Проф. Рёссель, получивший недавно за свои исследования о температуре звезд золотую медаль Астрономического Общества, в публичной лекции коснулся одной стороны этого вопроса. Как известно, звезды имеют различные цвета от белого через желтый до красного, и эти цвета об'ясняют их температурой. Более детальная и поучительная классификация звезд основана на изучении их спектров, и они располагаются в последовательном порядке, так как спектры соответствуют температуре поверхности. Начиная от наиболее раскаленных, белых, мы видим целую серию все менее и менее горячих звезд вплоть до красных. Но если хоть сколько-нибудь верна теория образования звезд сгущением сравнительно холодной туманной материи, то среди более холодных звезд мы должны находить такие, которые начинают, а также такие, которые кончают свое существование. Процесс сгущения первоначально рассеянного газа сначала сопровождается повышением температуры, а затем, по достижении известного максимума, дальнейшее сгущение вызывает охлаждение. Звезда, следовательно, излучает теплоту все время, но в первую воловину ее истории это излучение сопровождается повышением температуры. Это, на первый взгляд, парадоксальное утверждение, доказывается очень просто.
Рассмотрим газовую сферу, обусловленную взаимным тяготением ее частиц. Притяжение сферы в любом месте ее поверхности направлено к центру, и величина его та же, как если бы вся масса сферы была сосредоточена в центре. Она изменяется обратно пропорциально квадрату радиуса сферы. Если сфера находится в состоянии равновесия, давление на поверхности, обусловленное силой тяжести, должно уравновешиваться силой упругости газа, которая пропорциональна произведению плотности газа на его абсолютную температуру. Представим себе, что сфера сокращается до тех пор, пока радиус уменьшится на половину. Сила тяжести на ее поверхности сделается в 4 раза больше, обратно пропорционально квадрату радиуса, так как общая масса остается та же. Но сфера с половинным радиусом имеет поверхность, меньшую в 4 раза, так как поверхность измеряется квадратом радиуса. Таким образом давление на единицу поверхности увеличилось в 4 раза, распределяясь на вчетверо меньшую поверхность, и в общем оно будет в 16 раз больше, чем прежде. Что же произошло с силой упругости газа, пропорциональное произведению плотности на абс. температуру? С сокращением радиуса на половину плотность увеличилась в 8 раз, так как об‘ем измеряется кубом радиуса. По одной этой причине сила упругости увеличилась в 8 раз, но для сохранения равновесия она должна увеличиться в 16 раз. Это может быть достигнуто только удвоением второго множителя, т. е. абс. температуры. Поэтому, когда газовая сфера сокращается до половины первоначального радиуса, ее абс. температура становится вдвое больше. Но этот процесс не может продолжаться безконечно. Молекулы газа имеют известную величину и не могут быть сжаты до нуля. Поэтому процесс развивается до тех пор, пока сфера не выйдет из вполне газообразного состояния. Тогда явления подчиняются другим законам и дальнейшее сокращение сопровождается охлаждением. Таким образом температура звезды сначала повышается, а потом понижается, но в течение первого процесса звезда является гораздо более крупным телом, чем во время второго. В частности красные звезды должны представлять две весьма различные группы: в качестве молодых звезд, только что начинающих раскаляться, они должпы представлять огромные массы разреженного газа; во второй группе, красный цвет которой указывает на старость, они должны быть сильно сгущены. Если поместить звезды той и другой группы на одинаковое расстояние от нас, звезды первой группы должны быть гораздо ярче таковых второй, так как их излучающая свет поверхность несравненно больше.
Мы можем измерять кажущуюся яркость звезд; поэтому, если мы измерим и их расстояние от нас, мы можем вычислить также их "абсолютную" яркость, т. е. яркость на определенном расстоянии. Сделавши это и распределив звезды по их абсолютной яркости и их спектральному типу, указывающему их температуру, мы найдем, что они принадлежат двум классам. В первом будут звезды всех спектральных типов, но приблизительно одинаковой абс. яркости, примерно в сто раз ярче солнца. Во втором классе они также всех спектральных типов, но различной абс. яркости, и чем ярче звезды, тем они дальше от нас, а все красные звезды очень слабы (тусклы).
