"Природа", №03-04, 1926 год, стр. 107-118

Научные новости и заметки

СМЕСЬ.

Загрязнение напитков цинком. (J. W. Sale and С. Н. Badger. Ind. Jonrn., and Eng. Chem. 1924, 16, 164). Несколько случаев цинкового отравления пивом в Америке заставили обратить внимание на возможность загрязнения цинком и других напитков. В пиве цинка находили до 229 мгр. на литр. Примеси зависели от цинкованных железных сосудов, которыми пользовались при приготовлении пива. Были произведены опыты с цинкованными железными сосудами, которые заполнялись или водопроводной, или дистиллированной, или водой с углекислотою, а также молоком, напитком из апельсинного сока или лимонадом. В результате оказалось (см. табл. в след. столбце).

Сосуд, содержавший лимонад, оказался довольно сильно разъеденным.

Содержание цинка, находимого после 17 часов, повышалось в зависимости от концентрации Н-ионов и титруемой кислоты, количество которых в общем уменьшилось после 41 часа.

Н. Н. И.

НАУЧНЫЕ ОБЩЕСТВА и УЧРЕЖДЕНИЯ.

Всесоюзный съезд ботаников в Москве 17/26 января 1926 г. Многолюдный съезд, собравший ботаников со всех концов СССР, очень полно и ярко отразил большую работу, ведущуюся научными работниками во всех концах нашего Союза. Ряд крупных ученых в блестящих докладах нарисовали картину современного состояния и последних успехов различных отраслей ботаники, а более краткие деловые сообщения, заслушанные в секциях, дали возможность ознакомиться с тем громадным научным материалом, который накапливается в наших лабораториях, научно-исследовательских Институтах, опытных станциях и других научных учреждениях. При затрудненности печатания в настоящее время, ясно, какое значение имеет взаимное ознакомление с тем, где кто над чем работает и каких достиг результатов; для выработки общей методики и общей терминологии такие съезды совершенно необходимы и незаменимы.

При обилии материала (больше 200 докладов) трудно в краткой статье осветить все стороны работы съезда, разбившегося на несколько секций и подсекций (секция морфологии и систематики, физиологии, геоботаники, прикладной ботаники, подсекции микологии и фитопатологии). Более подробно удается остановиться едва на 10-ой части докладов, причем неизбежна некоторая доля случайности в выборе их, особенно в отраслях, менее знакомых автору настоящего сообщения.

В докладах общего характера академик С. Н. Костычев блестяще осветил некоторые очередные вопросы ферментологии; проф. Г. А.Левицкий выяснил значение гено- и кариотипических изменений в процессе эволюции организмов; проф. Л. С. Берг обрисовал значение для теории эволюции и селекции более строгого изучения вопросов дивергенции и конвергенции признаков, в частности остановившись на случаях наличия признаков высокой организации у форм, в общем низко организованных; проф. В. Н. Сукачев описал современное положение фитосоциологии и ее последние успехи.

На заключительном заседании проф. Н. И. Кузнецов в большой речи указал итоги и задачи геоботанического обследования СССР и значение таковых обследований для экономического развития страны, а проф. В. И. Талиев произнес речь на тему: "Проблема видообразования и ботаническая география".

Переходя к работе отдельных секций, отмечу для секции геоботаники, наиболее богатой по количеству докладов (более 80-ти), следующие:

1) Прекрасно иллюстрированное сообщение Е. А. и Н. А. Буш о ботаническом исследовании Балкарии и Дигории, совершенном ими летом 1925 года и доставившем обширный, ценный материал для изучения этих совершенно не исследованных и трудно доступных частей Кавказского хребта.

2) Доклад Ю. Д. Цинзерлинга о составленной им, в качестве сотрудника геоботанического отдела Главного Ботанического Сада, "Карте истории развития растительности Европейской части СССР во время третичного периода", — ценный вклад для истории и географии растительности нашей страны.

3) А. И. Толмачев. "Итоги флористического изучения островов Европ. Ледовитого Океана" и "Ботанико-географические работы на Северном острове Новой Земли“, — работы, дающие не только описание растительности островов Ледовитого Океана, но и интересные гипотезы о происхождении некоторых видов и о связи их с флорой Северной Азии.

