Предлагаемый очеркъ взятъ изъ австрiйскаго источника, а потому, несмотря на безусловный интересъ изложенныхъ ниже фактовъ "внутренней политики" черногорскаго правительства, необходимо учитывать нѣкоторую тенденцiозность австрiйскаго освѣщенiя хотя бы прежней дѣятельности такого истинно-конституцiоннаго нынѣ славянскаго монарха, какъ князь Николай. Возрожденiе славянства, понятно, не улыбается австрiйской монархiи...
Въ минувшiй праздникъ Николая Чудотворца Черногорiя вступила въ рядъ конституцiоныхъ государствъ. Новая конституцiя устанавливаетъ, что ни одному черногорцу не можетъ быть отказано въ законномъ судѣ. Тѣмъ не менѣе, мало что-то слышно объ освобожденiи тѣхъ несчастныхъ, которые, безъ всякаго суда, кинуты простыми lettres de cachet княжеской фамилiи въ черногорскiй "Шлисселъбургь" въ Подгорицѣ и томятся тамъ долгiе годы. Число такихъ заключенныхъ опредѣляется то въ 12, то въ 16 человѣкъ. Имена ихъ извѣстны. Въ дальнѣйшемъ рѣчь, однако, пойдетъ лишъ о тѣхъ изъ нихъ, личность и страданiя которыхъ были безусловно установлены подробными изслѣдованiями и опросомъ бывшихъ и служившихъ въ Черногорiи лицъ.
Въ государственную тюрьму Черногорiи еще не удавалось проникнуть ни одному европейскому публицисту, хотя каждому туристу, который проѣзжалъ изъ Цетинье мимо Подгорицы, знакомо ея сѣрое, прямоугольное, обнесенное чудовищными стѣнами, зданiе. Народъ прозвалъ эту тюрьму "Юсуфицей", такъ какъ она построена въ бывшихъ владѣнiяхъ турецкаго бея Юсуфа-Мушика.
До 1890 года черногорская государственная тюрьма для политическихъ преступниковъ помѣщалась на болотистомъ островѣ Грмошурѣ въ верхнемъ Скутари. Но когда, въ одну прекрасную ночь, родственники заключенныхъ перебили стражу и освободили всѣхъ политическихъ, въ числѣ 42 человѣкъ, — князь Николай велѣлъ перестроить конакъ Юсуфъ-бея въ Подгорицѣ и превратилъ его въ тюрьму. Были вырыты глубокiе подвалы, а подъ ними, еще ниже, устроены тѣсныя камеры. Въ этихъ камерахъ помѣщались только политическiе или посаженные по приказанiю членовъ княжеской фамилiи преступники.
Уголовнымъ были отведены два верхнiе этажа "Юсуфицы", гдѣ было достаточно свѣта и воздуха. Политическiе же томились въ настоящихъ катакомбахъ и, закованные въ цѣпи, съ трудомь могли двигаться въ тѣсномъ пространствѣ кельи. Коптящая керосиновая лампа была ихъ единственнымъ солнцемъ. Притока свѣжаго воздуха почти не было. Атмосфера въ этихъ камерахъ до того неподвижна, что дымъ отъ папиросы въ теченiе цѣлаго часто дня заснувшимъ облакомъ висѣлъ въ чадномъ пространствѣ...
Изъ жертвъ княжескаго деспотизма, которыя годами томятся въ заключенiи, прежде всего должно назвать Исайлу Томича. Еще въ тринадцатилѣтнемъ возрастѣ, будучи ученикомъ третьяго класса прогимназiи, Томичъ сочинилъ въ 1889 году стихотворенiе, въ которомъ проклиналъ деспотизмъ правительства князя Николая. По доносу товарища мальчикъ былъ схваченъ, и "великiй судъ" — высшее судебное учрежденiе — приговорилъ его къ шести годамъ тяжкаго заключенiя. "Помилованный" послѣ двухъ съ половиной лѣтъ тюрьмы, Исайло бѣжалъ къ воеводѣ Машо Врбицѣ, который укрывался въ Боснiи оть преслѣдованiй князя.
Однако, князь Николай рядомъ заманчивыхъ обѣщанiй вынудилъ юношу возвратиться въ Черногорiю. Князь надеялся, что Томичъ сыграеть роль предателя по отношенiю къ начавшемуся тогда въ Бѣлградѣ и Аграмѣ движенiю противъ черногорскихъ порядковъ. Но не прошло и полугода, какъ княжескiе шпiоны установили дѣятельную роль Томича въ этомъ движенiи. Несчастный опять былъ схваченъ и, на сей разъ, безъ всякаго суда брошенъ въ "Юсуфицу", гдѣ и влачитъ невозможное существованiе въ теченiе 6олѣе, чѣмъ двѣнадцати лѣтъ до настоящаго времени.
