| Сто- ле- тия и годы1 |
Главные события всемирной истории | Территория, занятая русским племенем | Главные события внешней истории | Главные события внутренней истории | Ближайшие соседи русского племени |
| XVIII в. | Все столетие наполнено прежде всего продолжением начавшейся еще в предыдущем ожесточенной борьбы между Англией и Францией из-за колоний. Война за испанское наследство (1701—1713) кончилась тем, что Франции удалось посадить на испанский престол «своего» короля, внука Людовика XIV, но Англия захватила Гибралтар; затем война за австрийское наследство (1741—1747, кончилась вничью), потом Семилетняя война 1756—1763; Франция теряет свои лучшие колонии в Северной Америке (Канада) и в Индии; наконец участие Франции в войне за независимость Америки (1775—1783), которая кончилась образованием Соединенных штатов, но колониального положения Франция не восстановила. Удар, нанесенный колониальному капитализму Франции, потряс все государство торгового капитала. Его диктатура, отлившаяся в самодержавие Людовиков XIV и XV {1715—1771), стала бессмыслицой. Среди буржуазии начинается движение против нее, идущее от либерализма и увлечения парламентскими порядками побеждавшей Францию Англии (Монтескье, 1689—1775; «Дух законов») до идеологий последовательно демократических (Руссо,1712—1778; «Общественный договор») и увлечения порядками только что народившейся американской республики. В то же время городские и деревенские низы все нетерпеливее переносят гнет феодальных привилегий землевладельцев, в XVIII в. игравших уже только роль пресса, при помощи которого из мелкого самостоятельного производителя выжимался прибавочный продукт. Между тем войны разорили Францию, королевская казна была пуста, и для ее пополнения пришлось воззвать к помощи «общественного мнения», созвав (1789) собрание представителей имущих классов («государственные чины»). Это совпало с неурожаем и безработицей в городах, явившейся опять-таки следствием неудачной конкуренции с Англией. Для этой последней XVIII в. был не только веком великих колониальных завоеваний, но также и веком быстрого расцвета обрабатывающей промышленности (первые шерстяные мануфактуры в Англии еще с XVI в.); «промышленная революция XVIII в.» характеризуется следующими моментами: 1) ростом пролетариата под влиянием «первоначального накопления». 2) обилием ценного колониального сырья (хлопок, краски), 3) применением науки, выше всего стоявшей тогда в Англии, к промышленности (плавка чугуна на каменном угле — раньше плавили на древесном — 1735, литая сталь — 1750, прядильная машина — 1767, паровая машина Уатта — 1768, механический ткацкий станок — 1785). Во Франции также начал уже складываться промышленный капитализм (были и свои изобретения — паровой котел Папина еще в 1680 г.), но развитие его шло медленнее. Когда неудачные войны вынудили Францию заключить с Англией торговый договор, открывший французский рынок английским товарам, это вызвало закрытие во Франции фабрик и массовую безработицу. Столкновения короля Людовика XVI (1774—1792) с государственными чинами и развитая на этой почве буржуазией агитация были искрой в порох: летом 1789 г. в Париже произошло восстание, часть войск перешла на сторону народа, что обеспечило победу последнему (взятие Бастилин, парижской Петропавловки, 14 июля). Следом за парижскими рабочими и ремесленниками восстало крестьянство, начавшее громить помещичьи усадьбы. Испуганная результатами собственной агитации, буржуазия быстро справилась с еще более перепугавшейся королевской властью, в первую минуту отменила феодальные привилегии (4 августа), но так как капитал был в них заинтересован, то под разными предлогами уступку взяли назад, заставив крестьян выкупать привилегии. Это вызывало все новые и новые восстания в провинции, а в Париже продолжали свирепствовать голод и безработица. Революция продолжалась, несмотря на попытку буржуазии ввести ее в русло (конституция 1791 г.) и даже подавить открытой силой (расстрел парижан на Марсовом поле 17 июня того же года). Наконец крупнейшее из парижских восстаний (10 августа 1792) сбросило королевскую власть и вместе с нею буржуазное «Законодательное собрание». Но пролетариат во Франции был еще слишком слаб и совершенно не организован. Движением овладела мелкая городская буржуазия, преимущественно парижская. Было созвано второе учредительное собрание (Конвент, 1792—1795: первым учредительным собранием объявили себе государственные чины, 1789 г.). Только к лету 1793 г. удалось изгнать из него крупно-буржуазные