В настоящее время уже всякий ребенок у нас знает, что бумажные деньги начинают обесцениваться (становятся дешевле), если правительство их выпускает сверх меры, сверх потребностей для нужд населения, только для того, чтобы покрыть свои собственные расходы. Однако в начале войны многие думали об этом иначе, и даже иные ученые не видели особой беды в том, что государство выпустит известное количество лишних рублей. «Что же, — говорили эти ученые, — когда эти лишние деньги появятся в обороте, само население почувствует, что они для него излишни, и сделает с этими излишками то же самое, что делало и всегда: понесет эти лишние деньги, как свои сбережения, в сберегательные кассы. Никакой беды из этого не выйдет».
Если бы это действительно было так, если бы мы в самом деле с каждой лишней копейкой в нашем доходе торопились в сберегательную кассу (или откладывали ее дома в шкатулку), то, может быть, никакой беды от выпуска государством лишних денег не было бы. Но всякий знает, что дело обстоит вовсе не так. Если у нас появился в доходе лишний рубль, то мы, наверное, копеек 80—90 из этого рубля поторопимся сейчас же истратить. У кого из нас нет в любой момент потребности в таких вещах, которые мы уже давно желали купить, но не могли купить из-за отсутствия «лишних денег»? Русский крестьянин или рабочий питается и одевается скверно и поэтому первые же «лишние» в кармане деньги сейчас употребит на улучшение своего питания (станет есть меньше картофеля и больше белого хлеба) или на покупку хорошего костюма, какого у него никогда, может быть, и не бывало, взамен своего прежнего костюма, худого и поношенного. Купец, получивший от государства «лишние» деньги, сейчас же захочет вложить их в новые товары; фабрикант — в новые машины и на наем к себе на фабрику новых рабочих. И, может быть, никто и не подумает о том, чтобы отложить «лишний» гривенник про черный день, а если и подумает, то не сможет, потому что уже давно надобно и того и другого купить в хозяйстве; если же кто и сможет отложить, то лишь самую небольшую долю «лишних» денег, — скажем, только по пятачку или по гривеннику из каждого «лишнего» рубля.
Итак, если правительство выпускает на покрытие своих расходов, скажем, лишний миллиард денег против прежних бывших в обороте двух миллиардов (как это и было у нас в действительности в первые месяцы войны 1914 года), и если часть этой огромной суммы денег будет уплачена купцами за купленные у них товары для снаряжения армии, другая часть — фабрикантам и заводчикам, которым заказаны ружья, пушки и пулеметы, часть — крестьянам за купленные у них для армии с'естные продукты, часть — вновь нанятым рабочим или прежним за их усиленную работу на войну, — то и фабриканты и заводчики, и купцы, и крестьяне, и рабочие явятся после этого на рынок и запросят на этом: товарном рынке (т.-е. на базарах, в мелких лавках, в крупных магазинах и т. д.) новое огромное количество товаров, которого они не запросили бы, если б правительство не снабдило их вновь выпущенными деньгами. Сразу же обнаружится на всех рынках страны, что население требует большего, нежели обычно, количества товаров, которое оно желает купить. Между тем, количество товаров на рынках не только не сможет увеличиться настолько же, насколько этого нужно для удовлетворения нового спроса населения на товары, но, наоборот, должно будет все более и более уменьшаться (сперва медленно и постепенно, а потом быстрее и заметнее). Действительно, вследствие начавшейся войны, значительная часть работающего населения (городских рабочих и крестьян) не только не будет впредь ничего производить, но, наоборот, должна будет, вместо полезного труда, заняться истреблением людей и бесполезным уничтожением необходимых всем вещей. Число работающих рук в стране сразу же значительно уменьшается, а число едоков не изменится; чем дальше, тем меньше начнут работать на нужды мирного населения, и тем больше будут производить военных принадлежностей, которые будут отсылаться на фронт и там бесполезно и бессмысленно уничтожаться.
