"Природа", №8-9, 1922 год, стр. 97-102
Когда в Петроград пришли первые известия о том, что Лев Александрович заболел тифом в Вологодской губернии, то никто из узнавших об этом и не думал о возможности печального исхода. Ученики и почитатели покойного сожалели, что он в течение нескольких месяцев не сумеет заниматься своею любимою наукою...
Под впечатлением безвременной смерти его как-то трудно привыкнуть к мысли, что труды Л. А. уже принадлежат только истории, только прошлому нашей науки, и больно поверить, что ни в заседаниях Физико-Химического Общества, ни в аудитории Университета и Технологического Института мы никогда более не услышим его мерного голоса...
Личность покойного, как человека, несомненно будет обрисована его близкими, как учителя — его учениками, как ученого — специалистами на страницах специальных журналов.
Цель настоящих строк состоит лишь в попытке — до того, как это будет сделано более совершенным и исчерпывающим образом, напомнить в самых общих чертах, что сделал и что представлял собою Л. А. для русской химии.
Л. А. родился 17 октября 1873 г., окончил Московский Университет в 1895 г. по Естественному Отделению Физико-Математического Факультета, в 1903 г. получил степень магистра химии, в 1906 г. — степень доктора химии, с 1900 по 1908 г. он был приват-доцентом Московского Университета, а с 1904 по 1908 — профессором Высшего Технического Училища в Москве. С 1908 г. состоит профессором неорганической химии в Петроградском Университете, с 1909 г. — профессором органической химии в Технологическом Институте.
Л. А. был химиком-органиком, по всей своей природе, если так можно сказать, и в этом отношении весьма характерна и глубоко поучительна и ныне вступительная лекция, читанная им в Технологическом Институте 18 ноября 1909 г., на тему "Современные задачи органической химии". "Существуют", говорит он, "некоторые типы соединений минеральной химии, для которых хорошо известны случаи изомерии (и даже, по всей вероятности, стереоизомерии), близко напоминающие изомерию органических соединений. Сюда в особенности относятся азотистые (частью также сернистые) соединения некоторых тяжелых металлов, особенно платины, кобальта и хрома. Наибольший интерес представляют соединения, в которых соли упомянутых металлов находятся в сочетании с аммиаком; это, так называемые, комплексные металло-аммиачные соединения или аммиакаты. Весьма замечательно, что наличность изомерии среди этих соединений совпадает с появлением у них других характерных черт органических соединений и прежде всего той пассивности и инертности, которую эти последние так склонны проявлять в химических превращениях...
Область комплексных соединений кобальта, хрома и платины уже теперь представляет из себя как бы органическую химию в миниатюре, с ее (соответственным образом, правда, видоизмененными) задачами, методами исследования и неорганическими представлениями".
Эта "органическая химия в миниатюре", как метко определил Л. А. комплексные соединения, и есть тот уголок, который выбрал себе покойный для своей плодотворной работы, тот девственный лес, в котором ему удалось проложить пути, наметить вехи для дальнейшего движения вперед.
Через 11 лет (1920 г., 191) в статье "Задачи Института по изучению платины" звучат почти те же слова.
"Комплексные соединения платины, кобальта и хрома... по своим свойствам и превращениям обнаруживают удивительную аналогию с соединениями углерода, рассматриваемыми в органической химии. И далее... каждый элемент платиновой группы составляет как бы центр своей особой миниатюрной органической химии, в котором, как в зеркале, отражаются черты его химической индивидуальности. Совокупность же этих "органических химий" при общем сходстве с химией соединений углерода настолько все же от нее отклоняется, что в качестве путеводной нити здесь оказалась непригодной классическая структурная теория Кекуле-Бутлерова, потребовалась иная, более широкая и гибкая теория, весьма замечательная попытка создать которую сделана цюрихским профессором А. Вернером".
Л. А. был одним из самых ранних и ярых приверженцев этой, так называемой, координационной теории и не только написал прекрасную монографию "О химическом строении комплексных соединений", но и в основу большинства его работ положена эта теория.
Сам Л. А. на страницах "Природы" в статье "Профессор Альфред Вернер" дал весьма ясное изложение этой теории. Не останавливаясь поэтому на ней, укажем лишь, что в этой теории идея о химической структуре, надлежащим образом обобщенная, удачно сочетается с современными электро-химическими представлениями.