4) Доклады по исследованию растительности отдельных областей нашего Союза; для Северо-Западной области и прилегающих районов: З. Н. Смирнова — "Леса Кенгиссепского уезда, Ленинградской губернии"; С. Я. Соколов — "Типы северных лесов по исследованиям в Карельской республике, Архангельской и Ленинградской губ.“; А. А. Корчагин — "Взаимоотношение между травянистыми и лесными ассоциациями" и "Типы лесов западной половины Вологодской губ."; И. Д. Гиэнеф-Богдановская — "Фитосоциологический очерк растительности Кенгиссепского уезда, Ленинградской губ."; А. П. Шенников — "Геоботанические районы Западной половины Вологодской губернии"; С. С. Ганешин — "Итоги ботанико-географического исследования Отдела Изысканий Волховстроя в поймах оз. Ильменя р. Волхова и его притоков". Для других местностей: М. И. Пчелкин (Иваново-Вознесенская губерния), Н. Л. Дмитриев (Калужская губерния), П. А. Смирнов (Нижегородская губ. и юг Московской), С. О. Илличевский (Полтавская губ.), М. И. Котов, М. В. Клоков и Е. М. Лавренков (Украина, Донецкий район), Н. М. Савич (Могилевский и Борисовский округа Белоруссии).

По Азиатской части СССР чрезвычайно яркую характеристику растительности Прибайкалья дал проф. В. Н. Сукачев; крайне интересны были также сообщения О. И. Кузеневой о растительности западной части Амурской области, Н. В. Павлова о ботанических результатах Монгольской экспедиции, проф. В. В. Ревердатто о растительных районах Кузнецко-Алтайской области.

Крым и Кавказ были освещены докладами Е. В. Вульфа, С. А. Дзевановского, В. Ф. Добрынина.

В отношении методики геоботанических исследований и вопросов исследования отдельных растительных формаций был заслушан ряд интереснейших докладов наших специалистов по изучению болот, лугов и степей. Болотоведы (В. С. Доктуровский, Д. П. Мещеряков, П. О. Варлыгин, Н. Я. Кац) дали картину современного положения исследования торфяников у нас и за границей. В частности, Н. Я. Кац сообщил результаты применения методов Упсальской школы при изучении болот Московской губернии; опыты описания пробных площадок различной величины и в различном количестве показали, что некоторые вопросы, как, напр,, выяснение "абсолютных константов", т. е. видов, встречающихся на всех пробных площадках из данной ассоциации, разрешаются при разной величине площадок, таким образом: одни виды становятся константами уже при величине площадки в 1 m², другие, большинство, при 4 m², а некоторые — лишь при 16 m², таким образом, за minimum-areal прихоходится принимать площадку в 4 m². Точно также от величины и количества пробных площадок зависит конфигурация "кривой константности", выражающей в % константность видов в разных ассоциациях. Как один из главных выводов, выясняется необходимость выработать различные минимальные размеры и количества пробных площадок для различных типов ассоциаций и применять совершенно определенный размер и одно определенное количество при изучении одинаковых ассоциаций.

Из докладов по изучению лугов важны работы А. П. Шенникова над исследованием устойчивости и изменчивости луговых сообществ, фито-социологические подходы И. Д. Гиэнеф-Богдановской к изучению лугов долины р. Луги, исследования М. И. Котова в долинах рек Ингула и Ингульца, давшие картину изменения растительности при переходе 2-х почти параллельно текущих рек из одной области в другую (реки эти берут начало в лесах юга лесостепной зоны, протекают в пределах разнотравной и ковыльно-злаковой степей и пересекают область выходов гранита и других горных пород). Исследованиями последнего автора вместе с тем выясняется связь с определенными породами обнажений совершенно определенного состава флоры, с явным изменением близких между собою видов.

