"Смена", №19-20, декабрь 1924 год, стр. 12-13.

ЛЕНИНСКИЙ ЗАКАЛ

КАК ЖИВЕТ и РАБОТАЕТ КОММУНА ВОСЬМИ КОМСОМОЛОК

М. ВИНТ снимки Ф. ЗУБКОВА

КОММУНА «ЛЕНИНСКИЙ ЗАКАЛ»: печка, около которой так удобно сидеть с книжкой..

В ОБЫЧНОМ, большом и многоэтажном дворе по Баумановской улице № 13—15 приткнулось облупленное, посеревшее одноэтажное здание. Там — коммуна.

Их восемь неунывающих, смешливых комсомолок. Они работают на чулочной фабрике имени Баумана, указывают и помогают.

Фабрика — большой женский рабочий мир. 500—600 человек и почти все женщины. Редко, когда увидишь усатого мастера. Женщины. Старые и молодые. Тут свои нужды, мечты и желания.

Есть работницы, у которых все помыслы, все часы после трудового дня уходят на "пудру", на "гулянья", на "роковую встречу" у трамвайной остановки, на чтение романов с "трагическим концом и убийством". С этими явлениями борются, указывают, дают полезные книжки, надо, ведь, над каждой отсталой работницей работать, надо войти во все мелочи этого огромного женского мира.

Это — обычная работа. Но коммуна, жизнь на коммунистических началах, заставила всю фабрику говорить, перешептываться, посмеиваться, подтрунивать над 8 пионерками нового быта. Да, как же они будут жить и делиться всем сообща? Старых работниц это приводит в смущение. Многие из них не верили, что коммуна будет жить.

КОММУНА «ЛЕНИНСКИЙ ЗАКАЛ»: дежурная по уборке

В первый месяц Московской осени, в сентябре, по инициативе партийной и комсомольской ячеек была создана коммуна "Ленинский закал".

Восемь. Они утверждают, что их будет больше. Надо расширить помещение, тогда можно будет показать не только одной фабрике, а целому району, как надо по настоящему жить.

После работы начали заходить на несколько минут работницы. Всякие. Старые и молодые. Заходили. Осматривали. Щупали постели. Смотрели. Вначале поражали чистые наволочки, простыни, скатерти, пол, стены в темных обоях, скромно повешенные портреты вождей, осторожно выспрашивали про хозяйство. Особенно поражало, что на долгую, холодную зиму запасены дрова, картошка и пр.

КОММУНА "ЛЕНИНСКИЙ ЗАКАЛ": дежурная приготовляет ужин

Хвалили за образцовое ведение хозяйства, за чистоту. Без всяких "подходов" говорили, что живут девчата по-человечески, как надо жить рабочему люду, и где какая-нибудь работница у себя упрекала дочку или сына в чем-нибудь она ссылалась на восемь славных и хороших комсомолок, что живут сообща, что учатся и сидят над газетами, по вечерам, компанией и чутко слушают читающего вслух товарища.

Входили работницы с недоверчивыми усмешечками, улыбочками, думали видеть жилище вверх тормашками, грязь, равнодушие, безразличие, а оказалось, наоборот, и выходили работницы пораженные и радостные. Переговаривались.

— Не ожидала от девчат такого. Да...

— Что ж? Молодые старых учат...

— Времячко ноне другое!..

Все разговоры в таком духе. Для коммунарок открытая похвала старых работниц — лучшая похвала. Восемь на этом не останавливаются, надо итти дальше, выпрямлять свой быт, устранять всякие преграды, недостатки. Собираясь каждую неделю, они говорят о прожитом, говорят о настоящем и задумываются над будущим.

Коммуна не живет своим мирком, каждое решение, каждое крупное дело, каждое собрание коммуны проходит при представителе партийной или комсомольской ячеек.

Все они на активной комсомольской и советской работе. Из них:

Достаточно. Они очень молоды. В смехе, в работе, ну, во всем чувствуется молодость. Не у всех у них большой, пропахший порохом прошлых лет, стаж, но у всех у них, несомненно, большое желание быть хорошими ленинцами.

Последние 4 — ленинский набор.

Они выработали устав. Там нет лишних слов, там только указания о правилах внутреннего распорядка, о коллективном чтении, хождении в театр, о коллективных закупках. Про все сказано.

Интересно отметить, как ведется хозяйство. Цифры и факты, — лучшие ревизоры. Привожу целиком двухнедельную сводку расходов:

Кроме того, они получили кредит на 325 руб. Купили 5 пальто, клеенчатые скатерти (практичнее), простыни и белье.

Получают они жалованье разное:

Работниц фабрики приводит в смущение, что одни получают больше, а другие меньше и живут ладно, без всякой ссоры. Коммунарки давно позабыли, что такое собственное платье. Все — общее.

Свободным вечером все идут в какой-нибудь театр, а в воскресенье — к знакомым, в клуб. Жалуются, что времени мало у них на самообразование. Сейчас ведут учет свободного времени.

Многие будут посмеиваться, — мол, до чего доходят, что даже контролируют время. Так будут рассуждать люди, которым нечего делать, а у наших девчат и так очень много работы, надо читать, работать над собой, надо поспеть за всем.

По возрастному составу делятся:

А ведь каждый хочет знать больше и больше, каждый хочет прочесть все без остатка газеты.

Каждый человек в коммуне носит определенную работу.

Нет праздношатающихся, все имеют определенную работу, каждый следит за порядком. И недаром комиссия из МК РЛКСМ, посетившая коммуну "Ленинский закал", признала, что гигиена соблюдается на все 100%.

Прожитый день заносится в дневник. Сухие и протокольные записи, они лучше сентиментальных и лирических записей какой-нибудь прежней гимназистки.

В дневнике наших коммунарок — факты, итоги, и, к концу определенного срока, налицо проделанная работа.

Коммунарки не забывают и деревню. Они связаны с далеким и глухим селом Жабокриц Подольской губернии. Это очень и очень далеко. У самой границы. Около 1.500 верст.

Группа коммунарок со своим другом, коммунистом из Индо-Китая — Нюэн-Ай-Кваком.

Они получают письма от сельской ячейки в целом и от членов ячейки. Один из них пишет: "Здесь надо поднять работу, здесь темнота". Девушки собирают книги, газеты и отсылают в глухое село Жабокриц. Помогают, чем могут.

У них есть друзья. Одним из лучших друзей коммуны является делегат V Конгресса Коминтерна, представитель Индо-Китая, тов Нюэн Ай-Квак. Он посылает им письма, открытки с "братским салютом" и просит: "Вы будэтэ мылыми товарищами, если вышелете наши фотографическая карточка". И подписывается на ломаном русском языке:

С братским целованием: Нюэн-Ай-Квак.

Ребята смеялись от души над "грамотностью" их друга. Часто, часто они вспоминают его, темнокожего, непокорного сына Индо-Китайской колонии. Отвечают ему.

Общая жизнь во всем — не только общий стол, общие думы и помыслы. Если кто загрустит, или начнет сомневаться в чем-нибудь, то приходит и говорит о потаенных думах и желаниях. Все стараются товарищу помочь, дать возможность выпрямиться, быть радостным и бодрым.

Ячейкин глаз чувствуется. Без ячейки ни одно крупное дело не делается, о сомнениях, о неудачах и удачах они говорят ячейке. Партийная и комсомольская ячейки — контроль.

Теперь готовят широкий политсуд над своей коммуной, над "Ленинским закалом". Верна ли их дорога, правильно ли они живут?

Эта коммуна — большой коммунистический почин. Многим надо учиться у них, как надо жить и бороться по ленински, по большевистски.