Рассмотрим теперь, что это значит. Красная звезда, которая в 100 р. ярче солнца, должна представлять колоссальное тело, так как сравнительно слабый свет, испускаемый каждым участком ее поверхности, должен компенсироваться огромным количеством этих участков. Предположим, что эта звезда сократилась немного; она становится горячее, и свет ее делается желтым. Она имеет меньшую поверхность, но каждый участок таковой дает больше света. Эти два изменения уравновешиваются, и звезда остается в 100 р. ярче солнца. Еще большее сокращение сопровождается еще большим усилением света каждого участка, и этот процесс продолжается до тех пор, пока звезда не сократится настолько, что излучает белый свет. Следовательно для этого класса звезд мы получаем последовательную серию температур при однообразной яркости. В следующей стадии звезда продолжает сокращаться, но остывает. Количество света на единицу поверхности уменьшается, и уменьшается также количество этих единиц. Следовательно опять таки мы получим последовательную серию температур, но все ступени абс. яркости, начиная от блестящей белой звезды умеренной величины до тусклой маленькой красной. Таким способом мы рассортировали большие и маленькие звезды или, как их назвал Герцширунг, великанов и карликов.
Существование этих двух классов вытекает также из других явлений, и экспериментальное подтверждение недавно достигнуто измерением диаметра звезды Бетельгё, показавшим, что она в несколько миллионов раз больше солнца.
В заключение упомянем об очень изящном применении этой классификации к проблеме определения расстояния звездной кучи. Известно, что все звезды такой кучи находятся на одинаковом расстоянии от нас. Поэтому, если среди них имеются звезды той же яркости, но разного цвета, из этого следует, что это звезды-великаны и должны быть в 100 р. ярче солнца. Мы можем измерить их видимую яркость и, зная их абс. яркость, легко определим их расстояние от нас.
(The Nation and the Athenaeum, May 28, 1921).
Летом 1920 г. минералогической экспедиции академика А. Е. Ферсмана в Хибинские горы Кольского полуострова удалось наблюдать чрезвычайно интересное явление кристаллизации льда.
В Хибинских горах на высоких плато, на склонах и в долинах рек часто встречаются отдельно лежащие площадки выветрившегося материала, где мелкие камешки, гальки разбросаны по глинистой почве. По утрам, после ясных морозных ночей, мы наблюдали на этих площадках многочисленные тонкие иголочки льда, стоящие вертикально в виде изящных, блестящих на солнце стебельков. На концах своих они несут песчинки и гальки различной величины, которые они, выростая, подняли с поверхности земли. Они с первого взгляда мало заметны под такой, почти сплошной крышкой галек, и лишь вблизи видно бывает целое поле прозрачных ледяных иголок.
Длина ледяных кристалликов бывает различна: то они достигают лишь 1-2 сант., то они вытягиваются до 10 и даже 12 сант.; особенно длинные можно видеть в защищенных от ветра местах, под большими камнями, в углублениях. В толщину иголочки имеют лишь ¼—½ мм.
То они являются совершенно прозрачными, то приобретают слегка белый оттенок от большого количества заключенных в них пузырьков воздуха. Иногда во время роста лед захватывает мелкие песчинки. Часто на кристалликах видна поперечная штриховка, они кажутся состоящими как-бы из отдельных кристалликов, поставленных один на другой и сросшихся в один длинный игольчатый кристалл.
Нам не удалось наблюдать у них кристаллических граней, но некоторым другим исследователям приходилось видеть несколько граней гексагональной призмы; правда, хорошо образованных призм, повидимому, никто не наблюдал.
Ледяные стебельки редко стоят по-одиночке, неся на своих концах мелкие песчинки. Обыкновенно несколько сростаются вместе в столбик и сообща подымают гальку. Под более крупными камнями, до 12—15 сант. в диаметре, кристаллики не сростаются группами, а располагаются сплошным бордюром по краям камешка. Иногда, повидимоиу, у растущих игл нет достаточной силы поднять такую гальку с поверхности земли и они приподымают ее лишь с одного края.
Эта интересная форма кристаллизации льда встречается не только в Хибинах; она, повидимому, довольно распространена не только на севере, но и в умеренных странах. Наблюдали это явление в Бугульминском уезде Самарской губернии; Н. И. Прохоров встречал его на Амуре; несколько исследователей отмечают его в высоких частях Альп. По словам Hôgbom’a на многочисленных шведских болотах образуются целые заросли таких-же тонких ледяных игл, накрытых сверху гальками и песчинками. Местным населением они называются "pipekrake".
В Японии они являются не менее распространенными и хорошо известны под названием "шимо-башира" (бруски инея).
