Музеи универсального типа получили свое развитие еще в Средние Века в виде кунсткамер и собраний раритетов и вылились в определенную организационную форму еще в начале XVII века. После этого периода, который пережили все музеи в XVII и XVIII столетиях, периода накопления объектов по разным отраслям естествознания, наступил момент расчленения по специальностям, связанный с тою постепенною дифференциациею научного знания, которая приходится на средину и конец XVIII столетия. К этому времени и относится особое развитие минералогии.
После трудов шведского ученого Валлериуса минералогия постепенно становится самостоятельною наукою, с определенным преобладанием идей систематики, и это систематическое ее направление продолжалось и продолжается до настоящего времени. Уже к концу XVIII столетия она выработала известный тип Минералогических Музеев, и, если мы посмотрим на собрания конца этого периода или если возьмем каталоги отдельных крупных музеев старого типа, как Британского или Горного, то увидим полное сходство их построения. Эти музеи отвечают общему систематическому порядку, по которому Линеевская школа располагала все мертвые объекты природы, и который до сих пор является осью каждой минералогической коллекции.
С этого времени наша наука пережила много различных течений, но минералогические собрания оставались построенными по этому основному типу; только в настоящее время минералогия выходит из рамок старой описательной науки, а Минералогические Музеи начинают порывать с той сухой схемой Линеевской школы, которая всю природу искусственно делила на отдельные роды и виды: в минералогию вносятся сейчас новые течения, ставящие новые задачи как самой научной работе, так и музейному строительству. Эти течения, связывавшиеся раньше с вопросами горного и рудного дела, в настоящее время минералогию превращают в науку исторического характера, изучающую не только минерал, как определенный результат идущих в природе процессов, но изучающую самый ход этих процессов, — те постепенные химические превращения, которые изменяют земную кору и в результате которых получаются минералы как определенные, но временные объекты вечно идущих изменений земли. Эта новая постановка, блестящую разработку которой в равной степени создала и Русская и Американская школы, вносит новую струю во внутреннее содержание и нашей науки и наших Музеев и ставит новые задачи.
До сих пор минералы обычно привлекали к себе внимание своими внешними качествами; они привлекают этим и сейчас широкие круги, и я не ошибусь, если скажу, что среди частных собраний минералогические коллекции наравне с коллекциями бабочек или насекомых являются наиболее обычными, что любителей камня и ценителей его много больше, чем любителей окаменелостей или любителей геологических или палеонтологических собраний. Мы знаем много фанатиков минералогического собирания, мы знаем людей, преданных камню, которые всю свою жизнь и все свои средства посвящали ему; достаточно вспомнить тех многочисленных коллекционеров, которые рассеяны были у нас на Урале или в городах и местечках старой Австрии или Северной Америки, благодаря которым в сущности и создавались богатства больших национальных музеев.
В старых минералогических собраниях минералы привлекали к себе внимание внешними качествами, а систематическая коллекция, расположенная по той или иной минералогической системе Дэна или Грота, имела целью в наиболее наглядной форме выявить богатство и разнообразие минерального мира, привлечь интерес к изучению использования природных недр. Классический пример Музеума Горного Института, сыгравшего столь крупную роль в истории русской минералогии, нам всем хорошо известен.
Но современные минералогические собрания должны отвечать не столько этим задачам подъема любви к изучению природы, они должны соответствовать последним научным путям и их достижениям. С музейной точки зрения вопросы нового геохимического обследования земной коры требуют новых, своих собственных методов, своего собственного систематического расположения, новой оценки тех объектов, которые должны находиться в таком музее — музее химика земли, а не просто любителя камня. Сейчас необходимо изучение распространения того или иного минерального вида совершенно независимо от его яркости и внешних качеств, необходимо понимание тех сложившихся в земной коре условий, при которых то или иное соединение в природе образуется, существует и изменяется. Для геохимика безразлично, что перед ним невзрачный, маленький кристаллик, который можно видеть только в лупу, если только он является отражением и выражением важного геологического и геохимического процесса; в таком музее мы должны видеть среди прекрасных сияющих кристаллов английского плавика и фиолетовые намазки плавикового шпата в известняках Центральной России, невзрачные, как минерал, но приведшие акад. Карпинского к важным и интересным обобщениям по истории всей русской платформы; мы должны видеть, например, ничтожные щеточки углекислого никкеля в осадочных породах Жигулей на Волге и, в то время, как для систематического собрания эти кусочки представляют, конечно, весьма мало интереса, для геохимика в общей истории никкеля и его законах открывается целая любопытная, но еще загадочная страница.
