М. Н. Покровский. — Товарищи, сегодняшним вечером мы открываем серию наших докладов специально научного характера, которые предназначаются для членов общества и тех из гостей, кто интересуется специально научными вопросами. Это, конечно, нисколько не мешает тому, что мы будем продолжать нашу работу в прежнем порядке. Как раньше, мы будем устраивать широкие собрания. Но для того, чтобы мы были настоящим научным обществом, — а мы им хотим быть и несомненно станем, — нам необходимо заниматься и специальными вопросами, которые сами по себе, по характеру своему не допускают открытия дверей аудитории слишком широко, не потому, чтобы тут была какая-нибудь тайна, секрет, а потому, что эти доклады, в высшей степени интересные и необходимые для нас, не представляют особого интереса для широкой публики, даже для учащейся молодежи, поскольку она не работает в семинариях исследовательского типа. Участников такого семинария мы будем допускать и даже приглашать сюда, но широкая публика была бы совершенно лишней. Не столько она была бы лишней, сколько мы были бы лишними для нее.
Первым докладом будет доклад т. Н. А. Рожкова на тему «К методологии истории промышленных предприятий». Нет надобности раз'яснять членам общества, насколько это капитально-важная тема. Она стоит на очереди давным давно. К темам этого рода все мы, московские, русские историки, подходили до первой русской революции, до 1905 г. Затем наступил довольно бурный период. Потом после бури — мертвый штиль, и в результате двигаться было невозможно. И вот мы дожили до седых волос, до 1926 г, когда наша мечта о восстановлении экономической истории России, конкретной, детальной, на основании богатейшего архивного материала, начинает осуществляться. Само собой разумеется, что монографическое изучение истории отдельных предприятий, хозяйств является совершенно необходимой составной частью этого процесса воссоздания нашей экономической истории. И сейчас мы познакомимся с некоторыми принципами изучения, основанными, сколько я знаю, на практике изучения одного из крупнейших и интереснейших предприятий. Слово имеет т. Рожков.
Н. А. Рожков. — Товарищи, я считаю, что и вообще и в особенности вследствие того, что сказано сейчас М. Н. Покровским, доказывать необходимость такого изучения и такой темы значило бы ломиться в открытые двери. Поэтому на этой стороне дела я останавливаться не буду, а укажу прежде всего на то, как я понимаю задачу своего доклада. Задачу я понимаю очень, если угодно, узко. Я хотел бы осмыслить свой опыт, и не только свой опыт, а опыт до известной степени коллективный потому, что я работаю не один и притом большее количество времени посвящаю этой работе не я, а другие; 90-е годы изучает М. К. Пшеницына-Рожкова, а я только наблюдаю за всем, обобщаю, стараюсь помочь, м совокупными усилиями мы приходим к некоторым выводам.
На основании этого коллективного опыта надо разрешить такие вопросы: чего искать в материале по истории отдельных промышленных предприятий, как искать, что можно найти. Мне кажется практически в высшей степени важным, если бы на эти вопросы удалось более или менее удовлетворительно ответить, потому что приходится иметь дело с очень своеобразным бухгалтерским конторским материалом. Хорошо, если те, кто будет работать по изучению отдельных предприятий, наткнутся на материал не совсем такой, с каким приходится иметь дело нам, но во всяком случае без этого материала, конторского, бухгалтерского, никак обойтись нельзя. Этот материал самый важный, конечно, в вопросе об экономической организации предприятия и его функциях, о том, как оно действует. Переписка, если бы она нашлась, — она есть по истории других фабрик, даже в том архиве, в котором мы работаем, — очень важна, оживляет и дополняет этот материал. Но при всем том я считаю наиболее важным именно этот бухгалтерский материал, и притом он наиболее труден для изучения. В этом я полагаю центр тяжести своего сообщения. Я хочу помочь тем, кто стал бы над этим работать сейчас, в ближайшем, помочь потому, что в помощи они нуждаются. Когда начаты были работы, пришлось сразу несколько раз ошибиться, притом ошибиться так, что пришлось перерабатывать сделанную работу, как это всегда бывает, когда имеешь дело с новым материалом. Выходит так, что историк должен быть энциклопедистом, смотря по роду материала, с которым он имеет дело, в данном случае надо быть до некоторой степени бухгалтером, чтобы за бухгалтерскими фикциями вскрыть подлинную действительность. Как это сделать, я имею в виду сообщить в своем докладе.
Прежде всего я укажу на то, что материал по истории той фабрики, которой мы занимаемся, по истории Трехгорной Красно-Пресненской Мануфактуры, бывшей Прохоровской фабрики, начинается довольно рано. Первые данные относятся к 1829 г. Материал огромный. Я, например, подсчитал, сколько книг относится к 10-летию за 90-е годы, — оказалось — 800. Конечно, здесь вопрос о хронологических рамках работы приобретает существенное значение. Насколько я ознакомился с этим материалом, — я знакомился сначала в выборочном порядке, — я увидел, что хронологически они распределяются на два больших отдела. Первый отдел — это предприятия торгово-капиталистического типа, когда фабрика была мануфактурой и когда она связана была путем домашней индустрии с кустарными промыслами. Второй момент, когда фабрика приобрела характер настоящего капиталистического предприятия, производственно-капиталистического, промышленно-капиталистического предприятия. В истории разных отдельных фабрик этот момент перелома наступил не в одно время. Что касается Трехгорной Мануфактуры, то она этот перелом пережила довольно поздно. По тому предварительному осмотру, который я произвел, перелом относится к 1859—60 г. Это видно из того, что в эти годы куплены четырехколерная набивная машина, травильная и складочная машины. Таким образом, окончательный перелом совершился накануне отмены крепостного права, и соответственно этой перемене бухгалтерские материалы меняются существенным образом. Если мы возьмем 30-е годы только, то за этот период сохранилось немного бухгалтерского материала, повидимому, он не полон, с большими утратами. Мы имеем сначала две книги: главную книгу и мемориал; позднее, со второй половины 30-х годов появляются касса и товарная книга; в 40 гг. прибавляются еще книги: журнал и счетная книга, которых раньше не наблюдалось. В 50 г.г. появляются книга покупателей, материальная книга, а позднее, к переходу на совершенно развернутый процветающий промышленный капитализм, особенно в 90 г.г., ежегодно ведется 26 и больше бухгалтерских книг, бухгалтерские книги становятся все более многочисленными, более сложными. Приходится поэтому считаться с большими трудностями. Об этих трудностях я и буду говорить.
