Собственно даже не часть, а нечто вроде предпосылки к части.
Когда глинтвейн по рецепту машиниста Бакстера поспел и наполнил крохотную каютку озябших радиооператоров броненосца "Айрон" возбуждающим ароматом корицы и прочих таинственных "эффектов",
продолжал:
"Из всего рассказанного мною вы усмотрите, что фактически нашли Раковского
ибо только они при помощи пеленгатора обнаружили ту злосчастную авторемонтную мастерскую, в стенах которой Ка-Ка-Кисты, то бишь, американские фашисты, упрятали советского дипломата".
"Но когда эти два радиочемпиона явились в Нью-Йорк за обещанной наградой в 100.000 долларов, шеф-констэбль полиции только похлопал глазами и, прикидываясь дурачком, наивно осведомился:
— Это насчет каких-таких ста тысяч вы изволите говорить, люди молодые?
— Мы говорим насчет премии в 100 тысяч долларов, обещанных за указание местонахождения Раковского, — спокойно отвечает Чэндлер.
— А где же это вы, люди молодые, вычитали об'явление об этой премии? — спрашивает полицейский.
— Как где? — кричит Джерольд, — в газете "Морнинг-Пост"... Вот вырезка... Черным по белому написано... Читайте:
| НЬЮ-ЙОРК | Вебстер и Ко в ящике из-под рояля (Рейтер). За указание точного местонахождения Раковского правительство С.-А С. Ш. назначила 100.000 долл. награды. |
"Тут констэбль залился таким хохотом, что от сотрясения воздуха задребезжало стекло в стенном портрете самого президента Кулиджа, и говорит:
— Вот что, люди молодые: "Морнинг-Пост" обещал, с него и спрашивайте. "Морнинг-Пост", он добрый. Даст! Непременно даст! Что для "Морнинг-Поста" сто тысяч? Только отсюда выметайтесь. Вон! Живо! И духу вашего чтобы здесь не было..."
Констэбль залился хохотом.
"Так оба чемпиона вернулись к себе в деревню Веджвуд, что в штате Массачуссетс, не только без ста тысяч долларов, но и без единого никкеля в кармане, так как все деньги до единого цента издержали на дорогу и харчи".
Тэд Гибсон кончил.
Моряки глотнули глинтвейну. Кое-кто заскрежетал зубами, кое-кто зловеще сжал кулак, но все до одного продолжали выжидающе смотреть на Гибсона в ожидании продолжения рассказа. Наконец, машинист Бакстер не выдержал и рявкнул:
— Ну, а дальше что?
— Дальше? — вспыхнул Тэд. — Дальше начинается
Несмотря на незначительную емкость каморки Джерольда
в ней все-таки можно найти известное количество сносного для легких воздуха. Исключение представляют те часы, когда в ней собираются на очередной радиоконцерт закадычные друзья Джерольда, рабочие элеватора Вэбб, Адамс и Андервуд.
В момент, когда мы открываем вторую серию настоящего романа, в упомянутой комнатушке дышать совершенно невозможно, так как кроме обычной аудитории, на кроватке хозяина валяется и дымит крепчайшим табаком "Вирджиния Птичий Глаз" ("Virginia Bird's Eye"), получивший отпуск на родину наш знакомый, оператор броненосца "Айрон", Тэд Гибсон.
Из рупора концертного приемника конструкции самого Джерольда несутся звуки "Ave Maria" в исполнении женского хора кирхи св. Панкратия в Бостоне, перебиваемые в самых трогательных и набожных местах популярной шансонеткой "Хотя я не смуглянка". Кто не знает исполнительницы этой замечательной песенки? Кто не знает 40-летней барышни, бульдогообразной дочери веджвудского пивовара Мурдока? Ибо мистер Мурдок не только пивовар, но и практичный радиолюбитель. Исчерпав все способы выдачи замуж своей дочурки, он ухватился за последнее средство — радио.
