А. Фрайс и К. Вест. "Химическая война". Перев. с англ. М. Соболева. М. 1928 г. Изд. Высшего Военного Редакционного Совета, 506 стр.
Эта чрезвычайно интересная книга, написанная опытными специалистами — начальником Химических Войск Соедин. Штатов А. Фрайсом и членом Госуд. Исп. Комит. К. Вестом — знакомит нас с тем переворотом, который внесло в современную войну применение химических методов нападения и защиты, т. е. главным образом ядовитых газов.
Ознакомившись с фактами и цифрами сообщаемыми авторами, нельзя не вынести убеждения, что химическим методам суждено играть самую выдающуюся роль в грозящих еще человечеству войнах.
О том значении, которое приобрели в войну 1914—1918 гг. боевые газы, можно судить уже по тому грандиозному развитию специального их производства в одной только Америке, которое иллюстрируется следующими цифрами.
В последний год войны, в 1918 г. Химическим Арсеналом в Эджвуде были израсходованы следующие сырые материалы:
| поваренной соли.... | 17.358.000 | фунт. |
| белильной извести.... | 42.384.000 | "" |
| пикриновой кислоты.... | 3.718.000 | "" |
| серы.... | 24.912.000 | "" |
| хлористой серы.... | 6.624.000 | "" |
| брома.... | 238.000 | "" |
| хлористого бензила.... | 26.000 | "" |
Количество изготовленных и отосланных за океан ядовитых веществ выражается в следующих числах:
| Изготовлено (в фунт.). |
Отослано (в фунт.). |
||
| хлора жидкого.... | 5.446.000 | 2.996.005 | |
| "" газообразного.... | 2.208.000 | — | |
| хлоро-пикрина.... | 5.552.000 | 3.806.000 | |
| фосгена.... | 3.238.000 | 840.000 | |
| горчичного газа.... | 1.422.000 | 380.000 | |
| (производство его только что было поставлено) |
|||
| фосфора желтого.... | 2.012.000 | 342.000 | |
| 4-х-хлористого олова.... | 2.012.000 | 212.000 | для ды мовых завес. |
| 4-х-хлористого титана.... | 362.000 | — | |
К концу войны американская армия во Франции, состоявшая из двух миллионов человек, потребляла более 1.500 тонн газовых материалов в месяц и количество это быстро увеличивалось.
Авторами затронута и моральная сторона вопроса, при чем выясняется, вопреки существовавшему до сих пор мнению, что применение ядовитых газов на войне нисколько не является более жестоким и антигуманным, чем все применяемые до сих пор на войне средства.
Дело в том, что, во-первых, даже против самых ядовитых газов существуют весьма действительные меры защиты и войска, соответственно обученные и снабженные, страдают от них, как показала статистика, гораздо меньше, чем от артиллерийского или ружейного огня.
Медицинские отчеты показали, что из 100 американцев, отравленных газами, умирало не более двух, и очень мало получило неизлечимые повреждения, между тем как из 100 человек, пострадавших от огнестрельного оружия, 25% умерло и от 2 до 5% было искалечено, ослеплено и изуродовано на всю жизнь.
Во-вторых, далеко не все боевые газы смертоносны. Из 44 газов и газовых смесей, применявшихся в период 1916—1918 гг., 23 действуют на зрение и дыхательные пути только тех, кто не носит противогазовых масок, но при всей своей боевой действительности (так как они выводят человека из строя через несколько секунд или минут на время от нескольких часов до нескольких месяцев) — не смертоносны. Остальные смертоносны только в сравнительно высоких концентрациях.
Большая часть книги Фрайса и Веста посвящена боевым гааам, их свойствам, физиологическому действию, способам получения, применению и защите от них; кроме того рассмотрены вещества, употребляемые для дымовых завес и воспламеняющиеся составы.
В настоящее время боевые газы разделяются на 2 большие группы: 1) группа "непостоянных" и 2) группа "постоянных" газов.
Непостоянные газы быстро улетучиваются на воздухе и, следовательно, легко разносятся ветром, а при абсолютно тихой погоде вполне рассеиваются в окружающем воздухе в течение нескольких часов.
