"Природа", №07-08, 1926 год. стр. 19-26.
Всему ученому миру известно имя великого биолога А. О. Ковалевского, работы которого не только разрешили многие спорные вопросы естествознания, внесли неопровержимые факты в теорию постепенного развития, но и наметили новые пути и методы для будущих исследователей, создали новые области в науке (эмбриология). Значение его в этом смысле общепризнано, и историческая роль его в биологической науке станет еще яснее, когда будут собраны воедино все его многочисленные работы, опубликованные в специальных журналах, и изданы отдельным изданием. Они составляют гордость русской науки и должны стать настольной книгой у всякого биолога.
Поистине удивляешься, как много удалось ему сделать для науки за свою жизнь, как много поучительного в этой жизни для начинающего молодого работника.
Оценка его научной деятельности прекрасно сделана В. В. Заленским и И. И. Мечниковым, которых связывала с А. О. Ковалевским долголетняя дружба. Они встретились в годы юности, работали в одной области и кроме личных отношений их связывали научные интересы. А. О. Ковалевский один из первых способствовал выяснению Дарвиновской доктрины, и факты, добытые им, были бесценны, новы и оригинальны. Его работы в области эмбриологии доставили ему заслуженную и неотъемлемую славу первостепенного естествоиспытателя. В первые годы своей научной деятельности он сознал важность выводов положительного метода, который он с таким успехом приложил к разработке биологических вопросов.
А. О. Ковалевскому принадлежит заслуга создания учения о зародышевых листках и выяснения процессов развития яйца.
А. О. первый с поразительной ясностью установил связь беспозвоночных с позвоночными, изучив историю развития ланцетника (Amphioxus) и туникат (оболочников). А. О. Ковалевский открыл у животных (моллюсков) орган, аналогичный селезенке у высших животных, и доказал его фагоцитарную роль. Последние годы своей жизни он много посвятил времени изучению выделительных органов насекомых, применив для этой цели метод физиологической инъекции.
Основной характер его работ — необыкновенная точность и доказательность. После А. О. не приходилось перерабатывать никому затронутых им вопросов, которые он исследовал с исчерпывающей полнотой. Все его основные работы представляют широкий биологический интерес и чужды бесплодных философствований.
В этом отношении И. И. Мечников противопоставлял его Эрнесту Геккелю, который был склонен к широким обобщениям, нередко не основанным на достоверных фактах. В научной работе А. О. всегда искал новых фактов, "как охотник ищет добычу", по его собственному меткому выражению. Будучи выдающимся исследователем, А. О. был обаятелен и кристально чист, как личность. Его стойкость в своих убеждениях высоко ценилась всеми, кто имел счастье встречаться с ним или работать под его руководством в лаборатории.
В переходное время 80-х годов А. О. был профессором Новороссийского университета в Одессе. Естественный факультет этого университета считался одним из самых выдающихся: там читали — Сеченов, Ценковский, Головкинский, Иностранцев, Заленский, Петриев, Меликов. На других факультетах были: Умов, Шведов, Григорович, Трачевский, Успенский, Постников. Одесса переживала золотой век своей университетской жизни, и имена выдающихся профессоров были популярны не только в стенах Университета. Многие диспуты, публичные лекции становились событием дня в городе. На лекциях по истории и политической экономии собирались толпы народу. Естественники увлекались идеями Дарвина. На ряду с этим, начиная с 85 г. в университетах был введен новый устав 83-го года и упразднена университетская автономия. Молодежь волновалась, собирались сходки, прерывалась обычная работа. Во многочисленных резолюциях сходок и петициях, которые передавались начальству, студенты добивались возвращения автономии университетов, уничтожения инспекции, упразднения семестральных репетиций, разрешения сходок, читален и студенческих организаций. В такое время приходилось А. О. читать лекции.
Читал А. О. общий и специальный курсы зоологии и эмбриологии для студентов естественников, чередуясь с В. В. Заленским и В. В. Репяховым. Лекции А. О. всегда посещались усердно, хотя он, будучи великим ученым, не мог считаться "блестящим лектором" в вульгарном смысле этого слова. Начинал он лекцию по существу и как преподаватель умел заинтересовать своих слушателей внутренним содержанием своего курса. Излагал А. О. предмет всегда просто и сжато, как бы беседуя со слушателями. Прочитанное он пояснял рисунками, которые тут же чертил разноцветными мелками на доске. А. О. приносил всегда с собой литературу предмета, монографии и атласы, заложенные бумажками, начинал лекцию смущаясь, но затем осваивался и читал с увлечением. Нередко во время лекции он цитировал работы своих друзей и учеников, но никогда не говорил о себе. Многие отделы ему приходилось читать исключительно на основании своих исследований, но мы никогда не слышали: "мне удалось открыть", "я показал" и проч. — выражения, которымй нередко любят украшать свою речь блестящие лекторы. Мы знали, что не этим силен А. О., а той беспредельной преданностью научной правде, которая составляла преобладающую черту его характера и которая прорывалась даже в изложении, повидимому, сухих вещей.
