Beiträge zur Kenntniss des Russischen Reichs und der angränzenden Länder Asiens. Auf Kosten der Kaiserl. Academie der Wissenschaften herausgegeben von K. E. v. Baer und Gr. v. Helmersen. Achtzehntef Bändchen. St.-Petersburg. 1856.
Съ глубокимъ участiемъ и уваженiемъ привѣтствуемъ новый выпускъ этого превосходнаго изданiя нашихъ почтенныхъ академиковъ, гг. Бера и Гельмерсена, такъ много содѣйствовавшаго къ распространенiю свѣдѣнiй о естественныхъ и географическихъ условiяхъ нашей обширной Россiи и прилежащихъ къ ней странъ Средней Азiи, этой великой terra incognita, едва только въ послѣднее время открывающейся передъ глазами ученой Европы. Лучшiя изслѣдованiя о Киргизскихъ степяхъ, о Средней Азiи, результаты многочисленныхъ экспедицiй, предпринятыхъ съ политическою и ученою цѣлью нашимъ правительствомъ, безспорно печатались въ разсматриваемомъ нами изданiи. Настоящiй выпускъ не менѣе прежнихъ богатъ и разнообразенъ своимъ содержанiемъ. Первая статья разсматриваемаго выпуска принадлежитъ профессору лѣснаго института г-ну Боде, извѣстному своими многочисленными трудами по части ученаго лѣсоводства, въ числѣ которыхъ укажемъ главнымъ образомъ на его ученое путешествiе, съ цѣлью ознакомиться съ лѣсами нашего обширнаго отечества, помѣщенное въ одномъ изъ предшествовавшихъ выпусковъ изданiя гг. Бера и Гельмерсена. Настоящая статья посвящена изслѣдованiю границъ распредѣленiя главнѣйшихъ древесныхъ породъ Европейской Россiи. Академикъ Беръ предпослалъ ей предисловiе, въ которомъ объясняетъ ея происхожденiе и представляетъ небольшую критическую оцѣнку. Онъ хотѣлъ, говоритъ въ примѣчанiи г. Гельмерсенъ, изложить здѣсь подробно свое мнѣнiе относительно изотеръ климатической карты Россiи, но другiя занятiя и ученыя поѣздки для изслѣдованiя рыболовства въ Россiи помѣшали ему исполнить задуманный трудъ, который взялъ на себя и окончилъ академикъ Веселовскiй. Лѣсной департаментъ предписалъ окружнымъ лѣсничимъ означить всѣ породы деревъ, встрѣчающiяся въ подвѣдомственныхъ имъ округахъ. Бывшiй товарищъ министра государственныхъ имуществъ, тайный совѣтникъ Гамалей, сообщилъ ихъ донесенiя г-ну Боде, и поручилъ ему извлечь изъ нихъ положительныя свѣдѣнiя относительно распредѣления различныхъ древесныхъ породъ въ Россiи. Всѣ сомнѣнiя, какiя только могли возникнуть, старался г. Боде разрѣшить и пояснить постоянными сношенiями съ своими бывшими слушателями, разсѣянными по цѣлой Россiи, и такiя дополненiя и поясненiя отмѣчены были имъ, въ 1849 году, на нѣсколькихъ экземплярахъ нѣмой карты Россiи. За такою работой засталъ его академикъ Беръ, и тотчасъ же понялъ всю важность подобнаго труда не только для пополненiя свѣдѣнiй о Россiи, но и вообще для всего естествознанiя. «Никогда еще въ самомъ дѣлѣ, говоритъ въ своемъ предисловiи г. Беръ, не было такъ подробно обозначено столь громадное количество растенiй и распредѣленiе ихъ на такомъ обширномъ пространствѣ. Такое изображенiе географiи растенiй тѣмъ еще вдобавокъ важнѣе, что относится къ обширной равнинѣ, и что сравненiе сводится къ отношенiямъ самымъ простымъ. Для Скандинавiи, для Германiи можно было составить, по существующимъ извѣстiямъ, подробныя дендрологическiя карты, но если взять въ разсчетъ различiе высотъ, то мы увидимъ, что подобныя карты не представятъ намъ никогда столь простаго изображенiя жизненныхъ условiй различныхъ древесныхъ породъ.» Къ 1850 году предѣлы главныхъ древесныхъ породъ были уже внесены и отмѣчены на картахъ, но г. Боде не прежде желалъ напечатать свой трудъ, какъ послѣ своего путешествiя, предпринятаго имъ для повѣрки своихъ изслѣдованiй. Такое путешествiе и такiя повѣрки были тѣмь необходимѣе, что линiи предѣловъ многихъ древесныхъ породъ вышли, на основанiи собранныхъ свѣдѣнiй, чрезвычайно какъ неправильны, безъ всякой видимой на то причины. Ни г. Боде, ни г. Беръ и не ожидали, чтобы предѣлы древесныхъ породъ согласовались съ годовыми изотермами, тѣмъ болѣе, что растительность на сѣверѣ мало согласуется съ количествомъ всей годовой теплоты. Но зато нельзя было не замѣтить нѣкотораго сближенiя большей части линiй, означающихъ предѣлы растенiй, съ изотерами и изохименами, потому что по мѣрѣ приближенiя къ востоку онѣ подымаются къ сѣверу или спускаются къ югу.
Послѣ трудовъ Георги, послѣ Flora Rossica Ледебура, не было ни одного сочиненiя, которое бы обнимало во всей полнотѣ растительную географiю Россiи, несмотря на то, что отрывочнаго матерiяла накопилось довольно. Но въ то самое время, когда Боде предпринялъ свое путешествiе, вышли двѣ тетради превосходнаго сочиненiя профессора Траутфеттера, «Pflanzen-geographische Verhältnisse des Europäischen Russlands.» Появленiе его не могло удержать г-на Боде отъ публикацiи его труда, который можетъ служить во многихъ отношенiяхъ дополненiемъ къ труду г-на Траутфеттера, и имѣетъ за себя уже то, что всѣ почти извѣстiя собраны на мѣстѣ, и на мѣстѣ провѣрены.
Геогностическая карта Россiйской Имперiи Гельмерсена послужила для изображенiя предѣловъ растительности, и доставила еще своего рода удобства и выгоды. Предѣлы отдѣльныхъ горныхъ формацiй, означенные на картѣ различными красками, должно было уничтожить, дабы внести вмѣсто ихъ линiи предѣловъ древесныхъ породъ, но цифры, подъ которыми въ то же время означались горныя формацiи, остались на оттискахъ, предназначенныхъ для труда г-на Боде. Это сдѣлано нарочно для того, чтобы распространенiе древесныхъ породъ можно было сообразить съ почвою.
