"Радиоиспользование", №7, сентябрь, 1930 год, стр. 54
О том, что наша советская страна — страна, строящая социализм, — является бельмом на глазу капиталистического мира, — это азбучная истина, известная у нас даже октябрятам.
Известно также, что буржуазный мир всячески старается либо обходить молчанием или отрицать, хотя бы при помощи своих «спецкоров из Риги», наши достижения, либо уменьшать, замазывать их реальное значение для рабочего класса и крестьянства.
Этими поистине жалкими маневрами буржуазия вкупе с социал-фашистами всех мастей старается удержать международный пролетариат от... заразительного примера русской революции.
Другое дело, — достигается ли эта «скромная» цель. Рабочая пресса и братские нам демпартии да заграничные рабочие делегации по мере сил и возможностей стараются разоблачать тонко сплетенную вокруг советской страны ложь.
Одного только буржуазный мир не отрицает, — а порой даже всячески раздувает, — нашего уменья и широких возможностей вести агитационно-пропагандистскую работу как внутри СССР, так и за рубежом.
В испанском радиожурнале «Ondas» («Волны» — официальный орган испанского радиосоюза и союза радиослушателей) № 259 от 31 мая с. г. под невинным заголовком «Новость: театр-студия транслирующих станций» дается «беспристрастное» описание некоторых деталей радиофикации и радиовещания в Советском Союзе.
Но дадим слово автору статьи, скрывающемуся под скромными инициалами «Г. Д.»:
«Советы, зная, какое крупное политическое и социальное значение имеет радиовещание при умелом его использовании, посвятили ему все свое внимание. Там теперь имеются многочисленные радиостанции и целые легионы радиослушателей. Последнего добились только благодаря интенсивной работе руководителей, при непосредственной помощи московского правительства.
Главная забота народных комиссаров состояла в том, чтобы радиоволны проникли во все крестьянские очаги, причем тут преследовалась двоякая цель: во-первых, довести социально-политическую пропаганду до крестьянских масс, составляющих значительное большинство народа, и, во-вторых, давая крестьянству средство для развлечения, этим самым предотвратить исход его из деревень, принявший в начале революции грандиозные размеры.
В центральных местах городов и местечек власти устанавливают громкоговорители с тем, чтобы сюда стекалось население в часы отдыха».
Дальше автор рассказывает, сколько у нас платят за право пользования детекторным и ламповым приемником, что делом радиовещания ведает у нас НКПТ, что «существует еще специальная телефонная сеть для трансляции концертов, и ею могут пользоваться абоненты телефонов, платящие сверх обычной платы за телефон 2 руб. 50 коп. в месяц. Этим делом ведает центральное управление телефонами».
«Кроме сверхмощных станций столичных городов, — повествует дальше этот осведомленный журналист, — имеются маломощные станции в каждой республике, которые наряду с русским языком употребляют и местное наречие».
После этого маленького вступления автор переходит к существу своей темы.
«Среди крупных станций фигурирует и Ленинградская, располагающая 3 студиями, одна из которых предназначена для слушателей и вмещает около 700 человек.
Это нововведение, представляющее большой интерес, обязано своим появлением усилиям крупных директоров, добивающихся того, чтобы артисты, выступающие перед микрофоном, чувствовали влияние публики. Этого не бывает в пустых студиях, где пустота действует расхолаживающе на дебютантов, особенно, если они не привыкли к такой обстановке.
С другой стороны, установлено, что аплодисменты и присутствие зрителей очень благотворно действуют на артистов, причем они более тщательно репетируют свою роль и в результате их выступления более удачны.
Эту новость ввела у себя не только Ленинградская, но и Московская радиостанция. В ее распоряжении тоже имеется театр-студия. В России проектируется постройка таких помещений при всех радиостанциях. Плата за вход в эти театры довольно умеренная, чем и объясняется их колоссальный успех: очень часто все билеты распродаются в течение короткого времени после открытия кассы».
Отдавая должное мощности и модернизованности Московской радиостанции с ее антенной высотой в 150 метров, автор мимоходом касается и организационной структуры нашего радиовещания:
«Культурно-педагогической секцией, — пишет он, — ведает женщина, а музыкальной — директор, развивающий действительно большую работу. Из студии передаются не только концерты и конференции, но и публичные выступления, происходящие на площадях митинги, а из Зоологического сада инструктор дает уроки о жизни диких животных и как делать их ручными».
Для того чтобы не возбудить к себе недоверия широких масс, которые не больно уж доверяют буржуазным писакам, автор «вполне объективно» констатирует, что «в культурные программы включаются номера популярной русской музыки для того, чтобы сдабривать терпкость известных тем и привлечь внимание слушателей к передачам. Поэтому каждые 10—12 минут дается музыкальный номер. У них имеется передача под названием «Пойте вместе с нами», которая преследует цель облегчить слушателям усвоить музыку песен, текст которых помещен в печатном радиожурнале. Слушатели студий также принимают участие в пении популярных песен, и теперь из этих элементов составляются великолепные хоры. Трансляции политического характера приурочиваются к тем часам дня, когда рабочие свободны. (В Испании, должно быть, придерживаются другого порядка. Впрочем, не только там... — И. О.). Перед микрофоном выступают крупные литераторы, революционно-политические деятели, владеющие горячей речью, и лучшие профессора».
Автор в заключение утверждает, что у нас еще сохранилось достаточное количество «радиозайцев», но он успокаивает испанских читателей, уверяя, что «все усилия властей направлены на то, чтобы изловить их».
Вот, собственно, что нашел возможным сказать о нас испанский «радиокор».
Он умышленно проходит мимо нашей большой культурно-воспитательной работы, которую мы ведем по радио, ни словом не заикается о наших радиогазетах, радиоуниверситетах, об изучении иностранных языков, физкультуре по радио, агрономии, врачевания и пр., и пр.
Видно, все зто не по нутру нашим заграничным вещателям и самое рациональное, по их мнению, — это обходить молчанием известные факты, действующие на психологию пролетариата не совсем успокоительно, наводящие на сравнения...
Если предположить, что тема автора исчерпалась только театром-студией, так ведь передачи из Зоопарка как будто не касаются этой темы. Или что общего с театром-студией имеет то, что за право пользования детекторным приемником у нас платят 50 коп. и за ламповый — 3 руб., причем не указано — в месяц или в год. Пусть, мол, испанский рабочий на досуге поразмыслит над этим сам.
Выводы? Их делает самостоятельно (должно быть, после тяжелого раздумья во время диктатуры Примо-де-Ривера и сменившего его Беренгера) испанский пролетариат на улицах Мадрида, Севильи, Бильбао и др. Мы во внутренние дела иностранных государств не вмешиваемся.
И. Островский