Тут мы подходим к основному теоретическому вопросу, всю жизнь занимавшему Л. А., — вопросу о валентности, вопросу, которому он посвятил ряд работ и статей, в которых поражает способность Л. А. сделать в своем изложении доступной и понятной самые сложные проблемы химии, но к этой способности Л. А. ми еще вернемся ниже.
Вундт в своей "Логике" прекрасно изложил логическое развитие химии, и Л. А. олицетворяет — и в этом его глубоко индивидуальное значение — определенный период развития химии, стремление проникнуть в строение молекулы.
Теория химического строения, говоря словами А. М. Бутлерова, имеет своею задачею "выразить способ химической связи элементарных атомов в частице". В единении со стереохимией она не только позволяет для каждой молекулярной формулы вывести теоретически всевозможные случаи изомерии, но и является весьма ценным руководящим принципом при экспериментальном разрешении вопроса о том, какой (из числа возможных) структурной схеме отвечает каждое реально существующее соединение. Благодаря возможности пользоваться этой теорией в этих двух направлениях она и получила столь широкое применение при изучении органических соединений, для "минеральных" же соединений это оказалось возможным сделать лишь в сравнительно редких случаях. Возможность применения методов определения химической структуры, близких к тем, которыми мы пользуемся в органической химии, к комлексным соединениям, вероятно, одна из тех бессознательных причин, по которым Л. А. так влекло к комплексам.
Л. А. всегда интересовался конститутивными свойствами и, поскольку для этого пригодны физико-химические и оптические свойства, и последними. Его классические исследования с 1898 по 1902 г. посвящены вопросу о величине вращения, например, в зависимости от гомологии (наступление максимума в молекулярном вращении, так называемое, "правило" Чугаева), а с 1909 г. он дает интересные примеры анормальной вращательной способности в зависимости от строения тела, а равно и от растворителя (1912), температуры, цвета и т. д.
К 1911—1913 г.г. относятся исследования Л. А. (и А. Глебко) над оптической суперпозициею. Впервые этот принцип был высказан Вант Гоффом и неоднократно подтвержден акад. П. И. Вальденом (1894—5) и Гюи. Л. А. доказал что, вопреки высказывавшимся М. А. Розановым (1906) и Петтерсоном (1905—7) сомнениям относительно его правильности, он во всяком случае верен в первом приближении.
Л. А. широко пользовался преломляющей способностью для разрешения химических проблем. Например, он нашел, что преломляющая способность (MD) танацетона
Так как увеличение на 0,6 над величиною преломляющей способности для насыщенного соединения примерно соответствует триметиленовому кольцу, то, таким образом, подтверждается приведенная формула танацетона (Ber. 1900, 33. 3122).
Л. А. сделал интересное наблюдение, что рефракция производных триметилена вообще больше, чем вычисленная из суммы элементов, в среднем на 0,67. Отсюда следует, что по оптическим свойствам триметиленовое кольцо сходно с этиленовой связью и между ними наблюдается большое химическое сходство (В. 1900, 33, 2122).
Л. А. (1911) установил, что тетранитрометан, предложенный И. И. Остромысленским, как реактив на органические соединения (интенсивно желтое окрашивание), содержащие этиленовую связь, пригоден и для соединений без двойной связи, но имеющие триметиленовый цикл.
В 1899 г. академик П. И. Вальден подчеркнул факт вращательной способности нефти, установленный, впервые Био, в 1835 г., но впоследствии вполне забытый, и обратил внимание на это физическое свойство, говорившее явно против карбидной теории. В 1904—6 гг. Л. А. Чугаев снова вернулся к этому вопросу.
К критериям рацемических форм и оптических антиподов принадлежит также триболуминисценция (испускание света при трении, или вообще, нарушении целости кристаллов). Л. А. Чугаев (1901—4) подробно исследовал это явление и установил, что это конститутивное свойство по отношению к оптическим изомерам обнаруживает следующую правильность: оба антипода триболуминисцируют, а их рацемическая форма лишена этой способности.
Новый метод приготовления и исследования непредельных углеводородов вообще был дан трудами Л. А. Чугаева (начиная с 1899 г.), создавшего "ксантогеновый метод", посредством которого могут быть получаемы не только уже известные терпены в индивидуальной форме, но получаются и новые терпены.