При каких-же условиях образуются ледяные стебельки?
Они встречаются лишь в ясные морозные ночи, на увлажненных дождями или туманами местах. Повидимому, главным и необходимым условием их образования является пористая глинистая почва, по мелким капиллярам и порам которой кристаллики получают необходимую им для кристаллизации воду.
Р. Шмидт ставил опыты над ростом аналогичных волокнистых аггрегатов гипса и каменной соли и убедился, что кристаллизационный материал берется из пористой среды. Над каждою порою выростает кристалл; по мере его роста требуются все новые количества воды, и более далекие порции ее поступают по капиллярам для пополнения истраченных запасов. Выступившая из поры вода отлагается тут-же у основания кристаллика; он растет снизу; при этом весь столбик и закрывающая его галька отодвигаются кверху. Таким образом при продолжающемся росте кристаллика подымающаяся снизу вода совершает значительную механическую работу. Ведь над каждою порою стоит ледяной кристаллик до 10-12 сант. длины и поддерживает или один, или совместно с другими иглами, различные гальки. Не только тяжесть самого столбика, но и вес поднятого им тела уравновешивается капиллярным давлением жидкости.
Образование ледяных столбиков об'ясняли усиленным испарением влаги через поры; при испарении температура тела значительно понижается и при продолжительном испарении она может опуститься ниже 0°. Содержащаяся в порах вода замерзает, причем над каждой порой возникает игольчатый кристалл.
Кох предлагает несколько иное об'яснение. Он считает, что нагретые в течение дня гальки ночью отдают в воздух свое тепло; при этом рыхло лежащие гальки и глинистые частицы высыхающих площадок отдают больше тепла и следовательно сильнее охлаждаются, чем окружающие их плотные горные породы. На гальки начинает осаждаться роса; ниже лежащие пористые слои глины впитывают в себя эту влагу, на поверхности-же гальки продолжают отдавать теплоту в окружающее пространство. Наконец, когда температура их становится ниже 0°, осаждающаяся роса тут-же, при стекании от слоя галек к подстилающему глинистому слою, замерзает в виде тонких волокон-кристалликов. Пористая глина начинает уже играть иную роль: она больше не впитывает в себя влаги, а отдает воду, накопившуюся в ее тонких порах, и кристаллик льда начинает расти за счет этой воды и подымает лежащую на нем гальку.
Мелкие, тонкие, казалось-бы ничтожные иголочки льда все вместе, сообща, совершают значительную работу постепенного перемещения галек. Подымая их на своих головках, кристаллики утром при таянии слегка изгибаются навстречу солнцу, и гальки падают уже не на то место, откуда лед их поднял. Так, по-немногу, день за днем, кристаллики сортируют почву, на которой выростают, выдвигают более крупнозернистые составные части ее и передвигают их по глинистой поверхности площадок.
Работу ледяных кристалликов нельзя оставить без внимания: они значительно разрыхляют почву и играют безусловно роль при выветривании земной поверхности, тем более что по скудным литературным сведениям можно судить, что они не приурочены к определенным областям, но встречаются на различных широтах и повсюду совершают свою мало оцененную работу.
В начале XX столетия многими исследователями была высказана гипотеза, что радиоактивность является свойством не одних только радиоактивных элементов, но является свойством, присущим всем элементам. До настоящего времени эта гипотеза не подтверждена окончательно, но она послужила толчком к систематическим исследованиям и, благодаря ей, открыта радиоактивность калия и рубидия N. R. Campbell’eм и A. Wood‘ом в 1906 г. (The Radioactivity of the Alkalimetals. Proc. Cambr. Philos. Soc. 14, Pt. I, 15; 1906).
Dr. Maximilian C. Neuburger в Вене взял на себя труд составления литературной сводки всех произведенных в этом направлении работ, результаты которых заключаются в следующем:
1. Продукта превращения калия и рубидия до настоящего времени не найдено.
2. Соединения калия и рубидия излучают β—лучи; β—лучи рубидия мягче, чем β—лучи калия. Они более глубоко проникают, чем β—лучи урана х, и обладают меньшею скоростью, чем лучи радия.
3. Излучение радиоактивных щелочных металлов с большою вероятностью может быть названо гомогенным.
4. Присутствие α—лучей до сих пор не обнаружено, чему противоречит сравнительно большое содержание гелия в калиевых минералах.
5. Радиоактивность обоих щелочных металлов является, как и при настоящих радиевых элементах, атомистическим свойством, т. е. выражением атомистической энергии.