Линiи предѣловъ древесныхъ породъ проведены по Россiи, за исключенiемъ Польши и Финляндiи. Поводомъ къ тому служило то обстоятельство, что лѣсное управленiе въ нихъ совершенно отдѣльное. Кавказъ исключенъ также, но и на это имѣлъ авторъ свои причины. Природа отдѣлила кавказскiе лѣса отъ сѣверныхъ лѣсовъ большою степью. Кромѣ того, здѣсь встрѣчается, повидимому, вмѣстѣ множество древесныхъ породъ, тогда какъ это сосѣдство происходитъ единственно отъ различiя климатовъ на различныхъ высотахъ. Авторъ же хотѣлъ представить на своихъ картахъ только распространенiе древесныхъ породъ на равнинѣ, оставляя въ сторонѣ всѣ уклоненiя, происходящiя отъ различiя высотъ, въ чемъ и состоитъ вся особенность его картъ. Точно такъ же поступилъ онъ и съ Ураломъ. Оба горные хребта заслуживаютъ особеннаго и отдѣльнаго дендрологическаго описанiя, по отношенiю къ высотамъ, и, вѣроятно, въ скоромъ времени его получатъ.
Авторъ говоритъ самъ заранѣе, что представленныя имъ опредѣленiя границъ не вездѣ достаточны и точны. Не одинакова также и полнота извѣстiй, сообщаемыхъ относительно отдѣльныхь древесныхъ породъ. Онъ полагаетъ однакожь, что границы, имъ обозначенныя, на столько вѣрны, на сколько можно опредѣлить ихъ по сообщеннымъ ему извѣстiямъ, за исключенiемъ только совершенно отрывочныхъ и малочисленныхъ указанiй, представленныхь путешественниками. Авторь желаетъ только, чтобы на эти карты смотрѣли единственно какъ на средства для поясненiя границъ древесныхь породъ во всѣхъ ихь частностяхъ. Подмѣтить такiя частности, на протяженiи этихъ линiй, совершенно невозможно, покуда не будетъ средствъ обозрѣть общее ихъ протяженiе, и главная заслуга картъ и труда Боде состоитъ въ томъ, что теперь можно по крайней мѣрѣ опредѣлить въ каждой отдѣльной мѣстности, какъ далека или близка вѣроятная граница какой-нибудь древесной породы, и есть наконецъ данныя для точнѣйшаго ея опредѣленiя. Съ подобными трудами бываетъ то же, что и съ географическими картами. Общiй обзоръ всегда долженъ предшествовать спецiяльному изложенiю.
По мнѣнiю академика Бера, важное достоинство труда г-на Боде состоитъ еще и въ томъ, что въ основанiе его легло такъ много мѣстныхъ извѣстiй и донесенiй. Вышеозначенный трудъ профессора Траутфеттера, не остался также безъ влiянiя на статью г. Боде, который умѣлъ воспользоваться имъ.
Вторая статья въ разсматриваемомъ нами изданiи принадлежитъ также г-ну Боде, и также не лишена интереса. Она носитъ заглавiе: Beitfagzur Würdigung der Forstwissenschaft in Russland (оцѣнка лѣснаго хозяйства въ Россiи). Г. Боде выступаетъ здѣсь защитникомъ лѣснаго нашего хозяйства и вообще лѣсоводства противъ безчисленныхъ жалобъ, подымающихся въ разныхъ концахъ Россiи на расточительное, всѣ границы преступающее обращенiе съ лѣсами, на совершенное уже во многихъ мѣстахъ безлѣсiе, на дурное состоянiе нашего лѣснаго хозяйства, на изумительное и опасенiе возбуждающее возвышенiе цѣнъ на лѣсъ и лѣсные продукты.
Сознавая вполнѣ всю заботливость правительства относительно сохраненiя лѣсовъ, отдавая вмѣстѣ съ г-мъ Боде полную справедливость прекраснымъ административнымъ мѣрамъ въ дѣлѣ лѣсоводства, и признавая всѣ заслуги нашего лѣснаго управленiя, мы не можемъ однако же съ нимъ согласиться, что всѣ опасенiя на счетъ нашего оскудѣнiя лѣсами и быстраго истребленiя лѣсовъ лишены всякаго основанiя. Мы не раздѣляемъ пророчества иностранныхъ публицистовъ, грозящихъ, по примеру Пикари, Россiи ужасною смертью замерзанiя: но за то, вопреки г-ну Боде, согласимся скорѣе съ проницательнымъ и ученымъ Германомъ, который сказалъ великое слово, что лѣсное хозяйство бываетъ всегда слѣдствiемъ недостатка, всѣми ощущаемаго, и является обыкновено столѣтiемь позднѣе. Не у насъ у однихъ такъ; вездѣ являлось лѣсное хозяйство тогда, когда уже оскудѣнiе лѣсовъ живо всѣми чувствовалось, и когда необходимость заставила бережливѣе и осмотрительнѣе обходиться съ лѣсомъ. Но нельзя не замѣтить, что лѣсъ есть самый неблагодарный прiемышъ и воспитанникъ государства, и что лѣсное хозяйство — одна изъ самыхъ трудныхъ и самыхъ безпокойныхъ отраслей народнаго хозяйства. Мысль в предразсудокъ, что лѣсъ — общее достоянiе, сохранилось и сохраняется въ народѣ очень долго, а такое убѣжденiе имѣетъ гибельныя послѣдствiя для лѣсовъ, и остается не безъ влiянiя на умноженiе и количество лѣсныхъ порубокъ. Многiе не могутъ никакъ сродниться съ тою мыслью, что лѣсъ не для всѣхъ существуетъ, и что имъ нельзя распоряжаться какъ своею собственностью. Сто́итъ лишь нѣсколько вглядѣться въ статистику лѣсныхъ порубокъ, и мы увидимъ, что лѣсная собственность вовсе не въ такой степени уважается, вовсе не въ такой степени всѣми сознается, какъ остальная собственность, и не только въ простомъ народѣ, но даже въ болѣе образованныхъ слояхъ общества.
Намъ еще въ прошломъ году удалось слышать разказъ объ одномъ вятскомъ помѣщикѣ, владѣльцѣ весьма обширной лѣсной дачи, затѣвавшемъ большой заводъ для выдѣлки древеснаго газу. Онъ нисколько не думалъ пустить въ оборотъ свой лѣсной капиталъ, но разсчитывалъ весьма наивно на пользованiе громадными и обширными лѣсами, находящимися около его дачи.
Что́ же сказать теперь о простомъ сельскомъ народонаселенiи, которое часто позволяетъ себѣ лѣсныя порубки изъ нужды, и сверхъ того истребляетъ лѣса отъ безпечности, отъ необразованности, отъ легкомыслiя? Присоединимъ еще сюда всѣ затрудненiя хорошаго и тщательнаго надзора за лѣсами, которому мѣшаютъ и обширныя пространства, ими занимаемыя, и дебри и чащи, представляющiя удобныя мѣста для притона, и невозможность тотчасъ узнать и открыть всякую порубку, тѣмъ болѣе, что нельзя имѣть всѣ стволы и деревья на счету, — и мало ли какiя еще обстоятельства?
Г-нъ Боде доказываеть, въ первой половинѣ своей статьи, что лѣсу въ Россiи еще довольно, что опасенiя относительно безлѣсiя не основательны, и переходитъ далѣе къ изложенiю состоянiя нашего лѣснаго хозяйства и лѣснаго управленiя.