Так, им открыта новая группа терпенов с точкой кипения 150° (ср. акад. П. И. Вальден. История химии в России. Матезис. Одесса, 1917, и новые соотношения между терпенами и соответственными спиртами и кетонами. Его образцовая монография "Исследования в области терпенов и камфоры" издана в Москве в 1903 г.)
С 1905 г. Л. А. Чугаев приступает к экспериментальному исследованию комплексных соединений; открытое им свойство α-диоксимов давать с металлами VIII группы прочные соли является исходной точкою для изолирования и изучения этого нового типа солей с Ni, Pt, Pd, Cu, Fe и Co. Далее, были изучены новые металло-производные платины и сукцинимида, диоксиминов, органических моно- и дисульфидов, l-пропилендиамина, амидокислот, органических селенидов.
К своему великому предшественнику Л. А. всегда относился с полным благоговением, и все его лицо как-то особенно оживлялось, когда он вспоминал творца периодической системы. Д. И. Менделееву он посвятил тщательный биографический очерк, и цитаты из "Основ химии" последнего составляют эпиграфы к многим работам Л А.
Л. А. развивает энергичную научно-литературную деятельность. Кроме его образцовых монографий — "Исследования в области терпенов и камфоры", "Исследования в области комплексных соединений", "О химическом строении комплексных соединений", мы должны упомянуть его труд "Периодическая система", считающийся на ряду с трудами Rudorf’a, Venable’я, Gareth’а классической книгой по данному вопросу. В этой работе он подробно излагает периодический закон и наши знания об атомном весе элементов в связи с их химическими и физическими свойствами.
Л. А. редактировал "Новые идеи в химии", и в частности посвятил отдельный сборник Я. Г. Вант-Гоффу. В издании "Итоги науки" им написан том, посвященный химии, который представляет прекрасную популяризацию труднейших проблем химии. Химию радиоэлементов он изложил в труде, изданном под редакциею профессора Мезерницкого "Радиотерапия".
Л. А. состоял многолетним редактором отдела химии журнала "Природа" и являлся сотрудником крупнейших журналов. За последние годы он участвовал в журналах: "Успехи физических наук", "Естествознание и школа", "Человек и природа" и т. д.
В Научном Химико-Техническом Издательстве Н.—Т.О.Л.А. являлся одним из самых желанных сотрудников. По предложению издательства им были написаны: очерк "История открытия кислорода и теории горения", и "Происхождение химических элементов". Последняя книга, как и биографический очерк Д. И. Менделеева (введение ко 2-му изданию "Периодической системы") выходят посмертными изданиями.
Л. А. начал для издательства составление большого настольного руководства и представил главы водород и платиновая группа, также им была начата монография о валентности и о сахарине (Л. А. в течение всей своей жизни сохранил интерес к вопросам физиологической химии, которой он занимался в самом начале своей научной работы еще в бытность в Бактериологическом Институте доктора Габричевского, и еще в 1917—18—19 гг. он принимал участие в работах Пищевого Института).
К сожалению, безвременная смерть не позволила ему закончить все эти работы.
Знаменитый физик Больцман однажды заметил, что теория — квинт-эссенция практики. Перефразируя эти слова, мы можем сказать, что самая практическая вещь — это верная теория и, далее, повторяя слова Л А., что "самая практическая вещь — это хорошее научное исследование".
Л А. всегда во всех статьях и речах подчеркивал, что "каждый научно обоснованный вывод или сближение, каждая закономерность, каждый точно установленный факт, рано или поздно будет иметь свой практический эквивалент, принесет свою долю пользы".
Но, подчеркивая значение чистой науки, Л. А. вполне соглашался с мнением Ле-Шателье, известным французским физико-химиком, в том, что сама наука извлекает огромную пользу из соприкосновения с жизнью, с промышленностью, и на самом деле — цитируем слова Л. А. — "история всей материальной и духовной культуры человечества за последнее столетие красноречиво свидетельствует, что залог максимального развития науки и техники заключается в самом тесном контакте и содружестве между ними".
Прекрасной иллюстрацией сказанного являются 2 статьи его в журнале "Человек и природа" под заглавием "Нужны ли для России химия и химическая промышленность?".