Установив в своем доме 100-ваттный ламповый передатчик, он ежевечерно портил и без того испорченную техническими неудачами радиолюбительскую кровь рекламой девичьих прелестей и артистических дарований очаровательной мисс Мурдок по радиотелефону. Каждому номеру программы мисс Мурдок предшествовал длинный анонс:
ВСЕМ, ВСЕМ, ВСЕМ
говорит любительская радиостанция "П.И.В.О.". Сейчас любимица радиопублики, мисс Айзабелла Мурдок, наследница веджвудского пивоваренного завода (сальдо актива на 1-е января — 485.762 доллара и 16 центов) исполнит известную игривую песенку собственной композиции
"КУПИ МНЕ, О МИЛЫЙ, ХОТЬ ВЕТКУ БАНАНА".
"Алло, Алло! Всем! всем, всем! Настраивайтесь и слушайте! Серьезные матримониальные предложения и отзывы о слышимости просим адресовать в контору веджвудского пивоваренного завода. Там же принимаются заказы на пиво, эль, портер и проч. с доставкой на дом и без".
Вслед за таким об'явлением несчастный эфир начинал извиваться в мучительной судороге до самого рассвета.
Сейчас мисс Мурдок как раз начинала 78-й номер своей безысходной программы, когда в каморку Джерольда, резко постукивая палкой, вошел
держа в руках какое-то послание.
— Алло, Джерольд? Алло, друзья-приятели! — воскликнул он весело. — Э-хе! По запаху "вирджинии" вижу, что и Гибсон тут. С приездом, Тэдди! А ну-ка, ребята, прочтите слепому, что это за послание мне принесла вечерняя почта? Удивительно, когда только люди пошлют эту старую клячу, почту, к чорту. Не то дело радио: и немой, и слепой и хромой, и неграмотный — читай все кому не лень.
Джерольд вскрыл письмо и прочел вслух:
Лондон, 15-го декабря, Дорогой сэр. В ответ на ваше почт. письмо от 5-го с. м. касательно премии в 100.000 долларов сообщаю, что за легковерье и наивность читателей, издаваемой мною газеты "МОРНИНГ-ПОСТ", я никакой ответственности на себя не принимаю. Что же касается вашей угрозы законом, обращаю ваше внимание, что законы в Англии пишутся только для умных, а посему рекомендую вам лучше отказаться от пути закона, как совершенно для вас неподходящего. С совершенным почтением Президент Правления |
Наступило гробовое молчание. По губам Чэндлера промелькнула бледная улыбка и его обыкновенно мелодичный и ласкающий, как морская волна, голос зловеще прошипел:
— Дуракам, дескать, закон не писан. Ну, что ж, милорд. Обойдемся без закона. Но, goddam, не будь я Том Чэндлер, если вы эти денежки не уплатите, милорд! До единого никкеля, до единого центика.
Вслед за этими словами атмосфера в каморке Джерольда сгустилась до такой степени, что мы очень разумно поступим, если немедленно начнем
следующим примечанием:
Когда нужно найти
человека, имеющего собственную радиостанцию, настоящий радиолюбитель никогда не спросит, находится ли этот человек в Европе, или в Африке, на море иль на суше, женат иль холост, умен ли или просто Уинстон Чэрчнлль, а спросит коротко и точно:
— Каковы длина его волны и позывные буквы?
С точно таким же вопросом герои нашего романа Чэндлер и Джерольд набросились на оператора Гибсона, когда последний во втором часу ночи подкатил на мотоцикле к коттэджу Чэндлера, ровно сутки после получения известного читателю письма лорда Норвича оф Ватерклоо.
По лицу Гибсона видно было, что его поездка в Бостон была небезуспешной.
— Да, вы угадали! — заговорил он, наконец. У него есть волна и позывные буквы!
— Рассказывай подробно, — оживился Чэндлер.
— Подробно? Извольте. Приехал я, значит, на моей семисильной "Индиане" в Бостон ровно в 7 часов 43 минуты утра. Погода — +48F — переменно — дождь. Зашел в фабричное кафэ Компании Жатвенных Машин, что на 714-й улице, дом 1.027, заказал себе яичницу из пяти яиц с луком и, уплатив 2 никкеля...
