На эту статью въ той-же газетѣ (№ 83) появилась отповѣдь г. Льва Рафаловича. Она любопытна по откровенной постановкѣ вопроса и вмѣстѣ съ тѣмъ по бьющему въ глаза логическому противорѣчію. Вотъ эта статья:
Въ весьма интересной статьѣ, подъ вышеуказаннымъ заглавіемъ, князь Щербатовъ пытается доказать, что мы можемъ обойтись безъ металлическаго обращенія.
Со многими пожеланіями князя Щербатова нельзя не согласиться, но съ общимъ выводомъ, къ которому онъ приходитъ, согласиться нѣтъ возможности.
Можно согласиться съ авторомъ, когда онъ говоритъ, что значеніе денегъ присваивается извѣстному металлу или знаку только въ силу законодательнаго распоряженія: что, если-бы золото перестало быть признаннымъ отдѣльными государствами матеріаломъ для чеканки, оно лишилось бы всякой устойчивости въ цѣнѣ и самая цѣнность его упала бы; что пригодность золота служить мѣновымъ знакомъ только условная; что главное качество въ денежномъ знакѣ — устойчивость его цѣнности, благодаря чему цѣнность товаровъ, имъ опредѣляемая, изменялась бы только отъ условія ихъ производства и потребленія, но никакъ не отъ колебанія самаго денежнаго знака; что золото въ этомъ отношеніи далеко не безукоризненно; что оно вздорожало и что это вздорожаніе и есть одна изъ главныхъ причинъ пониженія цѣнъ на предметы потребленія; что внѣшніе займы всегда являются наиболѣе слабою стороной всякаго финансоваго положенія и что основа финансоваго благоустройства — экономическое благоустройство.
Но нельзя согласиться съ княземъ, когда онъ говорить объ изолированіи Россіи; когда онъ ратуетъ за необходимость поставить Россію въ независимое отъ другихъ странъ положеніе и за сохраненіе бумажно-денежнаго обращенія.
Поставить свою валюту въ независимость фактически невозможно, какъ невозможно нынѣ изолировать себя. Да если-бы даже и существовала такая возможность, она не спасла бы бумажную валюту отъ колебанія и отъ обезцѣненія. Если, какъ признаетъ князь, колебаніямъ подвергается золото, т. е. металль имѣющій, кромѣ цѣнности присвоенной ему закономъ, еще и внутреннюю цѣнность, то тѣмъ легче и больше подверженъ колебаніямъ бумажный знакъ, никакой внутренней цѣнности не имѣющій.
Наши пресловутыя ассигнаціи потеряли устойчивость и сильно упали въ цѣнѣ въ такое время, когда Россія находилась въ положеніи почти полной изолированности. Во всякомъ случаѣ, въ то время, ея связи и сношенія съ другими странами были весьма незначительны, и обезцѣненіе ассигнацій произошло по причинамъ внутреннимъ, а не внѣшнимъ. Съ бумажно-денежнымъ обращеніемъ можно мириться, можно терпѣть его долгое время, но въ концѣ концовъ надо искать выхода изъ него. Надо стараться перейти къ такой валютѣ, которая представляетъ, по своей природѣ, болѣе шансовъ устойчивости, т. е. къ металлической.
Правда, и металлъ далеко не безукоризненъ въ этомъ отношеніи, но все же онъ куда тверже бумажной валюты. Въ прежнее время (до 1873 года) металлъ исполнялъ свои обязанности весьма удовлетворительно, и лишь начиная съ 1873 года денежныя системы Европы и многихъ заокеанскихъ странъ оказались разстроенными. Но это произошло вслѣдствіе законодательныхъ ошибокъ — стало-быть исправимо, и мы видимъ, что вездѣ стремятся къ этому.
Говоря о томъ, что металлъ не безукоризненъ, считаю нужнымъ прибавить, что одинъ какой-нибудь металлъ въ этомъ отношеніи болѣе грѣшитъ, чѣмъ два металла, связанные закономъ. Чѣмъ шире основаніе валюты, тѣмъ оно конечно менѣе чувствительно къ тѣмъ вліяніямъ, которыя могутъ производить дѣйствіе въ смыслѣ колебанія. Очевидно, одинъ металлъ представляетъ основаніе гораздо болѣе чуткое, чѣмъ два металла.
Къ сожалѣнію, оказывается, что для того, чтобы снова установить тотъ удовлетворительный порядокъ вещей, который существовалъ до 1873 года и нарушенъ законодательными мѣрами, необходима эволюція, переходъ отъ одного положенія къ другому, отъ бумажно-денежнаго обращенія къ золотому монометаллизму, каковой и поведетъ къ общему двойному, болѣе прочному основанію.
На валютѣ зиждется между прочимъ и кредитъ. Нигдѣ нѣтъ количества денегъ равнаго суммѣ совершаемыхъ сдѣлокъ. Является необходимость въ кредитной сдѣлкѣ, т. е. въ отсрочкѣ платежа; кредитъ опирается на металлическое основаніе, болѣе или менѣе сообразуясь съ положеніемъ денежнаго рынка, приливомъ и отливомъ металла т. п. Въ странахъ съ бумажно-денежнымъ обращеніемъ, гдѣ, даже при обильныхъ выпускахъ, нѣтъ возможности обходиться безъ кредитныхъ сдѣлокъ, оказывается, что кредитъ построенъ на кредитѣ же. Это — почва, во всякомъ случаѣ, весьма шаткая, и неудивительно поэтому, что, какъ говоритъ князь Щербатовъ, "несомнѣнно, что на общественное мнѣніе производитъ сильное впечатлѣніе приравненіе бумажнаго обращенія къ разстроенному курсу и металлическаго обращенiя — къ блaгoустроеннннoмy".
Это впечатлѣніе не плодъ поверхностнаго отношенія къ дѣлу, какъ думаетъ князь Щербатовъ, а вполнѣ разумное, построенное на фактической почвѣ впечатлѣніе.
Соглашаясь на отсрочку платежа, т. е. на кредитную сдѣлку, я разсчитываю получить въ свое время причитающуюся мнѣ цѣнность и этимъ завершить кредитную сдѣлку. Такъ оно и есть, когда я получаю металлъ. Иначе обстоитъ дѣло, когда вмѣсто металла я получаю неразмѣнную бумажку. Тутъ я уже завершаю кредитную сдѣлку, или, точнѣе, я завершаю одну, но сейчасъ же вхожу въ другую и не по собственному желанію, а по необходимости.
Кредитъ безспорно полезный факторъ и оказываетъ громадныя, неисчислимыя услуги, но никто, я думаю, не станетъ спорить противъ того, что кредитомъ надо и можно пользоваться осторожно и не постоянно, а лишь временно, въ моменты особой надобности. Въ торговой и финансовой сферахъ смотрятъ очень неодобрительно на того, кто превращаетъ кредитъ въ постоянное орудіе и напрягаетъ его до крайности.
Бумажныя деньги суть большое зло при неразмѣнности сихъ знаковъ и отдѣлаться отъ него необходимо.