Итак, правительство выпустило много новых денег, а количество товаров, которое можно купить на эти новые деньги, на рынке не только не выросло, но, напротив, все время (и чем дальше — тем больше) уменьшалось. Совершенно понятно, что должно при этом происходить. Видя огромный спрос на их товары, торговцы начинают сперва медленно, а затем все больше и больше повышать цены на свои товары. Но если повысились в цене предметы питания, обуви и одежды, то рабочий начинает требовать у фабриканта или заводчика большей заработной платы, а служащие — жалованья; фабрикант или заводчик, уплативши рабочему большую заработную плату, начинает требовать от правительства больших денег за товары, которые произведены для нужд войны на его заводе. Точно так же и крестьянин, чтобы купить вздорожавший в городе ситец, пару обуви или фунт сахару, получает от городского жителя и от правительства, покупающего у него для армии хлеб, больше денег за каждый пуд пшеницы или ржи. Поэтому впредь государственная казна вынуждена будет закупать и в городе и в деревне все более и более дорожающие товары; для покупки их правительству придется выпустить еще больше денег, чем было выпущено раньше; на новые деньги все пожелают купить новые товары; цены на товары вновь подымутся, и горькая сказочка про белого бычка начнется опять с начала.
Само собой разумеется, что в первое время выпуска бумажных денег цены подымались у нас не особенно заметно; но, чем дальше, тем скачки цен становились резче. Лучше всего будет видно, как повышались наши цены во время войны и революции, если мы будем сравнивать, сколько надо было в разное время платить за то количество товаров, которое до войны стоило 1 рубль золотом. Тогда мы увидим, что то количество товаров, которое стоило:
| в начале 1914 г. | ..... | 1 | рубль | 00 | копеек, | |
| стоило: | в конце 1914 г. | ..... | 1 | "" | 02 | "" |
| в начале 1915 г. | ..... | 1 | "" | 20 | "" | |
| в конце 1915 г. | ..... | 1 | "" | 40 | "" | |
| в начале 1916 г. | ..... | 1 | "" | 65 | "" |
Как видим, до середины 1916 года (первые два года войны) повышение цен происходило достаточно медленно, но с конца 1916 года начинается все более и более сильное вздорожание товаров. То же количество товаров стоило:
| в конце 1916 г. | ..... | 2 | рубля | 4 | копейки. |
| в начале 1917 г. | ..... | 4 | "" | 10 | "" |
| в конце 1917 г. | ..... | 11 | "" | 40 | "" |
С конца 1917 года (после Октябрьской революции) наступает совершенно небывалый рост цен. Вместо одного довоенного рубля, нам приходится платить:
| в начале | 1918 г. | ..... | 57 | рублей, |
| "" | 1919 г. | ..... | 470 | "" |
| "" | 1920 г. | ..... | 7.000 | "" |
| "" | 1921 г. | ..... | 50.000 | "" |
| "" | 1922 г. | ..... | 2.500.000 | (два с половиной миллиона) |
| "" | 1923 г. | ..... | 20.000.000 | (двадцать миллионов), |
| "" | 1924 г. | перед денежной реформой 50.000.000.000 (пятьдесят миллиардов рублей). |
||
Таким образом, вследствие бесконечного выпуска новых и новых масс бумажных денег сперва царским, затем временным и, наконец, советским правительством, та бумажка, которая когда-то представляла прочный золотой рубль, стоила в начале 1924 года только одну пятидесятимиллиардную часть своей прежней цены. Если рубль 1914 года представить в виде высокой горы с версту высотой, то «рублевая» бумажка в 1924 г. будет величиной с крохотную песчинку.
Не нужно думать, что столь быстрое обесценение наших совзнаков представляет собой нечто небывалое в истории других государств. Достаточно вспомнить о Германии, где скорость обесценения бумажных денег была в 1923 году во много раз больше, чем у нас. Так, в начале 1923 года за один американский доллар в Германии давали несколько тысяч бумажных марок, в конце же 1923 года — за доллар давали уже десятки триллионов германских марок. В августе—сентябре 1923 года бывали дни, когда в течение одних суток германская марка обесценивалась в 2, 3, 4 раза!
Какие же последствия имело столь сильное обесценение наших бумажных денег для страны?
