«Если вы думаете, что мы имѣемъ дѣло съ этою грязью, avec cette canaille, то весьма ошибаетесь. На это есть писаря, ну, и другiе тамъ; это ихъ обязанность, они такъ и созданы.... Мы всѣ слишкомъ хорошо воспитаны, мы обучались разнымъ наукамъ, мы мечтаемъ о томъ, чтобы у насъ все было чисто, у насъ такiе опрятные взгляды на администрацiю... согласитесь сами, что даже самое comme il faut запрещаетъ намъ мараться въ грязи. Какой-нибудь Иванъ Петровичъ или Фейеръ — это понятно: они тамъ родились, тамъ и выросли; ну, а мы совсѣмъ другое. Мы желаемь, чтобъ и формуляръ нашъ быль чистъ, и репутацiя не запятнана — vous comprenez?
«Повторяю вамъ, вы очень ошибаетесь, если думаете, что вотъ я призову мужика, да такъ и начну его собственными руками обдирать... фи! Вы забыли, что отъ него тамъ, Богъ знаетъ, чѣмъ пахнеть... да и не хочу, не хочу я совсѣмъ давать себѣ этоть трудъ. Я просто призываю писаря или тамъ другаго, et jeluidis: «mon cher, tu me dois tant et tant» — ну, и дѣло съ концомъ. Какъ ужь онъ тамъ дѣлаетъ — это до меня не относится.
«Я самь терпѣть не могу взяточничества — фуй, мерзость! Взятки опять-таки берутъ только Фейеры да Трясучкины , а у насъ на это совсѣмъ другой взглядъ. У насъ не взятки, а администрацiя; я требую только должнаго, а какъ оно тамъ изъ нихъ выходитъ, до этого мнѣ дѣла нѣтъ. Моя обязанность только исчислить статьи: гоньба тамъ что ли, дорожная повинность, рекрутство...Tout cela doit rapporter.
«Je suis un homme comme il faut; я дитя нынѣшняго времени; я хочу имѣть и хорошую сигару, и стаканъ добраго шатодикема; я долженъ — вы понимаете? — долженъ быть прилично одѣтымъ, мнѣ необходимо, чтобъ у меня въ домѣ было все комфортабельно — le gouvernement me doit tout cela. Я человѣкъ холостой — j'ai besoin d'une belle; я человѣкъ съ высшими, просвѣщенными взглядами — нужно, чтобъ мысль моя была покойна и не возмущалась ни бѣдностью, ни какими-нибудь недостатками , иначе какой же я буду администраторъ? Какимъ образомъ буду я заниматься разными филантропическими проектами, если голова у меня не свободна, если я долженъ все-часно о томъ только помышлять, чтобы какъ-нибудь наполнить свой желудокъ? Для того, чтобы приносить дѣйствительную пользу, я долженъ быть веселъ, бодръ, свѣжъ и беззаботенъ — все это очень просто и понятно; и если судьба забила меня въ какой-нибудь гнусный Полорѣцкъ, то изъ этого вовсе не слѣдуетъ, что я долженъ сдѣлаться Зенономъ.
«Нѣтъ, Dieu merci, нынче на Зеноновъ посматриваютъ косо. Это все народъ желчный и безпокойный; страдаютъ, знаете, печенью; ну, а я, слава Богу, просто благонамѣренный человѣкъ — и больше ничего. Entre nous soit dit, я даже немножко эпикуреецъ. Я убѣжденъ, что безъ матерiяльныхъ удобствъ жизнь не можетъ представлять ничего привлекательнаго. Хороший обѣдъ, хорошее вино проливаютъ въ душу спокойствiе, располагаютъ ее къ дружелюбiю, сообщаютъ мысли ясность и прозрѣнiе. Сами согласитесь, могли ли бы мы съ вами такъ хорошо бесѣдовать, еслибъ мы наѣлись, какъ ямщики на постояломъ дворѣ, до отвала щей и каши? Да тутъ одна изжога такой бы кутерьмы надѣлала, что и не развязался бы съ ней. Кажется, это ясно.