Эта геохимическая постановка, для которой внешняя красота камня не является важною, но для которой важна идея распространения того или иного химического элемента, той или иной группировки, эта идея заставляет смотреть на камень совершенно новыми глазами. Но при собирании и выявлении в Музее тех или иных минеральных видов, тех или иных элементов природы, как элементов геохимического характера, мы встречаемся с большими трудностями охарактеризовать во всей широте такого рода задачу, охватить химический процесс земли во всем его разнообразии. Надо выделить известные топографические единицы и надо попытаться построить эту геохимическую схему, ограничив поле изучения определенным районом. Таким районом, например, в Музее Академии Наук является территория России, и сообразно с этим в этом Минералогическом Музее представлены минералы Союза Республик, т.-е. те разнообразные минеральные тела, которые находятся в том или ином виде на всей огромной территории нашей страны. И, следовательно, преследуя возможно полное представление минералов России, достигается и постепенное правильное решение нашей основной задачи — накопления материала для тех или иных геохимических выводов. Такова первая задача Минералогического Музея — его научная постановка в свете современных идей минералогии и геохимии.
В ней, конечно, центр тяжести музейной работы, но вместе с тем в ней только одна сторона, одна грань многогранного музейного дела. Музей должен не только искать достижений в области научного знания, но и по возможности распространять те идеи, которые им завоевываются. Эта идея просветительного характера может быть превосходно вложена в те задачи, которые преследует новое направление Минералогических Музеев, так как несомненно, что изображение взаимоотношений минералов в той сложной форме, в которой они встречаются в природе, динамика процессов — "химическая жизнь земной коры" — составляет одну из блестящих и интереснейших задач, которые могут захватить своей широтой и глубиной даже мало подготовленных посетителей и привлечь молодых натуралистов к новым геохимическим идеям.
Коллекция химических соединений, иллюстрирующая взаимоотношения минералов в природе, показывающая их переходы и явления химического превращения и совместного накопления в земной коре, — все это должно быть представлено в такого рода Музее и явиться незаменимым орудием для развития и популяризации тех основных идей, которые положены в основу современного естествознания.
Музей есть гармоническое сочетание этих двух начал: научной исследовательской деятельности и научно-просветительной работы, и в связи с этим и должно вестись его построение, связанное, с одной стороны, с правильно экспонированными выставочными залами, с другой — с исследовательским научным институтом лабораторий, кабинетов, мастерских.
Минералогический Музей Академии Наук ни по своему внутреннему содержанию, ни по своей конструкции, ни по своему прошлому не похож на другие два прекрасных Минералогических Музея Ленинграда: Музей Горного Института и Музей Университета связаны с учебными заведениям, тогда как Минералогический Музей Академии Наук являлся исключительно научным учреждением и по своей просветительной деятельности не мог до сих пор сыграть большой роли в общей педагогической или просветительной работе музеев России. В сущности характер научного учреждения, объединяющего научных деятелей для научной работы, налагал, налагает и будет налагать на такой музей своеобразные, специфические черты; его деятельность тесно связана с тем характером научной работы, которая в нем ведется, с тем персоналом и с тем научным творчеством, которое его одухотворяет; без этой связи Музей остался бы мертвым учреждением, несмотря на все изменения и улучшения, которые мы захотели бы в нем произвести. В то время как учреждения просветительного и учебного характера являются более устойчивыми по внутренней конструкции и развитию, — все научные учреждения, которые связаны с тою или иною научною школою или с индивидуальностью работников, неизбежно живут, меняются, перестраиваются в зависимости от индивидуальных черт ученого, от тех или иных успехов научной работы и новых методов научного исследования.
И вот эта опасная в значительной степени и опасная особенно в наших русских условиях связь с индивидуальностью отдельных работников красною нитью проходит через всю историю нашего Минералогического Музея.
