В настоящем 1924 году мы приступаем к денежной реформе. Слово «реформа» значит: видоизменение, замена одной формы другой. Следовательно, денежная реформа означает замену одних денег другими, изменение всего нашего денежного обращения.
К денежной реформе мы приступаем почти через десять лет после начала мировой войны, вместе с которой началась и «порча» наших денег. Только через десять долгих и тяжелых лет денежного расстройства удается приступить опять к созданию прочных, устойчивых, надежных денег.
Мы уже сказали, что наше денежное расстройство началось вместе с войной. Какое же значение имела война для нашего денежного обращения?
К началу войны, т.-е. в июле месяце 1914 года, мы могли похвастаться нашими образцовыми деньгами. У нас в обращении были и золото, и серебро, и медь, и кредитные бумажки, которые ходили вместо металлических денег. По нашему запасу золота мы были первой, самой богатой страной в мире: свыше полутора миллиарда рублей золота хранилось в подвалах нашего Государственного банка (1 миллиард 605 миллионов золотых рублей), около полумиллиарда рублей золота было в обороте, на руках у населения (464 миллиона рублей) и, сверх того, на 117 миллионов рублей мы имели золота за границей. Следовательно, всего страна имела золота на 2 миллиарда 186 миллионов рублей.
Кроме 464 миллионов рублей золота, бывших в обороте, на руках у населения находилось еще серебра на 128 миллионов рублей и медной монеты — около 18 миллионов рублей; следовательно, всего звонкой монеты было в обращении приблизительно на 600—610 миллионов рублей. Однако звонкая монета составляла только небольшую долю всех денег, ходивших в стране. Гораздо больше обращалось в стране государственных кредитных билетов, т.-е. бумажек, которые заменяли собой в обороте золото или серебро, и которые всякий мог в любой момент обменять на звонкую монету: для этого достаточно было принести кредитный билет в местное отделение Государственного банка и потребовать такого обмена. Таких кредитных билетов в стране обращалось к началу войны на 1 миллиард 663 миллиона рублей, т.-е. приблизительно в два с половиною раза больше, чем звонкой монеты. Так как золота в Государственном банке в то же самое время лежало на 1 миллиард 605 милл. рублей, т.-е. столько же почти, сколько банк выпускал кредитных билетов, то всякий мог быть уверен, что вместо каждого бумажного рубля, который он принесет в отделение банка, он тут же получит золотой рубль, а так как бумажные деньги вообще гораздо удобнее для оборота, чем звонкая монета, — они несравненно легче монеты, их удобнее носить с собой, пересылать в письмах или пакетах из города в город и так далее, — то ясно, что большая часть населения (особенно богатая часть его, имеющая постоянно на руках большие суммы денег) стремилась иметь на руках бумажки, а не звонкую монету. И действительно, 20 рублей серебром или 550 рублей золотом весят уже целый фунт, между тем, как две—три бумажки, их заменяющие, могут совершенно незаметно лечь в самом маленьком кошельке или кармане.
Итак, к началу войны в обращении у населения были следующие деньги:
| золотые монеты | .... | на | 464 | миллиона | рублей. |
| серебряные монеты | .... | "" | 128 | "" | "" |
| медные монеты | .... | "" | 18 | "" | "" |
| кредитные билеты | .... | "" | 1.663 | "" | "" |
| а всего денег | на | 2.273 | миллиона | рублей | |
| т.-е. приблизительно на 2 миллиарда 300 миллионов рублей. | |||||
Конечно, количество денег в народном обращении изменялось от года к году, от месяца к месяцу, но эти изменения в общем едва ли бывали значительны. Так, например, осенью каждого года, после сбора урожая в стране, на рынок поступали огромные количества всякого хлеба, льна, пеньки и так далее; оборот товаров к этому времени расширялся и требовал большего, чем, скажем, зимой или весной количества денег. Вот почему осенью Государственный банк обычно выпускал в обращение несколько больше денег, но каждый такой выпуск дополнительных денег происходил только потому, что его требовал сам товарный оборот. Проходила осень, наступала зима, — и деньги сами собой возвращались в кассы банка, так как становились больше ненужными населению. Но что весьма важно отметить — это то обстоятельство, что Государственному банку (по крайней мере, в последние перед войной 20—25 лет) не приходилось выпускать кредитные билеты для того, чтобы царская казна могла покрыть сделанные ею расходы. Наши государственные расходы, составлявшие в последние годы около 3½ миллиардов рублей в год, покрывались полностью за счет государственных доходов. Поэтому наш денежный механизм действовал перед войной в полном порядке1).