Группу постоянных газов образуют те, которые испаряются на воздухе очень медленно. Эти последние в большинстве при обыкновенных условиях температуры и давления представляют собой жидкости или твердые тела и употребляются в мелко рассеянном или распыленном виде, путем пульверизации или дисперсии с помощью бризантных материалов.
В целях экономии и повышения силы действия из "постоянных" и "непостоянных" газов выделена еще третья группа под названием "раздражающих" газов. Эти газы даже в очень слабых концентрациях (в 600—1000 раз меньших, чем для смертоносных газов) действуют на дыхательные пути, легкие и глаза, выводя человека из строя, но не причиняя ему серьезных повреждений (слезоточивые газы — лакриматоры, чихательные газы, рвотные).
Из описываемых авторами многочисленных газов, укажем только на некоторые, наиболее часто применявшиеся или представляющие интерес в дальнейшем.
Первым газом, примененным немцами в газовой аттаке 22 апреля 1915 г., был просто хорошо всем известный хлор (группа непостоянных газов), который выпускался из баллонов, где он находился под давлением в виде жидкости.
Следующим важным ядовитым газом явился фосген (COCl2), более постоянный газ с температурой кипения 8° и упругостью пара при 20° С. 1215 мм.; затем появились так называемые лакриматоры (группа "раздражающих" — слезоточивых) — хлористый и бромистый толуол, мартонит (смесь из 80% бром-ацетона и 20% хлор-ацетона) и один из лучших лакриматоров, применявшихся французами, бром-бензил-цианид (C6H5CH(Br)CN).
Далее введены были в практику: суперпалит (CCl3COOCl) — постоянный смертоносный газ; хлор-пикрин (Cl3(NO)2) — постоянный "рвотный" газ; ди-фенил-хлор-арсин (C6H5)2AsCl или чихательный газ, представляющий собой твердое тело с температурой плавления 44° и наконец знаменитый горчичный газ или ди-хлор-этил-сульфид [(CH3CHCl)2S], весьма постоянный и ядовитый газ, обладающий резкими нарывными свойствами. Горчичный газ представляет собой при обыкновенных температурных условиях жидкость с температурой замерзания 12,5° С.; упругость паров его при 20° С. составляет всего 0,06 мм.
Производство его в технических масштабах было впервые достигнуто немцами, начавшими широко применять его на фронте. Державам Антанты удалось после долгих усилий и неудачных попыток открыть свой собственный способ технического получения и в конце войны он стал наиболее употребительным боевым газом. Продолжительность его действия около 3 месяцев и на весь этот срок местность зараженная им путем обстрела артиллерийскими бризантными снарядами (или минометами или пульверизацией с аэропланов) остается непроходимой и недоступной для всякого, кто не защищен специальной противо-газовой маской и защитной одеждой, ибо пары горчичного газа не только поражают дыхательные пути и глаза, вызывая отек легких и слепоту, но легко проникают через всякую одежду и вызывают нарывы на всем теле. Равным и даже превосходящим его по действию признается льюисит или хлор-винил-ди-хлор-арсин (CHCL:CHAsCl2), открытый уже ко времени заключения перемирия и не применявшийся еще на практики, но имеющий, по словам авторов, огромное значение для будущего.
Подробно изложена важная проблема защиты от боевых газов. Противогазовая маска вначале появилась в виде простого бинта или повязки, пропитанной раствором гипосульфита с некоторой добавкой глицерина (для предохранения от высыхания) и повязывавшейся на рот и нос; эта маска служила довольно хорошим средством защиты против применявшегося тогда хлора. Но по мере развития химической войны, с появлением постоянных ядовитых и раздражающих газов явилась необходимость в защите, которая позволяла бы оставаться и работать в отравленной атмосфере в течение целых часов и даже дней. Противогазовая маска прошла соответственно этому длинную эволюцию и представляет в настоящее время весьма сложное приспособление с респираторной трубкой и заменяемой поглотительной коробкой, подвешиваемой у пояса или на груди. Универсальная поглотительная коробка наполнена смесью из активированного древесного угля (при чем наилучшей поглотительной способностью, как показал опыт, обладает уголь скорлупы кокосовых орехов) и зерненой натронной извести с примесью марганцово-кислого натра, расположенных слоями. Эта смесь поглощает все газы, но бессильна против дымов (распыленных жидкостей и твердых тел вроде ди-фенил-хлор-арсина); для защиты от этих последних приходится добавлять особые фильтры (бумажные или войлочные). В таком виде маска является универсальной защитой, но сопротивление, оказываемое респираторной коробкой при вдыхании через нее воздуха, очень значительно и сильно изнуряет людей.