6. Продолжительность жизни рубидия вычислена приблизительно 1011 лет, продолжительность жизни калия в 3,7 раз больше.
7. У цезия никакого излучения до сих пор не наблюдалось.
Эта небольшая монография войдет в организуемую Научным Химико-Техническим Издательством серию изданий "Успехов науки и техники".
(Maximilian С. Neuburger. Neuere Ergebnisse der Forschung über die Radioaktivität des Kaliums und Rubidiums im lelzlen Dezennium. Herz’sche Sammllung chemischer und chemisch-technischer Vorträge. Stuttgart. Verlag von Ferdinand Enke. 1921)
Произведения настоящего искусства мы находим только у неолитического человека, т. е. жившего позже ледникового периода, в виде мелких изделий, каковы амулеты, украшения, оружие. При этом замечается такая эволюция: скульптура появляется уже в эпоху Aurignazien, захватывает всю эпоху Solutréen и исчезает во время первой половины Magdalénien. В первую половину всего периода наблюдаются почти исключительно изображения человека, — во вторую — таковые животных. Рисунки или гравировка появляются в виде робких попыток уже на ряду с древними скульптурами, но достигают расцвета и господствуют в середине Magdalénien. Среди них изображения человека, большею частью нагого, занимают подчиненное место; изображения животных за то многочисленны и часто заслуживают названия образцовых произведений. В количественном отношении на первом месте стоят изображения северного оленя, за ними следуют таковые оленя, дикой лошади, мамонта, сибирского носорога, первобытного быка и бизона, каменного козла, сайги, серны, кабана, лося, дикой козы, выдры, лягушки, медведя, россомахи и тюленя. Животные изображены всегда порознь; редко может возникнуть мысль, что художник хотел нарисовать группу. Лосось, форель и щука также имеются на рисунках и легко могут быть узнаны чего нельзя сказать об изображениях змей.
Не менее интересны рисунки и живопись на сводах и стенах пещер, служивших жилищем доисторического человека и изученных за последние годы в Испании (18 пещер), Средней и Южной Франции (16) и в Нижней Италии (1 грот). Стенные изображения или просто выцарапаны на скале, в виде очертаний посредством кремневого острия или нанесены красками (красной и желтой охрой, углем). Наиболее древний способ состоял в нанесении очертания (эпоха Aurignazien), потом появились оттененные или рельефные картины (Solutréen) и высшей ступени художники достигли в многоцветных картинах (Magdalénien). Среди стенных рисунков изображения человека опять таки редки и не могут сравняться с изображениями животных. Из последних в настоящее время известны рисунки испанского слона (головолосого — Elephas antiquus?) (из пещер Pindal и Castillo), мамонта (Bernifal, Combarelles, Font de Gaume, La Mouthe), сибирского носорога, пещерного льва, пещерного медведя, дикой лошади, бизона и быка, оленя, северного оленя, каменного козла, дикой козы, кабана, волка, обезьяны (?), отдельных рыб.
Неолитическое искусство было ясно натуралистическое и обнаруживает чрезвычайно развитую наблюдательность первобытного охотника и замечательное уменье точно изобразить виденное им. Для палеонтолога особенно поучительны изображения мамонта с острой головой, густой шерстью, коротким, крутобоким туловищем и плоско-спиральными бивнями; также рисунки лошадей, по который можно узнать несколько видов, в том числе и зебровых, и пещерного льва, повидимому, лишенного гривы. Мамонт, изображенный доисторическим человеком Зап. Европы, очевидно отличался от сибирского, представляя другой вид. Судя по мамонту, добытому на рч. Березовке в Верхоянском округе, сибирский вид не имел того своебразного седловидного изгиба затылка, который так бросается в глаза на рисунках грота Madeleine; форма бивней также иная. Можно было бы заподозрить ошибку рисовальщика, если бы эти особенности не повторялись на нескольких изображениях.