«Отъ этого-то я и не люблю ничего такого, что́ можетъ меня разстроить или помѣшать моему пищеваренiю. А между темъ — что́ прикажете делать! — безпрестанно встрѣчаются такiе случаи. Вотъ хоть бы сегодня. Пришелъ ко мнѣ утромъ мужикъ: у него тамъ рекрута что́ ли взяли, ну, а они въ самовольномъ раздѣлѣ...»
— Да; скажите, пожалуста: я такъ часто слышу объ этомъ раздѣлѣ, что́ это такое?
«— Самовольный раздѣлъ? ну да, это значитъ, что они тамъ раздѣлились, братъ что́ ли съ братомъ, или отецъ съ сыномъ, потому что есть у нихъ на это свои мужицкiя причины, des raisons de moujik. Подерутся тамъ бабы между собой или свекоръ войдетъ въ слишкомъ прiятныя отношенiя къ снохѣ — вотъ и пойдутъ въ раздѣлъ... Ну, а этого нельзя, потому что высшiя хозяйственныя соображенiя требуютъ, чтобы рабочiя силы были какъ можно больше сосредоточены. Мужикъ, конечно, не понимаетъ, что бываютъ же на свѣтѣ такiя вещи, которыя сами себѣ цѣлью служатъ, сами собою удовлетворяются; онъ смотрить на это съ своей матерiяльной, узенькой, такъ сказать навозной точки зрѣнiя; онъ думаетъ, что туть рѣчь идетъ объ его безпорядочныхъ поползновенiяхъ, а не о рабочей силѣ — ну, и лѣзетъ... Но не въ этомъ дѣло. Пришелъ ко мнѣ мужикъ, и говоритъ, чтобъ я вошелъ въ его положенiе. «У тебя, братецъ, свое тамъ начальство есть», отвѣчаю я ему: — «сходъ тамъ что́ ли, голова, писаря.» — Tout cela est fait pour leur bien. Что́жь бы вы думали? повалился ко мнѣ въ ноги, цѣлуетъ ихъ, плачетъ — даже совѣстно, parceque c'est un homme pourtant! «Вездѣ, говоритъ, былъ; на васъ только и надежда; нигдѣ суда нѣтъ!» Воть видите ли, онъ даже не понимаетъ, что я не для того тутъ сижу, чтобъ ихнiе эти мелкiе дрязги разбирать; мое дѣло управлять ими, проекты сочинять, pour leur bien, наблюдать, чтобъ эта машина какъ-нибудь не соскочила съ рельсовъ — вотъ моя административная миссiя. А какая же мнѣ надобность, что тамъ Кузёмка или Прошка пойдетъ въ рекруты: развѣ для государства это не все равно, je vous demande un peu?
— Однако, что́ же вы сдѣлали съ мужикомъ?
«— Конечно, прогналъ... Но вы замѣтьте, какъ они еще мало развиты, comme ils sont loin de pouvoir jouir des bienfaits de la civilisation. Воть имъ дали сходы, дали свой судъ — это ужь почти selfgovernment, а онъ все-таки лѣзетъ ко мнѣ. А почему онъ лѣзетъ, спрашиваю я васъ? Не потому ли, что онъ, — конечно, благодаря моимъ административнымъ усилiямъ, моему неусыпному попечительству, — хоть инстиктивно, но понимаетъ, что онъ ничего, что и сходъ его ничего; что только просвѣщенный взглядъ можетъ освѣтить этотъ хаосъ, эту, такъ сказать, яичницу, которую всѣ эти Прошки тамъ надѣлали.
«Вы спросите меня, быть-можетъ, зачѣмъ же я не разобралъ его просьбы, если только за собой однимъ признаю возможность и право сдѣлать зависящее распоряженiе къ наилучшему устройству всѣхъ этихъ дѣлъ? Mais entendons nous, mon cher. Нѣтъ сомнѣнiя, что я не люблю этихъ сходовъ; нѣтъ сомнѣнiя, что тамъ только руками махаютъ, а говорятъ такъ грубо и непонятно, что даже непрiятно слушать. Но съ одной стороны я прежде всего и выше всего уважаю форму, и тогда только, когда она предстанетъ предъ мое лицо вооруженная всѣми подписями, печатьми и скрѣпами, я позволяю себѣ, въ знакъ любви, дать ей легкiй щелчокъ по носу, чтобы знала форма, что она все таки ничто передъ моими высшими соображенiями. И притомъ у меня есть такiе тамъ особенные лиллипуты, которые смотрятъ на все моими глазами и все слышатъ моими ушами: долженъ же я и имъ что-нибудь представить! Эти лиллипуты — народъ самый крохотный — съ булавочную головку — но препонятливый. Они съ такимъ успѣхомъ мирятъ и разбираютъ всѣхъ этихъ Прошекъ, что даже смотрѣть любо.
