Октябрьская революции нанесла решительный удар старой русской археологии, которая в прошлом, как известно, ютилась в салонах высокопоставленных лиц и была в большой зависимости от императорского двора. Главнейшие административные органы археологической науки находились в ведении бывшего министерства двора его величества «археологическая комиссия в Петербурге», ценнейшее собрание наших памятников материальной культуры, каковым является Эрмитаж, считалось личной собственностью царя. Собирателями памятников искусства и старины всегда были у нас титулованные особы и представители капитала.
Пожалуй, ни одна наука в старой России не была принадлежностью столь определенно избранного сословного круга, как археология. Вот почему в области содержания, методологии и общественного положения этой науки предстоят еще большие и трудные преобразования. Некоторые достижения в этой области советской властью уже сделаны.
Созванная текущей осенью конференция археологов в Керчи (5—15 сентября 1926 г.) в достаточной степени определила достижения советской археологии в отношении ее общественных задач, методов и т. д., но еще больше наметила те новые перспективы, которые ждут эту науку в самом недалеком будущем. Помимо своего прямого интереса для каждого археолога и историка, керченская конференция имела большое общественно-политическое значение, благодаря чему результаты ее работы должны служить предметом обсуждения и освещения в нашей научной литературе.
Внешним поводом к созыву керченской конференции послужил исполнившийся летом 1926 года 100-летний юбилей Керченского археологического музея. Керченский музей, один из старейших провинциальных музеев в СССР, был основан в 1826 году одним из местных бюрократов и пережил весьма пеструю и богатую историю своего прошлого (к сожалению, история Керченского музея до сих пор еще никем не написана: на конференции же была организована юбилейная выставка музея, которая отчасти восполнила этот пробел). В течение своей вековой жизни музей собрал вокруг себя огромный научной ценности вещный материал в виде золотых и серебряных изделий, мраморных статуй, плит и других предметов погребального инвентаря курганов и архитектурных сооружении старых городов греческих колоний на юге России. В условиях существовавшей в свое время научной централизации большая часть керченских памятников перешла в петербургский Эрмитаж, который, как известно, по богатству своих собраний занимает одно из первых мест в Европе. И надо сказать, что лучшая и большая часть этих собраний Эрмитажа происходит именно из Керчи и (точнее) ее окрестностей. Академик Н. Я. Мирр, перечислявший на конференции все научные заслуги Керченского музея, прежде всего отметил эту сторону музея, заявив, что «музей всегда больше давал, чем получал».
Керченская археологическая конференция является первой конференцией археологов при советской власти. В этом важное значение самого факта конференции. Как известно из истории развития археологических и исторических знаний в России, археологические с'езды стали впервые созываться у нас еще с конца 60-х годов прошлого столетия. Они собирались обычно в три-четыре года один раз и носили общероссийский характер. С начала текущего столетия к общероссийским с'ездам прибавились так называемые областные с'езды, которые характеризовались лишь тем, что происходили не в столичных и не в больших губернских городах, а в провинции (главным образом в поволжских городах). Все эти с'езды развили широкую научную работу, и в результате давали об'емистые печатные томы трудов. Последний всероссийский с'езд был в 1911 году в Н.-Новгороде. Назначенный следующий с'езд, 16-й по счету, в Пскове не мог состояться вследствие начавшейся в то время империалистической войны.
Таким образом, еще задолго до революции русские археологи утратили возможность взаимного обмена в области археологических проблем. Правда, в революционные годы на смену археологическим с'ездам пришли с'езды различных краеведческих организаций. Эти новые с'езды включили в программу своих многочисленных и широких работ точно так же и многие вопросы археологии и, особенно, местной (областной) истории. Но все же краеведческое движение не могло заменить вполне самодовлеющего роста археологических знаний в СССР. И вот археологическая конференция в Керчи как бы заново продолжает прерванную войной научную работу.
Керченская конференция наметила срок созыва будущего первого с'езда археологов СССР и определила это срок на 1928 год, а местом с'езда избрала г. Москву.
Научная работа керченской конференции прежде всего подытожила те многочисленные археологические работы, которые были проделаны русскими археологами за революционные годы. Работы эти касались главным образом тем, которые были связаны с районом Крыма и северного побережья Черного моря. Таким образом характер содержания научных докладов был строго ограничен определенной территорией. Рассматривая с'езд с этой стороны, можно признать за ним скорее всего местное значение, а не общесоюзное. Все более или менее интересные вопросы из области археологии, искусства, истории и материального быта получили то или иное освещение в многочисленных докладах на конференции. При чем следует отметить, что задача конференции была значительно шире поставлена, чем на то указывает узкое название с'езда — археологической конференции. Дело в том, что еще и на старых археологических с'ездах работа далеко нe ограничивалась одними узко-археологическими темами. Археология термин не столько определяющий, сколько собирающий, и в широком понимании его сюда следует включить целый ряд таких историко-археологических дисциплин, как архивоведение, нумизматика, дипломатика, история архитектуры, история искусства, местная (областная) история и т. д. Точно так же и на этот раз в Керчи, среди огромного количества докладов, прочтенных на конференции, можно найти доклады по самым разнообразным дисциплинам, которые скорее были связаны между собой территорией, чем содержанием.