Само собой разумеется, что, кроме основного хронологического деления, каждому работающему надо будет более узко ограничить хронологическими рамками свое исследование. Я думаю, что целесообразнее всего здесь было бы выбор этих рамок определить той кон‘юнктурой, которая существовала в русской фабричной промышленности после того, как она приняла настоящий капиталистический характер. Взять период, скажем, кризиса и депрессий, затем период под'ема. Такие хронологические рамки по этим моментам надо по-моему определить каждому работающему в общем коллективе, тогда это будет целесообразная работа. Возможны и более мелкие, дробные задания, 1—2 года.
Теперь я прежде всего остановлюсь на характеристике тех источников, которые относятся к истории фабрики, отдельного предприятия, имеющего еще характер торгово-капиталистический, т.-е., значит, в данном случае по отношению к Прохоровской фабрике 30—40—50 г.г. XIX века. В виду отрывочности сохранившегося материала и того, что он не пополняется перепиской, а является чисто бухгалтерским, здесь можно узнать далеко не все, что нужно было бы знать, но во всяком случае многое и очень интересное узнать можно. Я думаю, что прежде всего можно проследить из года в год, во всяком случае за каждые два—три года, рост производства на фабрике. Это первое, что можно получить на основании имеющего материала. Затем можно определить формы производства, т.-е. сколько производится товара на самой мануфактуре и сколько производится путем домашней индустрии мастерками. Дело в том, что в наших книгах 30—40—50 г.г., которые дошли от этой фабрики (я думаю, что и от многих других), можно наблюдать явление, которое отмечено в свое время по отношению к Иваново-Вознесенску и Шуе Туган-Барановским, что, в сущности говоря, фабричная мануфактура берет на себя только окончательную набойку и отбелку, окончательную обработку, а раздает много пряжи мелким мастеркам, которые в книгах поименно обозначены, при чем обозначено, сколько всего пряжи им роздано. Мы имеем здесь картину производства, известную в истории нашей фабрики и естественную в период торгового капитализма, получающую любопытное подтверждение по отношению к фабрике в крупном городе, в крупном центре, как Москва.
Затем материал наш дает возможность определить кредит в обе стороны, т.~е. кого кредитовала сама фабрика, и насколько и от кого она кредитовалась. Если на основании данных, имеющихся в литературе, можно в известной степени установить некоторую периодичность, смену под‘ема, кризисов и депрессий в истории русской фабричной промышленности после того, как после 60 г.г. она приняла настоящий капиталистический характер, то в отношении первой половины XIX века это в значительной степени остается вопросом открытым. Материал, относящийся к Прохоровской фабрике, дает возможность сделать некоторые весьма важные в этом отношении наблюдения. Мне удалось обнаружить в 31—32 г.г. несомненные признаки такого кризиса. Вот какие признаки на это указывают: в то время суровый товар оказывается произведенным в меньшем количестве, чем в предыдущем году, на 20,8%, и параллельно этому увеличивается производство мастерков — оно увеличилось сравнительно с предыдущим годом в 7 раз. В эпоху кризиса на мануфактуре, очевидно, эксплоатируется гораздо больше кустарный труд, чем при под'еме, так что, если раньше получалось впечатление, что работа мастерков — домашняя индустрия — почти совершенно отмирала, то в этом году мы наблюдаем как раз обратное явление. И я думаю, что это не единичное явление. В этом смысле, конечно, при дальнейшем изучении мы получим новые довольно любопытные выводы.
Можно учесть, далее, торговый оборот и его быстроту для того времени, когда в наших источниках имеется более обильный материал. Тут я применял разные методы. Прежде всего метод обычный, т.-е. надо вычислить действительное количество проданных товаров, сумму на которую проданы эти товары, и определить соответственно этому количество оборотов капитала. Можно прибегнуть и к более усовершенствованному способу, особенно по отношению к более позднему времени, к исчислению темпа оборота, который применяется в американской статистике. Здесь существует два способа, которые нужно обобщить. Во-первых, определение отношения ценности годичной реализации продукции к полному капиталу предприятия по годичному балансу. Это один способ, а с ним надо совместить и другой: определить отношение ценности годичной реализации продукции к остаткам материалов, полуфабрикатов и товаров.
Затем кое-что, но сравнительно немного, по крайней мере в те годы, которые я изучил, в 30 годах мы найдем о положении рабочих. Чрезвычайно характерным является применение на русской почве системы выжимания пота, выплата товарами из харчевого амбара, из харчевой лавки. Мастерки тоже эксплоатируются подобным образом. На этот счет можно сделать некоторые любопытные наблюдения.
Вот главные выводы, которые можно получить на основании материала. Значит, целый ряд вопросов, относящихся к организации фабрики, как предприятия, мы можем осветить при помощи нашего материала.
Теперь спрашивается, как с наибольшей экономией времени использовать те источники, которыми приходится пользоваться? Это самый, по-моему, основной практический вопрос. Здесь надо отметить, что основная книга, с которой надо начинать работу по каждому году, это так называемая главная книга главной конторы или фабричной конторы, как она потом стала называться. Это основная книга, и с нее надо начинать. Иначе сделаешь лишнюю работу, если возьмешь другую книгу потому, что в этой главной книге подведены главнейшие итоги, с которыми надо считаться. Разумеется, обращаться к главной книге можно только там, где она сохранилась, а есть некоторые годы, где ее нет, может быть, совсем не было, а вероятнее всего, она просто потеряна. В этих случаях приходится проделывать очень тяжелую работу.
Из главной книги до 60 годов мы знаем следующее: прежде всего, здесь значится вся приобретаемая из-за границы в Россию и выдаваемая на мануфактуру и мастеркам основная и уточная бумага, т.-е. пряжа, материал, полуфабрикат. Мануфактура Прохоровская не была прядильной, а была ткацкой, поэтому пряжа не производилась на ней. И затем, во-вторых, мы из главной книги можем узнать о размерах производства сурового товара и различных материй совершенно точно. В главной книге означено, сколько произведено товару всякого рода, какая мера, какая цена, какое количество. С течением времени содержание главной книги меняется, становится богаче. То, что выше сказано, относится к главной книге 30 годов. В 40 г.г. мы видим более богатое содержание. Из главной книги можно почерпнуть тогда сведения, касающиеся кредита, торговли из лавок, магазинов и на ярмарках.
