Кутаясь с головой в длиннополую меховую шубу, из ворот высокого белого дома вышла странная фигура.
В предрассветном тумане, постоянном госте в северной части промышленного французского города Сент-Этьена, фигура напоминала свернутый в трубку большой ковер. Странный незнакомец, вышедший на мороз в столь ранний час, поравнявшись с забором, прилегающим к белому дому, остановился. Затем, от туловища неуклюже отделилась рука и стала водить по доскам.
По мере того, как двигалась рука, на заборе забелели знаки:
2—4 ш, В—8 ш, 14—3 ш, 6—2 ш...
Написав два ряда знаков, незнакомец убрал мел и быстро скрылся в тех же зловеще-черневших воротах большого белого дома.
В кабине начальника Северного отделения полиции Дукурса ночью происходило экстренное совещание. Весь институт шпиков присутствовал на совещании. Тут был и «талантливый» мосье Мажино, длинный сухой человек в огромных очках. Он сидел в стороне с пренебрежительным выражением лица и, казалось — совсем не принимал участия в совещании.
Виновницей, столь внезапного скопища всех светил криминалогии,была только что полученная телеграмма от Лаффона — начальника Главного Управления Сент-Этьенской полиции.
Телеграмма гласила:
«Мне, из достоверных источников, известно, что завтра в 10 час. утра предполагается забастовка молодых рабочих металлообрабатывающих заводов северной части Сент-Этьена. Забастовка вызывается прокламациями Коммунистического Союза Молодежи. Приказываю вам, под вашу личную ответственность, заблаговременно предупредить распространение комсомольских прокламаций, разжигающих аппетиты рабочей молодежи. Не медля ни секунды, примите самые срочные меры к изысканию подпольной типографии и аресту всех виновных. Мобилизуйте все силы, не жалейте средств, но не дайте свершиться преступлению.
Начальник Главного Управления
полиции г. Сент-Этьена Лаффон.»
Прочтя вслух телеграмму, Дукурс взглянул на часы, а затем — и на присутствующих. Было уже 4 часа.
Агенты молчали.
— Ну? — спросил Дукурс.
— Что, ну? — отозвался Мажино, не поворачивая головы.
Взволнованный и без того, Дукурс бешенно ударил кулаком по столу.
— Не нукайте! Здесь вам не лошади!
Сыщики, предчувствуя нелегкую задачу, тупо глядели на пол. Старик Франсуа, беспомощно моргая полуслепыми глазками, трогал за руку Дукурса и что-то ему предлагал. Наконец, в беседу втянулись и другие агенты ................................
Через пять минут, получив инструкции, агенты выскочили в другую комнату и на скорую руку стали менять свою внешность и гримироваться.
Мажино, вытянув нижнюю губу, с улыбкой глядел на их поспешнее приготовление и самодовольно думал: «Ослы! Тоже торопятся... Ну, пусть позабавятся!.. Хе, хе...» Сегодня у него было предчувствие, что ему улыбнется удача. Он натянул шляпу до ушей и вышел на улицу.
Насвистывая, «Фокс-трот», Мажино, пошатываясь, скользил по снежному тротуару. Редких прохожих он оглядывал с головы до ног, как будто хотел взглянуть в их нутро, нет ли чего там могущего навести его на верный след комсомольской подпольной типографии. Но ничего подозрительного не было.
Вдруг, поравнявшись с серым забором, принадлежащим высокому белому дому, его внимание остановилось на игриво белеющих загадочных знаках:
2—4 ш, В—8 ш, 14—3 ш, 6—2 ш, Р и С—10 ш...
Мажино молнией осенила мысль, что вот именно здесь, в этих меловых знаках кроется нить к типографии.
«Чорт возьми, не напрасно говорят мне, что я родился под счастливой звездой», самодовольно подумал Мажино, и быстро оглянулся, чуть было не угодив в сугроб снега, лежащего у самого забора. Вокруг никого не было, за исключением двух женщин, убиравших снег.