— Короче! — рявкнул Чэндлер.
— Сам же просил подробно. Ну вот: прибыл, в Бостон. Навел справку в регистре Ллойда. Лорд Норвич — владелец яхты. Яхту звать "Марго". Имеет радиостанцию. Передатчик ламповый, длина волны 2.100 метров. Позывной "5ММ". Где яхта, Ллойд не знает. Была в Ливерпуле. Все.
— Восхитительно! — воскликнул Чэндлер, потирая руки. — А теперь, ребята, по домам и за работу.
Насвистывая романс "Хотя я не смуглянка", ребята разошлись по домам, что дает автору возможность начать
следующей декларацией:
— Плох тот детективно-трюковой роман, в котором
не играет главной роли. А так как "Похищение Раковского" никоим образом нельзя отнести к классу плохих романов, то, естественно, случайности и у нас отведено одно из главных мест.
Ибо чем, как не счастливой случайностью, можно об'яснить то обстоятельство, что в тот самый момент, когда Том Чэндлер включал добавочные две лампочки в усилитель и, облетев в одну секунду, все пять зон земного шара, приступил к уединению волны в 2.100 метров от назойливых соседей, там, по ту сторону океана, лорд Арчибальд Монтгомери, Норвич оф Ватерклоо как раз закуривал четвертую сигару в салон-каюте своей изящной яхты.
Медленно потягивая душистую гаванну, лорд Норвич думает свою тяжелую думу. Одно за другим встают перед его глазами запутанные дела его многочисленных коммерческих предприятий:
| Гвоздильного завода в Бирмингаме | Европа |
| Газеты "Морнниг-Пост" в Лондоне | Европа |
| Угольных копей в Сингапуре | Азия |
| Селедочного экспорта в Онтарио | Сев. Америка |
| Плантации бобов, какао в Тринидаде | Средн. Америка |
| Месторождений ртути в Новой Гренаде | Южн. Америка |
| Рисовых полей в Натале | Африка |
| Экспорта гуттаперчи на Филиппинах | Австралия |
и множества других мелких дел и делишек в несметных владениях великой матушки-Британии.
На лице его, изолированном от души толстой пластиной равнодушия и бесстрастья, поминутно мелькает смутное отражение огромнейшей душевной паники. Через минуту—две должна решиться участь его угольных копей в Сингапуре, судьба 80% его грандиознейших владений. Еще раз разобрал он по слогам полученную телеграмму:
| Via INDO | |
| Из Сингапура №125—19—2.49 Принял Джонс | Адрес: Лондон |
| Свершилось положение фатально улетаю Калькутту слушайте меня на Марго Четверг три часа ночи волна 920 | |
— Свершилось... Проклятая черная сволочь... Мой бедный, бедный уголь... — бормотал милорд, когда в дверь салон-каюты просунулась голова капитана яхты.
— Скорее, скорее, милорд! Уже вызывает... Фокс!..
Минутой позже, демократично кусая ногти, лорд Норвич нагибался над листом бумаги в радиокабине "Марго", в то время, как молодой оператор старательно выводил букву за буквой принимаемой таинственной радиограммы.
Но, увы, мой дорогой читатель, здесь по плану сего романа начинается как раз
в которой мы отнюдь не намерены говорить
на дворе была погода. Мы, радиописатели, принципиально оставляем эту тему поэтам, которые любят носиться с ней, с погодой, в каждой строчке своего творчества. Для читателя же, который никак не может обойтись без описания погоды, скажем, что по Вестнику U.S.W.B было
95489.
На-ко-сь, выкусите! Ну, а настоящий радиолюбитель,тот, конечно, сразу поймет, что барометр показывал 29.54, а сила гулявшего северо-западного ветра доходила до 49 морских миль в час. Стоит ему только заглянуть в скалу Бофора.