Для защиты от горчичного газа и некоторых других стойких газов необходима еще специальная одежда, приготовляемая из тканей пропитываемых главным образом вареным льняным маслом.
Войска, не снабженные защитными противогазовыми приспособлениями, являются заранее побежденными в химической войне будущего.
В общем, по мнению авторов, настоящее положение вещей таково, что в ближайшей войне между двумя современными государствами победит то из них, промышленность которого стоит на большей высоте. Еще во время войны 1917—1918 г. Соединенные Штаты поставили себе задачей поднять свою химическую промышленность на такую высоту, которая позволила бы им не бояться соперничества других держав как в мирное, так и в военное время и задача эта ими теперь уже разрешена.
Все эти данныя и выводы авторов позволяют нам надеятся, что химическая война — один из этапов на пути того развития, благодаря которому наука и техника получают все более преобладающее и решающее значение в человеческих делах, и в результате которой быть может очень недалеко время, когда техника убьет войну.
Очень много места в книге уделено описанию постановки Военно-Химической службы в Соединенных Штатах во время войны и по ее окончании, представляющему специальный интерес с организационной и военно-технической точек зрения.
Книга хорошо издана и снабжена многочисленными иллюстрациями.
Проф. И. И. Спрыгин. Борьба леса со степью в Пензенской губ. Издание Пензенского Губземуправления 1922 г. 20 стр. с схематической картой Пензенской губ.
Геологическим Комитетом давно уже составляется и издается геологическая карта России. Имеется и общая довольно подробная почвенная карта России. Но до сих пор не имеется в русской литературе более подробной общей ботанико-географической карты России и монографического описания ее растительного покрова. Доказывать важное научное и практическое значение такой карты и монографий не приходится. Главный Ботанический Сад в Ленинграде, сознавая насущную государственную важность подобного предприятия, поручил это дело недавно сформированному новому отделу Сада — геоботаническому. Нельзя поэтому не приветствовать появления в нашей отечественной литературе таких сочинений, как вышеозначенная работа проф. И. И. Спрыгина, прекрасного знатока растительного покрова Пензенской губ. Работа эта, в числе серии других подобных работ, послужит основным материалом для предпринятой Главным Ботаническим Садом ботанико-географической карты всей России, в масштабе одна миллионная. И. И. Спрыгин в настоящее время составил карту распространения растительных сообществ Пензенской губ. в масштабе 5 верст в дюйме, на основании 10-верстной карты генерального штаба, 2-верстной карты, исполненной в 60-х годах прошлого, столетия членами экспедиции Менде, планов генерального межевания,происходившего в 70—90 годах XVIII столетия, личных исследований автора в течение более 20 лет в пределах Пензенской губ. и других источников. Карта эта, кроме картины распространения растительных сообществ, соответствующих настоящему времени, представляет первый опыт воссоздания картины распределения леса и степи в период, непосредственно предшествовавший началу колонизации и земледелия в губернии, т. е. приблизительно в XVI—XVII столетиях. Еще Ключевский указывал, что "благодаря подушной подати (не ей одной, но во всяком случае и ей) Русская земля в XVIII в. распахалась, как не распахивалась никогда прежде" и эта распашка совершенно изменила характер соответственного растительного покрова русской равнины вообще. В Пензенской губ. в частности имелись и местные исторические причины, повлиявшие на изменение естественного растительного покрова страны. Из таковых местных причин следует указать, что колонизация Пензенского края русскими, начавшись во второй половине XVI в. на с.-з. и с. губернии, в течение XVII в. подвигалась медленно к юго-востоку; в течение всего этого времени край был ареной борьбы между все более и более укреплявшимся в нем оседлым русским населением и беспрерывно производившими свои набеги на эту окраину кочевыми элементами степи. Эти набеги продолжались еще в начале XVIII в., и только приблизительно со второй четверти этого столетия, после так назыв. "Кубанского погрома", эти нашествия прекратились, и русская колонизация могла беспрепятственно развиваться по всей территории края. Вполне понятно, что указанные выше исторические процессы не могли не отразиться на характере и составе растительного покрова страны.