Мировая война настолько расстроила наше хозяйство, что и после выхода России из войны мы не могли обходиться без того, чтобы не выпускать бумажных денег. Когда же в середине 1921 года, чтобы улучшить наше общее хозяйственное положение, мы решили перейти от прежней системы военного коммунизма к экономической политике, основанной на совершенно иных началах — тогда и обнаружилось, каким препятствием для восстановления нормальной хозяйственной жизни являются наши совзнаки. И мы сейчас увидим почему.
Государство выпускает новые бумажные деньги (совзнаки) путем покупки на них товаров. Допустим, что за один из выпущенных советских рублей государство купило у меня какой-нибудь товар. На следующий день я покупаю другой какой-либо товар, но узнаю, что мне надобно за него уплатить дороже, чем накануне, потому что деньги все время непрерывно дешевеют. Подешевел и мой рубль, который я получил от правительства: от него осталось, скажем, всего 99 копеек. Тот, кому я уплачу этим рублем за товар, подержавши мой рубль до следующего дня, тоже потеряет на этом кое-что, так что рубль превратился за новый день иэ 99 копеек в 98 копеек и т. д. Если бы этот рубль лежал только у меня в кармане, то оттого, что у меня в кармане лежит все время дешевеющий рубль, терял бы только я один. Допустим, что прошел год и прежний рубль превратился в 10 копеек; в таком случае оказалось бы, что государство купило у меня товара на целый рубль, а мне дало бумажку, на которой я потерял 90 копеек, иначе говоря, государство, пользуясь своим правом выпускать новые деньги, взяло у меня как бы в виде какого-то особого налога на 90 копеек моего товара. Так как выпуск бумажных денег называется «эмиссией», то этот особенного вида налог, который как бы взимает с нас государство, насильно навязывая нам бумажные деньги, и называют «эмиссионным налогом». Если бы я держал полученную от государства бумажку, пока она из рубля не превратилась бы в 10 копеек, то только я сам и уплатил бы все эти 90 копеек эмиссионного налога. Но так как я покупаю на полученный рубль товары у другого, другой — у третьего и т. д., то, пока рубль превратится в 10 копеек, на нем будут один за другим терять по копейке — по две все те, у кого побывает в руках этот непрестанно дешевеющий рубль. Таким образом эмиссионный налог платят все те, у кого в карманах сколько-нибудь долго залеживаются обесценивающиеся бумажные деньги. Стоит такой бумажке залежаться в кармане лишний час, как вы уже потеряли на этом копейку, а то и две.
Наши бывшие совзнаки и являлись как раз такими деньгами, которые выпускались все в большем и большем количестве, беспрестанно дешевели, и, держа которые в кармане, каждый из нас уплачивал эмиссионный налог, т.-е. терял оттого, что совзнаки залеживались у него в кармане. Пока наши бумажные деньги дешевели медленно (как это было в 1914—1916 годах), потери каждого от держания этих денег бывали не особенно велики. Но когда с 1917 года наши денежные знаки стали обесцениваться со все большей быстротой, то и потери каждого оказывались уже не малыми.
Однако самое скверное в наших прежних совзнаках было но столько то, что на них теряли все без исключения, сколько то, что не все теряли на них в одинаковой мере. Купец, лавочник, продавши свой товар на совзнак, сейчас же торопился купить за полученные бумажки новый товар; таким образом совзнаки залеживались у него очень недолго, и он терял на них очень мало. Наоборот, рабочий, получая свое жалование в совзнаках, не мог сразу же от них отделаться, так как он вынужден тратить свои деньги лишь понемногу (ведь нельзя купить сразу на месяц хлеба, мяса и т. п.) Точно так же и крестьянин, желая купить дорого стоющий плуг, телегу или коня, должен был понемногу накапливать совзнаки; но в то время как они лежали у него, ожидая своего использования, они обесценивались изо дня в день.
Таким образом на совзнаках теряла больше всего малоимущая масса: рабочий класс и крестьянство.