Исключительный интерес аудитории вызвал доклад Л. Г. Роменского об "Объективном исследовании растительности методом размещения". Докладчик оперирует с большим материалом, собранным им и его сотрудниками по многолетним исследованиям лугов реки Дона (преимущественно в районе Павловска, Воронежской губ.), а также анализирует материалы некоторых других исследователей. В отношении Донских лугов он отмечает, что главными факторами распределения растительности здесь являются переменность засоления, заиления, дренажа и глубины грунтовых вод. Факторы эти действуют не только в пространстве, но и во времени: из года в год наблюдается значительное изменение качественного и особенно количественного состава растительности, несмотря на значительную зависимость ее состава от "режима зачатков" и условий предыдущих лет. В метеорологическом отношении изучаются из года в год: облачность (или солнечное сияние), направление и сила ветра, дефицит влажности, температура воздуха и почвы, осадки, разлив рек. Выясняется крайняя чуткость количественного состава растительных ассоциаций к малейшим колебаниям условий существования и вместе с тем громадная устойчивость общего видового состава формации. Эта безграничная изменчивости состава ассоциаций совершенно не вяжется с общепринятыми принципами схематического группирования растений в определенные ассоциации при обработке материалов. Необходимо разработать способы составления подвижных формул для учета различных комбинаций в составе растительности разнообразных экологических групп. Автор и дает ряд способов для составления таких формул и для графического изображения взаимной лимитации разных видов в сообществе.

Большая работа по выработке общей терминологии и методов исследования проделана в заседании, посвященном степям (доклады Б. А. Келлера, В. В. Алехина, П. А. Смирнова, В. В. Ревердатто и других). Выделена коммиссия, проработавшая возникшие вопросы и составившая небольшое руководство по основным методам работы в степях. В своем докладе, посвященном методам изучения растительных сообществ, проф. В. В. Алехин коснулся применения пробных площадок, указав, что метод этот впервые применен был в России, Тецманом в Аскании Нова, в 1837 г., и рекомендуя непременно его придерживаться и брать не менее 10-ти пробных площадок в 1 m₂ с участка в 100 m₂.

В отношении методики картирования, ряд докладов (проф. Б. А. Келлера, А. П. Шенникова, В. Н. Хитрово, А. П. Ильинского, проф. И. И. Кузнецова) выявил значительное расхождение мнений по двум основным вопросам: 1) что именно подлежит ботаническому картированию и 2) как следует картировать растительные элементы ландшафта: проводя резкие границы их (схематизируя) или отмечая постепенность природных переходов от одних типов к другим.

Эти вопросы были ярко освещены в прениях по поводу доклада А. П. Шенникова "Опыт дробного районирования и картографирования". Автор выяснил, что при правильном подходе к термину "местообитание", как к совокупности всех условий (режимов), в которых приходится жить растениям, включая сюда и те условия, которые создает сама растительность (социальные отношения), — нет противоположения между картированием растительных группировок и местообитаний. На картах растительности юго-восточной части Вологодской губернии автор демонстрирует некоторые способы картирования: засняты подробно луга, болота, леса еловые и сосновые, каждый из этих основных элементов имеет свою краску на карте, а различные типы лесов (рамень, сурамень и т. п.), различные части поймы с присущими ей лугами (луга центральной поймы, притеррасные, 1-ой, 2-ой террасы) — получают свои значки или разные оттенки интенсивности краски. Тут одновременно картируются и растительность и ее типы местообитания. Вырисовавшиеся при этом пятна могут быть затем выделены и очерчены определенными границами. Картировать ли только данные реальные элементы растительности, находимые в настоящий момент, или же восстанавливать картину естественных сообществ, свойственных данным условиям местообитания без вмешательства человека (вырубки, пожары, пастьба скота, распашка), — зависит от масштаба и задач работы.