Затем второй тип книг, с которым нужно считаться, это мемориал. Это беспорядочная черновая запись доходов и расходов, при чем эти расходы и доходы не отделены друг от друга, так что на одной странице рядом встречаются доходы и расходы: от такого-то получено, такому-то выдано, заплачено столько-то, и т. д. Это сырой материал, черновая запись по дням доходов и расходов в одном месте, на одной стороне, вперемежку. Здесь, конечно, когда главной книги нет и других более общих книг не имеется, предстоит чрезвычайно кропотливая работа. Но даже когда имеется главная книга и другие, нельзя сказать, что мемориал следует игнорировать совершенно. Дело в том, что в мемориале есть любопытные частности, с которыми надо считаться. Напр., по отношению к 30 годам. Здесь мы встречаем вот какие дополнения. Оказывается, что мануфактура не только раздавала пряжу мастеркам для производства сурового товара, но она также раздавала готовый материал разного рода, произведенный на мануфактуре, для выделки другого рода мастеркам, тем, которые выделывали из материала те или другие изделия, напр., халаты, кашемировые шали, миткалевые платки, полубархатные жилеты, шлафоры (ночные костюмы). Все это указывает, что мануфактура не только эксплоатировала труд мастерков для того, чтобы они приготовляли полуфабрикаты, суровый товар, но эксплоатировали их еще для шитья разного рода изделий, которые получали очень широкий сбыт.
Затем здесь можно определить кредит на рынке товаров. Мы встречаем в мемориале перечень купцов, должников фабрики, с обозначением, из какого они города и на какую сумму задолжали. До 40 г. г. мемориал в этом отношении является единственным источником, а с 40 г. эти данные мы встречаем также в главной книге. К мемориалу нужно обращаться после главной книги, я это подчеркиваю. Если начать с мемориала, проделаешь много лишней работы.
Промежуточное положение между главной книгой и мемориалом занимает журнал, который не сразу появляется. Как я сказал, он появляется во второй половине 30 г. Журналом называется книга, которая представляет некоторую первоначальную обработку, систематизирование мемориала. Здесь есть месячный оборот, есть годовые итоги и т. д. Это до некоторой степени обобщающая книга, но не такая, как главная. Она представляет промежуточное звено между главной и мемориалом.
Наконец, есть еще по отношению к тому же периоду, когда фабрика была мануфактурой торгово-капиталистического типа, книга, которая появляется с 40 г., — это главная торговой конторы и главная харчевого амбара. Первая специально говорит о торговом. Что касается второй книги, — главной харчевого амбара, — то она дает особенно ценные данные об эксплоатации рабочих. Я некоторые из данных приведу. Тут можно вычислить прибыль, которую фабрикант получал по отношению к разного рода товарам, продававшимся из харчевого амбара. Я определил, что в начале 40 г. на гречневой крупе фабрикант наживал 12%, на муке ржаной — 20%, на соли — 34%, на постном масле — 20%, на говядине — 18%, на снетках — 25%, на печеном хлебе — 30%, на рыбе — 32% и т. д. Как видите, прибыль очень солидная.
Таковы главные замечания, которые я имею сделать о периоде, который наиболее легко поддается изучению, о том времени, когда фабрика была мануфактурой, предприятием торгово-капиталистического периода. Но более труден вопрос о том, что можно узнать и как можно узнать из этого материала по отношению к фабрике производственно-капиталистического типа, к новой фабрике с механическими двигателями.
Прежде всего, что можно узнать? Здесь также можно узнать про рост оборота, темп оборачиваемости капитала, пользуясь теми же методами, как и в первый период. Затем, во-вторых, здесь можно определить дивиденд и прибыль, при чем дивиденд может быть довольно точно определен, — как он делился между акционерами, в какой мере участвовали в этом служащие предприятия, потому что управляющий был всегда пайщиком и получал, кроме большого жалованья и процента, тантьемы, еще определенную прибыль, как акционер, определенный дивиденд. Все это можно довольно точно определить на основании имеющихся источников. Затем можно определить структуру капитала. Я считаю этот вопрос очень важным и поэтому подробно остановлюсь на том, как это делать на основании имеющегося материала. Затем кредит в обе стороны, — что должала фабрика и что должали фабрике, состояние торговли и рынка может быть также довольно точно определено на основании этих источников. Производительность труда может быть установлена на каждого рабочего потому, что данные здесь довольно обильные. Положение рабочих, заработная плата, квалификация, жилищный вопрос; есть сведения о рабочих спальнях, об их устройстве, о размерах, о количестве рабочих, живущих в них, и т. д. Встречается много бытовых мелочей, характерных и важных для положения рабочих. Напр., я упомяну о том, что рабочим выдавались книги священного писания с вычетом из заработной платы, конечно, покупка этих книг была обязательна. Затем чрезвычайно характерно здесь то, что в расходы по фабричному производству даже в 90 г. г., не говоря о более раннем времени, вплетаются личные расходы владельцев фабрики. Напр., были в Вене, купили там венское ландо (экипаж), это записано, как фабричный расход.
Теперь спрашивается, как и откуда узнать все то, о чем я говорю? Основное здесь опять-таки главная книга там, где она сохранилась, потому что там приведена общая сумма, итог всех счетов, который иначе пришлось бы считать самому работнику, а это потребовало бы, конечно, очень большого времени. Затем в главной мы находим годовые цифры разного назначения. Я хочу перечислить главные назначения для того, чтобы у вас было ясное представление, что может дать главная книга. Во-первых, стоимость всех строений фабрики, в том числе и вновь сооружавшихся. Во-вторых, общая стоимость машин и принадлежностей к ним, и затрата на приобретение машин с принадлежностями. В-третьих, общая стоимость фабричной движимости, всякого рода мебели и т. д., в том числе и вновь приобретенной, стоимость нефтяного бассейна, топлива и освещения. Затем стоимость материала, пряжи. С 1896 г. на фабрике заведено прядильное отделение, появляется своя пряжа. Стоимость красильных и химических материалов.