Если бы цены росли не особенно быстро, а заработная плата рабочих не особенно отставала бы от роста цен, то рабочий в действительности терял бы не очень много. Но так вообще бывает очень, очень редко. Обычно (особенно в годы нашего военного коммунизма) рост цен значительно обгонял заработную плату. Фабриканту или купцу бывало очень легко подымать цены на их товары настолько же, насколько дешевели деньги, но рабочий очень редко мог добиваться такого повышения своей платы, чтобы не терять от удешевления денег. Поэтому как это бывает и всегда при бумажных деньгах, одни, более зажиточные и экономически сильные классы населения еще более обогащались, положение же других — малоимущих и слабых классов еще более ухудшалось. Тем не менее существование совзнаков было долгое время непреодолимой необходимостью, несмотря на тот явный вред, который они приносили стране и особенно малоимущему населению. Но именно этот огромный вред их и явился той главной причиной, почему советское правительство при первой же возможности поспешило уничтожить совзнаки.
В первые годы, когда наши бумажные деньги обесценивались медленно, многие еще пытались накапливать сбережения в них. Однако вскоре все убедились, насколько невыгодно так поступать. Невозможность же делать сбережения, невозможность копить большую сумму денег, необходимую для покупки какой-либо ценной, дорогой вещи, ударяла больно и по деревне и по городу. Если крестьянин не мог собрать нужную сумму на покупку плуга (так как лежавшие деньги «таяли» ото дня ко дню), то в такое же положение попадала и промышленность в городе. Еще при царе и временном правительстве прежние промышленники, не желая терять на бумажных деньгах, употребляли их гораздо охотнее для спекуляции на товарах вместо того, чтобы покупать на них новые, лучшие машины для фабрик и заводов: ибо для того, чтобы купить дорогую машину, надо было долгое время накапливать бумажные рубли, отчего промышленники терпели бы только убытки, — спекуляция же давала им огромные, неслыханные прибыли. В совершенно безвыходное положение попала при новой экономической политике и советская государственная промышленность. Она получала от казны большие суммы советских знаков, но стоило этим знакам пролежать в кассе один—два дня, как они уже становились намного дешевле: иначе говоря, наша государственная промышленность терпела на совзнаках крупные потери.
Но этого мало. При совзнаках нельзя было построить наперед какие-нибудь точные расчеты. Мы думали получить одно, а получали другое; надеялись, что придется платить меньше, а впоследствии оказывалось, что выходит гораздо больше. Никто не знал, сколько будет стоить какая-либо вещь не только через месяц, но через неделю, через три дня, завтра утром, даже сегодня вечером. Все занимались гаданиями — одни удачно, другие — с меньшим успехом. Когда фабрика продавала изготовленные на ней ситец или кожу, то никто не знал, по какой цене эти товары продать, чтобы на вырученные деньги опять произвести столько же ситца или столько же кожи. Многие фабрики и заводы продавали по такой цене, которая, казалось бы, обещала дать большую прибыль, а потом оказывалось, что на самом деле при продаже были понесены огромные убытки. Видя, что беспрестанно дешевеющие совзнаки путают всякие расчеты, все стали совершенно без всякой причины, без всяких оснований делать огромные произвольные накидки, надбавки на совзначные цены, — надеясь, что хоть эти огромные незаконные надбавки к ценам помогут спастись от постоянных убытков на ненадежных, дешевеющих совзнаках. Но такие надбавки могли делать те, кто занимался торговлей: пролетарская же часть населения не только не могла добиваться таких надбавок к своей заработной плате, но должна была переплачивать торговцам все их надбавки на товары. Отсюда ясно, сколько вреда доставляли неимущему населению совзнаки.
Такое тяжелое положение и нашей промышленности, и торговли, и рабочего класса, и крестьянства стало с течением времени до того нестерпимым, что к концу 1922 года все пришли к выводу о необходимости создать какие-либо другие, прочные, недешевеющие, не обесценивающиеся деньги. Но так как в 1922 году еще не было возможности сократить расходы и увеличить доходы государства настолько, чтобы совершенно прекратить выпуск бумажных денег-совзнаков на нужды государства, то советское правительство решило начать хотя бы постепенную замену совзнаков устойчивыми, недешевеющими деньгами с тем, чтобы впоследствии совсем изгнать совзнаки из оборота.
Такие новые устойчивые, недешевеющие деньги, которые ходили бы в обороте рядом с совзнаками, и были выпущены в конце 1922 года под названием червонцев.