В сущности можно считать, что начало нашего минерального собрания было положено 4 сентября 1716 года, когда Шумахер писал нижеследующие слова:
Светлейший Князь,
Милостивый Государь.Всенижайше доношу Вашей Высококняжеской Светлости.
Понеже ныне присланы от Его Царского Величества, из Копенгагена, на корабле с аптекарскими материалами, всякие раритеты к Кабинету Его Величества, которые велено принять и смотреть мне, дабы оные раритеты были во всяком охранении и никакого-б повреждения им не учинилось: того ради всенижайше доношу Вашей Высококняжеской Светлости, всемилостивейше повелите, для охранения тех раритетов отвесть две каморки, где оные вещи убрать и к ним, для бережения, крепкого вина 40 ведер, дабы оные не портились, понеже те вещи без вина состоять не могут.
Светлейшего Князя, Милостивого
Государя, нижайший раб Schumacher.
Таков первый момент организации той Кунсткамеры, которая сыграла значительную роль в дальнейшем и для которой у Петра в момент ее организации было несколько готовых вещей, приобретенных заграницей в 1714 году. И с этого момента стало развиваться дело Музея, в начале тесно связанное с изучением тех "раритетов" или тех "натуралий", которые присылались в царствование Екатерины Первой.
В 1725 г. зарождается идея о специальной алмазной мельнице в связи с поступлением "ясписов и цветных камней из Сибири", и из нее постепенно, при содействии академических деятелей, создается Петергофская гранильная фабрика.
История зарождения нашего минерального собрания тесно связана с историей этой алмазной мельницы вплоть до 1741 г., когда после ряда неладов и пожара мельницы Академия отказывается от искусственной связи, которая была установлена между Кунсткамерою и алмазною мельницею, и направляет все свои заботы на деятельность музейских собраний. И мы видим здесь первые яркие страницы из их истории: имя Ломоносова связано с рядом первых интересных работ в области изучения минеральных объектов Кунсткамеры; ему же принадлежит первый подробный каталог 1745 г., составленный, правда, довольно легкомысленно, и может быть не без основания некоторые думают, что он только дал свою фамилию, подписавшись под ним, тогда как в действительности этот каталог был составлен Амманом.
Так или иначе, но Музей был связан с историей Кунсткамеры, и первые его пополнения в области минералогии заключались преимущественно в "цветных и узорчатых камнях", которые нужны были "для красоты царского престола". Так продолжалось до средины XVIII столетия, когда пожар уничтожил целый ряд образцов и многие ценные вещи были сброшены в Неву.
В 1785 г. минеральное собрание приводится в систему, и его описание выливается в форму недурного каталога, составленного академиком Георги. К этому времени относится начало того периода академической деятельности, который связан был с изучением производительных сил страны, когда зародилось Вольное Экономическое Общество, когда Академия Наук широко взялась за исследование отдельных углов России. Это был период тех блестящих экспедиций, которые рассеялись по всей России и привезли ценные научные материалы, собиравшиеся в Кунсткамере, — но это уже больше не были раритеты, это было начало настоящих научных собраний.
Начиная с 1780-х годов, положение Музея несколько видоизменяется. Несмотря на то, что во главе его становится очень крупная личность, имя которого всегда приходится вспоминать при изучении истории русской минералогии — академик Севергин, тем не менее Музей не получает правильного развития и наравне с ним создается тот крупный музей Горного Института, который привлекает к себе особое внимание. Впрочем, и в этот период приобретаются отдельные заграничные коллекции и имя известного знатока и торговца Форстера фигурирует среди них.
Однако, главные приобретения относятся к 1830 г., когда за большие деньги приобретаются собрания нашего представителя в Гамбурге — Струве. С этого же времени центр интересов Музея уходит из области минералогии и перемещается в область геологической и палеонтологической работы; минеральные собрания забываются, перекладываются из одного шкафа в другой, из одной комнаты в другую, частью укладываются в ящики, и наступает даже трагический момент, когда одно лицо, стоявшее во главе учреждения, выбрасывает около 80 ящиков со старыми ценными образцами.