Онъ полагаеть, что безграничная и неумѣренная расточительность лѣсовъ, на которую постоянно жалуются, существуетъ скорѣе въ идеѣ, а не въ дѣйствительности. «Нельзя же назвать, говоритъ онъ, расточительностью, когда у насъ употребляется лѣсъ почти на всѣ необходимыя въ домашнемъ и экономическомъ быту потребности, и когда желѣзо, торфъ, камень и каменный уголь обходятся у насъ дороже лѣса. Покуда архангелогородскому, вятскому, пермскому и минскому мужику обходится дешевле крыть свою избу тесомъ, нежели соломой и черепицей, покуда онъ въ состоянiи жечь дрова и топить свою печь съ утра до ночи даже лѣтомъ, потому что дрова ему ничего не сто́ятъ, до тѣхъ поръ онъ врядъ ли отстанетъ отъ своихъ привычекъ.
«Трудно съ точностью и съ достовѣрностью опредѣлить пространство казенныхъ нашихъ лѣсовъ. Оно извѣстно намъ только приблизительно. Пространство же лѣсовъ, находящихся въ частномъ владѣнiи, почти неизвѣстно. Но ежели мы соберемъ всѣ статистическiя извѣстiя, всѣ свѣдѣнiя, сообщаемыя путешественниками, то придемъ необходимо къ тому результату, что наши лѣса не только удовлетворяютъ нашимъ настоящимъ потребностямь, но что ихъ достанетъ вполнѣ и на будущее время. Но въ то же время нельзя не обратить вниманiя на весьма важное обстоятельство, что дѣйствительно есть мѣста въ Россiи, гдѣ чувствуется вполнѣ недостатокъ въ лѣсе, и притомъ въ тѣхъ даже губернiяхъ, гдѣ, судя по отношенiю лѣсовъ къ пашнямъ, первые преобладаютъ. Такое явленiе въ губернiяхъ, богатыхъ лѣсами, можно легко объяснить, если только прослѣдить внимательно причины, его производящiя. Безлѣсны бываютъ обыкновенно тѣ уѣзды, гдѣ болѣе густое народонаселенiе вызываетъ и болѣе обширное хлѣбопашество, и гдѣ кромѣ того находятся лучшiя и плодороднѣйшiя земли. Здѣсь смотрѣли на лѣсъ какъ на препятствiе, покуда онъ мѣшалъ распространенiю хлѣбопашества, которое въ свою очередь его оттѣсняло и значительно истребило. Лѣса остались только на мѣстахъ болотистыхъ, неудобныхъ для хлѣбопашества; они постоянно все болѣе и болѣе оттѣснялись отъ мѣстъ поселенныхъ, такъ что далекое разстоянiе и трудность доставки строеваго и дровянаго лѣса, обратили наконецъ всеобщее вниманiе на лѣса и вызвали нѣкоторыя опасенiя относительно недостатка въ лѣсѣ. И вотъ явилась наконецъ потребность въ болѣе правильномъ и энергическомъ лѣсномъ хозяйствѣ и лѣсномъ управленiи.»
Конечно лучше поздно, чѣмъ никогда, но все же слова Германа, приведенныя нами выше, заключаютъ въ себѣ много справедливаго. Лѣса исчезаютъ, по мѣрѣ умноженiя народонаселенiя, замѣчаетъ самъ авторъ; но онъ не высказалъ одного весьма важнаго обстоятельства, что отъ безразсуднаго и неразсчетливаго истребленiя, отъ безпорядочныхъ и неправильныхъ порубокъ, лѣса́ уменьшаются въ пропорцiи несоразмѣрной увеличенiю народонаселенiя, и не рѣдко въ пропорцiи ужасающей. Мы позволимъ себѣ привести въ доказательство лишь нѣсколько примѣровъ. Такъ, напримѣръ въ Тетюшскомъ уѣздѣ Казанской губернiи, въ эпоху генеральнаго межеванiя, лѣса занимали пространство въ 113,205 десятинъ, тогда какъ теперь ихъ не болѣе 80,000. Народонаселенiе же Тетюшскаго уѣзда увеличилось, въ перiодъ времени между 7-ю и 8-ю ревизiею, вовсе не въ такой же пропорцiи. Нѣкоторые уѣзды губернiй Вятской и Вологодской, губернiй самыхъ лѣсныхъ, почти опустошены, такъ напримѣръ уѣзды Нолинскiй и Вологодскiй. Вологодскiй уѣздъ получаетъ необходимый для него лѣсъ, или изъ уѣзда Кадниковскаго или изъ Кириловскаго уѣзда, Новгородской губернiи. Городъ Вятка, не далѣе какъ нѣсколько десятковъ лѣтъ тому назадъ, былъ со всѣхъ сторонъ окруженъ сплошными лѣсами, покрывавшими цѣлый его уѣздъ, среди которыхъ земли воздѣланныя занимали весьма небольшое пространство. Теперь недостатокъ въ лѣсѣ уже весьма ощутителенъ, и Вятка получаетъ его изъ Слободскаго уѣзда. Возьмемъ далѣе въ примѣръ уѣзды и цѣлыя губернiи, гдѣ с начала нынѣшняго столѣтiя быстро начала развиваться мануфактурная промышленность, губернiи Московскую, Владимiрскую и др. Шуйскiй уѣздъ, Владимiрской губернiи, принадлежитъ уже къ числу безлѣсныхъ уѣздовъ, и продовольствуется топливомъ для обширныхъ и многочисленныхъ своихъ фабрикъ изъ уѣзда Муромскаго, покупая лѣсъ дорогою цѣною. Уѣзды Зарайскiй и Пронскiй были покрыты еще въ 20-хъ годахъ огромными лѣсами, а въ настоящее время терпятъ уже сильный недостатокъ, и сельское народонаселенiе топитъ соломой; когда же оно начинаетъ топить соломой, то не имѣетъ средствъ удабривать земли, а какiя отсюда проистекаютъ слѣдствiя — это хорошо извѣстно. Когда рѣчь идетъ о нашемъ лѣсномъ богатствѣ, намъ слѣдуетъ брать въ разсчетъ не губернiи: Архангельскую, Олонецкую, Вологодскую и т. п., гдѣ лѣсу еще въ изобилiи, гдѣ онъ гибнетъ отъ перестоя и бурелома, гдѣ лѣсъ представляетъ до сихъ поръ еще чуть ли не даровую цѣнность, а только такiя мѣстности, гдѣ лѣсъ прiобрѣлъ уже значенiе въ народномъ хозяйствѣ, и гдѣ онъ имѣетъ цѣну; гдѣ умноженiе народонаселенiя вызвало потребность въ умноженiи хлѣбопашества, въ развитiи разнообразныхъ промысловъ, болѣе или менѣе нуждающихся въ лѣсѣ. Для Москвича или еще болѣе для Орловца олонецкiе лѣса все равно, что не существуютъ. Новгородскiе и архангельскiе лѣса имѣютъ для Англiи и Голландiи болѣе значенiя, нежели для нихъ. Говоря о нашихъ лѣсахъ и богатствѣ ихъ, намъ нужно постоянно соображаться съ мѣстностью, съ народонаселенiемъ, съ цѣнами, съ количествомъ необходимаго для продовольствiя извѣстной мѣстности лѣса. Съ этимъ согласенъ и самъ ученый авторъ разбираемой нами статьи, и вотъ почему намъ нѣсколько непонятно такое полное и искреннее убѣжденiе въ изобилiи нашихъ лѣсовъ.