Как предлагает Р. И. Аболин, нужно при подробном исследовании давать карту (план) настоящего состояния растительности, а затем уже на картах меньшего масштаба производить реконструкцию. Такими реконструктивными картами, основанными не только на ботанических описаниях, но и на изучении почвенных, геологических и геоморфологических данных, являются карты В. Н. Хитрово (по Орловской и Брянской губерниям) и проф. Н. И. Кузнецова (карта растительности Европейской части СССР). Последний вместе со своими сотрудниками по геоботаническому отделу Гл. Бот. Сада стремится создать не карту-схему, делящую поверхность СССР на определенные районы и области, а карту-картину, воспроизводящую лик земли со всеми постепенными переходами от одних растительных ландшафтов к другим. Уже имея перед собою такую карту-картину, каждый теоретик и практический деятель-агроном, экономист и т. п. — может намечать вырисовывающиеся на ней области и производить районирование под своим углом зрения. В ярком, живом докладе маститый ученый изложил ход своих работ в этом направлении и обратился ко всем ботаникам СССР с просьбой оказать ему посильную помощь присылкой материалов со всех уголков Союза и критикой и исправлением составляемой карты, так как работа эта может быть выполнена успешно лишь при коллективном творчестве всех ботанических сил СССР. Съезд горячо откликнулся на призыв и поручил проф. Кузнецову параллельно с этой работой взять на себя также создание и редактирование намечающегося нового органа — геоботанического журнала.

Из числа докладов, объединивших секции морфологии и систематики и геоботаники, безусловно следует отметить сообщение Н. И. Вавилова: "Географические закономерности в формообразовании культурных растений". Как всегда, поражая американским размахом работ, обилием исследуемого материала, широтой захватываемых исследованиями географических областей, смелостью предпринимаемых с научной целью путешествий, докладчик остановился преимущественно на формообразовании у культурных злаков и их диких родичей. Им был отмечен параллелизм форм северных и высокогорных, мелкоплодность всех видов, свойственных Азиатскому центру формообразования, наоборот крупноплодность и крупноцветность средиземноморских форм и другие закономерности. Доклад был прекрасно иллюстрирован. Серьезное возражение было сделано В. И. Талиевым, указавшим на необходимость очень осторожно подходить к разрешению вопросов формообразования у культурных растений, так как здесь громадную роль может играть древняя культура, напр., в подборе крупноплодных форм.

Из докладов по секции прикладной ботаники отмечу доклады А. П. Шенникова — "Геоботаническое обоснование пастбищного режима в Северной области" (в связи со влиянием пастьбы скота на растительность лугов и выгонов), С. С. Ганешина — "К методике описания и учета сорной растительности", И. А. Райковой — "Опыт культуры растений песков и альпийской области в условиях Ташкента" и И. В. Ларина: — 1) "К методике геоботанических обследований в связи с землеустройством на окраинах СССР” и 2) "Опыт построения таблиц для определения по растительному покрову сел.-хоз. угодий, почв, материнских пород, грунтовых вод и других элементов ландшафта средней части Уральской губернии".

В первом докладе И. В. Ларин указывает на недостаточность односторонне производившихся до сих пор исследований, либо очень поверхностно-агрономического или чисто-экономического характера, либо отвлеченно научных почвенных, ботанических и т. п., без соответственных выводов прикладного хозяйственного характера, и предлагает применяемую им систему одновременной работы в поле ученых специалистов и землемеров. В то время, как землемер начинает работу, расстанавливая межевые знаки и нанося их на планшеты, геоботаник и другие специалисты объезжают район съемок и изучают закономерную связь элементов ландшафта друг с другом, а затем разрабатывают совершенно конкретную инструкцию для землемера, указывая, что именно и как снимать на план, и особо подчеркивая те элементы, которые наиболее существенны для целей землеустройства. Объезжая затем возможно частыми линиями каждый планшет съемки, специалисты производят научное исследование, а землемер снимает контура угодий, причел в полевом журнале отмечает: номер контура, рельеф, растительность (среднюю высоту и густоту, %-ное отношение главнейших видов ко всей массе), почвы (цвет и механический состав), материнскую породу, водный режим, историю использования. На основании этих полевых записей и обработки материалов специалистов составляется одна комплексная карта растительности, почв, материнских пород, сельско-хозяйственных угодий. Такая карта удовлетворяет как научные, так и практические запросы и в то же время гораздо более точна по контурам, чем обычные геоботанические карты.