«Вообще я стараюсь держать себя какъ можно дальше отъ всякой грязи, вопервыхъ потому, что я отъ природы чистоплотенъ, а вовторыхъ потому, что горделивая осанка непремѣнно внушаетъ уваженiе и нѣкоторый страхъ. Я знаю очень многихъ, которые далеко пошли, не владѣя ничѣмъ, кромѣ горделивой осанки. И притомъ, скажите на милость, что́ можетъ быть общаго между мною, человѣкомъ благовоспитаннымъ, и этими мужиками, отъ которыхъ такъ дурно пахнетъ? Очевидно, что я самъ по себѣ, а они сами по себѣ.
«Когда я былъ очень молодь, то имѣлъ на предстоявшую мнѣ дѣятельность весьма наивный и оригинальный взглядъ. Я мечталъ о какихъ-то патрiархальныхь отношенiяхъ, о какихъ-то дѣтяхъ, которыхъ нужно иногда вразумлять, иногда на колѣнки ставить. Въ этомь взглядѣ, коли хотите, есть много дѣтски-незрѣлаго, во основанiя его справедливы, и въ сущности я слѣдую имъ и до настоящаго времени, сообщивъ имъ, конечно, надлежащую полноту и развитiе. Но вы замѣтьте, замѣтьте, однакожь, эту юношескую наивность! Хороши дѣти! Согласитесь, по крайней мѣрѣ, что если есть тутъ дѣти, то во всякомъ случаѣ, ce ne sont pas des enfans de bonne maison.
«Теперь, при большей зрѣлости разсудка, я смотрю на этотъ предметъ нѣсколько иначе. Въ моихъ глазахъ цѣлый мiръ есть не что́ иное, какъ вещество, которое, въ рукахъ искуснаго мастера, должно принимать тѣ или другiя формы. Я уважаю только чистую идею, которая ничему другому покориться не можетъ, кромѣ законовъ строгаго, логическаго развитiя. Чистая идея — это нѣчто существующее an und für sich, внѣ всякихъ условiй, внѣ пространства , внѣ времени ; она можетъ жить и развиваться сама изъ себя : скажите же на милость, зачѣмъ ей, при такихъ-условiяхъ, совершенно обезпечивающихъ ея существованiе, натыка́ться на какого-нибудь безобразнаго Прошку, который можетъ даже огорчитъ ее своимъ безобразiемъ? Чистая идея — нѣчто до того удивительное, по своему интимному свойству все проникать, все перерабатывать, что разсудокъ теряется и меркнетъ при одномъ представленiи объ этомъ всесильномъ могуществѣ; потому что нѣтъ той козявки, нѣтъ того атома въ цѣлой природѣ, который ускользнулъ бы отъ влiяниiя ея. Она все въ себя вбираетъ, и это все, пройдя сквозь неугасимые и жестокiе огни чистаго творчества, выходитъ оттуда очищенное отъ всего случайнаго, «прошковатаго» ( производное отъ Прошки), выглаженное, вычищенное, неузнаваемое. Какимъ образомъ, или, лучше сказать, какимъ колдовствомъ происходитъ тамъ эта работа, эта чистка — никому неизвѣстно, но не подлежитъ никакому сомнѣнiю, что работа и чистка существуютъ.
«Говорятъ, будто необходимо изучить нужды и особенности края, чтобы умѣть имъ управлять съ пользою. Mon cher, je vous dirai franchement, que tout ça c'est des utopies. Какiя могутъ быть тутъ нужды? Ну, я спрашиваю васъ? Знаетъ ли онъ, для чего ему дана жизнь? Можетъ ли онъ понять, se faire une idée, о томъ, что́ такое назначенiе человѣка? Non, non, non et cent fois non! Je vous le donne en mille, соберите вы тысячу человѣкъ, и переспросите у каждаго изъ нихъ по одиночкѣ, что́ такое государство? — ни одинъ вамъ не отвѣтитъ. Они знаютъ тамъ своихъ коровъ, своихъ бабъ, свой навозъ.... Какiя же тутъ нужды, какiя тутъ особенности края!