Другая жертва, Чарко Калуджичъ, имѣлъ несчастье обладать красивой женой, которую полюбилъ наследный княжичъ Данило. Обманутый мужъ засталъ однажды нѣжную парочку врасплохъ. Произошло весьма крупное объясненiе. Княжичъ не посовѣстился обвинить затѣмъ Калуджича передъ великимъ судомъ въ оскорбленiи члена царствующаго дома. Однако, великiй судъ стѣснялся произнести приговоръ. Тогда княжичъ Данило велѣлъ именнымъ приказомъ заточить Калуджича въ "Юсуфицу" и безъ судебнаго приговора.
Несчастный заживо погребенъ уже десять лѣть.
Третьими обитателемъ "Юсуфицы" состоитъ Петро Липовацъ-Поповичъ. Заподозрѣнный княземъ въ либеральныхъ идеяхъ, Поповичъ впалъ въ немилость и въ 1898 г. удалился въ Сербiю. Изъ Бѣлграда онъ перекочевалъ въ Константинополь. Здѣсь, по представленiю черногорскаго правительства, онъ былъ внезапно арестованъ турецкими властями и засимъ посаженъ, безъ допроса и суда, въ "Юсуфицу", гдѣ содержится уже пять лѣтъ.
Трагичнѣе всего исторiя Владимiра Томича, брата упомянутаго выше Исайлы. Закончивъ въ Россiи юридическое образованiе, Владимiръ вернулся 28-ми лѣтъ въ Черногорiю. Поступивъ въ судъ, онъ занимался въ Подгорицѣ вмѣстѣ съ предсѣдателемъ суда, Милованомъ Царковичемъ. Тѣсно сдружившись, они скоро подѣлились взаимнымъ недовольствомъ царящей въ ихъ родинѣ патрiархально-деспотической системой управленiя. Межъ тѣмъ, князю Николаю донесли о политическомъ свободомыслiи Царковича. Послѣднiй искалъ спасенiя въ бѣгствѣ и возвратился только тогда, когда черезъ посредство Томича ему было обѣщано княземъ прощенiе и возстановленiе въ прежней должности. Тѣмъ не менѣе, князь Николай хотѣлъ посадить его въ "Юсуфицу", и только посредничество русскаго посольства заставило княжескихъ "соколовъ" выпустить свою жертву. Отношенiя между княземъ и Томичемъ стали весьма натянутыми. На дружескiя предостереженiя Томичъ не обращалъ вниманiя. Гроза разразилась надъ нимъ неожиданно на одномъ изъ княжескихъ пировъ въ Пивѣ, когда собесѣдники въ достаточной мѣрѣ хлебнули вина. Князь Николай возбудилъ своими подтруниванiями столкновенiе между воеводой Сочицей и Томичемъ. Въ припадкѣ крайняго раздраженiя, отуманенный выпитымъ виномъ, Томичъ позволилъ себѣ напослѣдокъ непочтительно выразиться по адресу самого князя. Мгновенно схваченный лейбъ-охраной князя, избитый до полусмерти, Томичъ былъ связанъ и брошенъ въ тюрьму.
Дальнейшая исторiя Томича для одного изъ своихъ моментовъ имѣетъ двѣ версiи. По разсказу семьи Томича, ночью въ тюрьмѣ его облили керосиномъ и подожгли. А по отзывамъ другихъ лицъ, Томичъ самъ поджегъ себя — или случайно опрокинувъ лампу, или же сознательно учинивъ попытку покончить съ собой, чтобы избѣжать ужасовъ заключенiя... Во всякомъ случаѣ, медицинское освидѣтельствованiе Томича обнаружило тяжкiе ожоги на шеѣ, такъ что съ тѣхъ поръ Томичъ остался навсегда сутулымъ и не можеть выпрямить головы. Просьба о помилованiи, поданная его матерью Милицей, была решительно отклонена княземъ. Опять-таки безъ суда и допроса, Томичъ былъ заточенъ въ "Юсуфицу", гдѣ и сидитъ въ одной изъ подземныхъ камеръ уже 4½ года.
Кромѣ этихъ жертвъ деспотическаго режима, въ "Юсуфицѣ" страдаютъ еще многiя, исторiя которыхъ не менѣе ужасна.
Освобожденiе этихъ несчастныхъ уже много лѣтъ составляетъ завѣтное желанiе всѣхъ сколько-нибудь человѣчныхъ гражданъ Черной Горы.
Нынѣ же, когда самъ князь Николай на закатѣ своей жизни такъ смѣло и открыто вступилъ на конституцiонный путь, слѣдуетъ не только надѣяться, но и требовать во имя гуманности и справедливости, чтобы жертвы самовластной дворцовой политики получили, наконецъ, годами невыразимыхъ страданiй десять разъ купленное, право личной свободы. Подземные же ужасы "Юсуфицы" должны быть упразднены навсегда.
И чѣмъ скорѣе безправная власть надъ человѣческой жизнью, упраздненная черногорской конституцiей, повидимому всерьезъ, отойдетъ въ область историческихъ примѣровъ того, при какихъ условiяхъ невозможно жить, — тѣмъ полнѣе и достославнѣе 6удетъ предпринятое княземъ Николаемъ искупленiе своего наслѣдственнаго грѣха передъ страной.