Во втором докладе автор дает общую характеристику районов Средней части Уральской губернии в почвенном, геологическом, ботаническом, сельско-хозяйственном отношении, указывает на тесную зависимость землемеров ландшафта между собою и на то, что для изучаемой ими местности с хорошо сохранившимся растительным покровом последний является наиболее ярким, бросающимся в глаза элементом ландшафта, сообщает, что им составлена таблица для определения остальных элементов, причинно связанных с определенным характером растительности (почвы, грунтовый режим, материнские породы, рельеф и микрорельеф) и как синтез — сельско-хозяйственных угодий. Определитель построен дихотомически, определяет 133 ландшафта и микроландшафта, и для характеристики их пользуется 171 видом растений. Значение такого определителя в геоботанике аналогично ботаническим определителям для изучения флоры и имеет большое будущее для занятий в местных школах, для работ агрономов, землемеров, передовых крестьян и других деятелей сельского хозяйства.

Из докладов по физиологии растений крайне интересны работы: Е. Е. Успенского — "Значение определений активной реакции в ботанике" и "Нормальная питательная среда для водорослей и воспроизведение естественных видов", А. А. Рихтера — "О прямом учете микроорганизмов в почве“ и "К вопросу о солеустойчивости", А. В. Благовещенского, Боголюбова и Чернова — "К вопросу об осмотическом давлении у пустынно-солончаковых растений" и др., проф. Келлера — "Сравнительная физиология в вопросе о ксерофитах", Н. А. Максимова — "Опыт экспериментального анализа понятия ксероморфизма", Л. И. Казакевича — "Корневые системы растений Нижнего Поволжья", Н. Изгарышева — "Об определениях концентрации ионов водорода" и целый ряд работ из лабораторий профессоров Прянишникова, Костычева, Вальтера, Любименко и Максимова.

В следующих выпусках "Природы" будут помещены дополнительно рефераты, освещающие работы секции физиологии, морфологии и систематики растений.

Е. Шифферс.

Юбилей проф. Н. М. Книповича. 25 февраля в Москве, в Университете состоялось чествование проф. Н. М. Книповича по случаю сорокалетия его ученой и исследовательской деятельности. Oт имени правительства, а также комиссариата земледелия, юбиляра приветствовал И. А. Теодорович. Затем Л. С. Берг в краткой речи отметил главнейшие заслуги Николая Михайловича в области зоологии вообще, гидрологии и морских научно-промысловых исследований. После приветствий от комиссариатов иностранных дел и просвещения академик А. П. Павлов прочитал приветствие, посланное от имени Академии Наук А. П. Карпинским, а также адрес от Комиссии Естественных Производительных Сил и телеграмму от Зоологического Музея Академии Наук. Далее был зачитан адрес от Государственного Института Опытной Агрономии (Ленинград), почетным членом которого Н. М. Книпович состоит с 1925 г. Следующие общества сообщили об избрании Николая Михайловича в почетные члены: Ленинградское Общество Естествоиспытателей, Московское Общество Любителей Естествознания, Антропологии и Этнографии, Киевское Общество Естествоиспытателей, Харьковское Общество Испытателей Природы, Научное Общество при Средне-Азиатском Университете (Ташкент). Отметим еще адреса от Гидрологического Института, от Полярной Комиссии Академии Наук, от Института по изучению Севера, от Географического Факультета Ленинградского Университета, от Физ.-Матем. Факультета Московского Университета, от Сельско-Хозяйственной Академии в Петровско-Разумовском и мн. др. Много было приветствий от иностранных ученых. Особое впечатление произвело сообщение делегатов от Всесоюзного Съезда Рыбаков об избрании Н. М. Книповича почетным рыбаком. Одни из трестов учредил в Астрахани рыбацкую школу имени Н. М. Книповича. В соответственных сферах возбуждено ходатайство о переименовании судна "Помор", плавающего ныне в Белом море под флагом Главного Гидрографического Управления, в "Николай Книпович". Нужно заметить, что "Помор" раньше назывался "Андрей Первозванный"; это судно было заказано специально для научно-промысловых исследований на Мурмане, и на нем Н. М. Книпович и его преемники работали в течение ряда лет в Баренцовом море. Народным Комиссариатом Земледелия отпущено 4.000 руб. на издание Сборника в честь Н. М. Книповича; был оглашен список трудов, которые намечены к помещению в этом сборнике: их свыше сорока; в том числе есть несколько статей иностранных ученых.

Л. Б.

