Наше мирное предложение Польше. — Затруднительное положение польских империалистов. — Игра на неприглашении Румынии. — "Суд" над Войцеховским. — Новый налет на Китайско-Восточн. ж д. — Угроза правительственного кризиса во Франции. — Забастовка французских горняков.
Предложение советского правительства Польше подписать немедленно соглашение о введении в действие пакта Келлога произвело во всем мире ошеломляющее впечатление. Как известно, «договор о запрещении войны», именуемый иначе пактом Келлога по имени автора этого договора, министра иностранных дел Соединенных Штатов, был подписан 27 августа 1928 г. в Париже. К числу государств, первыми подписавших его, принадлежит и Польша. В этом договоре буржуазные правительства обязались не нападать друг на друга и разрешать все споры между собой только мирными средствами. Хотя советское правительство превосходно понимало, что все обещания такого рода, даваемые капиталистическими государствами, являются пустыми словами и рассчитаны лишь на обман народных масс, тем не менее и оно решило подписать пакт Келлога, так как, по словам ноты нашего народного комиссариата по иностранным делам, «договор о запрещении войны налагает на подписавшие его государства некоторые моральные обязательства в смысле сохранения мира».
Наше правительство не упускает ни одного случая, чтобы не использовать его для укрепления мира. Хотя буржуазные правительства рассматривают пакт Келлога, как клочек бумаги, ни к чему их не обязывающий, тем не менее, если бы советское правительство не присоединилось к этому пакту, они имели бы возможность указывать трудящимся классам Запада, что вечный мир невозможен, потому, что к договору о запрещении войны не присоединилось такое могущественное государство как Советский Союз. Однако, со времени подписания пакта Келлога прошло свыше 4-х месяцев и еще ни одно государство, кроме СССР, не ратифицировало (т.-е. утвердило) его. А между тем, без ратификации никакие международные договоры не имеют силы. Поэтому советское правительство, знающее какие огромные военные приготовления делает Польша, предложило польскому правительству немедленно ратифицировать пакт Келлога, т.-е. взять на себя обязательство не воевать с СССР.
Если бы намерения польского правительства были чисты, оно ни на минуту не задумалось бы над сделанным ему предложением.
Польское правительство ответило, наконец, после двухнедельной проволочки, на предложение тов. Литвинова. Ответ этот не содержит ничего нового по сравнению с тем, что писали о нашем предложении польские газеты.
Предложение советского правительства отличается такой прямолинейностью и таким подлинным стремлением к миру, что, как и следовало ожидать, польское правительство не сочло возможным прямо отказаться от предлагаемой ему гарантии мира. Оно заявляет, что «в принципе» соглашается принять это предложение. Но этот «принцип» варшавское правительство обставляет таким количеством оговорок и дополнительных условий, что по существу польская нота ясно свидетельствует только об одной заботе: найти какие-либо предлоги, которые позволили бы отклонить советское предложение. Ни для кого не является секретом, что в своей политике Польша несамостоятельна. Линия поведения диктуется ей ее хозяевами и покровителями — Англией и Францией. Поскольку известны уже отзывы французских и английских правительственных газет, они сводятся к грубой ругани и к злобному отрицанию советской инициативы.
Вместо того, чтобы серьезно отнестись к предложению ускорить ратификацию пакта Келлога, как французские, так и польские гаветы не нашли других названий для советской ноты, как «дипломатический трюк», «крючкотворство кремлевских властителей», «интрига Комитерна» и т. п. Совершенно ясно, что советское предложение задело французских и польских империалистов за чувствительное место и помешало их антисоветской игре. Особенный их гнев вызывает то обстоятельство, что приглашая Литву и прибалтийские государства присоединиться к предложенному Польше соглашению о введении в действие пакта Келлога, советское правительство ничего не упомянуло о Румынии. Из этого делается вывод, что советское правительство намерено оторвать Румынию от Польши, ослабить польско-румынский союз и, заставив Польшу соблюдать нейтралитет, напасть потом на Румынию.
