Связь аэроплана с землей. — Радио победило пространство и высоту. — Надежная связь налажена. — Мировой рекорд радиосвязи на коротких волнах.
Испытание кончено. Оно удалось блестяще. Оно превзошло самые смелые предположения, — самым наглядным образом доказана возможность связи аэростата с землей.
Таким образом, радио победило не только пространство, — это давно уже всем известно, — но оно победило высоту. Теперь летчик, отправляясь в полет, смело может держать постоянную связь с землей, — и связь вполне надежную, безотказную — как доказал опыт тт. Смелова и Липманова.
1.—Тов. Смелов (справа) и Липманов (слева) в корзине аэростата.
Итак, пространство и высота побеждены!
Ценою невероятных трудностей — 40 часов без сна на ногах (для сидения не было места в корзине аэростата, занятой коротковолновыми передатчиком и приемником и источниками питания), тт. Липманов и Смелов пронизывали эфир, посылая в пространство позывные "СКВ" и организуя связь с землей. И десятки коротковолновиков Союза, и многие, далеко не все еще отозвавшиеся, заграничные коротковолновики ждали этих сигналов, с трепетом ловили их и в свою очередь посылали в эфир ответное: "СКВ, я слышу вас, я слышу".
И все время в продолжение этих отныне знаменитых в истории коротковолнового движения. 40 часов, сердца всех радиолюбителей Союза бились в контакт с сердцами этих отважных воздухоплавателей и посылали им ободряющие радиограммы и приветствия.
Особенно приходится отметить роль Ленинградской секции и ее 08—RA тов. Гиляровых, на квартире которых было организовало бессменное дежурство и через которую, главным образом, и было передано значительное количество радиограмм с аэростата и на аэростат.
Не будем вдаваться в оценку этого полета, а предоставим лучше слово тт. Смелову и Липманову, рассказывающим о своем полете.
Вопрос о связи аэростата с землей интересует меня уже давно. Два года тому назад в Киеве я уже помышлял о том, как бы наладить такую связь. Естественно, я как радиолюбитель, понимал, что это возможно только при помощи радио; однако тогда это казалось невозможным. Я мысли об этом не оставил, и в Москве вновь вернулся к этому вопросу. Но не легко было преодолеть косность и рутину.
Вопервых, необходимо отметить, что аэростат, на котором мы летели, — любительский и весь построен из старого материала, бросового, так сказать, под моим непосредственным руководством ячейкой Осоавиахима воздухотряда; в конструкцию внесены мною некоторые изменения с целью облегчения аппарата. В результате весь аэростат обошелся в 300 рублей, между тем как заводской аппарат подобной кубатуры стоит 12 000 рублей.
Долго не хотели его принимать. Была назначена комиссия из специалистов, которая принуждена была признать аэростат вполне пригодным для полета и ничуть не уступающим по своим качествам и прочности заводскому.
Затем начались хлопоты об оборудовании аэростата радиоустановкой. В Академии воздушного флота, куда я обратился, отнеслись скептически к применению коротких волн, — "это, мол, и не ново, вопервых, а вовторых, связи надежной с землей вы все равно не добьетесь", и т. д. Тогда я обратился в Научно-испытательный институт воздухофлота, но и там отнеслись так же и добавили, что такого рода опыты возможны только в лаборатории. Тогда я решил обратиться в Общество друзей радио. ОДР сразу пошло по правильному пути и заявило, что установка должна быть любительская, и что только таким образом возможно будет добиться желательных результатов.
2. — Приемно-передающая радиоустановка.
Начались хлопоты. Необходимо было добыть материалы, особенно — источники питания. Все это отняло массу времени, и когда день отлета был намечен, то оставалось всего два дня и все пришлось оборудовать наспех.
Предполагалось, что нас полетит трое, так как в ОДР обещали, что общий вес установки с питанием будет 25—30 килограмм. Но оказалось, что вместо 25—30 вес установки был 110 килограмм, и она заняла больше 2/3 корзины (вся площадь корзины один квадратный метр). Пришлось поэтому полететь вдвоем, что, конечно, представляло большие трудности, особенно, если принять во внимание, что не только сидеть, но и стоять-то было негде.
Однако, с грехом пополам вылетели. Но с этого момента начался наш рост и успехи не по дням, а по часам.
Карта полета аэростата и линии радио-связи.
Теперь о полете. Опасность заключалась в искрении передатчика. В сущности аэростат со своими двумя оболочками — внутренней и внешней — с изоляционной прокладкой представляет собой как бы огромную лейденскую банку, так как внутренний слой оболочки окрашен алюминиевой краской, внутри же находится водород. И если при открывании клапана попадет искра, то может получиться гремучий газ, который, конечно, от искры взрывается и может таким образом легко взорвать весь аэростат. Особенно это опасно при ряде взлетов и снижений. Ввиду того, что самое опасное место представлял собой ключ Морзе, мы придумали следующее приспособление: взяли шар-пилот из резины, разорвали его, вставили туда ключ. Таким образом, защитили ключ. Но все же все время пришлось опасаться за искры. Об остальных приборах — барографах, альтиметрах, психрометрах, компасах и т. д. — я распространяться не буду. Все было в порядке, — запечатано, запломбировано.