Такого рода тяжелый момент продолжается для истории минералогического собрания до самых последних лет XIX столетия, когда снова крупная личность спасает эти старые, необыкновенно ценные собрания, среди которых имеются оригиналы путешественников конца XVIII века, и кладет начало возрождению минералогической коллекции. Это имя всем известного, безвременно погибшего В. И. Воробьева. С его именем связана новая эра в истории наших минералогических коллекций, и эти немногие 20 лет, которые прошли с того момента, когда Воробьев начал вкладывать всю душу, любовь и тонкое знание камня, развернулась новая жизнь в Минералогическом Музее.
К этому времени относится не только спасение старых образцов и спасение старых этикеток, по которым тщательна дешифрировалась история происхождения каждого образца, к этому времени относятся и крупные приобретения путем покупки новых коллекций и экспедиционной деятельности.
Что касается крупных приобретений этого периода, достаточно назвать знаменитую коллекцию Кочубея, в основу которой легла коллекция Перовского, великолепная коллекция по Южному Уралу Шишковского и И. Крыжановского и ряд других, которые дают пополнение русскому собранию, вполне отвечая желанию представить по возможности разнообразнее уголки России и охватить минеральные богатства русских месторождений.
Что касается до экспедиционной деятельности, то она развивается достаточно широко, частью в связи с радиоактивными исследованиями, частью с многочисленными специальными экспедициями в Лапландию, Монголию, Туркестан, Забайкалье, Урал и проч.
Все это приносит новый научный материал, завязывается в Музее энергичная научная деятельность, и эта научная деятельность и работа налагают свой собственный отпечаток и определенные черты на характер и задачи всего собрания. Имя академика Вернадского неразрывно связано с этим новым периодом в истории Минералогического Музея.
В свете новых идей строится Минералогический Музей Академии Наук. К двухсотлетнему юбилею Академии эта работа не может быть закончена, она лишь начинает выполняться, и пройдет еще много лет и потребуется еще много средств, чтобы завершить полную картину Геохимического Музея в тех широких заданиях, которые ставит современная наука и жизнь.
Я не буду здесь описывать детально форм его организации в настоящем виде — на этот вопрос отвечает специальная памятка, выпущенная к юбилею на русском и французском языках.
Я попытаюсь нарисовать его будущее, т. е. изложить те цели и задачи, к которым он должен стремиться.
Музей должен быть построен гармонически из трех частей:
1) из Музейного Собрания с выставочными залами и подбором научного материала;
2) из Исследовательского Института;
3) из подсобных мастерских, препараторских, дублетного фонда, минерального архива и проч.
Музей должен знакомить посетителя последовательно со всем многообразием природных химических процессов: начиная с химии космоса, он должен постепенно дать картину жизни глубоких расплавленных магм, потом минералов поверхности, познакомить с сочетанием минеральных тел в природных месторождениях и, наконец, закончить кратким обзором минерала в руках человека в его хозяйственной и промышленной деятельности; иными словами — представить историю химического элемента в мироздании, вплоть до истории его превращений в обиходе человека.
При входе посетитель должен прежде всего познакомиться с земною корою, как частью земного шара, с теми геохимическими и геофизическими зонами, кои в нем намечаются. Идеальный разрез через земную кору должен нам показать историю расплавленных масс, их прорыв через тонкую земную оболочку, их роль в распределении и рассеянии элементов глубин. В ряде диаграмм должна быть построена картина распространения тех 92 химических элементов, из которых слагается окружающая нас природа, в их взаимоотношениях с великою таблицею Менделеева, как основною путеводною звездою в разрешении ряда проблем химии земли. Элементы в космосе, в его многообразии космических тел, должны иллюстрироваться в первых залах, где метеориты дают нам вещественное доказательство единства химии мироздания. Далее начинается химический процесс в самой земле, сложные явления образования и преобразования минеральных тел в разных условиях их перегруппировки. Здесь должна быть дана картина образования минералов последовательно, начиная от глубоких стадий расплавленных масс, остывающих при 1000°—1200°, вплоть до химических процессов земной поверхности, столь тесно связанных с организованною жизнью. Вся физико-химия природного процесса должна найти себе здесь место, иллюстрированная как естественными образцами, так и теми данными, которые дает лаборатория и образование соединений в заводском масштабе. Явления кристаллизации и застывание стекол, образование сталагмитов и коллоидальных масс, сложные процессы замещения одних веществ другими — все это должно здесь дать картину геохимического процесса во всей его широте.
