, — думал он, — внизу живые будут лежать вперемежу с мертвыми».

— В мой последний рейс капитан побросал через борт сто семьдесят трупов, — заметил Джон. — Мы плыли среди них, а акулы так и шныряли и днем и ночью.

— Это судно движется так, словно eгo время от времени подгоняет какой-то ветер! — сказал Уэборн. — Что вы о нем думаете? — он передал Джону бинокль.

— Похоже, что это военное сторожевое судно, сэр. Полагаю, что оно хочет нагнать нас.

— Весьма кстати. Мы покажем ему наш флаг, а когда оно подойдет ближе, поясним, в чем тут дело. Полезайте кверху и рассмотрите его хорошенько.

Джон забрался на верхушку мачты и вскоре спустился оттуда с тревогой на лице.

— Это не сторожевое судно, сэр. Пожалуй, это оснащенная фелюга, португальская или испанская. Вряд ли можно ждать от нее добра.

— Пиратское судно?

— Полагаю, что так, сэр. Их уйма шныряет вдоль этого побережья.

— У нас ему нечем поживиться.

— Оно не знает этого. Ведь мы имеем вид солидного торгового корабля, а не вонючей рабовладельческой шхуны. Если оно возьмет нас на абордаж, пущенное на дно судно никого не выдаст, сэр.

«Алиса» попрежнему лениво покачивалась на словно замершей поверхности океана. Паруса болтались как тряпки. Негры вопили снизу, просили воды, возуха, пищи, облегчения их мук. Немногие невольники, находившиеся на палубе, тяжело дышали, открывая запекшейся от жажды рот, и ycтaло дремали. Все они были до краев переполнены ненавистью. Особенно один из них, хранивший злобное молчание и лишь изредка повелительно прикрикивавший на остальных.

Уэборн научился узнавать eгo голос. Это был каннибал, бывший раньше в паре с Джеком. Повидимому, он был влиятельной личностью. Джек передавал через него приказания и обещания Уэборна. Он же порой отрывистыми гортанными звуками останавливал громкий ропот остальных. На палубе он держалcя непреклонно, вызывающе, словно закованный в броню бушевавшей в нем ненависти к судну и его капитану, котораго он не хотел признавать своим господином. Уэборн чувствовал в нем силу, с которой надо было считаться.

При заходе солнца фелюга была уже отчетливо видна со шхуны, но с берега подул легкий ветер и «Aлисa», погасив огни и подняв паруса, исчезла с глаз своего преследователя. Однако, к полуночи ветер стих и утром пиратское судно снова стало нагонять шхуну. Черные так угрожающе вели себя, что Уэборн приказал выводить кверху не больше двух одновременно. Атмосфера в трюме была ужасающая. Вскоре разъяснилась тайна неумолимого движения вперед фелюги: она пользовалась веслами. На всем знойном горизонте не было ни одного другого паруса. Бесконечный Атлантический океан, казалось, весь вымер, за исключением игравшей тут и там в воде рыбы и этого прибрежного хищника-корсара. На грот-мачте «Алисы» взвился американский флаг. Фелюга ничем не ответила на этот сигнал. Теперь нечего было сомневаться, что она охотится за шхуной и неуклонно догоняет ее. Повар-португалец понял это и, судя по eгo бледности и испуганному бормотанью, нечего было рассчитывать на его помощь. Поняли это и Джек Бимбо и стоявший у руля Джон и находившийся рядом с ним Уэборн.

— Этот негодяй намерен взять нас на абордаж.

— Да, сэр! — отозвался Джон.

— Повидимому, у него нет пушек

— Да, сэр! Имея тридцать-сорок весел, сотню людей и уйму огнестрельного оружия и острой стали, он хочет живо расправиться с нами, подойдя к нам вплотную.

— Но станет ли он атаковать рабовладельческое судно?

— Всякая падаль хороша для акулы, сэр, и на таких шхунах зачастую перевозят и пряности. Может быть, они надеются и на добычу золота и слоновой кости. Если они и разочаруются, у них все же останется возможность перерезать нас.

— Кишащая неграми палуба сможет отпугнуть их.

— Не забывайте, сэр, что мы очутимся тогда вдвоем среди четырехсот черных. Достаточно одного слова или кивка головы и они разорвут нас на части.

В каюте был сложен большой запас морских ножей, мушкетов и пистолетов. «Aлисa» была снабжена амуницией на случай возможного мятежа невольников, но Манегат не держал на своем судне пушек, — видимость обычного торгового судна cлyжилa для «Алисы» самой лучшей защитой от других кораблей.