партии (жирондисты — соответствовали нашим «кадетам»). Диктатура мелкой буржуазии держалась немного более года (2 июня 1793 — 27 июля 1794). Она довела до конца ликвидацию «старого режима», уничтожив без выкупа феодальные привилегии и провозгласив демократическую республику. В то же время она подавила контрреволюционное движение внутри страны при помощи террора и победоносно отбила нападение Австрии и Пруссии, вмешавшихся в пользу Людовика ХVI. Непобедимой осталась только Англия, продолжавшая добивать свою соперницу под предлогом борьбы с революцией. Измены и раздоры вождей мелкой буржуазии (Дантон, Робеспьер, Эбер, Шомет) создали благоприятную почву для буржуазной контрреволюции (заговор «9 термидора» — 27 июля 1794). После этого гниение и распад демократической революции продолжались еще 5 лет, пока переворот 18 брюмера (9 ноября 1799) не привел к установлению военной диктатуры в лице Наполеона Бонапарта (1769—1821). Запоздалая попытка пролетариата захватить власть и установить социалистическую республику (Бабеф, 1760—1797) была последним отпором нараставшей буржуазной реакции. Начавшееся в XVII в. развитие научной философии в XVIII в. сосредоточивается главным образом во Франции, отливаясь в цельную систему материалистического «просвещения» и облекшись в популярную форму Энциклопедии (1751—1772). | В первой половине века колонизация продолжается главным образом на восток (постройка Екатеринбурга, 1723, перенесение «Закамской» линии к Самаре, 1730 и постройка Самаро-оренбургской линии, 1734—1741; русская колонизация доходит здесь до границ степей, отделяющих Поволжье и Приуралье от Туркестана), во второй половине века — на юг и юго-восток. В 1731—1735 правительственная колонизация не шла еще дальше линии Верхнеднепровск—Змиеи, т. е. вне границ «империи» оставалась еще Екатеринославская гу6ерния (нынешний Днепропетровский и соседние с ним районы). 40 лет спустя «днепровская линия спускается уже к берегам Азовского моря. После «первой турецкой войны» (1769-1774, см. столбец справа) вне границ остался только Крым; с его захватом (1783) — границей России на юге стало Черное море. С конца 70-х гг. начинается колонизация Северного Кавказа («кавказская линия» по рекам Кубани и Тереку, 1779—1799). Вольная казацкая колонизация, с окончательным подчинением Дона (Булавинский бунт, 1708) и ликвидацией Запорожья (1775), сменилась колонизацией беглыми формально уже внутри государственной границы, но с молчаливого согласия местных властей: так была колонизована Новороссия (южная Украина) при Потемкине, между 1-й и 2-й турецкими войнами Екатерины II (см. столбец справа). Запорожские казаки частью переходят на Кубань, частью выселяются за пределы России в Турцию («некрасовцы»). | Внешняя политика России в XVIII в. отчетливо делится на 2 периода. До 60-х гг. она решительнее чем когда-либо ориентируется на Запад; столкновения с Турцией остаются эпизодами, еще более — попытки проникнуть в Среднюю Азию и завязать сношения с Дальним Востоком. С 1760 г., не оставляя западной ориентации, эта политика в то же время не менее решительно поворачивается к югу: борьба за Балтийское море сменяется борьбой за Черное море. Новый «западный» перерыв, до начала XX столетия последний, падает уже на первые годы XIX в. Интересы торгового капитала на всем протяжении XVIII в. остаются господствующими, в этом отношении Россия, с опозданием на столетие, точно повторяет историю «океанских» держав XVII в. Первая войиа (так называемая «Северная», 1700—1721, в союзе с Данией и Польшей против Швеции) выполняет в пользу русского и на счет шведского торгового капитала шведскую программу 1650-х гг: перенесение торговли с Белого моря на Балтийское, что означало увеличение торгового барыша вдвое, если не втрое. Швеция ожесточенно отстаивала свою балтийскую монополию (разгром русской армии под Нарвой, 1700), но после Полтавского поражения (27 июня 1709) должна была сдать русским почти все свои позиции на восточных берегах Балтики. По Ништадскому миру (1721) Россия получила не только Нарву, Ревель и Ригу, но стариннейший шведский форпост на границах Новгородской области — Выборг. За шведами осталась только (до 1809 г.) северо-западная (большая) половина Финляндии. С этого момента начинается политическое падение Швеции, как раньше, с половины XVII в., Польши. За этой последней остается до конца века Курляндия, с дальнейшими уже незамерзающими балтийскими гаванями — Либавой и Виндавой. Ради приобретения этих гаваней Россия вмешивается в Семилетнюю войну (см. 1-й столбец слева и последний справа) на стороне Франции, но в конечном счете, несмотря на отдельные победы русских войск над союзниками Англии — пруссаками (битва при Кунерсдорфе, 1759; набег н Берлин, 1760), неудачно. Дальнейшие захваты на Западе предпочитают делать поэтому в союзе со своей противницей в Семилетней войне, Пруссией (разделы Польши в 1772 г.), когда Россия получила Белоруссию, 1793 и 1795 гг., когда ей достались сохранившиеся еще в руках поляков остатки Украины (Волынь и Подолия, — Восточную Галицию получила Австрия), большая часть Литвы (меньшую получила Пруссия) и давно желанная Курляндия. Самостоятельно Россия вела политику на юге, эпизодически уже в первой половине века (Прутский поход Петра, 1711, взятие Очакова Минихом. 1737), систематически — с 1768 г. («Первая турецкая война, закончившаяся Кучук-кайнарджийским миром, открывшим России выход в Средиземное море, т. е. наиболее прямую и удобную дорогу на Запад, 1775, и «Вторая турецкая война», 1787—1791, закончившаяся миром в Яссах). Без будущности осталось пока движение на юго-восток, открывшееся персидским походом Петра (1722—1723) и экспедицией Бековича-Черкасского в Хиву (1716). Основная цель его для того времени — захватить в русские руки начало торгового пути Каспий—Волга—Балтийское море, из Азии в Европу — фактически была достигнута: на Каспии не было другого флота, кроме русского. Захват же колоний входил еще-только в проекты, но не в реальные ближайшие цели русского меркантилизма XVI—XVIII вв. Остатками борьбы за Северный конец того же пути, Балтийское море, были две войны со Швецией (1741—1743 и 1788—1790), лишний раз подчеркнувшие бесповоротный упадок шведского влияния к востоку от Балтики и послужившие прологом к окончательной потере Швецией всех ее забалтийских владений (Финляндии в 1809 г.). Последний год века отмечен участием России в коалиции против революционной Франции (1799} — первый акт формального русско-английского союза, намачавшегося в течение всего столетия, особенно на почве общих интересов русского и английского торгового капитала в Черноморье. | Во внутренней жизни царствование Петра (1682—1725) было последним и чрезвычайно ярким
эпизодом господства торгового капитала первоначального типа, аналогичного западно-европейскому XIV—ХVI вв. Никогда в
России, ни раньше, ни после, торговые интересы и торговая буржуазия не играли такой роли. Но русский торговый капитал
оказался слишком слаб, чтобы выдержать прямую конкуренцию с западно-европейским. Европейский капитал (преимущественно
англо-голландский) больше выиграл от «реформы», чем туземный русский, и оттеснил последний на второй план. На такой
почве неизбежна была реакция, которая должна была принять антибуржуазный характер, поскольку неудачу
потерпела диктатура торговой буржуазии. Этой дворянской реакцией наполнены все следующие за Петром царствования:
Екатерины I (1725—1727), Петра II (1727—1730), Анны (1730—1740), Ивана VI (1740—1741), Елизаветы (1741—1761) и Петра
III (1761—1762). Перелом наступает с 60-х годов, когда под влиянием диференциации населения, развития отхожих промыслов,
начинает расширяться внутренний рынок, наряду с усилением русского вывоза, главным образом сырьевого, но отчасти
и в виде полуфабрикатов (железо) и даже фабрикатов (холст). Обрабатывающая промышленность, которая, несмотря на все
«поощрения», чахла в первой половине века, начинает развиваться во второй, сначала как придаток к крепостному имению.
Настоящего промышленного капитализма Россия ХVIII в. таким образом еще не знала. Тем не менее в 1725 г. в России было
всего 195 фабрик и заводов, кроме горных, а с 1796 г. уже 1161. (Главнейшими датами развития русской крупной
промышленности могут служить: 1632 — первый железоделательный завод, 1634 — первый стеклянный завод, 1650 — первая
суконная фабрика (мантуфактура), 1712 — указ Петра о размножении заводов, 1714 — первая шелковая мануфактура, 1717 —
первая игольная мануфактура, 1721 — разрешение покупать деревни к фабрикам). Создание буржуазной администрации в центре
и на местах приходится на 1698—1700 гг. (первый указ о ратуше), в 1703 г. ратуша (собрание крупных купцов) получила
право контроля над употреблением собранных ею денег. Но уже в 1707—1708 гг., с возникновением губерний, на первый план
выступило военное, т. е. дворянское начальство. Контроль остался за буржуазией дольше всего (1711 фискалы «из какого
чина ни есть»), но фактически власть переходила к бюрократии (1711 — Сенат, 1718 — коллегии, 1722 — генерал-прокурор).