Нечего и говорить, что во всех этих рассуждениях нет ни на грош истины. Тем самым, что советское правительство подписало пакт Келлога, к которому присоединилась и Румыния, оно взяло на себя обязательство не нападать и на Румынию. Но, конечно, Советский Союз не может обращаться ни с какими предложениями к румынскому правительству, которое держит в своих руках украденную у СССР Бессарабию. Всякое обращение такого рода Румыния рассматривала бы, как признание ее нынешних границ, т.-е. признание принадлежности Бессарабии к румынскому королевству. Во всяком случае, не СССР должен обратиться к Румынии, а Румыния к СССР. Отсутствие обращения советского правительства к Румынии и служит для французских, английских и польских империалистов поводом для обвинения СССР в «двуличии». Таким путем буржуазная печать думает обмануть трудящиеся массы, приветствующие мирное предложение советского правительства. Можно быть, однако, уверенным, что трудящееся население всего мира оценит выступление СССР не так, как этого хотят империалистические правительства, и буржуазные классы. Своим отказом подписать соглашение о ненападении с советским правительством, империалистическая Польша только лишний раз докажет воинственный и захватнический характер своей политики.
Одним из доказательств отсутствия у Польши мирных намерений по отношению к СССР является приговор варшавского суда над белогвардейским эмигрантом Войцеховским, стрелявшим в торгового представителя СССР в Польше тов. Лизарева. Правда, Войцеховский приговорен к 10 годам тюремного заключения. Иначе польские судьи поступить не могли, так как факт покушения на убийство был доказан. Но, во-первых, судьи не признали должностным лицом официального советского представителя т. Лизарева, облеченного дипломатическими полномочиями. Поэтому Войцеховского судили, как за покушение на убийство частного лица. А, во-вторых, суд признал, что Войцеховский действовал по своему единоличному желанию и без чьего бы то ни было подстрекательства или содействия. Иначе говоря, суд заявил, что в Польше не существует никаких русских белогвардейских террористических организаций, ведущих борьбу с советской властью.
Уже после убийства в 1927 г. полпреда СССР в Польше т. Войкова советское правительство представило польскому целый ряд доказательств, устанавливающих, что белогвардейские боевые организации не только существуют на территории Польши, но и пользуются содействием польских властей. И тогда польское правительство категорически отрицало существование таких организаций. Неудавшаяся попытка белогвардейца Трайковича проникнуть в здание советского посольства, чтобы убить нового полпреда т. Богомолова, дала повод новому обмену нот между Польшей и СССР. Польское правительство снова отказалось признать существование белогвардейских организаций. И даже теперь, когда произошло третье покушение — жертвою которого едва не стал т. Лизарев, суд снова повторяет, что Войцеховский действовал как отдельное лицо, без чьего бы то ни было ведома. Столь упорная защита польским правительством русских белогвардейских организаций, обосновавшихся в Польше, имеет одно только об'яснение: организации эти нужны Польше на случай войны с СССР. В момент, когда польские войска нападут на советские границы, белогвардейские организации будут фигурировать в качестве «русского народа». Польша подкармливает русских эмигрантов для того, чтобы в нужный момент иметь готовый кадр русских офицеров, чиновников, полицейских, жандармов и т. д.
О том, какое применение готовятся дать русским белогвардейцам западные империалистические государства, можно судить по использованию белогвардейских элементов в Китае, в частности в Манчжурии. Как только китайское правительство намеревается совершить какой-нибудь очередной враждебный поступок по отношению к СССР, оно немедленно выдвигает в качестве ударного авангарда русских белогвардейцев. Особенно широко практикуется этот метод в Харбине, где на ряду с многочисленными советскими гражданами, обслуживающими Китайско-Восточную ж. д., проживают многочисленные эмигранты-белогвардейцы, состоящие на китайской службе в качестве преимущественно полицейских и шпионов.
Манчжурские власти, действующие под влиянием Японии, а в последнее время — и Англии, ведут бандитскую политику постепенного захвата К.-В. ж. д., построенной, как известно, на русские деньги. Советское правительство в 1924 г. заключило с Китаем соглашение о совместном управлении К.-В. ж. д. и о распределении доходов от нее между Китаем и СССР. Советский Союз поступил в данном случае так, как никогда не поступило бы в Китае никакое другое государство. Он отказался от всех привилегий, полученных царским правительством в Китае и Маньчжурии, вывел из Манчжурии свои войска и признал права Китая на железную дорогу, проведенную по китайской территории. Но манчжурские генералы и китайская буржуазия, действующие по указке иностранных империалистов, отплатили СССР самой черной неблагодарностью. Подстрекаемые своими иностранными покровителями, они ведут по отношению к СССР политику грубого насилия, так как уверены, что советское правительство не станет проливать кровь миллионов советских и китайских крестьян и рабочих из-за вопросов «престижа». Кроме того, советское правительство понимает, что китайские генералы играют роль продажного орудия в руках иностранных империалистов, которые рассчитывают таким образом спровоцировать войну на Дальнем Востоке.