Такъ, напримѣръ, въ числѣ своихъ доводовъ приводитъ онъ еще слѣдующее обстоятельство: «Для нашего лѣснаго управленiя чрезвычайно бываетъ затруднительно найдти такихъ покупщиковъ, которые бы согласились валить уступаемый имъ казною лѣсъ, по особо для этого предписаннымъ правиламъ и условiямъ, составленнымъ съ благодѣтельною цѣлью — дать возможность снова подрости лѣсу. Частные же владѣльцы продаютъ свои лѣса на срубъ просто, не выговаривая ровно никакихъ условiй, стѣсняющихъ нѣсколько покупщика, но за то сберегающихъ лѣса для потомства.»
«Еслибы, продолжаетъ г-нъ Боде, дѣйствительно существовалъ недостатокъ въ лѣсѣ, или близко бы предстоялъ, то можно ли предположить, чтобы частные владѣльцы такъ дурно понимали свои выгоды и позволили бы такъ безумно и безотвѣтно опустошать свои лѣса?»
Къ несчастiю, дѣйствительность говоритъ въ этомъ вопросѣ громко противъ г. Боде. Даже въ мѣстахъ, сильно нуждающихся въ лѣсѣ, рѣдко мы встрѣтимъ заботливость о его сохраненiи и бережливости. Такая безпечность вовсе не можетъ служить доказательствомъ обилiя лѣсовъ, но источникъ и причины ея кроются скорѣе въ отсутствiи предусмотрительности, бережливости и хозяйственнаго смысла, которымъ отличаются наши землевладѣльцы. Конечно, есть исключенiя, но они рѣдки. Неправильная, безпорядочная и безразсчетливая рубка происходитъ изъ того же источника, какъ и продажа хлѣба на корнѣ, и залогъ имѣнiй безъ всякой хозяйственной цѣли, и просрочка уплаты процентовь, влекущая за собой новый расходъ — штрафныя деньги и наконецъ продажу имѣнiй съ аукцiоннаго торга. Tel maitre tel valet, говоритъ французская пословица, и вотъ нашъ мужикъ, глядя на барина, рубитъ себѣ также безъ оглядки лѣсъ, вывозитъ себѣ лучшiе стволы на починку воротъ или колодца, когда на это можно было бы употребить менѣе роскошный матерiялъ, валитъ себѣ лѣсъ на топливо, когда могъ бы довольствоваться валежникомъ и хворостомъ, и хладнокровно смотритъ что его скотъ портитъ лѣсъ, объѣдая и вытаптывая подростки. И мы опять повторимъ слова проницательнаго Германа, что хорошее лѣсное хозяйство есть результатъ недостатка въ лѣсѣ и является всегда столѣтiемъ позже. Относительно же нашихъ лѣсовъ, мы должны желать и стремиться къ тому же, чего такъ горячо и такъ нетерпѣливо ждемъ отъ всѣхъ вообще отраслей хозяйства, — бережливости, предусмотрительности, разсчетливости и образованiя.
Авторъ переходитъ далѣе къ изложенiю дѣятельности нашего лѣснаго управленiя. Мы здѣсь совершенно раздѣляемъ его мнѣнiе, и вполнѣ сочувствуемъ той заботливости и той дѣятельности, которыя обнаружило наше попечительное правительство относительно столь важной и притомъ такъ долго запущенной отрасли народнаго хозяйства. «Изъ офицiяльныхъ отчетовъ видимъ мы, что въ теченiи 10—11 лѣтъ, со времени дѣятельности настоящаго лѣснаго управленiя, составлены были карты и описанiя 1490 лѣсныхъ дачъ, занимающихъ 12,200,000 десятинъ, размежевано и повѣрено 24,000,000 десятинъ, поселено 1057 полѣсовщиковъ, и опредѣлено 1853 лѣсныхъ объѣздчика. Число спецiяльно образованныхъ лѣсничихъ, поступившихъ въ это время на службу, простиралось до 171 человѣка. Осушено было много лѣсовъ и болотъ; древесныхъ сѣменъ употреблено 13,366 пудовъ, пересажено 5,200,000 штукъ отростковъ, и чистый доходъ съ казенныхъ лѣсовъ, простиравшiйся въ 1842 не болѣе какъ на 752,000 р. с., дошелъ уже въ 1847 до 1,315,687 р. Г-нъ Боде сознается самъ, что, при оцѣнкѣ нашего лѣснаго управленiя, нельзя никакъ брать въ сравненiе лѣсное управленiе въ западной Европѣ. У насъ, говоритъ онъ, на 100,000,000 слишкомъ десятинъ приходится 700 лѣсничихъ, изъ которыхъ только 200 получили спецiяльное образованiе, то-есть по одному лѣсничему на 500,000 десятинъ, въ Пруссiи же на каждаго оберъ-форстера приходится только 3750 десятинъ, въ Виртембергѣ 1179 десятинъ, въ Саксонiи 909 десятинъ. Если-бы мы вздумали приблизиться къ размѣрамъ прусскаго лѣснаго управленiя, то намъ бы пришлось держать почти 25,000 лѣсничихъ, что́ бы составило, полагая каждому по 370 р. жалованья, слишкомъ 9,000,000 р. расходовъ, которые бы почти втрое превышали настоящiй валовой доходъ со всѣхъ казенныхъ лѣсовъ. И не забудемъ, что здѣсь не взяты еще въ разсчетъ остальные расходы по управленiю: на полѣсовщиковъ, объѣздчиковъ и т. д. Если такимъ образомъ отношенiя лѣснаго хозяйства за границей не могутъ служить въ настоящее время образцомъ для Россiи, гдѣ условiя совершенно иныя, то изъ этого однакожь не слѣдуетъ, чтобы настоящее управленiе наше, хотя и весьма отличное отъ заграничнаго, было неудовлетворительно и дурно.»
«Наше лѣсное управленiе совершенно сообразуется съ нашими потребностями, продолжаетъ онъ, и вытекаетъ изъ условiй, среди которыхъ живемъ. Такое цѣлесообразное лѣсное хозяйство найдемъ мы и въ лѣсахъ, гдѣ дѣятельность нашихъ лесничихъ ограничивается только охраненiемъ лѣса, и тамъ, гдѣ лѣсничiй можетъ сбывать только небольшую часть лѣса, и наконецъ въ такихъ мѣстахъ, гдѣ всѣ понесенные имъ труды и заботливое хозяйство вознаграждаются обширнымъ сбытомъ и запросомъ. Однимъ словомъ, когда рѣчь идетъ о лѣсномъ хозяйствѣ въ Россiи, то здѣсь нельзя ннкакъ подводить всѣ мѣстности подъ одну мѣрку. Мы должны здѣсь точно опредѣлить тѣ лѣса, которые нуждаются въ лучшемъ и болѣе рацiональномъ хозяйствѣ, потому что громадное различiе мѣстностей вызываетъ и самые разнообразные прiемы.
