Начиная с древних времен, явления сознания ставились в самую тесную связь с головным. мозгом. Без сомнения, ранения головы навели на мысль о существовании этой зависимости.
Но не всегда и в древности господствовало это мнение. Так величайший мыслитель древней Греции, Аристотель, помещал сознание и мышление не в мозгу, а в сердце. Он пришел к этой мысли, повидимому, рассуждая так: мозг не может быть местопребыванием мысли и сознания, потому что и то и другое тесно связано с жизнью; жизнь же присутствует лишь там, где есть тепло, а тепло в человеческом теле находится в крови. Кровь же находится, главным образом, в сердце, а не в мозгу, который бескровен. Отсюда и был сделан вывод, продержавшийся целые столетия, что центром психической жизни и является сердце.
Между тем, великий древний медик, также грек, Гиппократ, а за ним и другие, еще до Аристотеля, вполне ясно и точно установили, что головной мозг, а никакой другой орган, является местом средоточия всех тех процессов, с которыми явления сознания всего теснее связаны.
Взгляд Гиппократа, как показало время, восторжествовал. И теперь мы, во всеоружии современного знания смотрим на головной мозг, как на вместилище процессов, результатом которых и является наше сознание, а с ним и все наши переживания.
Прошло не мало столетий со времен Гиппократа. Мрачные средние века, душившие всякую мысль, выходившую из рамок, дозволенных начальством и церковью, не подвинули знания людей о мозге и о связи последнего с психикой ни на шаг вперед. И дальнейшая ступень в изучении мозга была проложена лишь в 1796 г., когда местопребыванием явлений сознания был признан не весь мозг, а лишь определенная часть его. Человек, сделавший это смелое открытие, долгое время служил предметом самых злобных насмешек и поношений. Это был известный венский анатом и френолог Галль.
О чем же учил Галль? В чем его заслуга и в чем ошибки? Прежде чем ответить на этот вопрос, скажем два слова о строении того органа, который нас интересует в настоящей статье, т.-е. мозга.
Головной мозг, заложенный в нашей черепной коробке, — это центральный орган нашей нервной системы. Хотя он и представляет цельную массу серовато-белого вещества, но в нем различают несколько частей. Прежде всего, в мозге различают два мозговых полушария, разделенных глубокой продольной бороздой. Полушария сплошь покрыты, подобно грецкому ореху, более или менее глубокими извилинами. Извилины эти, словно складки на бархате, повсюду подобны и переходят одна в другую. В виду того, что извилины эти играют выдающуюся роль в психической жизни человека, каждой из них дано особое наименование. Вторая главная часть мозга это — лежащий под ним так называемый мозжечек, а еще ниже расположен продолговатый мозг.
Наиболее важное значение в мозговых полушариях имеет их поверхность, которая называется также корой головного мозга. Кору делят на четыре части или доли, которые в зависимости от положения их в черепе носят названия лобной, височной, затылочной и теменной. Вот в самых общих чертах строение мозга.
Теперь обратимся к учению Галля. Он предположил, что внешняя форма черепа, с его возвышениями, углублениями и прочими характерными особенностями, может дать нам верную картину тех или иных свойств, лежащих под ним частей мозга. Иными словами, вы, посмотрев на головы совершенно вам неизвестных людей, можете по форме лба или далеко выступающему назад затылку определить: этот человек тщеславен, а вот тот отличается любовью к детям и т. д. Галлем руководили в подобном допущении соображения, составлявшие суть его системы — так называемой френологии. Всю поверхность головного мозга он поделил подобно географической карте на большое число, (около ста) резко разграниченных областей, из которых каждая и должна была служить местопребыванием особого психического качества или способности. Эти способности были перемешаны здесь одна с другой в виде пестрой смеси. Тут была и область стремления к приобретению, к убийству, к воровству, область склонности к упрямству, к музыкальной деятельности и т.д. и т.д.
Это, конечно, в общем нелепое подразделение сплошной коры большого мозга на ряд совершенно обособленных областей и послужило причиной того, что учение Галля потеряло всякий научный кредит и было с насмешкой отброшено. В течение десятилетий отвергались попытки приписать той или иной области мозговой коры ту или иную способность. А между тем, наблюдения психиатров, вовсе не заинтересованных в учении Галля, все явственнее указывали на то, что в действительности существует известное обособление или, выражаясь научно, дифференцировка отдельных частей большого мозга в отношении их функций, хотя и в ином смысле, чем это думали Галль и его не в меру рьяные поклонники, которые, повидимому, и погубили все учение Галля.
Так было установлено, что односторонний паралич при апоплексическом ударе наступает всегда при определенных изменениях, которые можно наблюдать в противоположной от пораженной параличем половине мозгового полушария.
Благодаря новейшим исследованиям мозга, теория Галля нашла также и частичное подтверждение; так, правильным оказалось его предположение относительно существования центра речи у основания третьей левой лобной извилины мозга и его общее предположение, что повреждения в мозгу сопровождаются обыкновенно душевными дефектами.
Впоследствии, в дальнейшем исследовании, удалось установить, особенно путем опытов над животными, что в известных частях большого мозга (особенно в передних извилинах центра) расположена область, находящаяся в тесной связи с произвольными движениями.
В настоящее время функции двигательных сфер большого мозга известны уже настолько точно и раздражение соответствующих мозговых центров может быть определено (локализировано) настолько тонко, что можно с уверенностью предсказать, произойдет ли движение в большом пальце руки или в глазных мускулах, или в сгибе ступни и т. д.
Так далеко шагнуло теперь изучение так называемой двигательной иннервации в коре большого мозга.
