Совсем еще недавно в хозяйственных кругах наделал много шума проект некоей местной организации о срочном учете всех плавающих в реках и озерах СССР рыбешек, рыбищ и рыб. В проекте было сказано, что единственно на основе строгих статистических данных о населяющих советские воды вьюнах, копчушках и пузанках мыслим пятилетний перспективный план социалистического рыбного хозяйства страны. Цифры, и только цифры, дорогие тонарищи! Социализм — это учет. Пора, наконец, бросить кустарничество и каждому лещу или уклейке тоже определить их место в общей перспективе возрождающегося хозяйства СССР! Сколько их, лещей, стерлядок, тунцов, селедок, синцов, тараней и шемаи? Почему они плавают бесконтрольно в плановых водах республики? Почему они множатся неорганизованно, скрывая от учета свой естественный прирост? Почему не ограничены весенние их перебежки во враждебные капиталистические зоны? Где пределы этого разгильдяйства? Где границы этой бесхозяйственности?
Проект был отвергнут, главным образом, по случаю того, хоть и маленького, но досадного недочета, что авторы не указали способа, каким можно учесть рыбу в морях и реках республики. Обо всем помнили и сказали — и о будущем обществе "Доброрыб", и о конгрессах в Диеппе, и о правительственных ассигнованиях на рыбное дело в Соединенных Штатах в 1891 году — ничего не забыли, а об этом забыли. Конечно, всего не упомнишь, чего вы хотите от рабочего человека? Придирка, мелочь. По слухам, было подчеркнуто также и то обстоятельство, что в анкетных разработках оказался пропущенным вопрос о том, чем занимался лещ до февральской революции. Это было сочтено идеологическим промахом.
Наряду с проектом об учете пузанков в водах республики мы узнали недавно, что спецы из украинского Наркомзема ведут точнейший и строгий счет всем пойманным на территории УССР бабочкам и мотылькам, а Наркомвнудел неукоснительно регистрирует, мобилизовав для этих статистических целей низовой аппарат, каждый факт убийства бродячих собак "как и поле, так равно и в населенных местах или у околицы таковых". Вопросом о том, с какой именно стороны количество пойманных мотыльков или собак, убитых в поле, важно для потомства или с точки зрения построения социалистического хозяйства в нашей стране — занялись сейчас, как об этом сообщалось в прессе, украинские контрольные органы. Собачья перепись приостановлена.
Но не дремлет, как говорится в кинематографических либретто, и заведующий окружным земельным управлением в Златоусте. Мрачное сомнение смутило покой и гложет честное сердце хозяйственника: боже мой, боже мой, в других местах бабочек даже, и тех на заметку взяли, а у меня все та же довоенная анархия в лесах и на полях! Пойдешь направо — утки крякают в заводи, пойдешь налево — белка прыгает, прямо пойдешь — медведь прикурнул на поляне. Первобытная неразбериха какая-то! Сколько их тут, пушных, пернатых, хищных и травоядных? Беспризорные, неучтенные, вне плана, в беспорядке бродят они по округу, нелепые, как человек, которому не позаботились дать анкету в учреждении. Что скажет Наркомзем?
И Златоуст потрясен был в один прекрасный день приказом о всеобщей заячьей переписи в округе. С зайцев начали, очевидно, как с хулиганов, поедающих морковь и капусту на огородах середняков, и наиболее вредных, поэтому, в идеологическом отношении. Чтобы бороться с врагом, нужно, как известно, знать его численность и вооружение. Разосланное по поводу заячьей переписи во все районные и сельские советы округа спешное циркулярное письмо начиналось с вопроса:
Сколько зайцев и какого вида насчитывается в этом году на территории вверенной вам местности?
Некоторые из председателей отделались бюрократическими отписками: да так, штук пятьсот, или, может, полторы тысячи, заяц у нас несознательный, не поддается, водит в трех соснах, полный антисемит насчет учета. Председатели же наиболее исполнительные, взяв понятых и собак, честно вышли гонять и считать зайцев во вверенной местности. На каждого зайца ставили крест в казенной книге. Но дело это оказалось весьма сложным и чреватым многими затруднениями: ведь печати или номера на лбу у него не поставишь — как отличить зайца переписанного от зайца еще не взятого на плановый учет? Выгнали, положим, одного, переписали, учли и поставили крест, — а через десять минут из клевера, гонимый собаками, прижав уши, выскакивает и исчезает на опушке другой. Позвольте, да точно ли другой это? Может, это тот самый, сделав хитрую петлю, мчится в чащу к встревоженной шумом и лаем зайчихе? Понятые говорят — тот самый, у него лысина на лбу и хвост вылез. Председатель не согласен: тот юнец был и шельмоватый, а этот очень степенно идет, как семьянин. На всякий случай ставят крест, но отдельно, в графе сомнительных: чорт его знает, все зайцы издали похожи один на другого и все имеют мерзкую привычку кружить петлями и зигзагами, вместо того, чтобы ходить по-человечески. Словом, у честных председателей вышло так, что, поставив в казенной книге один уверенный крест, все остальные кресты они, терзаясь сомнениями, сопровождали знаками мучительного вопроса. В итоге, на вверенных территориях оказалось... по одному бесспорному зайцу.
Хитрое это дело — статистика и плановый учет! И как несовершенен человек в познании и подчинении окружающей природы!
А. Зорич.