Но, как сказано выше, мы не будем говорить о погоде. Мы будем говорить о радио. И вот, если бы читатель обладал свойством радио проникать везде и всюду в любое время дня и ночи, он застал бы в этот поздний час, в одном из коттэджей веджвудского селения, нашего старого друга, Тэдди Гибсона, поглощенного интереснейшим занятием.
С взором, неподвижно застывшим на цифре
скалы волн ультра-супер-реактивного приемника, и лицом, искаженным нечеловеческим страданием, Гибсон нервно выводит, букву за буквой:
Но тут мы должны сделать маленькое отступление и заявить читателю следующее: плох тот оператор, который ни разу не встречал букв NAA, составляющих позывной сигнал радиостанции в Вашингтоне. Радиста же, не знающего, что QRY? значит готов ли ты к приему радио? вы напрасно будете искать на свете. — Таких нет. А так как первого оператора броненосца "Айрон" никак нельзя отнести к слабым знатокам радиокода, то читатель легко может высчитать число биений пульса Тэдди в ту самую минуту, когда, после трехдневных бесплодных поисков волн "Марго" в эфире, он услышал, наконец столь долгожданное — QRV? Хитро подмигивая правым глазом, Тэдд еще раз зачинил карандаш, бормоча про себя:
— QRV? О, да, милорд, QRV! Давно готов! Всегда готов к приему ваших сообщений.
Тем временем "Марго", получив знак согласия от станции "NAA", начала передавать таинственную радиограмму лорда Норвича.
Но, увы, читатель, в этом месте опять случилось то, что всегда случается в хороших детективных романах. В головном телефоне бедного Тэдди внезапно послышался протяжный вой кем-то пущенной поблизости машины и зажженной катодной лампы, а в похолодевшее от ужаса ухо Гибсона каскадом ворвались звуки женского баритона:
И даже не смуглянка"... |
Но, тем не менее, мы должны начать
Прибежав к даче пивовара, Гибсон еще издали узнал
испуганно жавшуюся к забору худенькую фигуру Джимми Джеральда.
— Goddam! И ты, Брут? Зачем пришел сюда?
— Режу провода, подающие электрический ток этой поющей обезьяне, — ответил Джеральд. — Представь себе, поймал, наконец, вызовы "Марго" и вот-вот должен был перехватить тайну сингапурской радиограммы...
— ... Как она запела свою "смуглянку" — вставил Гибсон. — Знаю!.. А я, дурак, собирался предложить ей руку и сердце, лишь бы заставить ее замолчать сию минуту.
Секундой позже дача пивовара, лишенная тока, погрузилась во тьму, и молодые люди бегом помчались к коттэджу Чэндлера. Слепой радиочемпион как раз выключал приемник, когда в комнату ввалились его друзья.
— Конечно, проклятая "смуглянка" помешала также и тебе, Томми? — спросил Гибсон.
— Ничуть! — ответил Чэндлер. — Я давно отучил мой слух принимать ее гнусное пение, и поэтому совершенно свободно записал вот эту загадочную галиматью.
С этими словами Чэндлер передал своим друзьям следующую записку:
| Маклеру Фред Свиндлеру Фондовая Биржа Нью-Йорк. ЙИГРОА ДАЕЯ ЗДЖЗФ ЧЕНОК ХИКСРДПИВАИС ИИЯКИ ЕСГ ЕТЧИГНУОРП ШТИЖЮНР НКСЧОГ ТЦРОВЩТХНШ ДМРИЖЬСОФДАИК ГЕЯЧНФНМ ЕИАНТССО |
— Судя по адресу, телеграмма занятная, — пояснил Чэндлер.
— Оллрайт! — начал Гибсон. — Вот слово: ЙИГРОА...
— Йигроа?.. Наоборот АОРГИЙ... Нет, не выходит. Дальше...
— ДАЕЯ.... Наоборот ЯЕАД. Такая же чепуха. Читай дальше, — командовал Том.