«Говорятъ также нѣкоторые любители просвѣщенiя, что нужно распространять грамотность, заводить школы, учить ариѲметикѣ. Eh bien, je vous dirai, что если мы ихъ образуемъ, выучимъ ариѲметикѣ — конецъ нашимъ высшимъ соображенiямъ: c'est cûr et certain comme deux fois deux font quarte. Тутъ наплодится цѣлое стадо ябедниковъ, съ которымъ и не сладишь, пожалуй. Entre nous soit dit, какъ человѣкъ молодой, я почти обязанъ сочувствовать á toutes ces idées généreuses, но — скажу вамъ по секрету — въ нихъ тьма тьмущая опечатокъ. Сивилизацiя — это такое тонкое, нѣжное вещество, которое нельзя по произволу бросать въ грязь; грязь оть этого не высохнетъ, а только дастъ зловредныя испаренiя qui empesteront monde entier. Это все оттуда, съ запада, всѣ эти выдумки къ намъ прилѣзаютъ, а то и не вдомекъ никому, что грамотность еще не пришлась по нашему желудку. Есть умная русская пословица: «что́ Русскому здорово, то Нѣмцу смерть»; по нуждѣ, эту пословицу и на оборотъ пустить можно. Я, знаете, люблю иногда прибѣгать къ русскимъ пословицамъ, потому что онѣ ко всему какъ-то прилаживаются. Конечно, есть и другая пословица: «ученье свѣтъ, а неученье тьма», но туть, очевидно, говорится, о настоящемъ ученьи, то-есть о такомъ, которое.... vous concevez?... Я опять-таки не обскурантъ; я желаю, я изо всѣхъ силъ требую ученья и просвѣщенья, но настоящаго просвѣщенiя, то есть-такого, о которомъ говорится въ вышеприведенной пословицѣ.
«Вы мнѣ скажете, что грамотность никто и не думаетъ принимать за окончательную цѣль просвѣщенiя, что она только средство; но я осмѣливаюсь думать, что это средство никуда негодное, потому что ведетъ только къ тому, чтобы породить цѣлые легiоны ябедниковъ и мiроѣдовъ. Я это дѣло на практикѣ изучилъ и потому прошу васъ вѣрить мнѣ. Только истинно просвѣщенный плотникъ можетъ пользоваться топоромъ, истинно просвѣщенный поваръ ножомъ, ибо не имѣй они этого «истиннаго» просвѣщенiя, они непремѣнно зарѣжутся этими полезными инструментами. Слесарь, котораго души коснулось истинное просвѣщенiе, пойметъ, что замо́къ и ключъ изобрѣтены на то, чтобы законный владѣлецъ ящика, шкафа или сундука, могъ запирать и отмыкать эти казнохранилища; напротивъ того, слесарь-грамотей смотритъ на это дѣло съ своей оригинальной точки зрѣнiя: онъ видитъ въ ключѣ и замкѣ лишь средство отмыкать казнохранилища, принадлежащiя его ближнему. Итакъ, прежде, нежели распространять грамотность, необходимо распространить «истинное» просвѣщенiе. Вамъ можетъ странно покажется, что тутъ дѣло какъ будто съ конца начинается, но иногда это, такъ сказать, обратное шествiе необходимо, и вполне подтверждается русскою пословицей: «не хвались идучи на рать...»