3 и 4. — Аэростат перед пуском.
Какова же была цель полета? Цель его — выяснить возможность постоянной и надежной связи с землей. Для этого необходимо было замкнуть суточное кольцо, т. е. иметь передачу и прием втечение круглых суток, а если возможно, то и дублировать его. Балласту у нас было 24 мешка, из расчета мешок на час, следовательно мы могли продержаться минимум 24 часа.
Задача наша была выполнена на все 100 процентов. Вначале мы пошли в гору. Направление было следующее: Москва—Калуга—Сухиничи—Жиздра. Затем поворот на северо-запад к Устиново. К утру пролетели над Вязьмой, затем взяли направление на север над Сычевкой. Затем, в результате изменения воздушных течений при подъеме, поворот на 180 градусов, аэростат повернул на запад. И мы снова полетели по направлению Калуги. И вот мы опять над Калугой. Оттуда двинулись на северо-восток через Малый Ярославец. Здесь опять проделали кольцо, пошли на Медынь—Пятовская и опять оказались над Калугой. Пролетая над военными складами, нам удалось проверить расположение часовых; южнее в 30 в. я услышал выстрел из винтовки, и пуля прожужжала недалеко от нас. Это была хулиганская выходка. Такому хулиганскому обстрелу мы подвергались несколько раз.
5. — Перед отлетом.
Пришлось подумать о спуске. Так как в задачи наши не входило состязание на продолжительность полета, то мы и не задались целью добиться рекордного полета, и радиограмма тт. Мукомля и Воробьева: "постарайтесь держаться еще час — побьете довоенный рекорд", была получена, нами слишком поздно — мы уже были на земле. В противном случае мы смело могли бы продержаться еще несколько часов в воздухе, так как после спуска у нас осталось еще три мешка балласта.
Какие же выводы можно сделать из полета?
Несмотря на крайне невыгодные условия, о которых я говорил выше, нам удалось продержаться 40 час. 33 мин. в воздухе. Все время мы имели двухстороннюю связь с землей, безразлично на какой бы высоте мы ни находились (а мы подымались до 4 000 метров). И это все, несмотря на то, что мы были втечение всех 40 часов на ногах, без сна и страдали от отсутствия воды, так как одна фляжка разбилась. Кроме того, так как т. Липманов все время был занят за своими аппаратами, то мне приходилось записывать сообщения, вести бортовой журнал, ориентироваться на карте и управлять аэростатом. Напряжение, конечно, было чрезвычайно большое.
Таким образом, задание наше удалось, блестяще, и возможность связи с землей установлена вполне. Наши достижения огромны. В дальнейшем нужно, чтобы ни один аэростат не выпускался без соответствующей радиоустановки. Необходимо, чтобы в дальнейшем Общество друзей радио и Осоавиахим шли рука об руку и общими усилиями продолжили начатую работу.
Об установке я здесь распространяться не буду, так как подробное описание будет дано в следующем номере «RA—QSO—RK". Впрочем, схему моего приемника и передатчика все знают, так как они были описаны.
Главной заботой было смонтировать их вместе и раздобыть соответствующие источники питания. И действительно, все было бы хорошо, если бы не эти источники питания, — они угробили нас, так как, вопервых, они сами заняли очень много места, вовторых, пришлось их утеплить, для чего они были завернуты в войлок, стружки и газетную бумагу1). Так как, кроме того, приемник и передатчик были смонтированы в ящике с очень толстыми стенками, то вся установка весила очень много и заняла массу места.
6 и 7. — "Руби канаты..."
Ну, вот мы вылетели. Через 15 минут после подъема я выпустил антенну. Антенна была типа Герца (вертикальная). И самым неожиданным образом подвел гупперовский шнур, предоставленный нам областным складом Госшвеймашины. Отдача оказалась прекрасная, но никак не мог настроиться на 40-метровый диапазон, волна была метров 38. Оказалось, что гупперов шнур гнилой и рвался прямо в руках, вследствие чего образовался внутренний порыв в верхней половине герца. Пришлось кое-как с ловкостью акробата вязать узлы. Но все же с большим трудом удалось получить волну в 43 метра. Зная, что ни Москва, ни Ленинград меня ночью не примут, я пытался вступить в двухстороннюю связь с заграницей, так как Баку, на который я надеялся, давал CQNu. Действительно, меня услышал один голландец, которого я попросил сообщить в Москву и Баку о нас. Несколько позже связался с каким-то французом, который через Самару передал сведения о нас. Днем уже услышал 08—RA, 15—RA и 63—RA. Слышимость все время была потрясающая — слышно было через двойной шлем — и благодаря этому я имел возможность передавать сообщения т. Смелову, который записывал их, я же продолжал прием.