У правления К.-В. ж. д. китайскими властями постепенно были отняты речные транспортные средства, затем управление школьным делом и, наконец, в последние дни — центральная телефонная станция, обслуживающая как железную дорогу, так и город Харбин и связанная с телефонной линией, идущей до Владивостока. Захват телефонной станции нарушает все существующие с Китаем соглашения и никакой пользы Китаю этот захват принести не может. Шаг этот рассчитан лишь на ухудшение советско-китайских отношений, так как не только телефонная станция отнята у К.-В. ж. д., но от обслуживания ее удален весь советский персонал и заменен русскими белогвардейцами.
Переписка между советским и китайским правительствами по вопросу о телефонной станции еще не закончена. Но совершенно очевидно, что если даже этот вопрос будет урегулирован, скоро китайские черносотенцы найдут новый повод для обострения отношений с СССР. Особенно следует ожидать этого обострения, в виду состоявшегося соглашения между Англией и нанкинским правительством, являющимся теперь правительством всего Китая. Соглашение это возвращает Англии все ее привилегии в Китае, а китайскому народу предоставляет лишь ничтожные уступки в таможенном вопросе, да и то лишь по истечении довольно длительного срока. Англо-китайское соглашение открывает английскому капиталу пути к эксплоатации Манчжурии, где до последнего времени полными хозяевами чувствовали себя японцы. Налет на телефонную станцию К.-В. ж. д. и является одним из последствий сближения Китая с Англией.
Заключенное весною 1928 года соглашение между Англией и Францией освободило английское правительство от забот в Европе и позволило ему почувствовать себя спокойнее и увереннее на азиатском Дальнем Востоке. Но зато решающую роль в Европе приобрела Франция. Но честь быть самой могущественной военной державой обходится очень дорого. Франция, только что перешедшая на твердую валюту и укрепившая свои финансы, буквально стонет под тяжестью налогов. Франция не только вооружается сама, но и снабжает оружием и военными припасами Польшу, Румынию, Чехословакию и Югославию. В то же время Америка требует уплаты причитающихся ей от Франции военных долгов. Французская мелкая буржуазия недовольна повышением налогов, тем более, что усиленная индустриализация страны отзывается на благосостоянии рабочих и уменьшает их покупательную способность. Рабочие недовольны усиливающейся эксплоатацией труда, крестьянство, вынужденное платить высокие налоги и покупающее промышленные товары за дорогую цену, также ропщет. В результате радикальная и социалистическая партии, являющиеся выразителями интересов мелкой буржуазии, начинают относиться все более враждебно к министерству Пуанкаре, защищающему интересы крупного капитала. Положение ммнистерства Пуанкаре пошатнулось и весьма возможно, что отставка его состоится в самое ближайшее время. Конечно, положение трудящихся от этого не изменится. Буржуазия все равно останется у власти и крупный капитал не будет устранен от управления государством до тех пор, пока его не свергнет победоносная революция.
К затруднениям, переживаемым правительством Пуанкаре, прибавилась в последнее время забастовка углекопов в бассейне реки Луары. Растущая дороговизна жизни привела в последние месяцы в движение массы горнорабочих Франции, которые выдвинули требование прибавки 5 франков в день (франк — 7½ копеек). Вожди реформистских профсоюзов сумели, однако, убедить рабочих согласиться на предложенную шахтовладельцами прибавку в 1½ франка в день. Однако, в районе Луары, где сильное влияние имеет унитарный (революционный) союз горняков, рабочие не захотели примириться с предпринимательской подачкой и с 26 декабря об'явили всеобщую забастовку. Забастовка эта протекает под руководством унитарного профсоюза и к ней, несмотря на сопротивление своих вождей, примкнули и рабочие, входящие в реформистский союз. Единый фронт осуществлен, таким образом, снизу. Забастовка перебросилась на соседний каменноугольный район Гар и весьма возможно, что под влиянием движения в бассейне Луары к забастовке примкнут рабочие самого крупного каменноугольного района Франции — Северного. Так как во Франции почти нет безработных и рабочих приходится выписывать даже из-за границы, то опасность штрейкбрехерства невелика. Если только единый фронт горняков не будет сорван социалистами и реформистами, их победа обеспечена.
С. Яворский