«Если нашими сѣверными лѣсами, или вообще лѣсами, не имѣющими сбыта, пользуются, повидимому, безъ всякихъ правилъ лѣсоводства, то отсюда можно только заключить, что они въ настоящее время такой заботливости еще и не требуютъ, и что ежели управленiе казенными лѣсами принимаетъ всѣ необходимыя мѣры для образованiя хорошихъ лѣсничихъ, для сбереженiя и сохраненiя лѣсовъ, и ежели оно уже успѣло пожать такiе плоды своихъ усилiй, какiе мы видимъ въ его отчетахъ, то мы можемъ быть смѣло увѣрены, что вопреки всѣмъ крикамъ на дурное, повидимому, лѣсное хозяйство, о сохраненiи столь необходимаго для насъ лѣса заботятся очень много.»
Напрасно г-нъ Боде съ такимъ жаромъ и съ такимь усилiемъ старается доказать, что правительство неусыпно печется о сохраненiи столь драгоцѣннаго для насъ въ особенности матерiала. Въ попечительности и заботливости нашей администрацiи никто и не можетъ сомнѣваться, когда мы со временъ зачатка Московскаго государства привыкли видѣть правительство во главѣ всѣхъ спасительныхъ для Россiи преобразованiй; но такое правительство и не нуждается въ лести. Оно само понимаетъ многiе недостатки въ администрацiи, и благосклонно принимаетъ всякiй намекъ, всякое указанiе на нихъ. По показанiю самого г-на Боде, у насъ на 700 лѣсничихъ, приходится только 200 спецiяльно образованныхъ и практически приготовленныхъ къ этому дѣлу. Управлять хорошо лѣсами, заботиться объ ихъ сохраненiи, о выгодномъ сбытѣ лѣса, о разведенiи его, можетъ только чиновникъ, спецiяльно знающiй лѣсное хозяйство, то-есть лѣсничiй опытный. Ни сельскiй хозяинъ, ни горный, ни морской офицеръ, ни юристъ, не могутъ съ пользою взяться за это дѣло. Чтобы извлекать выгоды изъ какой бы то ни было отрасли народнаго хозяйства, нужно необходимо практически и теоретически знать ее, и умѣть ею управлять. Каждый лѣсничiй долженъ имѣть самыя полныя свѣдѣнiя въ лѣсномъ законодательствѣ, въ счетоводствѣ, во всѣхъ рѣшительно мелочахъ, относящихся до лѣснаго хозяйства. Только тогда можетъ онъ быть настоящимъ и 6лагодѣтельнымъ хозяиномъ въ лѣсу, ввѣренномъ его попеченiю. Мы не будемъ вычислять здѣсь, что́ нужно знать хорошему лѣсничему, потому что всѣ необходимые для него предметы преподаются у насъ въ Лѣсномъ Институтѣ. Мы нарочно указали только на эти необходимыя для хорошихъ лѣсничихъ условiя.
Мы не сочувствуемъ громкимъ похваламъ всесторонности русскаго человѣка, который готовъ на всѣ руки. Въ этомъ мы видимъ не особенную даровитость, а просто признакъ незрѣлости, которая какъ будто еще не понимаетъ важности труда, съ ребяческою самонадѣянностью за него берется, и не привыкла еще уважать спецiяльнаго, тяжелымъ трудомъ и долговременною опытностью прiобрѣтеннаго знанiя. Можно быть прекраснымъ полковымъ командиромъ, хорошимъ морскимъ офицеромъ и весьма дурнымъ лѣсничимъ. Наконецъ, такая самонадѣянность и неуваженiе къ спецiяльному знанiю и приготовленiю ведетъ за собою еще одно весьма важное зло — недобросовѣстность, нерадѣнiе и отсутствiе хозяйственнаго разсчета. Отъ такого лѣсничаго ускользаютъ всѣ экономическiя хозяйственные мелочи, столь важныя въ каждой отрасли народнаго хозяйства, и за которыми можетъ услѣдить только человѣкъ, вполнѣ опытный. Такая небрежность губитъ лѣсъ; она поселяетъ нерадѣнiе и въ нижнихъ чинахъ, оберегающихъ лѣсъ; она прiучаетъ расточительно обращаться съ лѣсомъ и ведетъ ко многимъ злоупотребленiямъ. Отдавая полную дань уваженiя ученому автору, мы позволимъ себѣ только его спросить: случалось ли ему во время его путешествiя заглянуть на плоты, сплавляемые изъ нашихъ лѣсныхъ губернiй и сравнить эти плоты съ билетами, выдаваемыми лѣснымъ торговцамъ, и вникалъ ли онъ во всѣ подробности процесса съ попенными деньгами и съ продажею лѣса, и обращалъ ли вниманiе, во время своихъ поѣздокъ, на способы рубки, на хозяйственные прiемы въ нашемъ лѣсоводствѣ, во главѣ котораго стоятъ иногда люди, мало знакомые съ дѣломъ? Всѣ такiя мелкiя подробности нашего лѣсоводства и лѣснаго хозяйства, всѣ его слабыя стороны можно подмѣтить на мѣсте, послѣ долгаго и прилежнаго занятiя этимъ дѣломъ, послѣ тщательныхъ распросовъ и наблюденiй за ходомъ лѣсныхъ операцiй и лѣснаго нашего управленiя.
Мы всѣ благодарны нашему благомыслящему и попечительному правительству за его вниманiе и заботливость, мы сознаемъ его благодѣянiя не менѣе г-на Боде; но мы также вполнѣ увѣрены, что онъ, какъ ученый знатокъ лѣсоводства и какъ истинный, въ добавокъ, патрiотъ, пожелаетъ вмѣстѣ съ нами, чтобы лица, завѣдывающiе лѣсами, болѣе удовлетворяли требованiямъ правительства, и согласится, что съ двумя стами ученыхъ лѣсничихъ и съ пятью стами совершенно незнакомыхъ съ этимъ дѣломъ трудно сберечь лѣса́ и еще труднѣе ввести правильное лѣсоводство.
Намъ остается указать нашимъ читателямъ еще на двѣ статьи, помещенныя въ разсматриваемомъ нами изданiи, на статью г. Веселовскаго: Tabellen über die mittlere Temperaturen im Russischen Reiche, и г. Нёшеля (Nöschel) Bemerkungen über die naturhistorischen, insbesondere die geognostisch-hydrographischen Verhältnisse der Steppe zwischen den Flüssen Or und Turgai, Kumak und Syr-Darja. Таблицы г-на Веселовскаго, вмѣстѣ съ примечанiями, взяты изъ его большаго сочиненiя на русскомъ языкѣ, «о климатѣ Россiи», находящагося уже въ печати.