Все предыдущее, что я перечислил, я отношу к постоянному капиталу. Теперь переменный капитал, — жалованье и заработная плата рабочих. Затем главная книга дает характеристику производства следующим образом. Прежде всего, там есть счет сурового товара, а с 1896 г. и пряжи. Затем счет набивного товара. Далее идут данные в главной книге, которые касаются торговли и кредита. Во-первых, торговля лавок иногородних и местных, там освещается дебет и кредит; торговля харчевой лавки, счет кассы. Касса содержит в себе не все доходы и расходы, а только денежные. Затем счет полученных и выданных документов и учтенных векселей, — это дополнение к кассе для того, чтобы определить и кредит и расплату наличными. Затем в этой же главной книге находится целый ряд данных, касающихся распределения доходов. Прежде всего здесь счета банков, счета уплаты податей, штрафы с рабочих, дивиденд, прибыль и убыток. Но здесь надо помнить, что очень многое есть бухгалтерская фикция, которую приходится всячески раскрывать. Я об этом поговорю особо в дальнейшем изложении.
Вот данные, которые можно найти в главной книге. Теперь вторая, низшая ступень, — книга, к которой потом надо перейти после изучения главной книги, — ступень, которой не имеется до того времени, пока фабрика не стала капиталистической, это ресконтро. Это книга лицевых счетов, как ее определяет бухгалтерия. Это более подробное, реальное содержание счетов главной книги с указанием точного времени получения и платежа в хронологическом порядке. Надо сказать, что ресконтро не единственная книга, которая находится в таком характерном, мной указанном вкратце отношении к главной книге. Есть целый ряд других книг, которые соответствуют по своему содержанию ресконтро и дополняют его. Значит ресконтро не по всем счетам детализирует содержание главной книги, но только в части счетов, для некоторых других вопросов эта детализация содержится в других книгах, другого названия, но по характеру соответствующих ресконтро. Это следующие книги. Во-первых, материальная книга, содержащая в себе сведения о приобретении и расходе красильных и химических материалов. Затем также книга под названием «суровый товар». Это значит: приход и расход сурового товара. Книга под названием «набивной товар» и, наконец, «касса», при чем касса двух типов. Во-первых, есть касса сырая, совершенно не обработанная, повседневная запись наличных доходов и расходов, и касса сводная, сводка, с которой надо начинать, раньше чем обращаться к изучению сырой кассы. Затем к этому типу книг (к типу ресконтро) относится книга под заглавием «фабричные расходы». Это — книга, содержащая в себе мелкие расходы на марки, похороны и т. д., не имеющая существенного значения. Затем книга под названием «кредиторы» тоже относится к типу ресконтро и книга под названием «дебиторы».
Третий тип — мемориал, самая сырая запись доходов и расходов. Сюда принадлежит также еще книга под названием «приемная материалов и принадлежностей и сурового товара». Все это сырье не нужно изучать, а только пользоваться этими книгами для справок и дополнений, но конечно придется изучать там, где нет ресконтро или главной книги, в случае утраты книг высшего типа.
Наконец, между третьим и вторым типом, между ресконтро и мемориалом, промежуточное место занимает журнал, помесячная и годовая сводка мемориала.
Теперь я хотел бы сделать несколько предостерегающих замечаний в отношении того, как надо искать. Я упоминал, что приходится до некоторой степени войти в подробности бухгалтерской техники для того, чтобы не ошибиться, чтобы не просчитать всех записей, которые имеются, чтобы в результате этого не получились в конце концов фиктивные цифры и итоги. Необходимо прежде всего раскрыть терминологию. Встречается прежде всего термин сконто, это счет, который трактует о скидках, сделанных с того или другого товара, счет скидок. Затем термин сторно. Это — термин, не всегда употребляющийся, ему соответствует иногда указание, что та или другая сумма счета сносится с этого счета на другой счет. Когда встречается сторно, нужно помнить, что сумма в данном счете не может считаться, а должна считаться в том счете, на который она перенесена, иначе вы можете сосчитать одну и ту же цифру 2 раза, получится неправильный итог, не соответствующий действительности.
Самое трудное, как показывает практика, это определение общего оборота, если мы не будем прибегать к американским методам, о которых я упоминал. Дело в том, что работа эта сложная, требует ряда проверок, сопоставлений, предположений. Мы думаем, что лучший способ определения этого оборота, если не прибегать к американским способам, это определение реальной затраты путем вычисления кассы, дебиторов и кредиторов.
Мне остается сделать некоторое общее заключение, указать на те перспективы, которые как будто бы открываются, если мы будем такую работу продолжать. Конечно, есть известные традиции, есть нечто завещанное нам предшествовавшей литературой, и мы это должны усвоить до конца и не утратить ничего, что есть ценного. Мы не противники хороших традиций. Жорес в одной из речей правильно сказал на этот счет: «В сущности, революционер, социалист отличается от буржуа не тем, что не имеет традиции, а тем, что наследует пламя прошлого, а буржуазия его пепел». Мы должны унаследовать пламя и прибавить к нему свое. Я думаю, что это мы сделаем, при чем на первый план выдвигаются такие задачи, которые я наметил, и которыми мало занимались исследователи истории фабрики предшествующего времени, например, вопрос о количестве оборотов, вопрос о положении рабочих, вопрос о строении капитала. Они мало интересовали историков предшествующего времени. И эти вопросы осветить надлежащим образом можно, только изучая каждую отдельную фабрику. Я думаю, что если мы этими данными, которые дают наши источники, воспользуемся, перед нами откроются такие перспективы: мы получим историю капитализма и рабочего движения в углубленном виде в историко-материалистическом освещении, а не в том, какое давали исследователи прошлого. Мы получим историю фабрики, как экономической организации, и тогда история рабочего движения будет освещена новым светом, получит прочный хозяйственный фундамент.