Все доклады были разбиты по четырем секциям конференции, которые были выделены, главным образом, по хронологическому признаку деления и лишь частично по национальному. Секции были нижеследующие: 1) доисторической археологии, 2) ирано-эллинская секция. 3) средневековой археологии и 4) тюркско-татарская.
Работы первой секции касались исключительно археологических, точнее палеоэтнологических тем. Среди докладов этой секции были такие, которые затрагивали вопросы общемирового значения и касались боевых тем и открытий последнего времени. Здесь следует отметить прежде всего важное открытие палеолита в крымских пещерах, сделанное ассистентом Ленинградского государственного университета Г. А. Бонч-Осмоловским и крымским археологом Н. Л. Эрнстом, а также интересные находки так называемой микролитической индустрии на Крымской Яйле (сборы П. А. Двойченко, С. И. Забнина и др.). Последние работы кавказского археолога Г. К. Ниорадзе и загадочная, много нашумевшая, находка окаменелого мозга человека (находка в Московской губ.) точно так же получили освещение на заседаниях первой секции.
Ирано-эллинская секция конференции поставила целый ряд докладов, относящихся к истории греческих поселений на берегах Черного моря. В самое последнее время были произнесены большие расколки на месте греческой колонии Ольвии (проф. Б. В. Фармаковский), древнего Херсонеса (К. Э. Гриневич) и Керчи (археолог Ю. Ю. Марти). Точно так же в последние годы сделаны были отдельные находки в разных местах Крыма и Черноморья: у деревни Марфовки (подле Керчи) найден готский могильник с золотыми вещами, у г. Анапы — обломок замечательной мраморной плиты от саркофага и т. д. Все эти открытия получили отражение в работах секции. Лучшие темы выпали на долю ирано-эллинской секции, и наиболее выделяющиеся ученые выступали на ней со своими докладами (профессора Б. В. Фармаковский, Н. И. Новосадский, Н. А. Захаров и др.).
Секция средневековой археологии выявила те многочисленные открытия и работы, которые были сделаны на территории Крыма в области средневековых памятников истории, искусства и архитектуры. Крым, как известно, пережил весьма пеструю средневековую историю и оставил большое количество самых разнообразных памятников. От эпохи первого христианства остались такие замечательные памятники, как «пещерные города» (доклад проф. Н. Л. Эрнста), византийское влияние дало базилики в Херсонесе (доклад Д. В. Айналова), генуэзцы и венецианцы воздвигнули мощные крепостные постройки Судака, Феодосии (доклады проф. Н. Д. Протасова, Скржинской и др.); не прошли мимо работ секции и русские славяне (эагадочная Тмутаракань — доклад проф. В. А. Пархоменко).
Татарские древности были предметом специальной секции — тюркско-татарской. В центре работ секции стояла экспедиция Восточной ассоциации при ЦИКе в Старый Крым (Солхат) под руководством археологов: проф. И. Н. Бороздина и А. С. Башкирова. С 1925 года экспедиция ежегодно производит раскопки, регистрирует и реставрирует татарские архитектурные памятники, изучает быт населения. Во всех этих работах, кроме столичных ученых, принимают также участие и местные работники, выступавшие на с'езде с целым рядом докладов (У. Бодонинский, О. Акчокраклы, татарский композитор Асан Рефатов).
Работы татарской секции имеют огромное научно-общественное значение, так как впервые на научном с'езде выдвигают и ставят на прочную базу вопросы национальной культуры. И Керченский с'езд эту задачу выявил во всей полноте. Сближение археологии с жизнью, увязка старых, национальных культур с новыми, широкая научная разработка забытых памятников национальных меньшинств — таковы новые вопросы, впервые выдвинутые на конференции.
Помимо секционной работы конференция провела несколько пленарных заседаний, на которых были поставлены доклады общего характера. Академик В. П. Бузескул дал общий очерк развития археологии юга России, акад. Н. Я. Марр прочел доклад о скифском языке, проф. А А. Спицын отметил увязку археологии с краеведением, проф. В. А. Городцов прочел доклад по методологии археологии, доц. К. Э.Гриневич нарисовал перспективы научно-исследовательских работ в Крыму. Кроме русских ученых, сделал доклад и проф. Стокгольмского университета Арне о раскопках в Китае.
Но кроме такого чисто академического значения, Керченский с'езд проделал целый ряд работ прикладного научного характера.
Развернув широко юбилейную выставку, которая наглядно показала жизнь Керченского музея в течение 100 лет, конференция дала толчок и большим работам по реорганизации центрального музея и вызвала к жизни новые научные учреждения.
Так, например, керченское отделение «Общества по изучению Крыма» организовало к моменту конференции богатую краеведческую выставку, которую предположено сохранить и превратить в постоянный музей при школе им. Короленко.
В одном из постановлений конференция внесла пожелание об открытии филиального отделения в Керчи Академии истории материальной культуры, Краеведного музея, Исследовательского института и т. д.