Мажино свистком призвал постового полицейского. Рассказав ему в чем дело, он поставил его охранять знаки, а сам быстро помчался в полицейское отделение к Дукурсу.
Бомбой влетел в кабинет.
— Я напал на след! — торжествующе провозгласил он.
Дукурс чуть было не подпрыгнул от радости. Он никак не ожидал, что новое дело удастся ему без малейшего труда. Также его немного удивило, почему вечно молчаливый и пренебрежительный ко всем Мажино, вдруг открыто заявил о своей удаче.
— Где?! Как?! — накинулся Дукурс на Мажино с расспросами.
— На заборе, у дома № 144-76 по улице Рабле... Там комсомольцы оставили свои секретные знаки... Но меня не проведешь!..
— Ну, слава богу. — вздохнул Дукурс, — а я было не надеялся на...
— Fidinc1), разве можно так говорить, имея у себя такого сотрудника, как я, — недовольно произнес Мажино. — Мы сейчас расшифруем эти знаки, — заявил он и позвонил по телефону.
— Алле! Немедленно пришлите трех шифровальщиков в Северное отделение. Есть дело... Что?.. Кто говорит?.. Говорит Мажино... Ага, хорошо.
К пяти часам утра приехали три шифровальщика. Сюда же были вызваны и все остальные агенты, направившиеся было на поиски подпольной типографии. Последние с завистью глядели на торжествующее лицо Мажино и высчитывали: «какую он получит награду?»
Шифровальщики долго по очереди вертели перед собою листок бумаги с переписанными с забора знаками и ничего не могли поделать.
По мере того, как бежали минуты, Дукурс и Мажино все более и более выказывали признаки нетерпения.
Наконец, шифровальщики отказались от дальнейшего разбора.
Дукурс при виде беспомощности шифровальщиков злобно потрясал кулаками и глядел на часы. Затем, не вытерпев, выгнал их вон и позвонил в Главное полицейское управление к Лаффону.
В Главном Управлении, узнав, что Мажино напал на след преступников, как они считали — комсомольцев, но этот «след» не поддается расшифровке, стали метать гром и молнию.
Лаффон ревел в телефонную трубку:
— Чорт знает, что такое!.. Возьмите тысячи шифровальщиков!.. Достаньте миллион собак, но разгадайте шифр!.. Если забастовка не будет предотвращена, вся вина падает на вашу голову, милостивый государь... Спешите, скоро наступят роковые для нас и для вас 10 часов... К 10 часам я буду у вас...
Немедленно были вызваны десять новых шифровальщиков. Это были все пожилые люди, с бородами разных фасонов, большинство в пенснэ и в длиннополых шубах.
— A tout prix2) — шифр должен быть прочитан, — грозно промычал Дукурс.
— Хорошо,
— покорно прошептало десять губ.
Наставив лупы, десять пар глаз лизали таинственные знаки.
Дукурс неподвижно сидел за письменным столом, уставившись в спины шифровальщиков. Мажино нетерпеливо теребил шторы и смотрел в окно.
За окном брезжил рассвет... По улице уже спешили рабочие, направляясь вниз, к рабочему району.
У шифровальщиков на лбу выступил пот. Никто не осмелился нарушить тишины. Наконец, один из них, самый старый, устало протирая пенена, прошептал про себя.
— Тридцать лет работаю на этом деле, а до сих пор не встречал такого мудреного шифра. Ну, и мальчишки!..
Снова наступила зловещая тишина. Часы злорадно тикали... Прошло уже 35 минут, а результатов никаких не было.
Дукурс все же надеялся. Ждали... Ждал и Мажино. Он почти не сомневался, что эти десять специалистов-шифровальщиков разгадают смысл знаков.
Неумолимая стрелка на циферблате часов была близка к 7. Терпение Дукурса лопнуло. Он вскочил, и, как тигр стал, метаться по кабинету, и расбрасывать все предметы, попадавшие под руку.