Следует, однако, отметить, что в своей собственной деятельности он оставался типичным представителем чистой науки.
Деятельное участие Л. А. принимал в Р.Ф.-X.О., истории и выяснению значения которого он посвятил статью в № 1 журнала "Наука и ее работники" за текущий год.
В 1916 г., когда русские химики приняли деятельное участие в работах по обеспечению обороны страны, при Химическом Обществе организовался Военно-Химический Комитет, поставивший на Опытном заводе на Ватном Острове, в помещении бывшего винного склада, разработку ряда производств, до того в России не практиковавшихся.
Л. А. был душой этого дела.
Военно-Химический Комитет явился зародышем Института Прикладной Химии, — учреждения, рассчитанного на выполнение разнообразных задач мирного времени и поставившего уже некоторые важные производства, как бертолетовой соли, перманганата калия, красного фосфора, сернистой краски, берлинской лазури и др. В жизни этого учреждения смерть Л. А. представляет весьма чувствительную потерю.
Наконец, мы должны назвать еще одно детище Л. А. — Институт по изучению платины и других благородных металлов, директором которого покойный состоял.
Еще в № 5 "Отчетов о деятельности Комиссии по изучению естественных производительных сил России" мы находим доклад Л. А. "О мерах, которые необходимо принять для обеспечения рационального использования отечественной платиновой руды в промышленном и научном отношениях", а в последних выпусках Ж.Р.Ф.-Х.О-ва уже печатаются работы Л. А. и его сотрудников (п. К. Пшеницына, И. А. Владимирова, С. С. Кильтыновича) "Исследования над комплексными соединениями платины", а в печатающемся № 3 "Известий Института по изучению платины" должны появиться его посмертные работы в этой области.
Просматривая экспериментальные и литературные работы Л. А., мы видим, что в сущности конец длинной цепи таковых примыкает к началу расцвета его творчества, каковым нам, кажется, следует считать период 1905 г. (начало изучения комплексных соединений) — 1908 г. (избрание в Петроградский Университет).
Главную артерию его творческой деятельности составляет изучение конститутивных свойств веществ, органические соединения, — терпены и камфора — и те области неорганической химии, которые, по его же словам, представляют "органическую химию в миниатюре".
Как настоящий естественник, он выше всего ставил опыт, и если он не оставил нам новой теории валентности, то количество опытного материала, им добытого (между прочим, как бы en passant, Л. А. подарил нам ряд весьма интересных новых реактивов — диметилглиосксим, α-бензилодиоксим и др. — на никкель, железо и т. д.) в области комплексных соединений настолько велико и значительно качественно, что всякое новое учение о валентности не может не считаться с ним и обеспечивает Л. А. непреходящее признание и память не только русских химиков. С удовлетворением можем мы констатировать, что не только такие историки химии как Hjelt, в своей "Geschichte der organischen Chemie" (1916), но и Smiles в своем учебнике цитирует главнейшие работы Л. А.
Однако, в знаменитой классической истории химии Ладенбурга имя Л. А. не значится.
И это невольно заставляет нас вспомнить о том нерадении и невнимании, с которым в России привыкли относиться к истории науки...
Мы, конечно, далеко не исчерпали всех научных работ Л. А., мы остановились лишь на тех из них, которые, как нам казалось, ярче всего рисуют Л. А., как творческого химика-философа. Ибо, как ни отрицательно относился Л. А. ко всякой метафизике, он является не только высокоталантливым химиком, но, может быть, более, чем в его лабораторных исследованиях комплексов или терпенов, тайна того впечатления, которое производила его личность, кроется в том, что он был химиком-мыслителем, фанатично влюбленным в свою науку.
И наш краткий некролог мы позволим себе закончить теми словами, которыми Л. А. заканчивал свою вступительную лекцию в Технологическом Институте в 1909 г. "Вы не должны бояться потратить время на серьезную научную подготовку: это время окупится для вас сторицей. Вы должны теперь, пока не поздно, возможно глубже окунуться в эту науку, возможно глубже заразиться ее интересами, пожить ее жизнью". Эти слова, которые Л. А. рекомендовал молодому поколению химиков, как девиз, кажутся нам лучшим девизом к его столь краткой жизни.
М. Блох.