Главнейшие даты дворянской реакции: 1730 — попытка навязать Анне дворянскую конституцию, 1762 — манифест о «вольности
дворянства» (освобождение от повинностей, особенно тяжелых в эпоху Северной войны), 1785 — жалованная грамота
дворянству, но это лишь позднее осуществление пожеланий, высказанных дворянством еще в 1767 г. («Комиссия для сочинения
нового Уложения»). На деле, с промышленным оживлением второй половины века во главе дворянства становятся
экономически-прогрессивные элементы («дворянская буржуазия»; основание Вольного экономического общества, 1765), а
политически пугачевщина (восстание казаков, уральских горнорабочих и крестьян Восточной России в 1773—1774 гг.
как ответ на усилившуюся капиталистическую эксплоатацию) вместо ограничения самодержавия поставила на очередь
полицейскую диктатуру, первым представителем которой явился фаворит Екатерины II (1762—1796) Потемкин (умер в
1791). При продолжавшем ту же политику Павле, сыне Екатерины (1796—1801), гнет становится невыносим для самого
дворянства. Основной мерой Павла было почти полное упразднение дворянского самоуправления, служившего единственной
сдержкой бюрократии на местах (1775 — положение о губерниях). Еще раньше полицейская диктатура вызывает отпор со
стороны зарождающейся интеллигенции (Радищев, «Путешествие из Петербурга в Москву» 1790).
К числу общих мер, заканчивающих в XVIII в. образование централизованной бюрократической монархии, принадлежат: уничтожение внутренних таможен (1752) и конфискация правительством Екатерины II монастырских имений (1764); еще раньше, при Петре, было закончено образование государственной церкви учреждением Синода, фактически заведывавшегося чиновником — обер-прокурором (1721). |
В XVIII в. окончательно падает великая держава XVI столетия — Польша. Слегка оправившись от своих неудач середины XVII в. (царствование Яна Собесского, 1673—1695), она была вновь расшатана ударами Северной войны, доставшимися более всего на ее долю. Для развития польского торгового капитала было роковым отсутствие выходов к морю; в то время как Россия складывалась около большого торгового пути, постепенно завладевая всем его протяжением, поляки лишились выходов к Черному морю, не владея вполне и выходами на Балтийское. Политически уже в 1730-х годах Польша стояла так низко, что вопрос о польском короле решался в Париже, Вене и Петербурге, а не в Варшаве (так называемая война за «польское наследство») В 1760-х годах русский и прусский президенты в Варшаве распоряжались в Польше, как в своей провинции, держа на своем жалованьи группы польских помещиков. Попытка Франции вмешаться в дело (Барская конфедерация, 1768), только ускорила первую катастрофу — раздел 1772 г. Лишь под самый конец века буржуазия крупная (конституция 3 мая 1791) и мелкая (восстание Костюшки, 1794) пытается взять дело в свои руки, но слишком поздно: Польша была уже не в силах бороться с коалицией России и Пруссии. Эта последняя вместе с Австрией, т. е. пестрой кучей земель, теми или инымм путями сосредоточившихся в руках Габсбургской династии (потомство брата Карла V, см. XVII в., собств. Австрия, Венгрия, Богемия, Тироль, южнославянские земли и пр.), и выдвигаются теперь на место ближайших соседей «Российской империи», сменяя Польшу и Швецию. В XVIII в. между Австрией и Пруссией уже начался тот спор за первенство в центральной Европе, который закончился только в следующем столетии (1865). Во время «войны за австрийское наследство» (1741—1748) Пруссия (Фридрих II, 1712—1786) захватила Силезию — центр текстильной промышленности тех дней. Попытка Австрии отнять Силезию обратно, во время Семилетней войны (см. 1-й столбец слева), где она была на стороне Франции, не имела успеха. К концу столетия, увеличившись еще обломками Польши, Пруссия становится на то место одной из великих восточноевропейских держав, которое в XVII в. занимала Швеция. Во внутреннем управлении Пруссия Фридриха II представляла попытку приспособить бюрократическую монархию к потребностям быстро растущего капитализма. Фридрих успешнее боролся с остатками феодализма, чем например современная ему Франция. Еще решительнее по этому пути пошла его неудачная соперница — Австрия при Иосифе II (1780—1790), ограничивавшем крепостное право, боровшимся с влиянием духовенства и т. д. Австрии и на этом пути не повезло: реформы Иосифа II («просвещенный деспотизм») не имели успеха, но Пруссии ее приспособляемость очень помогла в следующем ХIХ столетии. |
1 Столетия обозначаются римскими цифрами I (1), II (2), IV (4), V (5), VI (6), IX (9), X (10).