Для характеристики приведу несколько радиограмм:
18/III 7 час. 13 мин. Москва. Воздухофлоту. Высота 650 м. Время 6.20 утра. Температура минус 11, по Бюшу — 15 градусов. Находимся в районе Сычевка, между Вязьмой и Ржевом. Прошли Калугу и Жиздру, поворот северо-запад станция Городец к Смоленску. Настроение бодрое; все время стоим на ногах.
Пилот Смелов.
Радио-оператор Липманов.
(Передано через ЛСКВ.)18/III 6 час. 47 утра. Москва Воздухофлоту. Высота 750 метров. Пошли облака на юго-запад. Дым из труб идет на север.
Пилот Смелов.
Радио-оператор Липманов
(Получена от СКВ.)18/III 9 час. утра. "ЦСКВ"... "ЦСКВ"... "ЦСКВ"...
Напряжением всю ночь и утром следим вашим полетом. Шлем привет и поздравления с удачной связью.
Президиум ОДР Любович. Мукомль.
(Передано ЛСКВ.)18/III 9 час. утра. Редакции "Комсомольская правда".
После завтрака на высоте 1 200 метров. Настроение превосходное. Открывается тридцативерстный горизонт. Сейчас высота 1 850 метр. Все время очень тепло. Имел связь с Голландией, Францией, Ленинградом. В полете уже 15 час. 25 минут. Находимся около местечка Духовщина Смоленской губ. Сейчас находимся в воздушном болоте, аэростат бросает с одного места на другое.
Липманов.
(Передано М. Гиляровой.)18/III 10 час. Начальнику Воздухофлота РККА.
Сейчас 10 час. На борту аэростата. Последние 7 часов непрерывная связь Москвой, Ленинградом и друтими. На борту балласта еще 20 мешков. Для продолжения полета разрешите использовать весь балласт. Его хватит на сутки полета. Желательно опыты по радио продолжить. Высота сейчас 2 200 метров. Температура минус 2, безоблачно. Находимся около пересечения Днепра и Белорусской жел. дороги. Состояние бодрое.
Пилот-командир Н-ого Воздухотряда
Смелов.
Радио-оператор Липманов.
(Передана ЛСКВ.)18/III 11 час. 49 мин. Пилоту Смелову и радиооператору Липманову.
Поздравляю прекрасным достижением воздухдела и радиолюбительства. Радуюсь блестящим результатам совместной работы Осоавиахима и ОДР. Полет продолжайте исключительно в пределах Советской территории. Подтвердите получение.
Нач. Воздухсил Баранов.
(Передана ЛСКВ.)19/III в 8 час. 21 мин. Москва. Начвоздухсил Баранову.
Вопрос радиосвязи аэростата с землей разрешен. Не исключена была возможность — при радиопередачах сгореть экипажу с материальной частью. Принятые меры безопасности оказались вполне действительными. Радуемся вместе с вами успехам.
Пилот Смелов
Радиооператор Липманов.
(Передана ЛСКВ.)
И, наконец, последняя радиограмма с аэростата 19/III в 8 час. 43 мин. утра.
Москва Мукомлю.
Находимся в 30-ти верстах около Калуги. Спускаемся.
Смелов, Липманов.
8 и 9 — Аэростат поднялся.
Что касается условий работы, то они были чрезвычайно тяжелы. Ключ находился ниже колен и приходилось работать нагибаясь. Иногда приходилось, придерживая шар-пилот, в который был заключен ключ, рукой, работать большим пальцем, даже левой руки.
Несмотря на невыгодные условия работы, мне удалось с полной очевидностью подтвердить то, что мною установлено на земле, а именно, что днем на 40-метровом днапазоне можно держать вполне надежную связь с Ленинградом, ночью же — с Баку, заграницей и вообще отдаленными станциями. Если иметь одну станцию в Москве или Ленинграде и одну, скажем, в Баку, то можно все время иметь уверенную и надежную двухстороннюю связь, если будут хорошие операторы.
Такие опыты нужно продолжать, развить их и совершенствовать, выработавши тип удобных, портативных приемно-передающих коротковолновых установок.
Уже по возвращении тт. Смелова и Липманова Обществом друзей радио и Осоавиахимом получен ряд сообщений о слышимости их в Томске, Омске, Владивостоке, острове Диксон (самой северной радиоустановкой в Союзе) и т. д. и т. д.
1) Источники питания — элементы производства Мейера.