Въ высшей степени интересны и замѣчательны наблюденiя г-на Нёшеля, составляющiя содержанiе второй статьи. Лѣтомъ, 1847 года, сопрождалъ Нёшель бывшаго оренбургскаго генералъ-губернатора и командира отдѣльнаго оренбургскаго корпуса, В. А. Обручева, въ степь, куда генералъ предпринялъ походъ для осмотра только-что начинавшихся при немъ укрѣпленiй. По возвращенiи своемъ изъ степи, Нёшель сообщилъ собранныя имъ во время похода наблюденiя, присоединивъ къ нимъ коллекцiю горныхъ породъ и окаменѣлостей, г-ну академику Гельмерсену, съ просьбою еще разъ изслѣдовать и опредѣлить ихъ. «Такъ какъ я, говоритъ въ своемъ предисловiи г-нъ Гельмерсенъ, еще прежде не разъ имѣлъ случай убѣдиться въ добросовѣстности и въ достоинствѣ наблюденiй г-на Нёшеля, то и принялъ съ величайшею готовностiю этотъ трудъ на себя и сообщаю здѣсь его наблюденiя, считая вмѣстѣ съ тѣмъ своимъ долгомъ присовокупить, что въ нихъ мною почти ничего не измѣнено. Г. Нёшель начинаетъ свой трудъ замѣчанiемъ, что на походахъ подобнаго рода точныя наблюденiя можно дѣлать только на мѣстахъ, лежащихъ въ далекомъ разстоянiи другъ отъ друга и заранѣе предназначенныхъ для становища. Мѣстности, лежащiя между ними, можно было осматривать только вскользь, потому что ежели кто и отлучался отъ идущей колонны въ сторону, то на недалекое разстоянiе, чтобы всегда можно было ее опять нагнать.»
Такая страна какъ Киргизская степь, говорить въ своемъ предисловiи г. Гельмерсенъ, лежащая между средними частями теченiя Урала и Сыръ-Дарьей, гдѣ еще очень недавно не было никакихъ постоянныхъ поселенiй, можетъ только весьма постепенно сдѣлаться предметомъ научныхъ изследованiй и точнаго изученiя. Естествоиспытатели, астрономы, геодезисты, посѣщавшiе ее, не всегда, правда, слѣдовали большою караванною дорогой, ведущею отъ Урала въ Бухару; многiе изъ нихь проходили ее, дѣйствительно, по самымь разнообразнымъ направленiямъ, но все же, тѣмъ не менѣе, мы найдемъ здѣсь весьма значительныя пространства, топографiя которыхъ хотя и опредѣлена, которыя хотя и положены на карты, но научно еще не изслѣдованы. Чтобы узнать степь, естествоиспытателю не представляется другаго, болѣе удобнаго средства, какъ присоединиться къ военнымь и дипломатическимъ экспедицiямъ, столь часто отправляющимся въ степь. И нельзя здѣсь не сознаться съ глубочайшимъ чувствомъ признательности, что лица, которымъ правительство ввѣрило управленiе обширнымъ Оренбургскимъ краемъ, никогда не забывали придавать своимъ экспедицiямъ научный характеръ, глубоко понимая, какую важную услугу оказываютъ они тѣмъ самымъ и всему образованному мiру и въ особенности своему отечеству. Такъ поступали генералы Эссенъ, Сухтеленъ, Перовскiй и Обручевъ, управлявшiе одинъ за другимъ Оренбургскимъ краемъ. Съ именемъ каждаго изъ нихъ связаны воспоминанiя объ ученыхъ экспедицiяхъ и съемкахъ въ степи, которыми мы обязаны Пандеру, Эверсману, Левшину, Бларембергу, Лессингу, Гельмерсену, Лемму, Сози, Базинеру, Леману и Нёшелю.
Въ послѣднее время, правительство сочло необходимымъ основать въ степи до самой Сыръ-Дарьи постоянныя поселенiя. Генералъ отъ инфантерiи Обручевъ выбралъ для этой цѣли три пункта.
Первый, подъ 49° 38' 17'' с. ш. и 81° 15' в. д. въ 450 верстахъ къ ВЮВ. отъ Орской крѣпости, на правомъ берегу рѣки Тургая. Здѣсь было основано въ 1845 году Оренбургское укрѣпленiе или Новый Оренбургъ.
Второй пунктъ находится подъ 49° 37' 29'' с. ш. и 78°, 58', 21'' в. д. въ 420 верстахъ отъ Орской же крѣпости къ ЮВ и въ 300 верстахъ къ ЮЗ отъ перваго укрѣпленiя, на лѣвомъ берегу Иргиза. Здѣсь построено было въ 1845 же году Уральское укрѣпленiе.
Наконецъ, третiй пунктъ находится подъ 46° 4' 19'' с. ш. и 79° 26' 56'' в. д. въ 320 верстахъ къ югу отъ Уральскаго укрѣпленiя на правомъ берегу Сыръ-Дарьи, въ 60 почти верстахъ повыше ея впаденiя въ Аральское море. Крѣпость, здѣсь основанная, названа была первоначально Раимъ или Рахимъ, по имени находящагося вблизи памятника въ честь какого-то киргизскаго богатыря того же имени. Въ послѣдствiи крѣпость была переименована въ Аральское укрѣпленiе.
Цѣль предпринятой въ 1847 году генераломъ Обручевымъ экспедицiи состояла въ снабженiи означенныхъ выше укрѣпленiй различными необходимыми матерiялами и запасами, равно какъ и гарнизономъ. Хотя эта экспедицiя и не была задумана въ такихъ громадныхъ размѣрахъ, какъ предпринятая зимою 1839 года генераломъ Перовскимъ экспедицiя въ Хиву, а слѣдовательно была и легче ея; но все же она сопряжена была съ большими затрудненiями, представляемыми сухимъ невыносимымь жаромъ, недостаткомъ воды, комарами и мошкарой, затрудненiями особенно увеличившимися въ пескахъ каракумскихъ. Не легка была задача вести значительное число людей, лошадей и верблюдовъ съ провiянтомъ и строительнымъ матерiяломъ по безводной, раскаленной лучами солнца степи, гдѣ термометръ Реомюра показывалъ 35° 5' въ тѣни, и гдѣ песокъ разгорячался до 47°, 5'. Конечно, такую температуру встрѣчали только на поверхности, но вѣдь по ней-то и шли путники. На футъ глубже, песокъ былъ уже на нѣсколько градусовъ холоднѣе, такъ что животныя, напримѣръ собаки, слѣдовавшiя за отрядомъ, зарывались ради прохлады въ песокъ. Вода, въ глиняныхъ сосудахъ, нагрѣвалась до 22° Р., и ее можно было прохлаждать до 13° только тѣмъ, что держали сосуды по цѣлому часу въ намоченномъ войлокѣ. Вода, впитавшаяся въ войлокъ, испарялась съ чрезвычайною скоростью и понижала температуру сосуда.
Такiя чрезвычайныя затрудненiя и лишенiя должны были возбудить основательныя опасенiя, но энергическiя распоряженiя и неутомимая дѣятельность генерала Обручева, побѣдили всѣ препятствiя и дали возможность достигнуть цѣли безъ потери времени, людей и скота.