М. В. Нечкина. Я думаю, слушатели ценного и основанного на большой работе доклада тов. Рожкова остались совершенно неудовлетворенными, потому, что, если руководствоваться указанными в докладе документами, мы узнаем не фабрику, как таковую, а только небольшую часть ее жизни. Вникая в схему изучения, предложенную докладчиком, я думаю, что мы подходим к фабрике с чисто теоретико-экономической стороны. Фабрика взята статически. Нас познакомили с бухгалтерией, а не с историей фабрики. Были выделены два типа фабрик: фабрика, не ставшая капиталистической, и уже капиталистическая. Но эти два явления внутри себя не развиваются. Фабрика, прежде всего, явление социальное и историческое, но ни о той ни о другой стороне изучения докладчиком не было сказано ничего. Дело в том, что одни вопросы изучения диктует нам материал, а другие мы сами ему задаем. Поэтому от доклада, в заглавии которого есть понятие методологии, мы можем ожидать формулировки этих задаваемых материалу вопросов. Что такое фабрика? Как подойти к изучению фабрики, какие вопросы нужно поставить? Мы хотим знать фабрику, как живое общественное явление, в котором сосредоточены противоречия, борются социальные силы. Мы в праве задать вопрос о личном составе рабочих фабрики, спросить, кто они были? Если крепостные, то какой процент был вольнонаемных рабочих? Каким образом, если это были крепостные, они попали к владельцу фабрики, в какой мере проник процесс капитализации в рамки крепостного хозяйства, выбрасывая родоначальников русского рабочего на рынок труда? Перед нами целый ряд и других важнейших вопросов: кто были владельцы этой фабрики, откуда они вышли, из какого слоя общества, что дало им возможность эту фабрику получить, что дало возможность продолжать дело? Поэтому, ставя вопрос о методологии изучения фабрики, нельзя ограничиваться теми материалами, которые приведены здесь; нужно привлечь побочные материалы, которые безусловно имеются. В моих руках случайно был материал, касавшийся фабрики 60-х годов. Он касается фабрики, принадлежавшей родственникам декабриста Оболенского. Когда декабрист вернулся из ссылки, он застал фабрику в периоде распада и вынужден был ее ликвидировать. Эта фабрика занималась закупкой и набойкой холста. От князей Оболенских она перешла на глазах того же поколения к бывшему дворовому человеку самих Оболенских. На этом примере видно, как любопытно для социального анализа знать историю владельцев фабрики. Прослушав доклад тов. Рожкова, приходишь к выводу, что в изучении фабрики нельзя ограничиваться указанными докладчиком материалами. Какой же новый материал должен быть привлечен? Может быть, существует самый архив Прохоровых, архив имений, окружающих фабрику, архив по рабочему движению и другие. Надо изучать эту фабрику на фоне обширного архивного наследства, чтобы понять ее, как явление социальное, развивающееся исторически? Затем второй вывод: необходимо наметить систему вопросов, которую должен все время иметь исследователь перед собой, приступая к изучению фабрики. Оговорюсь, что доклад озаглавлен «к методологии» и т. д., и это дает самое широкое право брать любую часть вопросов темы, но мне кажется, было бы интереснее, в качестве введения к изучению крупнейшего явления, познакомиться с более широкой постановкой вопроса.
А. В. Шестаков. К той критике, которую дала т. Нечкина, я бы присоединился. Я хочу высказаться по другому вопросу, по вопросу вообще о состоянии фабричных архивов. Недавно мне пришлось, в качестве руководителя семинария, столкнуться со следующим являнием. Товарищи направились работать в архив на фабрику Цинделя, и в конце-концов оказалось, что наиболее ценные и существенные материалы просто с фабрики утащены, при чем директор фабрики т. Архангельский даже не знал, и все другие не знали, кто же взял их материалы. Все штрафные книги из‘яты, даже главной книги не имеется, и целый ряд наиболее важной переписки исчез. Говорят, пришел молодой человек, сказал, что нужны такие-то книги, ему все эти книги отдали, и эти книги неизвестно где находятся. Товарищи пробовали искать, я их посылал в Центроархив, чтобы они установили, где же эти книги. Архангельский говорил, что он теперь ни одного работника не пустит на фабрику, боится, что опять что-нибудь стащат. Получается такое положение, что с этими архивами дело обстоит не очень благополучно. Сейчас это принято к сведению, и на фабрике Цинделя свертывают архив, свернутые тюки лежат довольно долгое время и неизвестно куда будут отправлены. Им нет места, не знают, куда их направить. Это все вопросы по существу центроархивские, может быть, их нецелесообразно здесь поднимать, но при изучении отдельных предприятий с этим явлением приходится сталкиваться практически. Поэтому, может быть, т. докладчик и т. Покровский скажут, приняты ли меры к охране этих архивов и какой существует способ пользования архивными материалами, в особенности находящимися в частных руках, которые успели эти архивы захватить в личное пользование,
М. Н. Покровский. Конечно, производить розыски исчезнувших в годы бури и натиска архивов (между прочим, бури и натиска на архивы, когда исчезали те или иные документы) было очень трудно. Нам, Центроархиву, везет в этом отношении. Нам удалось найти кое-какие пропавшие крупные архивы, напр., архив Куропаткина, архив Плеве и (теперь нечего скрывать) пропавшую всю половину дела декабристов (Южное Общество). Все это найдено и можно надеяться, что кое-что мы найдем по части фабричных архивов. Совершенно естественно, что наш Центроархив с его скромными штатными и денежными ресурсами не мог уследить ни за архивами отдельных предприятий, ни за архивами частных лиц. Мы могли спасти архивы крупных учреждений, в том числе имеющий большое экономическое значение архив с‘езда промышленников — там богатый материал.
Некоторые вопросы, которые ставит т. Нечкина — о рабочем движении, о составе рабочих — о них можно найти сведения в архивах фабричной инспекции, которые у нас есть, есть секретная переписка, отчеты инспекции. Значит, кое-какие суррогаты имеются. Нам доставлена некоторая часть архивного материала ленинградских предприятий, в частности Путиловского завода, охватывающего 125 лет. Эти материалы в относительном порядке, и работать можно, кое-что сохранилось. Но следить за архивом каждого предприятия было очень трудно. Пришел свой человек, внушающий доверие, ему сказали; «Возьмите документы, занимайтесь ими потому, что ученые когда еще доберутся». Они прекрасно знают, что ученых историков-коммунистов кот наплакал, им заниматься некогда. Истпарт начал работать только последние три—четыре года, а раньше был всяк сам себе Истпарт. А тут свой партийный человек интересуется и т. д. Мне приходилось наталкиваться на такого рода вещи до самого последнего времени. Ко мне пришла группа товарищей и заявила, что они собрали частным путем большое количество архивов фабзавкомов революционого времени и желают их разрабатывать. К счастью, эти архивы находились в рамках учреждения, в стенах которого мы находимся, они случайным образом попали в библиотеку Ком. Академии. Это благоприятная случайность. И тем не менее группе этих товарищей пришлось предоставить разработку этих архивов, собранных ими частным путем. Они брали архивы фабзавкомов, ценнейшие для истории революционного рабочего движения, и собрали их в отделе библиотеки Ком. Академии. Что же было делать? Запретить этим товарищам работать, — была бы в высшей степени курьезная вещь. Люди сами собрали материал, желают работать, а я им помешаю работать. Это приватная операция, не укладывающаяся ни в какие рамки. Такого рода операций в тот период было сколько угодно, и в значительной степени благодаря этому раструшены архивы отдельных предприятий. С этим ничего не поделаешь. Надо пользоваться всеми указаниями, чтобы по возможности восстановить нормальный порядок вещей, который теперь можно установить. Есть экономическая секция Центроархива, в ее руках имеется целое здание (бывшая синодальная типография), и там достаточно места, порядка и организации, чтобы сосредоточить там экономические архивы. В сущности говоря, Прохоровский архив должен попасть туда. Но я боюсь, что Прохоровская фабрика, которая легко отдавала отдельным товарищам, государственному учреждению не отдаст своего архива. Может быть, это и лучше, это вопрос другой.