Но вот наступил июль месяц 1914 года. Вспыхнула европейская война, в которую оказалась втянутой и Россия. Сразу же перед правительством предстали такие расходы, каких оно не знало в обычное время. 14 июля царь об'явил мобилизацию миллионов людей, после чего вскоре же начались и военные действия. Мобилизованных надо было кормить, одевать, обувать; пришлось заготовлять внутри страны, а еще больше закупать за границей ружья, пушки, пулеметы. Страшная и позорная для России война с японцами показалась пустой игрой в солдатики по сравнению с колоссальной катастрофой (огромным общим несчастьем), которая постигла Россию в 1914 году. Вся японская война обошлась России не больше, чем в 300 миллионов золотых рублей, между тем как каждый новый один день разгоревшейся европейской войны требовал от России в среднем 7—8, а потом и 10 миллионов золотых рублей. Особенно много денег потребовалось в первые месяцы войны — в июле, августе и сентябре 1914 года. когда за короткий срок в 2½ месяца царское правительство произвело военных расходов более чем на 1 миллиард рублей золотом. Всего же за первые полгода войны царское правительство должно было потратить на ведение войны 1 миллиард 320 миллионов золотых рублей, а за следующий (1915) год — вдвое больше этого, именно 2 миллиарда 670 миллионов. Чем дальше, тем война требовала все больших и больших денег.
Таким образом к обычным расходам царского правительства в 3½ миллиарда рублей в год война прибавила в первые полгода около полутора новых миллиардов, а в следующий затем год — еще 2½ миллиарда чрезвычайных военных расходов. Откуда было царскому правительству взять такие огромные суммы? Свои обычные доходы царское правительство покрывало за счет взимаемых налогов, пошлин и т. д. Увеличить взимаемые налоги сразу на 2—3 миллиарда в год было явно невозможно; к тому же с началом войны царь лишился одного своего крупного дохода от так называемой «винной монополии», т.-е. лишился тех денег, которые ему переплачивали народные массы, покупая из рук царских чиновников водку (а на водке народ переплачивал царю 700—800 миллионов рублей в год). Можно было, конечно, взять на ведение войны денег взаймы. Но Россия никогда не была особенно богата свободными деньгами, которые могла бы дать взаймы царю, — да и не таков был царь, чтобы кто-нибудь особенно желал дать ему взаймы денег. Иностранные государства (бывшие тогда с нами в союзе Англия и Франция) тоже хорошо знали русского царя и имели все основания не давать особенно крупные суммы ни ему, ни его правительству. Что же оставалось делать? И вот, царское правительство вместе с буржуазией и помещиками решили по поводу денег, что «никакой Америки здесь не откроешь», т.-е. никаких особых источников для новых доходов не отыщешь, кроме одного старого, испытанного всеми царями и правительствами средства: именно, кроме печатания новых и новых бумажных денег.
Но ведь и все воюющие государства делали то же самое, что и царь, — скажут иные: ведь и в Англии и во Франции тоже печатали и выпускали лишние бумажные деньги, чтобы покрыть расходы на войну; почему же России было не делать этого?
Конечно, и в Англии, и во Франции, и всюду печатали массы бумажек для покрытия военных расходов. Но там, кроме вновь напечатанных бумажек, получали деньги на войну и иным путем: повышали налоги, получали деньги взаймы, и только небольшая часть расходов покрывалась печатанием новых денег. Вот почему, например, в Англии печатание ненужных народу денег не наделало и сотой доли тех бед, какие причинили России ее бумажки.
