15. ВОПРОС: В вашей лекции «Введение в изучение диалектического материализма» в графе «Закономерность общ. жизни» имеется выдержка из сочинений (какого не указано) Ф. Энгельса, где говорится: история делается таким образом, что конечный результат получается от столкновения множества отдельных воль... и дальше. Ведь то, чего хочет один, встречает препятствие со стороны всякого другого, и конечный результат есть нечто такое, чего никто не хочет.
В первой части выдержки, как понимать «от столкновения множества отдельных воль», как отдельных, между собой ничем не связанных, или как организованных (независимо от данных отдельных воль) в нечто целое — классы, способные повлиять на ход исторических событий. Я понимаю так. История делается таким образом, что конечный результат получается от столкновения воль классов и других общественных категорий, существующих на данной ступени развития общества.
Будет ли это верно только так?
Нужно ли понимать вторую часть выдержки, как один из законов диалектики: Тезис, антитезис, синтез? Если так, то, подводя вышеизложенную выдержку к вопросу о классовой борьбе, как нужно понимать коммунизм, как синтез или как антитезис по отношению к интересам класса капиталистов? Если последнее, то в результате классовой борьбы должно быть «нечто такое, чего никто не хочет». (И. Мясников, Смоленск, Зап. Пех. школа).
ОТВЕТ: Выдержка, приведенная в первой лекции нашего курса (Коммунад, № 1, 37) взята из письма Энгельса к Иосифу Блоху от 21/IX 1890 г. («Исторический материализм». Отрывки из произведений К. Маркса и Фр. Энгельса. Составил Адоратский и Удальцов. М. 1924. 385).
В «Людвиге Фейербахе» Энгельс доказывает следующее. Неправильно было бы думать, что в истории, как правило, осуществляются цели, которыми руководствуются действующие лица исторического процесса — живые люди, — сплошь и рядом последствия, являющиеся результатом человеческих действий не только не совпадают с целями суб'ектов исторического действия, но прямо противоположны им. Установив данное положение, Энгельс доказывает, что наука при об'яснении хода истории не может исходить из побуждений, руководивших деятелями», — эти побуждения — «имеют в последнем счете лишь второстепенное значение» — наука должна выяснить, «каковы же те силы, которые дали воле людей то или иное направление, каковы те исторические причины, которые отразились в головах деятелей в виде данных побуждений». До-марксов материализм, не умевший распространить материалистическое об'яснение на историю, страдал как раз тем недостатком, что считал
«... — действующие там идеальные побудительные силы последними причинами события, вместо того, чтобы исследовать, что за ними кроется, каковы побудительные силы этих побудительных сил. Не в том состояла его непоследовательность, что он признавал существование идеальных побудительных сил, а в том, что он остановился на них, не стремясь проникнуть дальше, дойти до причин, создавших эти силы» («Исторический материализм», стр. 341).
Марксизм же поставил себе задачу отыскания
«... тех причин, которые ясно или неясно непосредственно или в идеологической, может быть, даже в фантастической форме, отражаются, как сознательные побуждения, в головах массы и ее вожаков так называемых, великих людей, — значит, выступить на единственный путь, ведущий к познанию законов, господствующих в истории вообще и в ее отдельных периодах или в отдельных странах» («Исторический материализм», стр. 342).
Как указывает дальше Энгельс, в историческом процессе личность выступает как член коллектива, определенного общественного класса, — одинаковое положение в процессе производства создает единство воли больших людских масс — классов. Поэтому Энгельс и говорит:
«Когда заходит речь об исследовании тех причин, от которых — сознательно или бессознательно — зависели побуждения исторических деятелей и которые были, стало быть, истинными, последними причинами исторических событий, то надо иметь в виду не столько побуждения отдельных лиц, хотя бы и самых замечательных, сколько те побуждения, которые приводят в движение большие массы, целые народы или целые классы раннего народа. Да и здесь важны не кратковременные взрывы, не скоропреходящие вспышки, а продолжительные движения, причиняющие великие исторические перемены». («Исторический материализм», стр. 342).
Вы правы, что в классовом обществе «конечный результат получается от столкновения воль классов», — вот почему Маркс и Энгельс и начинают «Коммунистический Манифест» с утверждения, что «история всего предшествующего общества есть история борьбы классов». То, чего хочет один класс, встречает препятствие со стороны других классов, — и конечный результат классовой борьбы невсегда может поэтому совпасть с стремлениями какого-либо одного класса.
Вышеприведенные положения можно иллюстрировать историей революций. Революции не делаются по произволу отдельных классов и партий, — учил Ленин, а являются результатом глубокого исторического кризиса, затрагивающего все классы нации. В 1905 году, характеризуя перспективы буржуазно-демократической революции в России, Ленин указывает, что нельзя ручаться наперед за неизбежность победы пролетарской линии в революции, ибо помимо пролетариата есть и другие силы на исторической арене. «Трудности, которые стоят на пути полной победы революции, очень велики. Никто не сможет осудить представителей пролетариата, если они сделают все, что в их силах, и если все их усилия разобьются о сопротивление реакции, о предательство буржуазии, о темноту масс». («Две тактики социал-демократии в демократической революции»).
«История вообще, история революции в частности, всегда богаче содержанием, разнообразнее, разностороннее, живее, "хитрее", чем воображают самые лучшие партии, самые сознательные авангарды наиболее передовых классов. Это и понятно, ибо самые лучшие авангарды выражают сознание, волю, страсть, фантазию десятков тысяч, а революцию осуществляют, в моменты особого под'ема и напряжения всех человеческих способностей, сознание, воля, страсть, фантазия десятков миллионов, подхлестываемых самой острой борьбой классов» (Ленин, «Детская болезнь "левизны" в коммунизме», стр. 85).
Что касается последней части вашего вопроса, то ответить на него вы сумеете сами на основании последних лекций нашего курса, которые будут посвящены диалектике. Пока отметим, что «по отношению к интересам класса капиталистов» коммунизм является полным отрицанием их, антитезисом.
К коммунизму нельзя применять слова Энгельса о конечном результате исторического процесса, которого «никто не хочет». В отличие от прежних общественно-исторических формаций, бывших плодом действия слепых стихийных, бессознательных сил, коммунизм — впервые во всемирной истории — является на свет, как плод человеческих действий, направленных к установлению такого именно, а не другого общественного строя. С переходом к коммунизму люди впервые станут «господами в своем собственном соединенном обществе... будут сами вполне сознательно творить свою историю».
Переход к коммунизму Энгельс называет «прыжком человечества из царства необходимости в царство свободы», ибо «только тогда... приводимые людьми в движение исторические силы станут все в большей и большей мере давать желанные для них результаты» «Анти-Дюринг». В этих словах Энгельса и заключается ответ на ваш вопрос. Если в «доисторический период» общественного развития — как Маркс называет все предшествовавшие коммунизму стадии развития — люди не были сознательными творцами своей судьбы, а оставались игрушкой в руках слепых, господствовавших над ними сил, — то с переходом к коммунизму дело радикально меняется — история становится «планомерной сознательной организацией» человеческого общежития.