Новинки из области палеоботаники. В течение последних лет в мировой литературе появился ряд статей и специальных трудов по различным вопросам палеоботаники. М-11е Колани выпустила описание Тонкинской третичной флоры, снабженное чудными таблицами; этих таблиц немного и далеко не все растения определены из числа изображенных; акад. Натгорст перед смертью выпустил труд о Ginkoaceae Шпицбергена; новый шведский палеоботаник Флорин написал труд об ископаемых растениях Японии, описал новую Salvinia из третичных отложений на Киу-Сиу (Такашика); А. Н. Криштофович открыл существование в верхних меловых отложениях Японии пальм, и в южных отложениях около Владивостока цветок Williamsonia; М. Stops продолжает работы по анатомии и систематике мезозойских растений; Миссис Riеd дала прекрасную работу о миоценовой флоре голландско-русской границы; А. Ноllick работает по флоре меловой и третичной Аляски; Е. Berry продолжает свои труды по флоре меловых и третичных отложеннй атлантического побережья Сев. Америки и печатает периодически палеонтологические очерки по распространению ныне и в прошлом наиболее характерных ископаемых типов растительности. Недавно им опубликована краткая палеонтологическая история бука; проф. Краузель в Франкфурте на Майне написал прекрасный труд по миоценовой флоре Силезии; в Балтиморе палеоботаник Е. Berry начал издавать "Paleobotanical Abstract." типа Botanisches Centralblatt’a; рефератов русских палеоботанических работ этот журнал не имеет; палеоботаник Залесский продолжает свои работы по палеозою Донбасса; А. Н. Криштофович отправился на Филиппины для изучения тропической третичной флоры; И. В. Палибин продолжает работать по изучению плиоценовой флоры Закавказья; проф. Seward отправился этим летом на Гренландию для изучения заключающих древнейшие типы двудольных растений вельдских и юрских отложений острова.
Новый труд по флоре Кореи. Известный японский ботаник Nakai в течение последних лет выпустил несколько томов посвященных древесным породам Кореи. Издание богато иллюстрированное, не поступающее в продажу. Автор этого труда еще недавно опубликовал двухтомный труд, посвященный описанию высших растений этой страны.
Палеоботанические исследования на Дальнем Востоке. Группа геологов и в их среде А. Н. Криштофович сначала войны работают в области стран Дальнего Востока и в частности на о-ве Сахалине. Не останавливаясь ближе на ценных работах геологов, в числе которых нужно отметить имена Полевого, Анерта, Толмачева и Гудкова, мы отметим работы палеоботаника А. Н. Криштофовича, произведенные им с 1917 по 1920 год. Наиболее важными работами указанного ученого следует считать исследования третичной флоры Сахалина, которая по его исследованиям далеко не однородна по своему составу, как полагал покойный О. Heer. Вдоль западного побережья установлена наличность меловых отложений, среди которых Криштофович различает два яруса, из которых верхний или ороченский ярус характеризуется присутствием листьев крупных двудольных растений и иноцерамовой фауны и нижний — гиляцкий с преобладанием остатков папоротников, саговых и двудольных растений, которые соответствуют сенону, сеноману и турону. Для детального изучения третичных и меловых флор Криштофович исследовал не только южный (японский) Сахалин, но также аналогичные отложения на Хоккаидо и других островах Японии. Его трудами впервые удалось установить наличность остатков в меловых (ларамийских) отложениях Хоккаидо и Киу-Сиу ископаемые пальмы Sabal nipponica Kryst. и нового саговника Cycadeoidea ezoana Kryst. из тех же меловых отложений о-ва Хоккаидо. Новые сборы Криштофовича составят исторический факт в нашем знакомстве с ископаемыми флорами Дальнего Востока. Колоссальные материалы, собранные в течение этого времени потребуют нескольких лет изучения прежде чем история Сахалинской ископаемой флоры будет окончательно выяснена. Нелишне отметить, что японские ученые оказали широкое содействие работам русского палеоботаника. Предварительные результаты работ по изучению ископаемых флор тихоокеанского побережья Азии, Сахалина и Японии опубликованы Криштофовичем в ряде заметок на русском, японском и английском языках.
Потери среди палеоботаников. В Кембридже скончался известнейший палеоботаник N. Arber, автор ряда трудов по каменноугольной флоре. Посмертный труд его "А Sketch of the History of Paleobotany", представляющий выдающийся ботанический интерес, опубликован в только что появившемся труде Ch. Singer’a: Studies in the History and Method of Science... Vol. I. Oxford, 1921.
Во время войны был убит молодой палеоботаник Reimann, начавший работы у проф. F. Рах по силезской третичной флоре.
В Кракове скончался выдающийся ботаник и палеоботаник проф. Raciborski, известный своими трудами по изучению польской юрской флоры.