Гибсон захлебнулся и простонал:
— ЗДЖЗФ.... ЗДЖЗФ...
— Стоп! — крикнул Чэндлер. — Это интересное словцо. Переведем-ка это словцо обратно в знаки Морзэ, как я их принимал по радио.
— Сделано, — об'явил Гибсон. Получается:
Наступила долгая минута напряженного ожидания, прерванная, наконец, радостным восклицанием Чандлера.
— А ну-ка, Тэд, переверни записку вверх ногами, и читай с конца к началу.
— ... Госстнаие мнфнчяег киад...
— Дурак! Раньше обрати все в знаки Морзэ, потом переверни лист вверх ногами, затем читай с конца к началу. Понял?
— Уф? Тогда получится вот какая штука:
Восстание малайцев кинулось Бирму шахты горят войска разбиты продавайте все акции Сингапурских копей любую цену Нарвич.
И только в этом месте автор, наконец, сообразил, что дальнейшее затягивание настоящего романа лежит вне плоскости его интересов, как производителя кратких и сжатых литературных ценностей, поэтому он временно заканчивает настоящую серию следующим
оправдываясь тем, что нужно мастерски владеть пером, чтобы описать Нью-Йоркскую фондовую Биржу в тот самый момент, когда мистер Фред Свиндлер, стоя на письменном столе, крикнул:
— Господа, даю Сингапурские по 166 и 34!!.
— Бер-р-р-у", — рявкнуло в ответ 11849 голосов.
Маклер тихо прошелестел: "Сколько вы хотите?"
Не удивляйтесь, читатель. Шутка сказать: Сингапуры Норвича по 166 и 34! Это то же самое, если бы Госбанк предложил вам хорошенькие, новенькие, неподдельные червонцы по 9 р. 45 к. за штуку. Сингапуры Норвича по 166 и 31 это значит нагнуться и поднять 30 центов Сколько раз вы успеете нагнуться за то время, пока мистер Свиндлер стоит на своем письменном столе, столько раз по 30 центов вы положите в карман.
— Бер-р-ру! Беру! Беру! — ревела толпа в ту самую минуту, когда в залу вошел 11850-ый посетитель ваш старый друг, все тот-же.
И ровно через 3 минуты он уже стоял рядом с мистером Свиндлером и голосом, способным заглушить даже очаровательную мисс Мурдок, орал на всю залу:
— Даю Сингапурские по полтораста ровно. Раз... два... и...
— Кто это? — взревела толпа. — Кто дает Сингапуры по полтораста ровно? Из какого сумасшедшего дома сегодня распустили больных?
— Я! Я даю сингапуры по полтораста ровно! — гордо повторял Гибсон.
Мистер Свиндлер взглянул на него сбоку и, бледно улыбаясь, спросил:
— А сколько сингапуров вы можете дать, молодой человек? Одну, две штуки? А может быть полштуки?
Гибсон снизил голос до шопота и ответил:
— Могу дать столько, сколько вашей поганенькой душонке будет угодно. Хоть на весь уголь малайского полуострова... И Бирмы! И Бирмы!.. Вплоть до Калькутты... С мистером Фоксом в придачу...
Смертельная бледность покрыла лицо маклера и — нагнувшись к уху Гибсона, он тихонько прошелестел:
— Сколько вы хотите?
— Чего? Сингапуров?
— Нет! За молчание.
— Только ту сумму, которую нам должен ваш патрон.
— Сколько?
— Сто тысяч долларов за.. Раковского...
— Оллрайт! Вот вам чек и уходите. Немедленно!
И в ту самую минуту, когда Тэд поведал о произведенной им биржевой "операции" своим друзьям в Веджвуде, из рупора радиокрикуна под самым куполом биржи раздался оглушительный крик:
— Алло биржи...., Алло, банки... Сингапур захвачен повстанцами... Шахты взорваны....
Восстание проникло глубь Малайского полуострова...
Остерегайтесь махинаций Лорда Норвича...
Ждите известий. Ждите газет. Ждите серию третью.