— Ну, когда же, наконец, вы разберете? — яростно накинулся он на приумолкших шифровальщиков.
Тот же старик встал с кресла и развел руками:
— Не в силах мы... Правда, есть догадки некоторые, но они нисколько не совпадают ... У всех догадки
разные... Десять догадок...
— Негодяи!.. Зря только кормят вас!.. Черт знает, что такое!?. Целое стадо и не могут
осилить такой пустяшной вещи!.. — бесновался Дукурс.
— Попробуйте осилить, если это «пустячек», — ехидно отчеканивая,
промычал кто-то из толпы.
— И попробую, чорт вас возьми! — заревел Дукурс и ударил по столу.
Скатилась чернильница, разбилась в дребезги и окрасила пол в красное.
— Ну, чтож, попробуйте. A la bonne heure!3)
К восьми часам вся северная часть Эст Этьена была всполошена полицейскими — Дукурс всех поднял на ноги. Мотоциклетки и автомобили мчались в разные стороны. И никто из седоков не знал, зачем они, развивая безумный ход, раз'езжают по городу. Все только помнили строгий приказ Дукурса и Лаффона о том, что до 10 часов необходимо найти подпольную типографию.
Сам Дукурс — разбитый полулежал в кресле и никого не пускал в кабинет. Он все сбросил со стола и теперь нетерпеливо доламывал карандашь.
Звонок телефона заставил его прекратить занятие.
— Алло, — прохрипело в трубку, — сейчас к вам прибудет начальник Главного Управления Лаффон.
При упоминании имени Лаффона, Дукурса даже охватил озноб.
Вскоре возвратились агенты и доложили, что ничего нового они не нашли.
В голове Дукурса все это проносилось туманом, он почти ничего не сознавал.
Наконец, приехал Лаффон. Это был совсем молодой, высокого роста человек, с широким энергичным лицом. Он был в парадном мундире. Подойдя к Дукурсу, Лаффон по его лицу определил положение дела. Он ничего не сказал, а только, состроив гримасу, покачал головой.
Дукурс вызвал по телефону Мажино, и они, отрядив полицейских и несколько новых шифровальщиков, направились на место появления загадочных меловых знаков.
Разогнав прохожих вокруг белого дома и забора, Дукурс приказал окружить дом и забор.
Лаффон внимательно оглядел знаки и приказал их стереть.
К забору подскочили трое и, вынув носовые платки,стали усердно затирать знаки. А Дукурс с группой полицейских направился в ворота дома.
Но тут случилось нечто невероятное. Из ворот выбежал человек в громадной меховой шубе, и изрыгая проклятия, накинулся на агентов, стиравших знаки.
— Что вы делаете? Для вас я что-ли трудился писал?! А?..
Все изумленно вытаращили на него глаза. А Мажино подбежал к нему и схватил его за руку.
— Ты кто такой?
— Я — дворник этого дома.
— Так это ты писал?
— А то кто же! — недовольно
проговорил он и снова стал ругать агентов. — Как теперь прислуга жильцов будут снег чистить? Откуда они будут знать,
сколько кому шагов надо вычистить?!. Я все это разметил сегодня утром на заборе, а вы все уничтожили...
— Что же означают эти цифры, — спросил один из агентов.
— А то и значит, что не ваше дело. 2—4 ш — означает, что квартира № 2 — надо очистить 4 шага. Понятно? Вот это что... И обидно очень, когда пишешь, пишешь, а потом вдруг приходит полиция и замазывает все. Ведь никому не помешали они...
Морозное солнце уже стояло высоко и заигрывало на снегу. На улице бегали газетчики и кричали:
— Забастовка!.. Новая забастовка!.. Рабочая молодежь об'явила забастовку!..
1) Фу! (Выражение брезгливости).
2) Какой угодно ценой, во чтобы то ни стало.
3) В добрый час.