Молодежь чувствовала эту чистоту интересов и невольно льнула к А. О. Нигде не чувствовалось так хорошо, как у А. О. в аудитории.
А. О. знал в лицо всех своих слушателей и, в случае длительного отсутствия кого-либо, всегда осведомлялся о причине. Если кого-либо исключали из университета, что было нередкость в те времена, то А. О. с трогательной заботливостью всегда старался выручить потерпевшего и помочь ему вернуться снова к занятию наукой.
А. О. не переносил табачного дыма, и слушатели весьма зорко следили, чтобы в часы его лекций не курил никто ни в корридорах, ни в аудитории. Особой славой пользовались практические занятия А. О. по зоологии. Из многочисленных своих экскурсий он вывез много материала, который и предлагался на практических занятиях по сравнительной анатомии и зоологии. Во время занятий А. О. обходил занимающихся препаровкой какого-нибудь морского ежа или звезды и, следя за работой, делился своими сведениями и колоссальным опытом. Он рекомендовал настойчиво своим ученикам срисовывать приготовленные препараты. Такие неприхотливые рисунки помогали обращать внимание на подробности и запоминать детали препарата, и остались у многих до последнего времени. В случае неудачи, А. О. находил слово утешения, старался найти причины и добиться успеха.
Как ни мало были подготовлены слушатели по естествознанию, А. О. никогда не подавал вида, что разговаривает с невеждами, а обращался всегда как к серьезным исследователям: "не случалось ли вам видеть", "как вы полагаете", "а может быть было бы лучше так сделать"...
Работающих это окрыляло, и каждый старался сам что-нибудь увидеть, сообразить, получше сделать. А как мило радовался А. О., когда кому-нибудь что-либо удавалось, какая добрая искренняя улыбка озаряла его с виду суровое лицо, и он, смеясь детским смехом, весело говорил: "Ну вот хорошо, а теперь попробуем дальше, не возьметесь ли исследовать других особей этого животного или попробовать другой метод приготовления препаратов или окраски".
Своим осторожным и участливым отношением к умственным интересам слушателей и умением вопросами направить ход их мыслей А. О. напоминал нам, воспитанным на классиках, Сократа, с которым по характеру имел много общего.
Для своих научных работ А. О. ежедневно приходил в свою университетскую лабораторию. Здесь под его руководством работали П. П. Бучинский, Лебединский, Шульгин, Видгальм, Морин и известный впоследствии бактериолог Хавкин, который изучал в то время механизм движения у инфузорий.
Дома у А. О. всегда также был уголок с лабораторными приспособлениями, красками и микротомом, т. к. он и в часы отдыха был всегда чем-нибудь занят. С работавшими в лаборатории А. О. ежедневно обсуждал удачи и неудачи, намечал дальнейший ход работы и нередко цитировал на лекциях результаты их исследований.
На экзаменах А. О. спрашивал очень обстоятельно и серьезно, но отметки ставил весьма снисходительно. Особенно интересно было экскурсировать с А. О. Такие экскурсии бывали как в окрестностях города, на лиманы, так и в более отдаленные места, например, в Крым для ознакомления с фауной Севастопольской бухты. На лиманах А. О. обращал внимание на соленоводных артемий, светящихся лиманных инфузорий, которые, как выяснилось из последующего исследования, относятся к отряду Peridineae.
Под руководством А. О. студенты ознакомились с деятельностью его детища — Севастопольской биологической станцией, помещавшейся сначала в 3-х комнатах и имевшей одну лодку и несколько драг, а затем выросшую под наблюдением А. О. в целый дворец с лабораториями, аквариумами и всякими присоблениями для экскурсий.
А. О. проводил с нами все время с утра до вечера на экскурсиях. Он буквально знал каждый камешек, каждую бухточку, где можно найти нужных животных, из которых следует отметить найденного им здесь впервые и подробно обследованного знаменитого Amphioxus’a. Результаты дневного улова при помощи драг и пелагических сеток мы привозили на станцию и там, в укромной лаборатории, разбирали добычу при оживленном участии А. О.