Почвенный Институт при Академии Наук не является вновь возникшим академическим учреждением, а имеет за собой длинное прошлое.

Его предшественником является Докучаевский Почвенный Комитет, в свое время преобразованный из Почвенной Комиссии Вольно-Экономического Общества в связи с необходимостью иметь вполне компетентный автономный орган, "ведающий разработкой и распространением научных вопросов почвоведения и соприкасающихся с ним областей знания и содействующий различным учреждениям в производстве почвенно-геологических и гео-биологических исследований".

Годы гражданской войны прервали научную деятельность Комитета, а последующая разруха с задержкой наиболее активных работников на окраинах страны уничтожила учреждение, как фактически, так и юридически. К счастью, Академия Наук спасла инвентарь и коллекции Комитета, взяв последний под свое покровительство и объединив оставшихся почвоведов в Почвенном Отделе Комиссии по изучению естественных производительных сил России. Создавшиеся затем более нормальные условия жизни в стране позволили вернуться в Ленинград многим почвоведам, поднявшим на должную высоту работы Отдела: возобновились экспедиции, наладилась лаборатория, появились новые труды. Неизбежное расширение почвоведения, как науки, методов и областей ее исследования продиктовали Академии Наук мысль переименовать Отдел в Почвенный Институт, предоставив ему более обширное помещение и дав имя профессора В. В. Докучаева — создателя русской школы почвоведения и неутомимого деятеля по организации почвенных учреждений общественного типа.

Переведенный в новое помещение материал музея бывшего Почвенного Комитета, несколько обедненный из-за гибели части коллекций в наводнение 1924 г., в настоящее время систематизирован и выставлен для обозрения.

Новое учреждение — Почвенный Институт имени В. В. Докучаева пока состоит из 3 отделов: 1) Музея, 2) Отдела Картографии и 3) Лаборатории.

В связи с тем, что Почвенный Музей в своем настоящем состоянии не освещает с достаточной полнотой современные достижения в области генезиса почв, разрабатывается план реорганизации его в этом направлении.

Разработка плана поручена заведующему Музеем проф. Б. Б. Полынову, привлекшему к данной работе некоторых сотрудников Института и прежде всего В. А. Бальц и З. Ю. Шокальскую.

Работы Картографического Отдела, заведывание которым возложено на Л. И. Прасолова, сосредоточены главным образом на подготовке к печати почвенной карты Азиатской части СССР и разрешении двух очередных задач: 1) составления новой почвенной карты Европейской части СССР, в каковом принимают участие все старшие сотрудники Института, под общим редактированием профессора К. Д. Глинки и Л. И. Прасолова и 2) разработки плана и подготовки материалов к составлению мировой почвенной карты, производимых профессором К. Д. Глинкой и привлеченными им к этому делу сотрудниками Института.

Деятельность лаборатории находится под наблюдением профессора П. А. Земятченского. Работы ведутся младшими сотрудниками, обрабатывающими материалы преимущественно полевых экспедиционных исследований методами механического и химического анализа почв. Намечаются кроме того работы по систематическому изучению бактериологии почв под непосредственным руководством академика В. Л. Омелянского.

Естественно, что рост научной дисциплины может вызвать дальнейшее расширение Института и, следовательно, более дробное подразделение указанных отделов: так, по музею возможно обособление отдела систематики и морфологии почв; в картографическом отделе — разработка и составление почвенных карт более крупного масштаба, а в лаборатории — развитие методов изучения физических свойств почв (степени влажности, поровности, пластичности, связности и проч.). На очереди также стоят петрографические исследования почв путем применения поляризационного микроскопа.

Кроме перечисленных выше — сотрудниками Института ведутся отдельные самостоятельные работы, как по разрешению чисто теоретических научных вопросов, так и экспедиционно-географические по исследованию тех или иных территорий. В экспедиционных работах участвовали почти все сотрудники Института, старшие — руководителями работ, младшие — в роли почвоведов и помощников почвоведов. Из подобных экспедиций можно отметить Якутскую, Монгольскую (Полынов и Лебедев), в Каракалпакскую область (Неуструев и Иванова), на Дальний Восток (Прохоров), в Крым (Прасолов и Михайловская) и т.д.

