— Должно быть, ценная вещь этот кристадин?
— Как же, немецкие ученые Мейсснер и Арко одобряли. Любители, особенно в Америке и во Франции, — все супергетеродины на чердак снесли. Полезная штука.
— А кто его изготовляет для продажи? Сколько изобретатель заработал?
— Да, говорят, в Нижним, что ли, пяток-ли, десяток-ли сделали — так, по семейному.
— А патент?
— А патент? Виданное ли это дело, чтоб русские изобретения в России патенты получали да эксплоатировались? В этом самом бюре, где изобретения рассматривают, такого, говорят, человека не нашлось, чтоб мог простой детектор от генерирующего отличить — вот и не дали патента.
— На этой неделе на Кавказ еду!
— Что это, зачем?
— Говорят, там месторождения цинкита обнаружены. Пудика три—четыре в запас отобью, там же переплавлю на солнышке да и привезу в Москву.
— Ну, братцы. семь потов сошло. На Мясницкой — нет, и никогда об нем не слыхали; на Никольской — тоже, в Камергерском сказали — заказано в Америке, завтра получим"...
— Эх, парень, ты бы в Нижегородскую лабораторию написал.
— Нет, товарищи, одна моя знакомая лучше всех придумала — изобретателевой жене написала. Вы, говорит, понудить всегда супруга можете, а потому прикажите выслать переплавленного две штуки.
Американцы о нас: "Молодой русский изобретатель, профессор Лосев, подаривший миру свое изобретение, не взявши на него патента (рад бы взять, да не дают — см. выше) работает в собственной радиолаборатории в Н.-Новгороде"...
"...ряд видных инженеров, работающих под его руководством"...
"...а по вечерам, в свободное от изобретательской работы время, в тени развесистой клюквы (высота 150 метр.) пьет чай из двухкиловаттного самовара, тихо поглаживая рукою спину белого медведя"...
Одно слово — американцы! Они все знают.
Неуч