Уэборн разглядел в бинокль на приближающейся фелюге двадцать пар весел, а вдоль ее бортов толпу смуглых людей в ярких одеждах. Даже ecли ветер будет дуть попрежнему, фелюга через полчаса настигнет шхуну.

— Нам надо пустить в ход наше единственное средство, Джон! — сказал Уэборн и пояснил ему свою мысль. Потом позвал Джека Бимбо и спросил eгo:

— Есть ли среди этих черных людей какой-нибудь большой воин?

— Сын короля людоедов главный воин всех, кто там внизу, мастер! Но он очень злой. Все другие его слушаются. Он хочет убить вас, мастер. Будьте осторожны!

— Поди и приведи его ко мне. Да поживее!

Джек вскоре появился на палубе с огромным голым каннибалом, который быстрым взглядом окинул все окружающее, но не проявил никаких признаков тревоги при виде второго судна. Он молча выслушал переводимые ему занзибарцем слова Уэборна и, наконец, с холодным гневом ответил:

— Зачем мне или моим людям сражаться за белого человека?

— Подожди! — Уэборн подошел к нему. Одно мгновение и кожные и ручные оковы воина со звоном упали на палубу.

— Теперь скажи, за что яростнее всего готовы сражаться люди всякой расы? — воскликнул Уэборн.

Туземец широко взглянул на белого. Eго могучая грудь выпрямилась, руки сжались в кулаки, губы обнажили острый ряд зубов и испустили страстный вопль: — «За свободу!»

— Так слушай... — Уэборн говорил через переводчика короткими, ясными фразами, так как каждая минута была дорога. Черный гигант внимательно вслушивался.

— Позови твоих воинов и гребцов, — заключил Уэборн. — Вон там Африка. Расскажи им все. Будьте готовы, как можно скорее!

— Могу я верить словам белого? — спросил туземец.

— Когда у вас в руках будет оружие, кто сможет сделать вас снова рабами? — возразил Уэборн.

Каннибал высоко подпрыгнул, скрестив в ноздухе ноги, и издал громкий воинственный клич. Схватив ключи, он бросился вместе с Джеком вниз.

Разбирая в каюте запас оружия, Уэборн услыхал раздавшийся внизу странный низкий звук, словно гудение гигантского пчелиного роя. Казалось, «Алиса» вся завибрировала в трепетной надежде.

Джек Бимбо вернулся с двумя другими неграми. Они вынесли из каюты ножи, пистолеты и мушкеты, которые тотчас же исчезли под палубой. Туда же утащили все, что могло как-нибудь служить оружием нападения или защиты.

Фелюга быстро неслась вперед. Ее экипаж впился глазами в беззащитное торговое судно, пойманное врасплох между фелюгой и далеким пустынным побережьем. На палубе шхуны находилось всего несколько человек команды и не видно было ни одной пушки.

Когда фелюга поравнялась с бортом шхуны, пираты молниеносно острыми крючьями зацепили чужое судно и толпой устремились к его борту. Уэборн пронзительно свистнул и на палубу «Алисы» тотчас хлынул поток черных. Они спрыгивали с бульварка, поднимались из-под палубы, отражали удары кинжалов, топоров и сабель ножами, дулами мушкетов, пистолетами и коффель-нагелями, живой лавиной покатились по палубе и через борт на пиратское судно.

«Алиса» быстро подалась вперед и между ней и фелюгой легло широкое водное пространство.

Все эти Эбо, Ашанти, Камерун, Фула, Мандинго кричали, сметали все на своем пути, яростно пускали в ход cвoe оружие, а те, которым его не хватило, бросались на врагов с голыми руками. За мужчинами с диким визгом перепрыгнули на фелюгу и женщины и дети. Кругом плавали сброшенные в море тела убитых с той и другой стороны. Облегченная от своего груза шхуна поднялась кверху, а фелюга глубже осела в воду. С громким криком предупреждения Уэборн, Джек Бимбо и повар отцепили, скреплявшие борта обоих кораблей крючья, Джон круто повернул руль, «Алиса» быстро подалась вперед и между ней и фелюгой лeглo широкое водное пространство.

На фелюге еще видны были следы неожиданной атаки и летели за борт недвижные тела, но люди племени Круз, мореходцы с Bоcточного побережья уже были у руля и парусов, и негры-гребцы взялись за весла... Высоко над всеми ними возвышался гигантский каннибал и, видимо, командовал всеми.

Потрясая оружием, размахивая руками, с громкой торжествующей песней, новые владельцы фелюги плыли к африканскому побережью. У победителей было теперь вдоволь боевого снаряжения, пищи и питьевой воды.

Никто и ничто не могло остановить их на пути к свободе!