Далее начинаются выставки отдельных уголков земного шара и тех природных сочетаний минералов и элементов, как они свойственны различным областям нашей страны. Здесь в естественной группировке должны быть даны минералы наших знаменитых месторождений в тесной связи и на фоне всей их геологической и геохимической истории. Рядом — карты, разрезы, схемы, фотографии и рисунки должны дополнять общую картину каждого месторождения.
Далее начинается история элемента и минерала в руках человека. Здесь нужно дать только несколько штрихов завершения судьбы элемента в промышленности и народном хозяйстве, ибо полностью эту задачу берут на себя другие Музеи, именно Музей Геологического Комитета. В одном из зал должно быть представлено использование камня как такового, вне его химической переработки, т. е. картина цветного и драгоценного, орнаментовочного и строительного камня; в другом — должно быть отмечено использование камня в химическом, металлургическом и сельско-хозяйственном производствах, т. е. история превращения минерала в новые соединения, как новый этап в миграции химических элементов.
Наконец, последние залы должны быть посвящены самому химическому элементу и его истории в земной коре. На базе Менделеевской таблицы для каждого элемента должна быть дана его история, начиная с глубоких магматических зон и кончая его миграцией на поверхности земли, в живом организме или промышленной деятельности человека. Имени Д. И. Менделеева будут посвящены эти залы.
Это задача необычайного интереса и она важна не только геохимику, но и любому натуралисту для правильного понимания природных процессов и законов миграции химических элементов космоса.
Таковы основные задания первой части Музея — его выставочных помещений: правильная экспозиция, с многочисленными и ясными надписями, листовки, каталоги, иллюстрации — являются необходимейшею частью этого научного и научно-просветительного учреждения.
Вторая часть Музея — его Исследовательский Институт; здесь должна быть прежде всего геохимическая лаборатория, затем лаборатории: кристаллографическая, оптическая, кристаллизационная, камнерезная, рентгенографическая и спектроскопическая. Здесь должна быть база полевой научно-исследовательской деятельности, без которой Музей и его пополнение являются лишь мертвым делом, оторванным от самой живой природы. Лекции популярные и научные, научные кружки и научный клуб для свободного обмена мнениями, свое издательство и подсобная библиотека, временные выставки, посвященные отдельным вопросам, самостоятельные выставки новых поступлений — все это является лишь частью общей научной и научно-просветительной деятельности Музея.
Наконец, в тесной связи с ним должны быть многочисленные подсобные учреждения и мастерские: столярная, слесарная, камнерезная, шлифовальная, склады дублетных фондов, запасный фонд минералов для научных работ и, наконец, производственный отдел для составления учебных коллекций и обмена минералами с другими учреждениями...
Минералогический Музей Академии Наук впервые в дни двухсотлетнего юбилея Академии (сентябрь 1925 г.) открывает свои залы, правда, еще в далеко не законченном виде, для специалистов и широких народных масс, пытаясь на новых основаниях построить музей минералогии и геохимии, как живое отражение сложных природных химических процессов. Этим он не кончает свою организацию, а только начинает новый этап своей научной деятельности, перестраиваясь и развиваясь в постоянной зависимости от новых методов научного исследования и успехов научного творчества. Пока удалось только в слабой степени осветить новые страницы современной науки, и перед ним стоит задача расширить и дополнить общую картину химии природы, начиная с химии мироздания и кончая химическим превращением в руках человека. И вместе с тем являясь музеем национальным, он имеет целью осветить все многообразие и сложность геохимических процессов, идущих в области Евразии, занятой нашим Союзом Республик, тесно связывая единою геохимическою мыслью ее многочисленные месторождения полезных ископаемых. Но на этом пути мертвым и безжизненным была бы его работа, если бы он не был гармонически и органически связан с научным институтом, полевою экспедиционною работою и подсобно-исследовательскими лабораториями и мастерскими, в которых выковывалась бы вечно ищущая новых путей научная мысль геохимика.
В этом основные пути его дальнейшего развития.
Ленинград
июль 1925 г.