По исследованиям И. И. Спрыгина в период, предшествующий заселению края русскими; т. е.приблизительно в XVI—XVII столетиях, территорию страны прорезывали три больших лесных массива, представлявших отроги расположенных далее на север сплошных лесов соседних губ. — Тамбовской, Владимирской, Нижегородской и Симбирской. Наибольший из них известен в древних документах под именем "Большого Мокшанского леса" и представляет полосу лесов по правому берегу Мокши; он занимает почти всю сев. часть губерн., простираясь и в бассейн Суры, достигая пределов Саранского у. В Саранском же у. близко от первого начинается северная часть второго лесного массива, занимавшего восточную часть этого уезда и почти всю территорию Городищенского. Лес этот в одном из документов XVII ст. называется "Больше-Сурский лес", ибо он главным образом приурочен к правому берегу р. Суры. Близко же от первого, но на запад от него, лежит третий наименьший лесной массив, в северной своей части привязанный к правому берегу р. Бада.
На крайней юге лес отсутствовал и в то время уже, когда здесь впервые появились зачатки русской земледельческой культуры. К этому району губ. вполне приложимо название "степного". Все остальное пространство губернии представляло тогда и представляет также и теперь "лесостепь". В ней встречались одинаково, как большие и малые леса, так и участки, покрытые до распашки травяной степью. Лесо-степь Пензенской губ. весьма причудливой и извилистой площадью вклинилась между вышеуказанным тремя лесными массивами края и южной степной его частью и была и в былое время весьма неоднородна в отношении площадей, занятых лесом и степью. В одних частях леса образуют в нёй большие скопления и частые острова и степь занимает (и занимала) там сравнительно небольшую площадь, в других — леса было очень мало и степь главенствовала над ними.
Восстановляя картину ландшафтов того отдаленного времени, автор говорит, что была ли вся южная Пензенская степь сплошным "диким полем ковыля", как указывается в старинных документах, или уже и тогда, как в настоящее время, на ней преобладали участки, где ковыль встречался лишь как примесь к типчаку, мы не знаем. Вероятно, думает он, что в южной части губерн. ковыльные участки преобладали, лишь впоследствии заменившись, под влиянием скотобоя,типчаковой степью. Во всяком случае Пензенская степь, по своем у составу, принадлежит к типу северной степи, ибо на равнинной степи здесь отсутствуют еще такие характерные степные виды, которые уже попадаются в соседнем к югу Сердобском у. Саратовской губ., как например, Stipa capillata, Salvia nutans, Adonis wolgensis, Hypericum elegans, Scorzonera hispanica, Seabiosa ochroleuca и др. Одни из этих видов совершенно отсутствуют в Пензенской губ., другие, если и встречаются, то только по степным южным склонам, а не на ровной степи.
Среди травяной степи там и сям разбросаны были заросли степных кустарников — бобовника, реже вишарника, терна или ракитника. Местами степь пряно пестрела ими. Однообразие больших степных пространств нарушалось лишь маячившими на водоразделах "осиновыми кустами" и "западинными лесами". По вершинам балок, в южной окраине района, находила приют солонцеватая степь, фон которой составлял типчак, с выделявшимися среди него зелеными куртинами зонтичного — Silaus Besseri. Почти полное отсутствие характерных для солонцов растений вполне гармонировало с северным положением участков этой разновидности степи, свойственной лишь южной окраине губ.
Поверхность страны в лесостепи большей частью является весьма неровной. Большая овражистость и всхолмленность составляют обычный элемент ландшафта пензенской лесостепи. Распределение леса в лесостепи было весьма неодинаково: в лесостепи севера Мокшанского у. мелкие лески разбросаны по высшим точкам водоразделов, сидя здесь в западинах или на выходах песчаных отложений, а по наровчатской лесостепи во многих местах, напротив, леса спускались в овраги, одевая их склоны и еле выходя на прилегающие части водоразделов; в Н.-Ломовском у. крупные ленты леса протянулись по возвышенным берегам речек — притоков Мокши, выходя далеко на водораздел; местами в этом уезде эти приречные и приовражные леса соединялись в более крупные, заслонявшие горизонт массивы. На ряду с влажною или луговою степью в лесостепных частях губернии распространена была и типичная пензенская травяная степь, как ковыльная, так и типчаковая; последняя однако, повидимому, преобладала.