В Бремене скончался молодой палеоботаник Weber, сын известного проф. Weber’a, исследователя потретичных остатков Германии. Посмертный труд молодого Вебера о четвертичной флоре Гермаиии опубликован его отцом.
О географии тонов в природе. Тона естественного географического пейзажа, зависящие не только от натуральной окраски составляющих этот пейзаж предметов, но не в меньшей, если подчас не в большей степени от угла солнечного освещения, степени влажности воздуха, количества и качества взвешенных как в воздухе, так и в воде разнообразных мельчайших частиц, имеют свою строгую географию, до сих пор еще весьма мало изученную. Попытки такого изучения, впрочем, есть, напр., в английской географической литературе, воспроизводящей, — частью помощью цветной фотографии с природы, частью цветными снимками с картин художников, местных уроженцев — в сравнительном порядке тона пейзажей английских колоний, метрополии и пр. Эти интересныя отрывочные попытки, однако, еще пока не обладают общей строго научной систематичностью.
Цветная фотография представляет могучее и весьма правдивое орудие для возпроизведения тонов естественного географического пейзажа. У нее впрочем имеется один крупный, неустранимый, присущий вообще фотографии недостаток: за массой подробностей она не выделяет достаточно ярко наиболее характерных тонов пейзажа, что непременно сделает, хотя бы и схематично, всякий хороший художник колорист, в особенности сроднившийся с данной природой. Насколько трудно бывает сразу отрешиться от привычной гаммы тонов родного пейзажа и перейти на новую, чуждую, по опыту скажет всякий, кому случалось после длительного воспроизведения кистью пейзажей одних типов местностей переходить к пейзажам совершенно других типов (напр., художнику равнин писать горы). Да и всякому известно, что лучшие голландские пейзажисты XVII века, переехав в Италию или на Яву, обычно продолжали, по привычке, изображать в сущности тона нидерландского пейзажа, только в контурах Италии или Явы. С другой стороны художественные критики, уроженцы одних стран, не бывавшие в других странах и не знавшие на деле тонов их пейзажа, нередко упрекали пейзажистов данной страны в злоупотреблении теми или другими красками; так голландских пейзажистов XVII века их современники из других стран упрекали в злоупотреблении зеленой краской, от которой ныне, впрочем, не осталось и следа, так как они пользовались непрочными растительными красками; французы часто называли русские картины "épinard russe" пр., хотя этот шпинат нередко вполне соответствовал действительности.
Для географа особенно ценно именно подчеркивание только характерных тонов пейзажа, ибо география вообще сводится к подчеркиванию характерных черт природы в данной местности, при чем все не типичное, как излишне пестрящее и затемняющее картину, отбрасывается. Вот почему, присутствуя на лекциях с цветными, раскрашенными от руки диапозитивами, истинный географ обычно остро чувствует всю фальш их чисто условной, однообразной раскраски, в которой для неба обязательно полагается жидкая берлинская лазурь, для травы — жидкий зеленый лак, для деревьев — жидкая прусская или оливковая зелень и т. д. В большом количестве такие диапозитивы, как бы они изящно ни были раскрашены, совершенно невыносимы для всякого чувствующего и понимающаго природные тона. Точно то-же можно сказать и о большинстве раскрашенных открыток, воспроизводящих фотографические снимки с природы, даже самых изящных. Итак, у истинного географа остается либо цветная фотография с натуры, либо картина хорошего пейзажиста. В этом отношении, напр., очень ценны картины А. А. Борисова, центр тяжести которых заключается именно в талантливом, хотя подчас и очень резком подчеркивании контрастов характерных тонов полярного и северного пейзажей.
Интересно, что тона пейзажа в одной и той же ботанико-географической зоне, по мере движения с востока на запад и обратно, сильно меняются. Так, напр., таежные дали Сибири и Урала — совершенно синие, из разных оттенков индиго, берлинской лазури и прусской зелени, тогда как в составляющих их непосредственное продолжение лесных далях Финляндии гораздо большую роль играют серые и коричневые тона. Сверх того для Финляндии чрезвычайно характерны темные стально-синие тона ее озер и рек, контрастирующие с бледно-голубым, цвета разведенной берлинской лазури, небом, тогда как на востоке это явление не развито. Вообще в Европе, по мире движения с востока на запад, зелень постепевно меняет свои холодные зеленовато-синеватые тона на теплые зеленовато-коричневые. Это общее явление, зависящее от перехода из континентального климата в морской.
