13 iюня въ Тобольскомъ знаменскомъ монастырѣ совершена была, въ присутствiи гг. наставниковъ и воспитанниковъ семинарiи, заупокойная литургiя по Высокопреосвященномъ митрополитѣ московскомъ Макарiѣ. Вѣсть о смерти его стала извѣстна только что наканунѣ, и была настолько неожиданна, что привела всѣхъ учащихъ и учащихся въ изумленiе. Умершiй былъ дорогъ всѣмъ имъ, не только какъ предстоятель каѳедры первопрестольной столицы, но какъ общiй наставникъ и просвѣтитель юношества духовной школы въ Россiи. Наставники пользовались, при преподаванiи, имъ, или — при посредствѣ его субсидiй, составленными учеными пособiями, а ученики, при изученiи предметовъ, учебными руководствами. Какъ было не цѣнить такого великаго наставника всѣмъ, кто знаетъ духовную школу и строй ея учебной жизни. Всѣ мы, можно сказать, учились у почившаго первосвятителя. Дай Богъ ему вѣчно-блаженную жизнь. Мало такихъ нынѣ людей.
Усопшiй первосвятитель Москвы былъ сынъ сельскаго священника, родомъ изъ села Суркова, Харьковской губернiи, мiрское имя его Михаилъ. Рано лишился онъ своего отца, воспитываясь въ крайней бѣдности. Михаилъ былъ мальчикъ больной, изнуренный, имѣлъ видъ запуганнаго ребенка. Въ бурсѣ товарищи его не любили тихаго, безотвѣтнаго и невзрачнаго мальчика, державшагося вдали отъ ихъ игръ и шалостей. Короче сказать, они воздвигали на него гоненiе. Михаилъ не отличался въ школѣ и быстротою способностей. Однажды, во время школьныхъ игръ, когда на мальчика Михаила по обыкновенiю стали нападать школьники, онъ хотѣлъ уклониться отъ удара, на него направленнаго, и оступившись, упалъ, и расшибъ себѣ голову до крови. Этотъ случай явился чѣмъ-то роковымъ въ жизни Михаила. Въ жизни его произошла необъяснимая перемѣна. Какъ только мальчикъ оправился отъ болѣзни, залечили его рану, онъ точно переродился. Здоровье его окрѣпло. Считавшiйся неспособнымъ, онъ вдругь признанъ былъ лучшимъ ученикомъ, каковымъ и оставался во весь дальнѣйшiй училищный и семинарскiй курсъ. По окончанiи ученiя въ семинарiи, Михаилъ Булгаковъ, какъ лучшiй студентъ, отправленъ былъ своимъ начальствомъ, на казенный счетъ, въ Кiевскую академiю, въ 1837 г. Въ академiи онъ кончилъ курсъ вторымъ магистромъ и, посвятившись въ монахи, съ именемъ Макарiя, остался въ ней баккалавромъ по русской гражданской и церковной исторiи. Въ 1842 г. 7 iюня iеромонахъ Макарiй перемѣщенъ былъ въ С.-Петербургскую дух. академiю баккалавромъ богословскихъ наукъ. Потомъ онъ былъ инспекторомъ и ректоромъ этой академiи, титулуясь въ послѣднемъ званiи "епископомъ винницкимъ". Въ 1847 году Пр—ный Макарiй возведень былъ на степень доктора богословiя, оставаясь въ академiи до 1857 года, когда онъ назначенъ быль на Тамбовскую епископскую каѳедру. Въ 1859 г. переведенъ былъ въ Харьковъ и въ 1862 г. возведенъ въ санъ архiепископа; въ 1868 г. назначенъ на архiепископскую литовскую каѳедру; въ 1879 году — за смертiю митрополита Иннокентiя, на московскую митрополiю. При всемъ этомъ, съ 1868 года, Пр—ный Макарiй почти непрерывно состоялъ все время членомъ Святѣйшаго Синода.