Общественно-политическое значение керченской конференции огромно. «Конференция всколыхнула всю местную общественность», — говорил в заключительном заседании председатель организационной комиссии тов. Мезер.
Самый состав почетного президиума с'езда (т.т. Калинин, Рыков, Сталин, Луначарский, члены крымского правительства т.т. Ибраимов, Шугу и Балич, М. Н. Покровский и акад. Платонов) являл собой символ единения советской власти и науки.
Во всех приветствиях, которые были произнесены на конференции от самых разнообразных организаций, подчеркивалось большое значение науки для трудящихся, указывалась связь между рабочим и ученым, провозглашался лозунг — науку в массы. Представитель от профессиональных организаций Керчи тов. Колосов в своей речи высказал остроумное пожелание поскорее включить в музейные археологические древности памятники отживающей эпохи капитализма. Трогательное подношение было сделано от рабочих водного транспорта в виде огромной вазы, выловленной в море во время землечерпательных работ у Еникальского маяка.
Члены конференции чутко отозвались на всеобщий интерес к ее работам со стороны керченских трудящихся масс и широко открыли им двери заседаний. Кроме того, был прочитан целый ряд публичных популярных лекций для рабочих. Среди отдельных лекторов были видные представители науки, как акад. Н. Я. Марр («Старые и новые культуры, старая и новая археология и задачи соввласти») и др. Интересно отметить, что часть лекций была прочитана на татарском языке, для местных татар, в помещении татарского клуба (лекции У. Боданинского по этнографии татар и О. Акчокраклы по археологии тюркско-татарских народов). Культурно-просветительными организациями были организованы рабочие экскурсии в музей, на юбилейную выставку и на некоторые археологические памятники (в склеп Деметры и на Царский курган).
Такова большая научная и общественная работа, которую успела развернуть конференция в короткое время. Начальник Главнауки Ф. Н. Петров, подводя итоги конференции, констатировал, что программа работ выполнена полностью и, что самое главное проделано — это сближение науки с массами. «И что особенно ценно, — говорил Ф. Н. Петров. — это единение произошло в далекой окраине Крымской республики. Это впервые научный с'езд приблизился к массам и перед массой развернул свои задачи». Неожиданно было приветствие делегации от татарского населения, которое в лице татарского учителя благодарило членов конференции за всю ту работу, которая была проделана по изучению национальных культур молодой татарской республики Крыма.
Резолюция по докладу директора Керченского музея Ю. Ю. Марти вполне иллюстрирует положение об общественном значении советской археологии.
«Советская наука, вышедшая из замкнутых рамок исследовательских лабораторий и приблизившаяся к широким массам трудящихся, вовлекает эти массы в активную творческую работу по изучению своей страны, подводя научную базу под их революционное строительство».
Все резолюции и постановления, которые были вынесены, как на пленарных, так и на секционных заседаниях конференции, дают большой материал для изучения дальнейшего роста и движения археологических работ в СССР.
Группируя по содержанию постановления Керченской конференции, выделим из них прежде всего два наиболее существенных. Одно из них гласит о необходимости созыва первой всесоюзной конференции археологов в 1928 году; второе, проведенное по тюркско-татарской секции, требует созыва предварительной конференцией по изучению материальной культуры тюркско-татарских народов в 1927 году в Бахчисарае.
Вторая группа постановлений касается современного положения археологического образования в СССР и вызывает к жизни целую сеть новых исследовательских организаций. Конференция постановила обратиться в Наркомпрос с просьбой расширить преподавание археологии в вуз'ах и признает желательным открытие в Ленинграде и в Москве археологических институтов.
Третья группа постановлений касается научно-исследовательской работы по изучению Крыма. Конференция одобрила работу экспедиций в Крыму и вынесла постановления продолжать и в будущем. Была подчеркнута важность изучения вымирающего быта национальных меньшинств, высказано пожелание о печатании трудов экспедиции на татарском языке, признано необходимым разработать единый производственный план в области крымской археологии, постановлено составить археологическую карту Крыма.
Охрана памятников привлекла большое внимание конференции. Постановлено было признать необходимым увеличить средства на охрану таких первоклассных памятников, как пещерные города, разграничена была зона охраны некоторых памятников, обращено внимание на выработку мер по борьбе с кладоискательством.
Интересны постановления, касающиеся непосредственного продвижении археологических знаний в массы и усиления культурно-просветительной и научно-популяризаторской работы среди рабочих и крестьян. Признано желательным раз'яснять широким массам значение охраны археологических памятников, как источников изучения хозяйства и жизни предшествующих культур.
В области методологической разработки археологической науки вынесены некоторые мелкие пожелания: о применении кинематографа и фонографа при этнографических экспедициях, создание этнографического оркестра из старинных музыкальных инструментов и т. д.
Итак, почти все более или менее важные стороны советской археологии получили освещение в рабочих конференциях. В сравнительно короткий промежуток времени конференция проделала большую работу, подвела итоги прошлого, осветила настоящее и наметила некоторые шаги дальнейшего роста археологических знаний в СССР.
Т. Гелах