"Чем же объяснить, спрашивает автор, ту пестроту в распределении леса и степи, которая наблюдается в Пензенской губ.? В чем лежат причины того, что лесная растительность сосредоточилась тремя большими массивами на территории губернии, что степь превалирует над лесом в южной части Чембарского и Пензенского уездов, а на остальном пространстве губернии участки степи и леса расположились самым прихотливым образом, образуя различные комбинации того комплекса, который именуется лесостепью?"
Рассмотрев климатические условия губернии, И. И. Спрыгин преходит к выводу, что климатические районы губернии в большинстве случаев не совпадают с теми, какие позволило установить изучение растительного, а также почвенного покрова губернии. Климатические условия на всем пространстве губернии таковы, что дают возможность расти везде и лиственному лесу (чернолесью), и степи северного типа. Условия эти, являясь неблагоприятными для развития степной растительннсти южного типа с Stipa capillata, Avena desertorum и др., являются в то же время, повидимому, мало подходящими для более северного типа леса — елового.
Распределение леса и степи в губернии не может быть однако объяснено, по мнению автора, и различием в содержании солей, вредных для произрастания деревьев, в стенных и лесных почвах и подпочвах, ибо анализы почв показывают полное или почти полное отсутствие в них на большую глубину хлористых и сернокислых солей. Как лесные, так и степные почвы в этой губернии являются глубоко выщелоченными.
Нет также, по наблюдениям автора, достаточных данных для предположения, что распределения леса и степи в Пензенской губ. является искусственным и вызванным истреблением лесов человеком.
Наиболее удовлетворительно объясняющим, по мнению И. И. Спрыгина, распределение леса и степи в губернии является известное положение Уитнея-Костычева, что степные сообщества приурочены к почвам с тонкоизмельченными частицами, трудно проницаемыми для воды и обладающими большею влагоемкостью, леса же поселяются первоначально на почвах противоположного характера, содержащих значительное количество крупного песка.
Сравнение ботанической карты губернии с почвенной и особенно с составленной А. Д. Архангельским картой подпочв показывает вообще поразительную зависимость распределения растительных сообществ от геологического строения местности. Из сравнения этих карт следует, что площади, на которых подпочвами являются или грубозернистые древние породы, как напр, пески сенона, опоки, кварцевые и глауконитовые пески и песчаники третичные и т. п., а также древне-аллювальные пески, или образовавшиеся из древних пород также грубого строения делювиальные продукты, оказываются сплошь облесенными. Там же, где позднейшая обработка моренных отложений дали более мелкоземистые, приближающиеся по механическому составу к лессу продукты, мы имеем сплошь развитую степь.
Таким образом, по наблюдениям И. И. Спрыгина, то прихотливое распределение леса и степи, которое наблюдается в Пензенской губ., обусловливается не климатическими причинами, а почвенно-грунтовыми и условиями рельефа.
"Является ли это pacпределение окончательным и прочно установившимся?", спрашивает автор, и отвечает на это: "я полагаю, что нет. Пензенская губ. вместе с соседними и в настоящий момент продолжает оставаться ареной борьбы леса со степью. В восточной части губернии, не затронутой великим скандинавским ледником, лес, возможно, существовал уже в то время, когда остальное пространство губернии было покрыто ледниками. В западную часть губернии лес стал надвигаться с севера и северо-запада; его расселение шло не по долинам рек, как обычно представляют, а вдоль них, по нагорным, подвышенным берегам и склонам к долинам". Процесс надвигания леса на степь на территории губернии к настоящему моменту следует признать далеко не закончившимся. Энергичнее всего надвигание лиственных лесов было в восточной части губернии, благодаря наличию больших многочисленных площадей с выходом коренных пород, петрографическому составу последних, грубозернистости послетретичных отложений (делювия и пр.) и большой изрезанности и пересеченности местности оврагами.
На остальном пространстве лесная растительность успела заселить лишь отдельные острова, из которых наступление леса должно было дальше распространиться на окружающие водоразделы, если бы не было остановлено человеком, не только положившим предел надвиганию леса на степь, но еще и несколько расширившим господство последней образованием участков вторичной степной растительности, главным образом на склонах.
Проф. П. Кузнецов.