«Но довольно о грамотности, возвратимся къ прежнему предмету. Многiе возстаютъ на принципъ чистой, творческой администрацiи за то, что она стремится проникнуть всѣ жизненныя силы государства. Но спрашиваю я васъ, что́ же тутъ худаго, какой оть этого кому вредъ и можетъ ли наконецъ быть иначе, чтобы принципъ, всеобщiй и энергическiй, не поработилъ себѣ явленiй случайныхъ и преходящихъ? Возставать противъ этого, не значитъ ли вопiять противъ исторiи, отказываться отъ своего прошлаго, отъ своего настоящаго? Оглянитесь кругомъ себя — все, что́ вы ни видите, все это плоды администрацiи: областныя учрежденiя — плодъ администрацiи, община — плодъ администрацiи, торговля — плодъ администрацiи, фабричная промышленность — плодъ администрацiи. Какъ соединишь, знаете, все это въ одинъ фокусь, такъ оно дѣлается виднѣе. Vous allez me dire que c'est désolant, а я вамъ доложу, что совсѣмъ напротивъ. Все это идетъ, и идетъ довольно стройно; стало-быть, все имѣетъ свой raison d'être. Еслибы мы самобытно развивались, Богъ знаетъ, какъ бы оно пошло; можеть-быть направо, а можетъ-быть и налево.
«Вообще у насъ въ модѣ заниматься разными предположенiями, разсуждать о покоренiи и призванiи и проч.... Вотъ и вы теперь вышли изъ школы, такъ тоже, чай, думаете, что все это вопросы первостепенной важности!
«Да вы поймите, поймите же наконецъ, что нечего разсуждать о томъ, что было бы, еслибъ мы вверхъ не ногами, а головой ходили. Всѣ эти нелѣпые толки о самобытномъ развитiи въ высшей степени волнуютъ меня.
«Надо пожить между нихъ, въ этомъ безобразiи, вотъ какъ мы съ вами живемъ, побывать на всѣхъ этихъ сходкахъ, отвѣдать этой яичницы — тогда другое запоешь. Самобытность! просвѣщенiе! Скажите на милость, зачѣмъ намъ тревожить ихъ? И если они такъ любятъ отдыхать, не значить ли это que le sommeil leur est doux?
«Слова нѣтъ, надо между ними вводить какiя-нибудь новости, чтобъ они видѣли, что тутъ есть заботы, попеченiя, и все это, знаете, неусыпно — но какiя новости? Вотъ я, напримѣръ, представилъ проектъ освѣщенiя избъ дешевыми лампами. Это и само по себѣ полезно и вмѣстѣ съ тѣмъ удовлетворяетъ высшимъ соображенiямъ, потому что l'armée, mon cher, demande des soldats bien portants, а они тамъ этою лучиной да дымомъ, Богъ знаетъ, какъ глаза свои портятъ.
«Maus vous n'avez pas l'idée, какъ у нихъ все это тупо прививается. Вспомните, напримѣръ, про картофель. Согласитесь, что это въ крестьянскомъ быту подспорье! Подспорье ли это, спрашиваю я васъ? А коль скоро подспорье, слѣдовательно вещь полезная, а коль скоро это полезно, то надобно его вводить — est-ce clair, qui ou non? Et bien, je vous jure sur mes grands dieux, у насъ было столько tracas съ этимъ картофелемъ! точно мы ихъ въ языческую вѣру обращали.
«И послѣ этого говорятъ и волнуются, что чиновники взятки беруть! Одинь какой-то шальной господинъ посулилъ даже гаркнуть объ этомъ на всю Россiю. Конечно, я этого не оправдываю: c'est vilain, il n'y a rien á dire, но почему же они берутъ? Почему они берутъ, спрашиваю я васъ? Не потому ли, что чиновникъ все-таки высшiй организмъ относительно всей этой массы? Вѣдь какъ вы себѣ хотите, а еслибъ было въ ней что́-нибудь живое, состоятельное, то не могли бы существовать и производить фуроръ наши прiятные знакомцы: Фейеры, Техоцкiе, и проч. и проч. Слѣдовательно, все это, что́ ни существуетъ» оправдывается и исторически, и физiологически, и этнографически.... tout va pour le mieux dans le meilleur des mondes, какъ удостовѣряетъ нашъ общiй приятель, докторъ Панглоссъ.
«Повѣрьте мне, я много обдумывалъ этоть предметь и не на вѣтеръ вамъ говорю. Все это именно точно такъ, какъ я вамъ докладываю, и если кто-нибудь будетъ удостовѣрять вась въ противномъ, кланяйтесь ему оть меня.
«А впрочемъ, не распить ли намъ бутылочку старенькаго? у меня есть такое, что пальчики оближешь!»