Въ послѣднихъ числахъ мая 1847 года, вышла экспедицiя изъ Орской крѣпости, и черезъ 33 дня, пройдя около 1000 версть, привѣтствовала уже 1-го iюля голубую поверхность Аральскаго моря и пустынные берега Яксарта, гдѣ скоро вслѣдъ за тѣмъ раздался звонъ колоколовъ и громъ русскихъ пушекъ. Въ числѣ привезенныхъ экспедицiею судовъ находились два двѣнадцати-весельные барказа, и одно парусное крытое судно, какiя обыкновенно употребляются рыболовами на Каспiйскомъ морѣ. Iюля 10-го его спустили на воду, назвали Николаемъ, и оно поплыло подъ командою капитана Мертваго и штурмана Галимова къ устью Сыръ-Дарьи. Должно впрочемъ замѣтить, что хотя это было первое значительное судно, разсѣкшее волны Аральскаго моря, но Киргизы съ давнихъ уже временъ разъѣзжаютъ по немъ въ лодкахъ, добываемыхъ ими въ Хивѣ и Бухарѣ и доставляемыхъ на верблюдахъ къ берегамъ Аральскаго моря. Они имѣютъ кромѣ того достаточныя сведѣнiя особенно о западномъ берегѣ моря, и на всѣхъ морскихъ разъѣздахъ, предпринятыхъ генераломъ Обручевымъ изъ Аральскаго укрѣпления, лоцманомъ служилъ ему Киргизъ.
Картина степи, пройденной экспедицiей, описана Нёшелемъ чрезвычайно живо. Степь, говорить онъ, представляется безлѣсною, бѣдною возвышенностями площадью, соприкасающеюся, повидимому, своимъ мореподобнымъ горизонтомъ, съ голубымъ безоблачнымъ небеснымъ сводомъ. Но эта площадь вовсе не представляетъ собою совершенной равнины. При болѣе внимательномъ изслѣдованiи она является намъ волнистою поверхностью, такъ что на небольшомъ даже разстоянiи лошадь съ всадникомъ и даже большой верблюдъ пропадаютъ совершенно изъ виду, словно будто они куда-то погрузились. Отлогiя возвышенiя смѣняются здѣсь плоскими углубленiями, подобно волнамъ большаго моря, такъ что горизонтъ то чрезвычайно расширяется, то опять суживается.
Совершенное отсутствiе большихъ, рѣзко очерченныхъ предметовъ, каковы напримѣръ деревья, строенiя и т. п., затрудняетъ для непривычнаго глаза измѣренiе разстоянiй, и чрезвычайно какъ его обманываетъ. Холмы въ нѣсколько сотъ футовъ вышины поднимаются передъ вами на весьма еще далекомъ разстоянiи, но еще поразительнѣе глубокiя долины и промоины съ крутыми краями, къ которымъ вдругъ подъѣзжаетъ путникъ, прежде ихъ и не замѣчавшiй. Свѣтъ, вѣтеръ звукъ ничѣмъ здѣсь не задерживаются. Нигдѣ ни тѣни, ни затишья ни отраженiя звука, ни отголоска. Всюду жжетъ, вездѣ вѣетъ вѣтромъ, всюду глухо и тихо. Подъ темными и нависшими грозовыми тучами начинаетъ отъ времени до времени крутиться песокъ, и потомъ несется по степи съ дикими движенiями, громаднымъ, грозящимъ все засыпать столбомъ. Только въ низшихъ, сильно нагрѣтыхъ слояхъ воздуха, свѣтъ подвергается замѣтному измѣненiю въ своемъ направленiи, и вызываетъ много разъ уже описанные обманчивые призраки фаты-морганы. Жизнь и движенiе замѣтны только на берегахъ рѣкъ, да на отдѣльныхъ горахъ и холмахъ, лежащихъ островами на большомъ степномъ морѣ.
Къ характеристическимъ качествамъ Киргизской степи принадлежатъ замѣчательно рѣзкiя перемѣны въ почвѣ, переходящей здѣсь отъ самаго плодороднаго чернозема черезъ всѣ степени доброты до сыпучаго песку и мертвыхъ соляныхъ топей, и далѣе наконецъ рѣзкое различiе явленiй въ отдѣльныя времена года. Флора, фауна и гидрографическiя условiя нигдѣ такъ не зависятъ отъ почвы и времени, какъ здѣсь. Каждый отдѣльный видъ почвы представляетъ особенныя явленiя, каждое время года новую совершенно особенную картину. То разстилается подъ ногами путника луговидный коверъ, или однообразно зеленый, или поросшiй роскошными кормовыми травами, цвѣтами и кустарникомъ. То путь идетъ волнистыми отлогими холмами, вершины которыхъ покрыты надгробными памятниками, а долины и ущелiя, находящiяся между ними, наполнены прѣсною водой и украшены живописными группами скалъ. Тамъ движется медленнымъ шагомъ таборъ кочевниковь, пасущихъ свои громадныя стада; здѣсь забавляется веселыми скачками легконогая antelope saiga (сайгакъ), или расхаживаютъ по степи сурки и другiя семейства степныхъ грызуновъ. Тамъ гнѣздятся цѣлыя стаи птицъ и скрывается змѣя и зеленая ящерица, здѣсь жужжатъ безчисленные жуки и мошки, трещитъ кузнечикъ и прожорливая саранча, тамъ опять летаетъ пестрая бабочка.
Но за то въ другой разъ глазъ утомляется необозримыми серо-зелеными и желтыми пространствами, покрытыми разновидной полынью и другими растенiями. Среди ихъ словно выплываютъ зеленые, соланчаками поросшiе оазисы, в бѣлоснѣжныя, покрытыя осадками соли мѣста, вонючiя, черныя, бездонныя соляныя болота, или отдѣльныя крутыя горныя вершины. Въ трещинахъ и ращелинахъ солонцеватой почвы гнѣздятся скорпiоны, тарантулы, фаланги и другiя пауковидныя насѣкомыя, на поверхности двигаются неповоротливыя жабы, ящерицы, и все это такъ желто, такъ сѣро и блѣдно. Даже всѣ воды здѣсь мутны и солены. Тѣмъ не менѣе негостепрiимныя равнины эти служатъ любимымъ мѣстопребыванiемъ дикихъ лошадей или ословъ, верблюдовъ и овецъ, и заключаютъ въ себѣ богатые запасы поваренной соли и горючаго матерiяла. Для послѣдняго употребляется по преимуществу растенiе, называемое Киргизами кiукъ-покъ, atriplex cana.
Перейдешь опять на другое мѣсто, и очутишься въ безконечной безводной песчаной степи. Все вокругъ ослѣпительно желтаго цвѣта; воздухъ сухъ и пыленъ, песокъ раскаленъ, и словно сильными бурями свѣянъ въ холмы и цѣлыя горы, между которыми находятся котловидныя углубленiя, снабженныя по большей части хорошею водой. Но и песчаныя эти пустыни не лишены всякой жизни. Нѣжная зелень, образуемая растенiями, свойственными здѣшнимъ мѣстамъ, покрываетъ покатости, и въ углубленiяхъ скрываются тростниковыя растенiя, а нерѣдко густой ивнякъ, тамариндъ и саксаулъ. Особенные совершенно виды насѣкомыхъ и птицъ оживляютъ эти маленькiе сады, а земля кишитъ насѣкомыми и ящерицами.