Теперь я хотел бы сказать два слова по существу доклада, хотя, кажется, это уже сказано. А именно, что ставить можно только то, на что можно ответить. Нельзя требовать от архива, от бухгалтерских книг больше, чем историю данного предприятия, как такового, как известного экономического организма; задаваться вопросами по социальной истории на основании изучения бухгалтерских книг нельзя. Они могут ответить на это частично, в связи с целым рядом других документов. Представляет ли для нас интерес изучение предприятия, как такового, независимо от рабочего движения, от социальных изменений? По-моему, представляет громаднейший интерес. Вопрос собственно о зарождении у нас промышленного капитализма, который ставит т. Рожков в своих архивных изысканиях, это вопрос, на который серьезного, основанного на длительном изучении ответа мы до сих пор не имеем и более или менее произвольно ставим ту или другую дату, иногда, может быть, слишком рано, иногда, может быть, слишком позднд. Одни говорят, что он зародился в первой четверти XIX века, другие склонны относить его к пореформенной эпохе, относя все предшествующее к торговому капитализму. Это важный вопрос русской исторической методологии, вопрос, от которого зависит целый ряд выводов в чисто политической области.
Вот почему эти бухгалтерские книги для изучения предприятия, как такового, в особенности в связи с перепиской, дополняющей показания бухгалтерских книг, — чрезвычайно важная вещь. И не беда, что не получим ответа на вопрос о происхождении владельцев этой фабрики, о происхождении рабочих, которые там работали, и, может быть, даже о рабочих волнениях и движениях и т. д. Это другой вопрос, которым нужно заняться, но для которого у нас имеются другие источники. Мне думается, что такого рода монографическая задача имеет все основания за себя, и остается пожелать, чтобы было предпринято подобного рода обследование архивов предприятий не на одном примере Прохоровской мануфактуры, а на целом ряде образцов, чтобы была сознательно, планомерно выбрана известная группа предприятий в разных отраслях промышленности, как легкой, текстильной, так и тяжелой индустрии (для последней годится Ленинград с его предприятиями), и на них прослеживать это превращение торгового капитала в промышленный на конкретном материале. Такого рода история для нас чрезвычайно важна.
В заключение я должен сказать, что ВСНХ еще недавно, до последнего финансового кризиса, ставил вопрос об истории текстильной промышленности в России. Это было большое предприятие, которое должно было привлечь большое количество всякого рода работников. Я не знаю, продолжается ли это в таком масштабе, но знаю, что ВСНХ собирается издать историю русской промышленности за последние 20 лет, в связи с 10-летним юбилеем Октябрьской Революции. План этого издания рассчитан на 6—8 томов, имеются соответствующие средства, рабочая сила и пр. Имеется крупное начинание, с которым желательно было бы связать подобного рода начинания, о которых рассказывал т. Рожков. Кстати, о самом начинании. Как оно ставит работу, он ничего не рассказал. Я-то знаю, но большинство из присутствующих не знает, и потому очень желательно в заключительном слове докладчика услышать, как ведется работа.
Зельцер. Прежде всего я принадлежу к той группе, которая разрабатывает архив вместе с т. Рожковым. Сейчас я как раз работаю по 1841 г. и могу выяснить несколько интересных моментов. Прежде всего к этим интересным моментам принадлежит то, что фабрика ведет крупные торговые операции не только своими материалами, но также и другими. Она закупает у других фабрик различные товары и их перепродает и таким образом является торговым предприятием. С другой стороны, я хотел бы отметить, что, по крайней мере, для 40-х годов участие мастерков незначительно, работа на фабриках производится в преобладающей степени наемными рабочими. Еще характерный момент — это то, что рабочие ненаемные получают определенную заработную плату. Можно также установить несколько категорий рабочих. Прежде всего — годовые рабочие, которые работают постоянно, это ткачи-основщики. Им дается основа и выдается заработная плата за размотку бумаги и пряжи. Кроме этого, можно довольно точно вычислить, какие вспомогательные расходы несет фабрика. Но как раз за годы, которые я исследую, нельзя вычислить, какие расходы несет фабрика по сырью. Прибыль же можно вычислить не только за период 60-х и дальнейших г.г., но даже за эти годы. Здесь внутренние организационные отношения выявляются очень хорошо. Владельцы представляли собой как бы семейную «акционерную» группу. Между ними делится прибыль, и по проценту прибыли на каждого «акционера» можно вычислить сумму прибыли, которую получила фабрика за определенный год. Так, напр., имеются сведения, что такому-то владельцу дается 17% с общей прибыли и указана сумма выдачи.
Любопытные моменты выявляются и из быта рабочих. Так, напр., рабочим выдавали не только продукты из амбаров, но они пользовались и кухней. Некоторые черточки рабочего быта можно восстановить полностью. По имеющимся материалам можно установить также и распределение товаров на отдельных рынках, характер связи с ними, а также систему организации труда на фабрике. Фабрика не только давала сырой материал для шитья мастеркам, но и покупала изделия тех мастерков, которым не давала сырья; напр., покупала готовые халаты. «За халат заплочено 100 руб.», очевидно, уплочено не за шитье, а куплен готовый халат, специально для восточного рынка. По книгам видно, что большинство халатов продано на Ирбитской ярмарке, а фабрика работает для скупающих товар и перепродающих.
Теперь я хотел бы остановиться на том материале, который касается другой очень интересной фабрики. Это Николаевский судостроительный завод, теперь имени т. Марти.