Этим работам Институт придает особенно важное значение, так как они, во-первых, тесно связаны с работами по картографии, во-вторых, являются главным источником пополнения музея и в-третьих, дают материал для разработки отдельных частных вопросов.

Намечающееся расширение экспедиционных работ Академии Наук ставит, таким образом, перед Институтом очередной вопрос о выделении в нем особой организационной части, объединяющей и направляющей почвенные работы экспедиций.

И. Лебедев.

Геодезический Комитет. Летом 1925 г. постановлением СТО при Президиуме Госплана СССР утвержден Геодезический Комитет, который имеет основной задачей согласование всех видов астрономо-геодезических, топографических и картографических работ, имеющих государственное значение. В подобном учреждении давно чувствовалась острая необходимость и нередко бывали случаи, что два ведомства совершенно независимо друг от друга проделывали одну и ту же работу. Комитет состоит из председателя по назначению президиума Госплана и восьми членов-представителей от Высшего Геодезического Управления, Геологического Комитета, Военно-Топографического Управления, Главного Гидрографического Управления, Народных Комиссариатов Земледелия Союзных Республик, Народных Комиссариатов Внутренних Дел, Главной Астрономической Обсерватории в Пулкове и Русского Географического Общества. С первых же шагов деятельности Комитета выяснилось, что при обширности территории Союза и многочисленности ведомств и учреждений, производящих геодезические и топографические работы, нет общей сводки, характеризующей достаточно полно и подробно произведенные работы. Между тем согласовывать и планировать можно, лишь имея ясную картину о сделанном и будучи вполне осведомленным о ведущихся работах и их связи с ранее выполненными. Поэтому Комитету пришлось запросить у всех ведомств материалы по произведенным работам. Конечно, этим была задана ведомствам нелегкая работа, но иного пути не было, а польза, которую принесет подобная сводка, большая. Некоторые ведомства сами заинтересовались этим вопросом, так как составление отчета для Комитета дало повод для выяснения и сопоставления материалов по триангуляциям, съемкам и другим работам, разбросанным по разным отделам и местам. Комитет расчитывает произвести по возможности однообразную сводку всех материалов и опубликовать ее в сопровождении с отчетными картами. Кроме того, ведомства запрошены и относительно работ, намеченных к выполнению в 1926 г.

Согласно положению о Комитете, в целях обсуждения вопросов научного характера, связанных с выполнением своих основных заданий, Геодезический Комитет созывает не более одного раза в год геодезическое совещание, в состав которого входят члены Комитета, представители заинтересованных ведомств Союза и Союзных Республик, научных учреждений, а также отдельные лица, известные своими работами в области астрономии, геодезии и картографии, приглашаемые Комитетом. Первое подобное Совещание намечено на вторую половину апреля текущего года в составе 68 участников. На совещании будет прежде всего дан общий обзор произведенных работ и характеристика современного положения геодезии и картографии в Союзе на основе материалов, полученных Комитетом от ведомств. Затем в двух секциях — астрономо-геодезической и картографической — предполагается обсудить ряд вопросов, из которых важнейшие — вопросы об использовании первоклассных триангуляций для градусных измерений, о выборе однообразного сфероида, об определении долгот основных пунктов по радио-телеграфу, об аэросъемке и ее связи с точной геодезической основой, о гравитационных работах. Результаты работ совещания, а также деятельность Комитета предполагается осветить в "Известиях Геодезического Комитета", первый выпуск которых ожидается в апреле.

А. Михайлов.

Потери науки. 22 февраля 1926 г. умер D-r Heike Kamerlingh-Onnes в возрасте 72 лет. Он родился 21 сентябри 1853 г. в Гронингене. Занимал кафедру физики в Лейденском университете до 1924 г., когда вышел в отставку. Особенною известностью пользовались его исследования физических свойств тел при очень низких температурах, и долгое время его лаборатория была единственною в мире. Ему удалось ожижение кислорода, водорода, азота и, впервые, гелия, до того противостоявшего всем попыткам ожижения. При снижениях температуры он почти достиг точки абсолютного нуля ( —273°). В 1913 г. получил за свои работы Нобелевскую премию по физике.

М. Бл.