И опять совершенно иной видъ представляетъ степь путнику, ѣдущему вдоль по берегамъ озеръ и рѣкъ. Какъ среди степи, такъ и здѣсь мѣняются качества почвы, съ тою только разницею, что измѣненiя здѣсь гораздо быстрѣе. Отдѣльные виды почвы занимаютъ здѣсь гораздо менѣе мѣста, и болѣе разбросаны. Отсюда проистекаетъ, что одна и та же рѣка или озеро наполнены не одною водою. Гдѣ дно рѣки или озера песчаное, тамъ и вода чистая и прѣсная или весьма немного солоновата; гдѣ же дно глинистое или солончаковое, тамъ и проточная и стоячая вода мутна, соляна и горька. Это неблагопрiятное обстоятельство, что плодоносная почва около водъ такъ раздроблена и является отдѣльными разбросанными частями, заставляетъ невольно предполагать, что врядъ ли здѣсь въ степи удадутся большiя поселенiя. Замѣчено еще кромѣ того, что тамъ, гдѣ хорошая почва находится на большомъ протяженiи, ощущается обыкновенно недостатокъ въ водѣ, а гдѣ на оборотъ, воды довольно, тамъ недостатокъ въ лугахъ и въ пахатной землѣ. Но во всякомъ случаѣ, берега рѣкъ и озеръ принадлежатъ къ самымъ оживленнымъ и прекраснымъ мѣстамъ степи. Близость воды вызываетъ болѣе здоровую и продолжительную растительность. Мы видимъ здѣсь часто цѣлыя пространства, покрытыя цвѣтущими растенiями, даже небольшiя поля проса, ячменя, конопли, бакчи съ арбузами и дынями, воздѣлываемыя Киргизами, не имѣющими стадъ, при помощи чрезвычайно затруднительнаго искусственнаго орошенiя. Густые высокiе лѣса тростника, растущiе по окраинамъ водъ, скрываютъ множество болотныхъ и водяныхъ птицъ, черепахъ и другихъ земноводныхъ, большiя стада кабановъ, выдръ, а иногда попадаются здѣсь и тигры. Безчисленныя стаи мошекъ и комаровъ заставляютъ здѣсь страдать и людей и животныхъ.
Когда Киргизъ выбралъ себѣ мѣстечко для своего поля, то онъ тотчасъ же принимается за его орошенiе слѣдующимъ образомъ. Онъ раздѣляетъ поверхность своего клочка земляными насыпями на квадраты различной величины, смотря по тому, каково наклоненiе почвы, но самый большой квадратъ не имѣетъ болѣе 8 футовъ въ поперечникѣ, и потомъ проводить по своему полю одну или нѣсколько канавъ, соединенныхъ съ одной стороны съ рѣкою или озеромъ, а съ другой съ самымъ дальнимъ или высоко лежащимъ квадратомъ. Ежели почва возвышается со стороны рѣки, то канавы прорѣзываются еще поперечными плотинами, дабы удержать съ трудомъ набранную воду; если же почва поката отъ самаго берега, то орошенiе производится безъ канавъ, прямо изъ рѣки.
Начиная съ самаго возвышеннаго квадрата, черпаетъ трудолюбивый Киргизъ воду изъ естественнаго или искусственнаго бассейна и, наполнивъ квадратъ водою, прорываетъ насыпь, находящуюся между нимъ и ближайшимъ квадратомъ, и снова начинаетъ черпать воду. Такой способъ орошенiя, употребляемый и въ другихъ странахъ, чрезвычайно здѣсь удобенъ, гдѣ должно гораздо бережливѣе обходиться съ землею, нежели съ водою. Сжатый хлѣбъ сохраняютъ Киргизы, за недостаткомъ строенiй, въ земляныхъ ямахъ, въ аршинъ глубины.
Видъ степи, какъ было уже выше сказано, чрезвычайно измѣняется, смотря по временамъ года. Едва только снѣгъ начинаеть сходить, едва онъ начинаетъ пропадать съ вершинь холмовъ, какъ тотчасъ же пробуждается особеннаго рода движенiе въ степи. Двѣ могучiя стихiи — вода и огонь вступаютъ въ дикую борьбу между собою. Воды волнуются, степь горитъ, словно будто дѣло идетъ о погибели безконечной равнины. Воды выступаютъ изъ береговъ, каждый ручей становится рѣкою, рѣчки — громадными рѣками, каждое болото — безграничнымъ озеромъ. Въ это самое время Киргизы поджигаютъ, на осушенныхъ уже мѣстахъ, прошлогоднюю траву и кустарникъ. Дымъ наполняетъ воздухъ, и горизонтъ блестить какъ огненное море. На низменныхъ мѣстахъ, волнуется вешняя вода, точно будто хочетъ затопить землю, а на возвышенностяхъ пожираетъ пламя своимъ кровавымъ языкомъ старую изсохшую траву. И вода и огонь, каждый по своему, стремятся возобновить уснувшую силу почвы и подкрѣпить ее. И дѣйствительно, едва только погаснетъ пламя и войдутъ въ свои берега воды, какъ и замѣчается уже шагъ за шагомъ благодѣтельное влiянiе этого величественнаго возражденiя почвы. На черныхъ обгорѣвшихъ высотахъ появляется роскошное, темнозеленое покрывало; а на мѣстахъ, едва только оставленныхъ водою, показывается пестрый коверъ изъ цвѣтовъ, оживленный жужжащими насѣкомыми и густыми, облакамъ подобными стаями различныхъ птицъ. Но прекрасная эта картина не продолжительна. Ирисы, тюльпаны и дикiй миндаль быстро отцвѣтаютъ, и словно волшебствомъ какимъ исчезаетъ все великолѣпiе. Пропадаютъ насѣкомыя, разсыпаются стаи птицъ. Ослѣпляющее, тѣни не допускающее море свѣта обтекаеть своими раскаленными, всеизсушающими лучами пространную, зеленую степь, пробуждается fata morgana, темныя тучи несутъ съ собой грозу, и страшными столбами воздымается пыль. Но бури разгоняютъ облака, и напрасно ждешь, напрасно жаждешь живительнаго дождя. Все яснѣе и яснѣе раздѣляется зелень на разноцвѣтныя поля; безплодныя солонцеватыя болота и песчаныя равнины выступаютъ рѣзче и опредѣленнѣе, рѣки и озера вступаютъ постепенно въ свои русла и суживаются, вода становится мутна и густа, и наполняется инфузорiями, песокъ раскаляется, укушенiя змѣй, скорпiоновъ и тарантулъ дѣлаются опаснѣе и все невыносимѣе и невыносимѣе становятся злыя стаи мошекъ и комаровъ. Трава желтѣетъ и сохнеть, и только по берегамъ рѣкъ и озеръ, да между песчаными холмами сохраняется зелень въ продолженiе всего лѣта.
Наступаетъ осень. Солнечные лучи утрачиваютъ свою жгучесть и остроту, воздухъ становится прохладнѣе, облака гуще. Дожди освѣжаютъ землю, и снова между изсушенными солнцемъ стебельками начинаетъ проглядывать зелень. По берегамь водъ показываются даже снова цвѣты, какъ-будто бы снова наступала весна, но вотъ приходитъ зима съ холодами и буранами, и развѣваетъ клочья снѣга по землѣ, все болѣе и болѣе зеленѣющей, и повергаетъ наконецъ въ долгiй сонъ проснувшуюся на короткое время природу.
И. Бабстъ.