Большую часть времени А. О. посвящал всегда и везде научным исследованиям. Это была его стихия, вне которой он не мыслим. Оканчивая разработку одного вопроса, он сейчас же принимался за новый. Неустанность в работе и научная плодовитость его общеизвестны. Себя он называл человеком средних способностей, успевшим кое что сделать, благодаря упорному труду.
А. О., будучи выдающимся ученым, охотно проводил добытые наукой истины в жизнь. Как и два других знаменитых биолога — Мечников и Ценковский, он был слишком живым человеком для того, чтобы замкнуться в кабинетную науку. Да и сама жизнь требовала от него участия в ее запросах. К практической деятельности А. О. нужно отнести участие в борьбе с филлоксерой, губившей виноградники в Бессарабии и Крыму. А. О. принадлежал к сторонникам радикального метода борьбы с этим паразитом, наносящим громадный вред виноградарству. Виноградники обследовались, выискивались зараженные кусты и затравлялись при помощи инжекторов сероуглеродом.
Другим практическим делом, которое до последних дней жизни привлекало внимание А. О., была организация Севастопольской биологической станции. Нередко А. О. принимал участие в работах основанной Мечниковым бактериологической станции и вносил свою долю участия при обсуждении вопросов, связанных с оздоровлением города. Особенно живо он интересовался вспыхнувшей тогда эпидемией брюшного тифа, во время которой из водопроводной воды доктором Я. Ю. Бардахом были выделены тифозные палочки. Впоследствии А. О. сам заболел брюшным тифом, и его лечили доктора Бардах и Силуянов. Научные и практические интересы А. О. были тесно связаны с жизнью Общества Естествоиспытателей.
Сообщения А. О. были всегда событием дня в обществе. Особенно памятны доклады о селезенке моллюсков и выделительных органах скорпионов и насекомых.
Отношения А. О. к науке и к жизни, с одной стороны, общества и молодежи к нему — с другой стороны, как нельзя более ярко и характерно сказались во время празднования в 1888 г. 25 лет его научной деятельности, празднование, которое при всем стремлении А. О. сделать его скромным, приняло грандиозные размеры. Общество Естествоиспытателей назначило в этот день свое заседание, на котором А. О. должен был резюмировать свои исследования над выделительными органами животных.
Заседание превратилось в бурную овацию со стороны студентов, которые скопились в актовом зале университета. А. О. был тронут до глубины души, особенно студенческим адресом, и в ответ на грустные нотки сказал следующее: "В тяжелые минуты ищите поддержки в науке, она даст вам возможность выработать твердые взгляды на жизнь. Я уверен, что научная правда поддержит вас и поможет найти выход из многих горестей". Энтузиазм молодежи дошел до апогея. А. О. снова всходит на кафедру и волнующимся голосом говорит: "Во все время моей деятельности я шел рука об руку с своим другом и товарищем по работе И. И. Мечниковым. Мы постоянно делились друг с другом мыслями и в настоящий момент, когда вы оценили мою деятельность, мне было бы приятно, если бы вы и его не забыли". Единогласно решено было послать немедленно телеграмму в Париж в институт Пастера, куда незадолго перед тем поступил И. И. и где началась эра его столь плодотворной научной деятельности. А. О. вынесли на руках из актового зала и проводили с факелами на окраину города — Молдаванку, где на Разумовской улице он жил в небольшом домике с верандой и колоннами, окруженном тенистым садом и виноградником. К студентам присоединились и профессора, и у всех этот радостный день оставил неизгладимое впечатление.
Студенческая песня: "Проведемте, друзья, эту ночь веселей, пусть студентов семья соберется тесней" долго оглашала захолустные улицы, по которым двигалось необычное шествие, в центре которого возвышалась фигура А. О. в студенческой фуражке.
Затем, А. О. перешел в Академию Наук в Ленинград, где организовал зоологический кружок, в котором участвовал, между прочим, и нынешний президент Академии Наук — А. П. Карпинский.
При моих поездках в тропические страны А. О. всегда давал какие-нибудь поручения — привезти ему пьявок из реки Камбоджи, скорпионов из Персии и с большим интересом расспрашивал о жизни в тропиках, куда он мечтал съездить.
Последние месяцы своей жизни А. О. приготовлял к печати несколько работ и задумывал новые, составляя план новых экскурсий, но им не суждено было осуществиться.
А. О. скончался от кровоизлияния в мозг 9 ноября 1901 г. в полном расцвете своего научного творчества.