Итак, царское правительство стало печатать и выпускать новые и новые бумажки. Можно было поступать при этом двояко: либо начать печатание каких-либо особых бумажных денег, которые бы выпускались не Государственным банком (как наши прежние деньги), а царской казной специально на покрытие военных расходов; либо можно было использовать для выпуска новых бумажек печатный станок Государственного банка, т.-е. выпускать такие же, как и прежде, государственные кредитные билеты. Если бы правительство начало печатать свои особые «казначейские» деньги, а не прежние билеты Государственного банка, то все расстройство денежного оборота при умелой политике могло бы сказаться только на «казначейских» деньгах, которые выпускало бы правительство, — но это расстройство не коснулось бы прежних кредитных билетов Государственного банка. Таким образом Россия имела бы два рода бумажных денег: прочные, устойчивые кредитные билеты Государственного банка и на ряду с ними — падающие в ценности, дешевеющие билеты казны, т.-е. получилось бы то же самое, что мы имели в последнее время при червонцах и совзнаках. (Так поступила с самого начала войны, например, Англия.) Но царское правительство поступило иначе: оно решило использовать для печатания новых денег печатный станок Государственного банка и стало выбрасывать в оборот новые и новые сотни миллионов и миллиарды банковых кредитных билетов. Однако наш денежный закон не допускал такого безграничного выпуска бумажных денег. Выпуск бумажек, по довоенному закону, мог всего на 300 миллионов рублей превысить количество золота, которое лежало в подвалах Государственного банка и которым эти выпускаемые бумажки должны были обеспечиваться. Но мы уже видели, что к началу войны количество бумажек в обороте было почти в точности равно количеству золота, лежавшему в банке. Поэтому царь мог бы выпустить на военные расходы не больше, чем 300 миллионов рублей, чего не хватило бы даже на первые два—три месяца войны. Поэтому через две недели после начала войны, именно 27 июля 1914 года, был издан другой закон, отменивший прежний, который давал царю право выпустить новых бумажек, кроме прежних трехсот миллионов, еще на триста миллионов рублей. Вместе с тем, новый закон устанавливал, что размен бумажек на золото впредь прекращался на неопределенное время. Эта мера была принята для того, чтобы сохранить в руках правительства бывший в Государственном банке золотой запас, который можно было бы пустить в ход в крайнем для правительства случае, — если бы оказалось невозможным ниоткуда раздобыть денег на ведение войны.
Конечно, новые триста миллионов, на которые закон 27 июля 1914 года позволял царю выпускать новых бумажек, оказались очень скоро использованными. Понадобился в конце того же года новый такой же закон, после которого царю еще много раз предоставлялись все новые и новые права по выпуску кредитных билетов (впоследствии, уже при советском правительстве, — именно 15 мая 1919 года, — закон об ограничении выпуска бумажных денег был и вовсе отменен).
Говорят, что лиха беда начало. Но, вероятно, нигде такой лихой бедой не становится начало, как в деле печатания бумажных денег. Стоит только первый шаг сделать, только первый миллион бумажек выпустить, а уж за ним новые и новые десятки, сотни, тысячи миллионов будто сами из-под печатного станка ползут. Недаром один умный человек сравнил бумажные деньги со сладким ядом: чем больше пьешь этого яду, тем вкуснее он кажется и тем больше его хочется, но каждая новая капля все больше отравляет того, кто пьет этот сладкий яд.
Так было с бумажными деньгами и у нас в России.
Лишь только об'явили о том, что прекращается размен бумажек на золото, как все поняли, что с этого момента деньги будут не теми и не такими, как раньше. Золотую, потом серебряную, а немного спустя и медную монету стали припрятывать, и в обороте вскоре остались почти одни бумажки. Между тем пожар войны разгорался все сильнее и сильнее; денег стали выпускать все больше и больше, ибо не так-то легко было заткнуть голодную пасть войны; чем больше бумажек выпускали, тем они быстрее дешевели, а чем дешевле становились сами бумажки, тем больше и больше приходилось правительству их выпускать. И действительно в первый год войны (от июля 1914 г. до июля 1915 г.) было выпущено около 2 миллиардов бумажных рублей, во второй год (от июля 1915 г. до июля 1916 года) — уже немного более 3 миллиардов, а в третий (до июля 1917 года) — целых 8 миллиардов.
На третьем году войны, в феврале 1917 года, в России произошла революция. Революция сделала еще более трудным собирание налогов и других доходов государства. Вместе с тем, новому временному правительству пришлось производить новые, дополнительные расходы по переустройству управления государством. В последние месяцы своего существования царское правительство выпускало, примерно, по 500 миллионов бумажных рублей каждый месяц, после же революции временному правительству приходилось выпускать уже по миллиарду, а то и по полтора миллиарда бумажек в месяц. Наконец, после Октябрьской революции (25 октября 1917 г.) по всей стране вспыхнула гражданская война; об уплате налогов и податей государству никто не хотел и думать, а новому советскому правительству приходилось расходовать денег еще больше, чем прежнему временному. Приходилось вести войну на двух фронтах: на внешнем и на внутреннем, т.-е. нести расходы вдвое большие, чем раньше. Кроме того, советскому правительству пришлось нести много расходов по поддержанию промышленности, которая раньше находилась в руках частных промышленников, а после Октябрьской революции была национализирована (перешла в руки государства). Национализированная промышленность нуждалась в серьезной помощи со стороны государства, и советскому правительству приходилось давать промышленности в кредит огромные суммы денег. Этого расхода не знали в свое время ни царское, ни временное правительство.