Синие и синеватые тона севера, представленные всегда оттенками индиго, берлинской лазури и прусской зелени, на юге сменяются оттенками ультрамарина, кобальта и mauve (лиловый), зелень же приобретает темно-оливковый оттенок; а так как густота древесной листвы на юге гораздо значительнее, чем на севере, то деревья на юге приобретают более выпуклые, массивные, компактные и, можно сказать, скульптурныя формы, послужившие классическими образцами при обучении рисованию: все мы учились рисовать деревья на мощных южных дубах или соснах, а не на реденькой, корявой лиственнице лесотундры.
Не менее ощутительна разница и в тонах пейзажа, в значительной мере обязанного неорганическим элементам; так пейзаж Карелии, с пятнистыми розоватыми скалами раппакиви, заметно разнится от недалеко отсюда расположенного пейзажа юго-западной Финляндии с серыми гранитами и гнейсами отличающимися ровным тоном, иногда слегка розоватым оттенком. В центральной России овражный пейзаж с буроватым валунным суглинком резко разнится от местного пестрого овражного пейзажа с каменноугольной синей глиной (синикой), перемежающейся с ярко-оранжевыми, желтыми, красными и белыми каменноугольными песками и пр. Точно также тона пустынь значительно отличаются друг от друга: так, средне-азиатские пустыни, так же как и обитающий в них двугорбый верблюд, обладают пепельно-желтоватыми тонами, тогда как Сахара и в особенности Аравийская пустыня, так же как и ее одногорбый дромадер, отличаются красноватыми тонами. Наконец, моря и озера разных широт и долгот имеют совершенно различные тона, нередко возбуждающие споры, как напр., относительно Черного моря, воду которого одни считают голубой или даже синей, а другие, что гораздо правильнее, — светло-зеленой ("Среди зеленых волн, ласкающих Тавриду", Пушкин). Замечательно, что известные тона присущи не только географическому пейзажу, но и обитающим в нем людям: так, нет на земле места, где больше были бы распространены самые светлые блондины, как побережье Балтийского моря, где этим свойством обладают одинаково как местные финские, так и славянские, германские и литовские племена безразлично, в то время как в большинстве человечества всюду преобладает черная окраска волос.
Пейзажные тона отличаются тем свойством, что они сильно разнообразятся по временам года. Так зима сопровождается преобладанием белых, серых и голубых тонов, весна — коричневых, бурых, лиловых, нежно-зеленых и голубых, лето — ярко или темно-зеленых, оливковых, синих к голубых, наконец, осень — желтых, оранжевых, коричневых, красных, бурых, голубых, лиловых и серых. Но в разных, географически более или менее отдаленных друг от друга местностях одно и тоже время года значительно разнится по тонам: так ранняя весна на севере, благодаря присутствию хвойных деревьев, характеризуется красивым сочетанием темно-зеленых, бурых и лиловатых красок, тогда как в центральной черноземной России в это время некрасиво преобладают одни только бурые тона, вследствие отсутствия хвойных пород; зато осенью, наоборот, — в центральной России красиво сочетаются яркие желтые, оранжевые, красные, бурые и лиловатые краски, тогда как на севере замечается в это время бедная комбинация бледно-желтого и буро-коричневого тонов, перемежающегося с хвойной зеленью.
Из изложенного видно, что география пейзажных тонов есть важный отдел географической науки, требующий своей тщательной разработки.
В Сентябре 1920 года в Батуме было организовано о-во Натуралистов при О-ве Врачей г. Батума под названием "Секция Естествознания при О-ве Врачей Батума". В настоящее время О-во Врачей закрыто, и секция естествознания временно работает как самостоятельная единица. До сих пор секция имела 13 заседаний, где были рассмотрены различные вопросы естествознания местные и общие. Докладчиками выступали следующие лица: И. В. Палибин (ботаника), К. К. фон-Фохт (геология), А. И. Глазунов (полезные ископаемыя), К. К Серебряников (ботаника), А. С. Селезнев (астрономия), А. А. Зайцев (энтомология), Ю. Н. Воронов (ботаника), и Н. Н. Гоман (музейное дело).
Председателем секции все время состоит И. В. Палибин, Товар. Председатели были: К. К. фон-Фохт († 4-IX 1920), затем Д. И. Глазунов (до III 1920), в настоящее время К. С. Ильяшенко. Общество существует на добровольные пожертвования и отчисления от дохода с народной обсерватории, руководимой членом О-ва А. С. Селезневым.