В. Блюм.
Так ли? Действительно ли "организована"?
В доброе старое время случалось, что свободомыслящие и либеральные родители избегали компрометировать религию в глазах своих обучающихся "закону божьему" детей.
— Вырастет, — говорили они, — сам разберется в религиозных вопросах.
Наивные люди воображали, что поступают куда как "веротерпимо", — а тем временем дитя обрабатывалось в направлении религии и школой и всем укладом общественности: его мозги забивались поповским хламом настолько, что к поре зрелости как раз "свободы-то выбора" и не оставалось.
Духом такого вот непротивленчества и пропитано "культурничество" тех, кто исходит из наивной формулы:
— Пролетариат сам отберет нужное ему из художественного наследства прошлого.
Этот фальшивый тезис, предполагающий, будто существует какая-то "культура", незаряженная классовым содержанием, классовой идеологией и агитацией, к сожалению, у нас очень популярен и — что уже совсем плохо — кладется в основу работы всевозможных культотделов.
Ведь до чего дошло: Культотдел ВЦСПС (!) на театральном совещании в Наркомпросе "похвалился", что в Орехово-Зуевском клубе рабочие собственными силами поставили... "Потонувший колокол" Гауптмана и оперу "Русалка".
Через посредство радио музыкальная культура прививается широчайшим массам в дозах, не имеющих прецедента в истории, — и даже невозможно учесть все последствия, которыми чреват этот факт: неудивительно, если он отразится как-то и на духовном облике будущего человека и на "ритме" социального строя. А между тем какая беззаботность — беспринципность — царит по этой части в нашем широковещании. Особенно "социально опасным" становится это увлечение оперными трансляциями, по крайней мере, в тех формах, в каких оно протекает у нас... в ушах (не "на глазах" же!).
В эфир пускается безоглядно, без выбора вся опера, продукция Большого и Экспериментального театров. Возможно, что некоторую роль в этом играют хозяйственные соображения (бесплатные исполнители), — однако и на долю "добросовестного заблуждения" наших широковещателей остается все-таки порядочно.
Микрофон покорно и с благодарностью принимает всю ту оперную заваль, какую содержит в себе исключительно убогий и куцый репертуар наших оперных театров. И мещанская идеология, сверхмещанские эмоции разных "Травиат", "Фаустов", "Онегиных" и "Салтанов" автоматически перекачиваются "на волне 1450 метров" в формирующееся художественное самосознание нового, массового слушателя, пропитывают собою новые, едва приобщаемые к музыкальной культуре социальные пласты.
Эта пропаганда заведомо отсталых вообще и классово чуждых нам художественных форм ведется ежедневно и неустанно с энергией, достойной совсем другого применения.
Пошлая любовно-оперная чепуха излагается в "музпояснениях" совершенно добросовестно, без малейшей критики — со всей присущей ей сентиментальностью и расслабленностью. Более того: вместо того чтобы антракт между актами оперы использовать на критическое освещение данной трансляции, музпояснители придумали теперь посредством музыкально-тематического анализа оперы еще более углублять пропаганду... отсталости и мещанства. Неподготовленный слушатель, конечно, никакого "анализа формы" отсюда не вынесет, — для него это только помощь в выхватывании "мотивчиков", во власть которых он отныне отдается до конца дней своих, но которым самим-то уже давно место в мусорной корзине истории... Рабочий, которому повторными трансляциями навязали и такими музпояснителями "вдолбили" допотопное "Сердце красавицы" или "Куда-куда", и как субъект и как объект новой музыкальной культуры потерян навеки.
И вообще вся эта господствующая в широковещательных музпояснениях атмосфера пиетета — как растлевающе она действует на нового массового слушателя. Последний выносит из них твердую уверенность, что этот жалкий десяток устарелых опер, в кругу которых его держит радиовещание, является подбором "вечных" музыкальных шедевров, что наши оперные театры — действительно бьющие живой художественной жизнью центры, а не цитадели всяческой немощи и отсталости.. Послушать только, с каким благоговением произносят наши музпояснители слова "академический", "заслуженный", "народный" и т. п. титулы... Они без малейшего сопротивления приемлют нашу печальную музыкально-драматическую действительность.
Это отсутствие критической установки при подходе к музпояснению той или другой оперы имеет еще одно "педагогическое" последствие: в неискушенных музыкальной культурой слоях оно создает условия, благоприятствующие появлению и расцвету в процессе художественного восприятия психопатетического момента... И самого дурного мещанского тона "психопатия", выражающаяся в культе "высоких ноток", тех или других "душек" (обоего пола) певцов и "мотивчиков" — все это уже становится бытовым явлением в среде радиослушателей, вчера еще музыкально-девственных.
Словом, имеются все предпосылки к тому, чтобы к тому времени, как "пролетариату" "самому" начать "отбирать нужное ему из художественного наследия прошлого", ему уже не останется никакой "свободы выбора": он уже окажется "обработанным" — по образу и подобию нашей прискорбной (отсталой и архимещанской) оперной действительности. Заметная доля вины за это будет лежать на этой вакханалии оперных трансляций и на совершенно некритически проводящих последние музурках и музпояснителях.
В качестве постскриптума — мелкий факт, характерный для культотдела нашей широковещательной организации, "Радиопередачи". Программа ночного (с 8 на 9 апреля) концерта составлена была исключительно из произведений старой дореволюционной русской музыки, — при чем подавляющее большинство номеров принадлежало к разряду так наз. популярных, т.-е. самых заигранных и запетых (включая и "Куда-куда").
А между тем предполагалось, что на этот раз московский концерт (без помехи со стороны своих мощных станций) будет слушаться и рядовым заграничным радиослушателем. Накануне 10-летия Октября тут-то и надо было бы не ударить лицом в грязь — продемонстрировать наши молодые композиторские и исполнительские дарования, показать, что музыкальное творчество у нас не иссякло, что оно вполне на уровне европейской техники искусства, что мы располагаем знаменательными новыми формами, зародившимися в рабочем клубе, и т. д. и т. п. Этот концерт должен был превратиться в миниатюрную "музыкальную выставку".
Вместо этого сантиментальный культотдел "Радиопередачи" собрал полтора десятка номеров — один унылее другого — хорошего дореволюционного устоя. Наши зарубежные белогвардейцы, вероятно, были очень довольны, — для одолевающей их тоски по родине в этой "весточке с родины" большое утешение. Но средний культурный, музыкально развитой европеец должен недоумевать:
— Значит, действительно, в этой революционной стране современным музыкантам делать нечего? И значит, действительно, правы осевшие у нас Прокофьевы и Стравинские? И в советском государстве нет ни революционного, ни вообще современного искусства? И все так же, как четверть века назад, там только и распевают, что арии из "Садко", да разыгрывают Анданте из 1-го квартета Чайковского.
Ночной концерт 8—9 апреля сделал все зависящее, чтобы этого культурного иностранца в его заблуждении укрепить.