Печатный станок заработал еще быстрее, чем раньше. Временное правительство выпускало, как мы уже сказали, по одному — по полтора миллиарда в месяц, советскому правительству пришлось уже в первые месяцы своей работы удвоить прежний ежемесячный выпуск денег, а в 1918 году — утроить. В результате, вместо довоенных двух с небольшим миллиардов полнокровных, полноценных золотых рублей, к концу 1918 г. (т.-е. через 3½ года войны и 2 года революции) в обороте оказались 60—61 миллиард дешевых, малоценных, легковесных бумажек.
Шестьдесят миллиардов! На бумаге, конечно, можно написать любую цифру, но отдавал ли кто-нибудь когда-либо себе отчет, что в действительности означают миллиардные цифры? До войны мы почти не употребляли слов: миллиарды, триллионы, — тех слов, которые стали обычными в последние годы. Люди не умели, не в состоянии были наглядно представить себе действительное количественное значение миллиарда. Шестьдесят миллиардов, сказали мы, было в обращении денег к началу 1919 года. Но ведь от рождества Иисуса Христа до наших дней прошло только около пятидесяти миллиардов секунд! Прошел еще год — и в первые месяцы 1921 года оказалось в обороте уже полторы тысячи миллиардов бумажных рублей, или полтора триллиона. Чтобы понять значение и смысл этой цифры, представим себе следующее. Вообразим, что мы взяли полтора триллиона отдельных бумажных рублей и подклеили один к другому краями, так что получилась бумажная лента. Если считать, что длина каждой денежной бумажки составляет около 10 сантиметров (около четырех дюймов), то полтора триллиона таких бумажек, подклеенных одна к другой, образуют бумажную ленту длиной в 150 миллионов километров (около 140 миллионов верст), т.-е. такой длины ленту, которую можно будет протянуть от земли до солнца. А от земли до солнца такое расстояние, что курьерский поезд, делающий 50 верст в час, мог бы пройти его не меньше, чем в 350 лет! Однако, прошел 1921 год — год величайшей нужды и голода, — и число бумажек возросло до 20 триллионов, после чего мы перешли к цифрам, которые почти никогда и никем не говорились вслух. Так, к концу 1922 г. число бумажных рублей составляло уже свыше 2 тысяч триллионов, или иначе — 2 квадриллионов; к концу же 1923 года, т.-е. почти перед началом денежной реформы, в народном обращении находилось такое количество бумажных рублей (старого наименования), которое с трудом может назвать человеческий язык и которое можно выразить так: сто миллионов миллиардов. Если перевести эти старые рубли в рубли образца 1923 года (т.-е. в миллион раз более ценные), то тогда получим 100 миллиардов.
Конечно, прежние печатные станки, унаследованные от царского времени и приспособленные для печатания нескольких сотен тысяч бумажек в год, оказались совершенно непригодными тогда, когда надобно было печатать миллиарды в день. Изготовить другие такие же станки в большом количестве было очень трудно, так как на государственных кредитных билетах были очень сложные изображения. А так как денег приходилось печатать очень много, и печатать их надо было возможно скорее и проще, то советское правительство решило отказаться от прежних, очень сложных для печатания, кредитных билетов и перейти к массовому печатанию новых по форме, значительно упрощенных денежных знаков. Собственно говоря, уже временное правительство начало в свое время печатать такие упрощенные денежные знаки (известные всем «керенки» и «думки»), советское же правительство упростило еще более и вид денежных бумажек, и способ их печатания. С весны 1918 года, кроме прежней Петроградской «Экспедиции для заготовления денежных знаков», т.-е. денежной типографии, была открыта вторая такая «Экспедиция» (типография) в Пензе, а вскоре после этого — еще две, в Москве и Перми. Новые денежные знаки, выпускавшиеся советским правительством и имевшие совершенно иную форму, чем прежние царские кредитные билеты, и стали называться (сперва в народе, а потом и самим государством) «советскими знаками», или сокращенно «совзнаками». Отсюда и пошли наши, ставшие потом знаменитыми, совзнаки.
1) Правда, царю дополнительно понадобились большие деньги в 1904—905 годах для ведения войны с Японией и для подавления народной революции, вспыхнувшей после позорного для России конца этой войны. Не имея надлежащих дополнительных доходов, царь должен был взять эти деньги у Государственного банка и выпустить в обращение около 300 миллионов дополнительных, не нужных обороту денег. Однако даже и тогда вся сумма оказавшихся в обороте денег не явилась настолько большой, чтобы деньги начали дешеветь, обесцениваться.