"Смена", №12, июль 1924 год, стр. 24-26
В ГОРОДЕ НЕСПОКОЙНО. Змеями ползут по пустеющим улицам слухи.
— Вы знаете? Большевики уходят. Деникин с казаками... Знаете?
А когда дневной шум смолкает, в ночной тишине слышен кашель орудий.
Белые наступают...
Выбиваясь из сил, Ревком прилагает все усилия к тому, чтобы укрепить тыл, создать опору, уже недалеко от города, сражающейся красной армии.
Но разве бой только там, за городом, где сражаются отряды рабочих и крестьян?
Тут, в городе, на каждом шагу, в каждом учреждении сидит враг.
Саботаж...
Саботаж на почте, саботаж на телеграфе, на телефоне, в любой канцелярии любого учреждения.
Телеграммы Ревкома и его органов не отправляются, по несколько лежат дней на станции. Телефонная станция не соединяет советских и партийных учреждений.
Не работает аппарат рабоче-крестьянского государства.
В молчании телефонной трубки слышится такая же угроза власти Советов, как и в отдельных раскатах орудийного грома.
Только решительные меры могут изменить положение.
Алексей Стуков уже давно собирался на фронт. Теперь, когда опасность близка, его желание окончательно оформилось, созрело.
На фронт. Но...
Человек предполагает, а Райком располагает.
Когда Стуков входил в помещение Райкома, теребя в руках заявление о желании отбыть на фронт, он попался на глаза секретарю Райкома.
— Вот хорошо! Пожалуй-ка, Стуков сюда. Эй, ребята! Вот кого пошлем в Губревком. Стукова. Как-раз подходит. Есть?
— Товарищи... Да как же... Я на фронт.
— Да не на фронт, а в Губревком, в разверстку.
Через 15 минут Стуков выходил из Райкома, в десятый раз восстанавливая в памяти текст полученной бумажки.
"В Губревком.
В ответ на отношение... Райком командирует в ваше распоряжение Алексея Стукова, как товарища к этому подходящего.
Секретарь Ковалев".
А еще через полчаса Алексей направлялся из Ревкома на центральную телефонную станцию.
Что это такое и какая там работа, Алексей не знал.
СТОЛ "НЕМЫХ" ТЕЛЕФОНИСТОК: когда вы, желая поговорить по телефону, берете трубку, ваш аппарат автоматически соединяется со станцией, и на столе у "немой" телефонистки загорается выэывная лампочка. Тогда эта телефонистка, распределяющая работу для целой группы "говорящих" телефонисток — соединяет вас с той из них, которая в этот момент свободна.
Знал он только, что там саботаж. Знал он еще, что назначен туда политкомом и должен саботаж прекратить. А для этого научиться, узнать, как работает телефонная станция.
Стуков явился к начальнику телефонной станции, пред'явил мандат.
Через несколько минут, сопровождаемый техником, Алексей входил в огромный зал телефонной станции.
По стенам зала помещались ящики с десятками тысяч отверстий. Барышни с рогами на груди и черными кружками на ушах, со шнурами в руках двигались от ящика к ящику. Загорались какие-то огоньки. Воздух был наполнен негромким, но несмолкаемым гулом.
— Для начала займемся "немыми телефонистками", — посоветовал техник.
Алексей остановился перед рядом с низкими шкафами. Перед его глазами находились гнезда с номерами и маленькими лампочками над ними. Внизу — штепселя со шнурками, маленькие трубки, загорающиеся то желтым, то зеленым, то красным светом и лампочки.
Мелькало в глазах.
МНОГОКРАТНОЕ ПОЛЕ МОСКОВСКОЙ ЦЕНТРАЛЬНОЙ ТЕЛЕФОННОЙ СТАНЦИИ НА 60.000 АБОНЕМЕНТОВ: получив вызов от "немой" телефонистки, "говорящая" узнает у абонемента нужный ему номер, находит соответствующее гнездо среди поля и, воткнув туда штепсель соединения, нажимает рычаг звонка. Если нужный номер занят — гнездо дает автоматический сигнал.
Женщины молча брали шнур, у которого загоралась лампочка, и втыкали его в доску. Работа шла быстро и бесшумно. Шнурки перекрещивались друг с другом, потом загоралась отбойная лампочка, и штепсель вынимался из гнезда. Особый грузик тянул шнур вниз.
В глазах Стукова рябило от беспрестанного мелькания лампочек и трубок.
— Товарищ, — обратился он к технику. Я ничего не понимаю. Об'ясните мне.
Техник принялся об'яснять:
— "Эта станция не разбивается, как станции большинства заграничных городов, на районные подстанции.
В Берлине, например, вы, сняв трубку, сначала называете район, скажем Норендорф. Тогда станция вашего района соединяет вас с норендорфской станцией, а уже та соединяет вас с абонентом, живущим в ее районе.
Таким образом, у каждой подстанции на руках находится сравнительно небольшое количество абонентов.
Но такая система медлительна. Приходится ждать, пока происходят два соединения.
У нас устроено иначе. Здесь одна центральная станция на 60 тысяч абонентов. При вызове вы сперва попадаете к, так называемой, немой телефонистке. Последняя вызова не слышит, а видит его по загорающейся вызывной лампочке.
"Немая" смотрит, кто из телефонисток "говорящих" свободна.
Каждая немая телефонистка придана к группе "говорящих". Если у говорящей телефонистки нет вызова, то на столе соответствующей "немой" горит желтая трубка. Если "говорящая" уже занята вызовом, — зажигается зеленая трубка. Красный цвет обозначает, что телефонистка уже соединяет кого-то и, в то же время, имеет еще вызов.
Немая телефонистка, получив вызов, отправляет его к незанятой говорящей. Желтый свет показывается редко. Приходится присоединять вызов к зеленому. На красный свет соединения давать нельзя.
Обязанность немой телефонистки — распределять вызовы абонентов между телефонистками говорящими".
АВТОМАТИЧЕСКИЙ ИСКАТЕЛЬ, который выполняет работу "немых" телефонисток, самостоятельно находя незанятую соединением "говорящую" телефонистку.
Взглянув на часы и решив, что времени осталось немного, Стуков решил двинуться дальше.
— Теперь к говорящей? — осведомился он.
— Да. Вот взгляните.
Оглянувшись, Алексей очутился перед высокой, усеянной мелкими сотами, стеной. 60 тысяч гнезд телефонов города, повторяясь через каждые два метра, помещались по стенам.
— Это, так называемое, многократное поле, — об'яснил техник. — Немые телефонистки передают сюда вызовы.
Стуков наблюдал за работой.
"КРОСС" — сердце телефонной станции, — зал, в который сходятся все провода телефонной сети. Каждый абонент имеет здесь свой отдельный провод.
У шнуров загорались вызывные лампочки. Телефонистки, с одетыми на голову приборами для слушания, говорили в подвешенные на груди трубки свой номер. Абонент сообщал, с кем его соединить. Телефонистка искала глазами среди тысяч гнезд нужное ей место и втыкала штепсель, нажимая внизу рычаг звонка.
Иногда гнездо, при вставлении штепселя, давало треск. Это означало, что номер занят.
Гнезда шли полосами. Многие из них были закрыты специальными кнопками. Эти телефоны не работали.
Кончив разговор абонент вешал у себя трубку, — на доске загоралась лампочка. Когда вешал трубку другой абонент, — рядом загоралась вторая лампочка. Тогда телефонистка вытаскивала штепсель из гнезда.
Алексей, отведя взор от шкафов с сотами, оглянулся и увидел, что сзади, за телефонистками, со слуховым аппаратом, волоча по земле длинный шнур, ходила дежурная.
Техник об'яснил, что она может слушать разговор по всем номерам и должна проверять телефонисток, следить за тем, чтобы они аккуратно исполняли свою работу.
— Вот где нужны свои люди, — подумал Алексей.
— Пойдемте дальше? — осведомился техник.
Стуков молча кивнул головой.
— Тогда идемте в кросс.
На лестнице Алексей остановился.
— Послушайте, — обратится он к провожатому, — неужели нельзя заменить работой автоматов каторожную работу телефонисток?
— А вот зайдемте в полуавтоматический зал, — ответил техник.
В большом, еще не совсем оборудованном, зале было тихо. Под черными крышками расположенных друг над другом коробок, тикали какие-то жучки.
Механик открыл одну из крышек. Стуков увидал катушку электромагнита и маленькое колесико со щетками, бегущее по контактам.
— Это колесико, — сказал механик, — заменяет "немую телефонистку". Оно само находит незанятую соединением "говорящую". Это сокращает работу наполовину.
— Когда Советская власть окрепнет, переоборудуем всю станцию, — убежденно заявил Алексей.
— Ну теперь идем в кросс, или как его там, — потянул он техника.
Кросс оказался залом с железными дверями. Здесь было тихо и почти не было людей.
— Это сердце станции. Здесь раздел между станцией и линией, — сказал техник. Когда что-нибудь портится, мы здесь узнаем, где повреждение: — на линии или на станции.
В свинцовых трубках подходят сюда кабели со всего города. Здесь жилы кабеля выводятся на рамы.
— В этой комнате каждый абонент имеет свой провод. Каждая рама соответствует определенной части города. Мы можем здесь всегда проверить — повреждена ли линия или из'ян случился на станции.
— Здесь же, перетянув шнур с одной рамы на другую, мы можем оставить абоненту, переехавшему из одной части города в другую, его старый номер.
— Каждый абонент тут имеет на своем проводе два предохранителя. Один против грозы (атмосферного электричества), второй — на случай соединения телефонного кабеля с проводами высокого напряжения (освещения).
— Несчастье или злой умысел в кроссах лишит телефонов весь город.
Через несколько минут, в сопровождении монтера Стуков вышел на улицу.
Молча миновав главные улицы города, они довольно скоро достигли окраины. Когда они пришли на место, монтер открыл шкаф и, присоединив к контактам трубку, проверил кабель, который здесь выходил.
— Неужели поврежден кабель? Посмотрим шахту.
Небольшим ломом он приподнял в мостовой люк и вместе с Алексеем спустился вниз. Внизу шахта расширялась в комнатку, метра в полтора шириной.
Один рабочий влезает в шахту и всовывает в трубку специальную палку. Потом он навинчивает на нее другую, затем третью, и так пока не пронижет всю трубу до соседней шахты.
В это время кабель, забронированный в свинцовую трубу, лежит накатанный на каток. На конец кабеля надевают особую сетку из стальной проволоки — стальной чулок. К чулку привязывают веревку и начинают тащить. Чулок вытягивается, врезается в свинец кабеля и тянет весь кабель за собой.
Вернувшись на станцию. Стуков окинул взором огромные комнаты. Вчера еще он не имел представления о работе телефонной станции.
Но сегодня...
Алексей Стуков, — вчера рабочий сталелитейного завода, сегодня политком центральной телефонной станции, направился в кабинет начальника, чтобы приступить к работе, чтобы поскорей сжать мозолистые пальцы на шее саботажа — деятельного помощника контр-революции.