Не смотря на сложныя административныя свои обязанности, архипастырь постоянно занимался учеными трудами, изъ коихъ извѣстны: исторiя Кiевской дух. академiи, основное богословiе, православно-догматическое богословiе въ 5 томахъ, краткiй учебникъ по догматическому богословiю, исторiя раскола, исторiя христiанства въ Россiи до Владимiра, исторiя русской церкви — XI томовъ. Послѣднее, самое важнѣйшее и капитальнѣйшее произведенiе покойнаго доведено имъ до смерти Петра Могилы, и за тѣмъ слѣдуетъ перiодъ самый живой, сложный и требующiй такого труда и прилежанiя, къ которому былъ способенъ только Высокопреосвященный Макарiй. Въ этомъ отношенiи покойный едва ли замѣнимъ. Почему утрата его для русской богословской науки — тяжелая утрата. Нелегка эта утрата и вообще для русской церкви, особенно въ переживаемое нами тревожное время, когда, между прочимъ, лучшiе дѣятели одинъ за другимъ сходятъ въ могилу со сцены жизни.
Обстоятельства кончины Высокопреосвященнаго Макарiя въ Московскихъ церковныхъ вѣдомостяхъ передаются такъ. Высокопреосвященный жилъ на лѣтней дачѣ, въ пригородномъ мѣстечкѣ Черкизовѣ. Утромъ 9 iюня, въ день кончины, владыка чувствовалъ себя совершенно здоровымъ и былъ веселъ, по обычаю занимался дѣлами и принималъ просителей, которыхъ въ этотъ день было сравнителъно немного. Въ началѣ 12 часа, такъ какъ посетителей никого уже не было, владыка отправился купаться, какъ это дѣлалъ онъ и въ предшествовавшiе дни съ конца мая. Въ купальню всегда сопровождалъ его одинъ изъ келейниковъ, помогавший раздѣться и одѣться. По словамъ келейника, войдя въ воду и окунувшись два раза, владыка немного покачнулся, что келейникъ объяснилъ себѣ сначала тѣмъ, что владыка оступился; но затѣмъ, увидавъ, что владыка взялся за перильце входной въ купальню лѣстницы и идетъ не на ступеньки, а мимо нихъ, подхватилъ его подъ руку, чтобы помочь ему подняться изъ воды. Лицо владыки въ это время имѣло растерянное выраженiе; онъ говорилъ: «что ты? что ты? я самъ выйду». Тутъ призванъ былъ на помощь другой келейникъ и они вдвоемъ начали одѣвать владыку, а между тѣмъ послали за врачемъ въ Измайловскую богадѣльню. Владыка и тутъ старался все дѣлать самъ, но видя, что дѣло у него не спорится, повторялъ: «Господи, что это такое»? Голову и виски мочили ему одеколономъ. Наконецъ, одѣли его наскоро. Опять онъ выразилъ желанiе идти безъ поддержки, но, пройдя съ помощью келейниковъ сажени двѣ, лишился чувствъ. Въ такомъ состоянiи внесли его въ кабинетъ и посадили на диванѣ; у прiѣхавшаго ко владыкѣ по дѣлу, во время его купанья, адъютанта Московскаго генералъ-губернатора Вишневскаго нашелся съ собою нашатырный спиртъ, начали имъ приводить больнаго въ чувство и класть на голову компрессы; между тѣмъ подоспѣлъ врачъ Измайловской богадѣльни Изумрудовъ и нашелъ владыку въ такомъ видѣ: глаза закрыты, цвѣтъ лица мертвенный, дыханiе слабое. Минуты чрезъ три усиленныхъ старанiй привести больнаго въ чувство, послышался глубокiй вздохъ. По распоряженiю г. Вишневскаго, раньше были посланы его лошади за врачемъ въ Преображенскую больницу, и чрезъ нѣсколько времени оттуда прибылъ д—ръ Державинъ. Между тѣмъ нарочно посланные въ Москву извѣстили о несчастiи Московскаго генералъ-губернатора; преосвященныхъ викарiевъ, намѣстника Чудова монастыря и эконома Троицкаго подворья; всѣ они скоро собрались у постели больнаго, а съ экономомъ прибылъ ординаторъ клиники Спасокукоцкiй. Усилiя трехъ врачей возвратить больнаго къ сознанiю не привели ни къ чему, владыку положили на постель, и чтобы дать ему болѣе свѣжаго воздуха, перенесли его на выходящую въ садъ стеклянную галлерею, любимое мѣсто занятiй покойнаго. Принятыя врачами мѣры ободряли окружающихъ надеждой: дыханiе стало правильнѣе, пульсъ полнѣе, не было только сознанiя. О неожиданномъ несчастiи посланы были телеграммы митрополиту С.-Петербургскому Исидору, оберъ-прокурору Св. Синода и брату владыки, протоiерею Казанскаго, въ Петербургѣ, собора. До 10 часовъ въ положенiи больнаго не замѣтно было никакихъ перемѣнъ, но съ этого времени началось хрипѣнiе въ груди, дыханiе становилось все болѣе и болѣе затруднительнымъ; въ исходѣ 11 часа прибылъ отецъ намѣстникъ Лавры. Врачъ объявилъ, что появляются угрожающiе признаки, дыханiе стало прерывистѣе, наконецъ владыка стихъ, чрезъ пять минутъ душа его тихо перешла въ горнiй мiръ, и отецъ намѣстникъ тотчасъ же совершилъ панихиду. О печальномъ событiи посланы были извѣщенiя Московскому генералъ-губернатору и преосвященнымъ викарiямъ. Въ 2 часа по полуночи прибылъ Московскiй генералъ-губернаторъ, князь В. А. Долгоруковъ. Преосвященные викарiи послали по телеграфу увѣдомленiя митрополиту Исидору и оберъ-прокурору Святѣйшаго Синода. Тѣло святителя было положено на столъ въ залѣ, облаченное въ митру и саккосъ, съ крестомъ и евангелiемъ на груди, покрытое архiерейскою мантiей. Въ изголовьи поставлены рипиды и нерукотворенный образъ Спасителя; у стѣны подъ иконой святителя Алексiя поставленъ архiерейскiй жезлъ. Лицо почившаго покрыто воздухомъ. Но видѣвшiе его еще открытымъ поражены были тѣмъ свѣтлымъ спокойнымъ выраженiемъ, которое свидѣтельствуетъ о тихой и безболѣзненной кончинѣ, соответствовавшей его святой жизни... Многiе изъ приходящихъ на поклоненiе почившему архипастырю служили панихиды, прерывавшiя чтенiе Евангелiя, многiе изъ присутствовавшихъ плакали. Въ 8 часовъ вечера преосвященными Амвросiемъ и Алексiемъ, съ архимандритами и духовенствомъ, было совершено положенiе во гробъ тѣла въ Бозѣ почившаго. Гробъ дубовый, снаружи обитъ бѣлымъ глазетомъ. Послѣ положенiя во гробъ тѣло владыки-митрополита было перенесено въ крестовую церковь, причемъ присутствовали: московскiй генералъ-губернаторъ князь В. А. Долгоруковъ, гражданскiй губернаторъ, вице-губернаторь, городской голова и множество лицъ всѣхъ классовъ общества.
11 iюня, въ домовой церкви совершена преосвященнымъ Алексiемъ заупокойная литургiя, а послѣ оной панихида въ 12 часовъ дня и затѣмъ вторая тоже архiерейскимъ служенiемъ въ 8 часовъ вечера. Въ субботу, 12 iюня, послѣ литургiи, начавшейся въ 9 часовъ, послѣдовалъ выносъ тѣла въ Чудовъ монастырь. Отпѣванiе происходило въ понедѣльникъ, 14 iюня, въ Чудовомъ монастырѣ. По совершенiи отпѣванiя, тѣло почившаго архипастыря, въ сопровожденiи духовенства столицы и всѣхъ чтущихъ его память, перенесено на станцiю ярославской желѣзной дороги, для препровожденiя въ Сергiеву Лавру и преданiя землѣ въ лаврскомъ Успенскомь соборѣ, согласно съ волею почившаго митрополита.