Прежде всего, эта фабрика позволяет уяснить себе характер финансово-капиталистических, акционерных предприятий, затем позволяет установить широкий рынок сбыта, именно: напр., заграничный сбыт, заграничные заказы, между прочим, овладение балканским рынком, итальянским рынком и целым рядом других; затем характерную форму зависимости наших предприятий от участия заграничного капитала. Интересна конкретная борьба банков вокруг этого предприятия. Можно выяснить ряд вопросов, дающих возможность получить полное и характерное освещение теории финансового капитализма. Затем можно установить на этом предприятии очень характерную связь промышленников с правительством. На основе сохранившегося архива подобных заводов можно довольно хорошо установить историю рабочего движения на них. Тут имеется досье с приказами полицеймейстера и т. д. Все эти досье дают возможность установить историю рабочего движения. Если привлечь архив охранного отделения и департамента полиции, то мы получим богатые данные для истории рабочего движения, и проследим влияние роста предприятия на рабочее движение. Так как материал сохранился, то можно сделать интересные выводы, пользуясь отчетами акционерных компаний, материалом отделов ТНБ, касающееся продукции, коммерческого отдела, цен материалов, что может быть очень важно для истории предприятия в эпоху войны 1914 г. Историей промышленных предприятий надо заняться, но не только тех эпох, которые предлагал изучать т. Покровский, а и более близкой к нам эпохи, эпохи финансового капитализма.
М. Н. Покровский. Я не возражаю против того, чтобы распространить исследование на следующий период. Я брал вопрос в том об'еме, как брал его докладчик, остановившись на 90-х годах. В 90-х годах не было финансового капитализма, но, конечно, можно взять период и дальше.
Ронин. Я скажу по поводу структуры капитала. Чем больше встречаемся мы с акционерными предприятиями, тем все труднее становится нащупать действительные размеры капитала. Мы имеем дело с номинальным капиталом, имеем дело с оценкой имущества так, как она дается по данным предприятия. Широко известно, что эти данные являются намеренно преуменьшенными, так что получить действительные данные о размере постоянного капитала, вообще, по бухгалтерским книгам нельзя. Уже не говорю о том, что мы вообще не получим постоянного капитала в строгом смысле этого слова, мы получим только цены всего этого. Дальше, если возьмем первоначальную стоимость капитала и будем принимать во внимание все организационные и все амортизационные отчисления, то они выведены нарочно в преувеличенном виде, чтобы избегнуть больших налогов и обложений. Известно, как крупнейшие предприятия утаивали фактический капитал. Так что делать из бухгалтерских записей какие-нибудь более, или менее точные выводы о строении капитала, по-моему, невозможно.
При изучении отдельных предприятий, как здесь правильно было отмечено, чрезвычайно важно помимо всяких бухгалтерских документов прибегать к переписке. Я хочу отметить одну сторону этих документов. Скажем, протоколы правления. Это документы чрезвычайно полные, из них узнаешь самые интересные в историческом смысле вещи. Например, взаимоотношения отдельных предприятий и промышленности в целом с властью. Это вопрос чрезвычайно интересный. По бухгалтерским книгам можно судить о них только косвенно, а в протоколах правления проскальзывают сведения, по которым, при некоторой проницательности, можно составить полную картину. В особенности это становится важным, когда имеешь дело с предприятиями позднейшей эпохи промышленного капитализма. Я хочу тут же указать, что большую помощь в этом деле может оказать периодическая пресса последних лет перед революцией. Там много преувеличений, но она направляет внимание в известную сторону и соответственно этому подыскиваешь ответ в истории данного предприятия и проверяешь слухи, которые нашли отклик в прессе. Я хочу отметить пикантную в историческом отношении вещь. Просматривая архивы 1912—1913 г.г., я нашел в протоколе правления такого рода оговорку: все наши постановления насчет цен, заготовки сырья и т. д. будут считаться действительными в случае, если война не помешает выполнению договоров. Чрезвычайно интересная штука. Таким образом, из этой истории можно извлечь чрезвычайно много широкого исторического материала, и надо только приветствовать, что мы по-настоящему взялись за фактическое обоснование нашей истории.
Раковский. Я хотел указать, что на Прохоровской фабрике находится месячная ведомость за последние 30 лет. В бухгалтерии почти на всех крупных предприятиях имеются такие специальные месячные ведомости. Мне пришлось с такой ведомостью познакомиться на фабрике Саввы Морозова. Тов. Рожков, видимо, знает материалы, напечатанные по вопросу о морозовской стачке. Эти материалы брались не из бухгалтерии, не из книг, а из этих ведомостей.
Мне кажется, далее, что т. Рожков не совсем правильно указал название самых бухгалтерских книг. Насколько мне известно, книга мемориал — это книга не для записей доходов и расходов, а исключительно для записи товарных оборотов. Ресконтро не является книгой, которая детализирует главную книгу. Это неверно, потому что ресконтро есть книга личных счетов. Мне приходилось интересоваться этим для истории рабочего движения. Для истории развития промышленности, пожалуй, не следовало бы ставить в свое поле зрения столько книг, сколько указал т. Рожков, Можно было бы взять за основание одну лишь главную книгу. Кстати я укажу, что т. Рожков несомненно прав, когда говорит, что данные бухгалтерии составляются для предпринимателей и не нуждаются в каких-нибудь особо тщательных проверках. Переходим к более узкому вопросу доклада о заработной плате — она не одинакова на разных мануфактурах, в частности на фабрике Морозова и на Прохоровской. Для ее определения вернее было бы взять рабочие книги, где записывалась выдача на каждые полмесяца.
Айнзафт. Я хотел указать, что фабрично-заводские архивы являются источником для изучения истории промышленности, но могут явиться источником также для изучения рабочего движения. Собирая материалы по истории профессионального движения, нам пришлось натолкнуться на целый ряд документов о рабочем движении, которое имеются в фабрично-заводских архивах. В том же архиве Морозовской фабрики были найдены документы о морозовской стачке, отчет правления общему собранию об этой стачке. На Даниловской мануфактуре нашли материалы о крупной стачке в 1902 г. Там, кроме требований, имеется разговор с фабричной инспекцией по поводу обращения к ней администрации. В целом ряде других предприятий мы нашли ряд материалов, которые характеризуют предпринимательские организации. Но я лично считаю, что здесь мы имеем две самостоятельные проблемы. Нельзя, работая по фабрично-заводским архивам, одновременно изучать рабочее движение, как побочную проблему истории промышленности. Это должна быть особая проблема, которая требует особых материалов, фабрично-заводский архив для данного вопроса не является главным источником; главным источником является архив охранки, профессиональная печать и т. д. и т. д , а фабрично-заводские архивы — побочный источник, который помогает уяснить целый ряд моментов. А раз так, это должно быть задачей тех историков, которые занимаются историей рабочего движения. Я хотел подчеркнуть этот момент, так как о нем очень много говорили.
Я не думал ни одной минуты отрицать, что есть много различных очень важных источников, относящихся к истории рабочего движения, к истории владельцев фабрик и т. д. Я не думал также ставить вопрос в таком об‘еме, — изложить методологию истории крупной промышленности и крупных предприятий. Такая тема была бы уместна на лекциях в высших учебных заведениях или в семинариях с аспирантами, но не в ученом обществе. Моя задача была другая. Я хотел на основании конкретного архивного материала, который один только и был в нашем поле зрения, поделиться нашим опытом с теми, кто будет работать в будущем над этим материалом, или подобным материалом, облегчить их работу. Мне казалось, что это — ближайшая практическая задача, и в этом смысле мы вели переговоры с секретариатом общества, поэтому и озаглавлен был мой доклад «к методологии» и т. д. Здесь ставилась совершенно узкая, специальная задача. Мне казалось, что это жгучая задача в данный момент. В самом деле, история рабочего движения, история отдельных фабрикантов (насчет фабрикантов Прохоровых может дать много ценного материала та печатная история, о которой говорили, там можно видеть, кто они такие, для этого незачем ходить в архив) — это другие стороны дела. Помоему, по ним кое-что сделано, а экономическая история отдельных предприятий, конечно, не исследованный совсем вопрос. И мне казалось, что эта специальная задача должна особенно интересовать Общество Историриков-Марксистов потому, что мы только от историков-марксистов можем ожидать, что они возьмут на себя эту тяжелую работу, потому что у них есть историко-материалистический метод, который указывает на необходимость заняться этой стороной дела. Все остальное ценно, важно, это я не отрицаю, но моя специальная задача совершенно определенная и мне этим докладом хотелось подчеркнуть необходимость для историков-марксистов именно на эту чисто экономическую сторону дела обратить особое внимание. И вот я, прежде всего, должен сказать, что отнюдь не статика здесь была, а динамическая задача, задача развития, диалектического развития фабричной промышленности. Здесь мы имеем не статистический материал, а очень важный материал для динамики самого развития предприятия. Затем, что касается того, как ведутся занятия в нашем коллективе, все это зависит от того, сколько отдельные участники этих занятий могут предоставить этому времени. Специально для аспирантов я поставил, как минимальную задачу, ознакомление с одним годом каждому. А одна моя сотрудница разрабатывает целое десятилетие. Некоторые методологические указания я им дал, а затем хотел, чтобы они сами научились практически разбираться в материале. Лучший способ научить человека плавать — это бросить в воду и спасти, если будет тонуть. Я и здесь поставил себе задачу спасать, если будут тонуть, но приучить к самостоятельной работе. Мне хотелось, чтобы товарищи попробовали себя на черновой архивной работе и внесли известную лепту в это дело. Тов. Зельцер принадлежит к числу таких работников. Я не желаю говорить больших комплементов в его присутствии, но он особенно подготовлен к этому делу. Я читал его работу, посвященную Николаевскому судостроительному заводу. Для него эта работа неновая, он перед вами дал очень конкретные и наглядные указания относительно результатов его работы. Мне остается сослаться на его выступление, чтобы показать, какие результаты получаются на первых шагах от этого опыта. Я думаю, что они довольно интересны. Должен сказать, что о положении рабочих (я это говорил в своем докладе), о многих сторонах положения рабочих, пожалуй, о всех сторонах, можно найти сведения в архивах, начиная с 70—80—90 г.г. Я оговорился, что отрывочность материалов более ранних десятилетий не дает точных данных, но оказывается 40 г. дают больше материала, чем 30. Думаю, что этот материал не даст ответа на вопрос: что такое были наемные рабочие, были ли они крепостные, уволенные на оброк, или вольные люди. По-моему, материал этого не освещает.
Теперь я хотел остановить ваше внимание вот на каком обстоятельстве: прежде всего на критике, на скептическом отношении к бухгалтерским материалам, которые высказал один из оппонентов. Я думаю, что это едва ли основательное замечание. Это не тот материал, который публиковался для всеобщего сведения, а материал для самих владельцев, для администрации фабрики. Конечно, это не значит, что нужно здесь обходиться без критики, критика нужна, особенно в вопросе о дивиденде, о прибылях. На этот счет, конечно, у нас есть все данные, все возможности. Я просто об этом не сказал, потому что это само собой разумеется. Тот же самый Прохоров получает дивиденд, но получает кроме того большое жалованье, как член правления. Это все нужно учесть при окончательном выводе, но все-таки приводимые материалы совершенно достоверны.
Я был бы рад, если бы в архивах были материалы более обильные и разнообразные, например, месячные ведомости, я их не встречал, может быть, они есть за последние 30 лет, но в 20—30 и 90 г.г., нет, может быть, дальше есть, но раньше нет. Что касается другого материала, — конечно, было бы очень желательно, если бы удалось его найти. Но я хотел бы подчеркнуть, что специальная задача наша — не история рабочего движения на Прохоровской фабрике. Признаюсь, то, что меня натолкнуло на изучение истории Прохоровской фабрики, это данные, которые имеются в истории рабочего движения, та роль которую сыграла Прохоровская фабрика в декабре 1905 г. Еще в январе 1905 г. она тащилась в хвосте московских фабрик, по поводу забастовки после 9 января. А в декабре вышло иное. Это меня заинтересовало. В чем дело? Этот вопрос ставится изучением рабочего движения на Прохоровской фабрике. Кое-какие материалы на этот счет у нас опубликованы, другие собраны и хранятся в московском Истпарте. Это, бесспорно, надо изучать. Но, конечно, не меньше надо изучать — и, по-моему, это является очень важным — чисто экономическую сторону предприятий. И на эту сторону я хотел обратить внимание. Я думаю, что много найдется охотников изучать историю рабочего движения на фабриках, но немного охотников найдется изучать сухой и трудный материал, касающийся фабрики, как предприятия, с экономической точки зрения. Мне хотелось подчеркнуть значение этого материала и высказать пожелание, чтобы все, кто питает интерес к этой работе, на эту работу пошли.